Во что только не были превращены храмы всех религий – столовые, клубы, кинотеатры, планетарии, спортзалы, фабричные и заводские корпуса, крематории, склады и зернохранилища. Но эта тема важна не только с академической или краеведческой точки зрения. Как считает лектор – старший научный сотрудник Музея архитектуры им. Щусева, «парадоксальным образом» судьба русских храмов в ХХ веке приобретает особую актуальность для современных архитекторов западных стран, где многие церковные здания пустеют, закрываются и «перепрофилируются». «Советский опыт может быть весьма показательным – не как образец для подражания, а как предостережение и прогноз того, что может произойти с этими храмами через 50-70 лет. Западным архитекторам имеет смысл ознакомиться с этим опытом сейчас, чтобы не наступать на те же самые грабли», – полагает К. Постернак.

Он начал свою лекцию с краткого экскурса в историю Российской (а с 1943 г. – Русской) Православной Церкви (РПЦ) в ХХ веке, подчеркнув, что жесткая антирелигиозная политика советских властей не является следствием гражданской войны, она не была спровоцирована действиями самой РПЦ, но, будучи глубоко укоренена в марксистской идеологии, стала закономерным следствием государственного атеизма. Большевистская власть уничтожала культовые здания всех религий и конфессий. Первая волна закрытия храмов получила импульс после принятия «Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви» 2 февраля 1918 года. Согласно новой советской традиции, храмы закрывались в большинстве случаев «по обращениям трудящихся».

Храм преподобных Серафима Саровского и Анны Кашинской в Донском монастыре. Фото предоставлено К. Постернаком

Менее всего пострадали церковные здания, которые были перепрофилированы в музеи, но их было немного. Например, в столичном Донском монастыре сначала был устроен Музей быта, позже – антирелигиозный музей, а с 1934 г. в его стенах расположился Музей архитектуры. Те храмы, где поселились архивы, библиотеки, зернохранилища и т.д., подвергались поначалу «корректной перестройке»: там воздвигали стеллажи и перекрытия, но бывало, что сохраняли настенные росписи и даже иконостасы, заменив образы святых на портреты вождей революции. В целом же, по замечанию К. Постернака, бережное сохранение памятников архитектуры не входило в планы большевистского руководства, просто в первые годы советской власти не хватало ресурсов на большее. А пока снимали кресты, в рамках борьбы с колокольным звоном (в 1930 г. был запрещен) сбрасывали и переплавляли колокола и разрушали колокольни, сбивали архитектурный декор и т.д.

Крематорий, устроенный в храме преподобных Серафима Саровского и Анны Кашинской в Донском монастыре. Фото предоставлено К. Постернаком

Новое время требовало новых «красных» традиций – вместо крестин – «октябрины», вместо венчания – упрощенная регистрация гражданского состояния, вместо отпевания и похорон – «огненное погребение». Последняя новация была признана очень прогрессивной со всех точек зрения, она вдохновила на создание крематориев. В Москве первый в республике крематорий был перестроен из церкви Серафима Саровского и Анны Кашинской на новом кладбище Донского монастыря. Новое здание при этом не должно было напоминать о его церковном прошлом. В ходе конкурса архитектор Дьяконов представил проект в стиле классицизма, авангардист К. Мельников предложил нечто вроде выставочного павильона из стекла и бетона. Победителем стал Д. Осипов, который предложил сооружение не столько конструктивистское, сколько, по словам лектора, «порождение ар-деко», вдохновленное «Трибюн Тауэр» в Чикаго. Проект был реализован в 1926-1927 годах: купол храма сменила высокая четырехугольная башня, стены были прорезаны высокими прямоугольными окнами, в нижнем храме установили печь, а весь верхний храм был переоборудован под ритуальный зал и колумбарий. Для музыкального сопровождения церемоний был взят орган XIX века из снесенной лютеранской церкви св. Михаила. В 1990-е годы крематорий был закрыт, и в его здании восстановлена (разумеется, не в прежнем виде) церковь, где с 1998 г. возобновлено богослужение.

Храм преподобных Серафима Саровского и Анны Кашинской. Современный вид. Фото с сайта Донского монастыря

Храма святителя Николая и мученицы Александры в Санкт-Петербурге. Фото предоставлено К. Постернаком

Автор доклада привел еще несколько ярких примеров изменения до неузнаваемости облика христианских храмов в ХХ веке. Так, клуб завода «Красный путиловец» в Ленинграде был построен на основе храма святителя Николая и мученицы Александры с усыпальницей Путиловых. В 1925 году «по требованию рабочих» церковь была закрыта, перестройкой под заводской клуб занялся архитектор А. Никольский, ученик автора Путиловской церкви и сам в прошлом успешно проектировавший ряд церквей. Никольский снес колокольню, уничтожил декор, замаскировал кирпичную кладку и создал конструктивистское здание, над прямоугольным порталом которого была устроена треугольная стеклянная призма кинобудки, увенчанная треугольным же транспарантом с серпом и молотом – они сменили крест. Г. Постернаку удалось проследить, как отразилась эта перестройка на судьбе архитектора: «Как говорят воспоминания современников, за эту работу Никольский был предан церковной анафеме. Но он был не из боязливых, и даже, как говорят, любил посещать собор на Покровской площади и слушать, как ему провозглашают анафему с церковного амвона. Не приходится удивляться, что и с его наследием потомки не особенно церемонились. Например, главный труд его жизни – стадион имени Кирова в Ленинграде – был уничтожен буквально десять лет назад». А в бывшем Путиловском храме в разные годы размещался кинотеатр, фабрика, все это сопровождалось соответствующими перестройками, пока в 1990-е годы здание не было передано церковной общине. «Восстановить первоначальный вид здания, по всей видимости, невозможно», – заключил докладчик.

Бывшее здание церкви, реконструированное под клуб «Красный путиловец». Фото: http://putilovskij-hram.ru

Реформатская кирха в Санкт-Петербурге. Фото предоставлено К. Постернаком

Та же судьба и с той же перспективой постигла неправославные храмы, очередь до них дошла к концу 1920-х годов. Яркий пример – немецкая Реформатская кирха на Большой Морской улице в Петербурге/Ленинграде. Она была построена в середине XIX века в романо-готическом стиле, закрыта в 1929 году и полностью перестроена в 1930-х годах для Дома культуры сотрудников связи. Первый проект – конструктивистский; через несколько лет, в связи с новыми идеологическими установками, «авангард уступил место монументальной неоклассике»: на фасадах появились скульптуры, балконы на огромных кронштейнах, рустовка – на стенах. Одна из значимых архитектурных доминант северной столицы превратилась в результате в «глухой, плоский ящик», который «воспринимается как чужеродное тело, как некий склад или фабрика посредине города», осмелился писать один из критиков в 1936 г.

ДК связи в Санкт-Петербурге, перестроенный из реформатской кирхи. Фото: Википедия

Примеров подобного варварства множество: это и мрачное здание НКВД на углу Литейного проспекта и улицы Чайковского, в основе которого – стены собора Сергия Радонежского ( XVIII в.); и церковь Влахернской иконы Богоматери в усадьбе Кузьминки (Москва) – прекрасный памятник русского классицизма, превращенный в жилой дом (общежитие, конторы, квартиры); и московская церковь св. Николая в Покровском на Бакунинской улице, в которой оборудовали хлебозавод, перестроив таким образом, что даже автор доклада – историк архитектуры в 80-90-е гг., многократно проходя мимо, не мог разглядеть в массивном здании приметы храмового зодчества. Московский католический храм Петра и Павла (проект знаменитого Жилярди) был уже после войны перестроен под конторы в духе «сталинской» неоклассики. Г. Постернак привел еще ряд примеров приспособления церковных зданий под производственные помещения – в Москве, Ленинграде, Брянске.

Планетарий, размещавшийся в Покровской церкви Казанского монастыря Ярославля. Фото предоставлено К. Постернаком

Особый сюжет доклада — это планетарии. В послевоенный период в СССР начался настоящий бум их строительства (из Германии по репарациям начало поступать оборудование, которое не производилось в СССР, заметил автор). Идеологически оправданным было размещение новых очагов культуры и просвещения в бывших храмах, да и уцелевшие церковные купола подходили для этого как нельзя лучше. Планетарии в городе Горьком (ныне Нижний Новгород) в Алексеевской церкви бывшего Благовещенского монастыря; в Ярославле в Покровской церкви Казанского женского монастыря, во Владимире, Саратове, Хабаровске, Барнауле и других городах – во многих случаях архитектурное «переформатирование» было минимальным, но облик зданий кардинально менялся. В некоторых случаях, чтобы хоть как-то замаскировать церковный фасад, перед ним просто ставили поставлен портик с вывеской «Планетарий», отмечает автор.

Воскресенский собор в Бишкеке (1945-1947). Фото предоставлено К. Постернаком

Следующий раздел доклада был посвящен новому периоду краткого возрождения церковного зодчества в послевоенные годы на фоне потепления отношений Церкви и государства. В это время в разоренных зданиях открывались храмы, где устанавливали фанерные алтарные преграды или переносили уцелевшие в других церквях иконостасы (Покровский собор в Воронеже, Троицкий храм («Кулич и Пасха») в Ленинграде, церковь Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой лавре, храм Всех святых на Соколе). Г. Постернак привел пример строительства нового храма в эти годы – в г. Фрунзе (Бишкек) была построена «базилика в романском духе». И это не единственный храм, построенный в поздние сталинские годы в провинциальных городах.

Этот период длился до начала нового витка антирелигиозных гонений при Хрущеве. Взорванный в 1961 г. Спасский собор на Сенной площади в Ленинграде, переоборудованная под бассейн лютеранская церковь на Невском проспекте – лишь несколько примеров этого времени.

Резюмируя, докладчик еще раз подчеркнул, что перестройка храмовых зданий в советский период была продиктована, в первую очередь, не материальными запросами, а идеологическими причинами – новой власти нужно было искоренить память о «христианском прошлом». Но эта задача не была выполнена – в 1990-2000-х гг. множество храмов было восстановлено, богослужение в них возобновилось. «Это следует учитывать современным западным архитекторам (перед которыми стоит задача перестройки церковных зданий – ред.) – опрометчиво предполагать, что отношение к их работе будет таким же через 50-60 лет. Им следует тактичнее обращаться с церковным наследием», – завершил Г. Постернак, показав на прощание одну из европейских базилик с ярко раскрашенными в духе современного искусства готическими сводами, в которой недавно был устроен роллердром.

Юлия Зайцева

Источник blagovest-info.ru