В результате антирелигиозной политики советского государства к середине 1930-х годов были закрыты соборный и все другие храмы Александро-Невской Лавры. Последней, в середине января 1936 года, перестала действовать Свято-Духовская церковь, которая до самого момента своего закрытия играла важную роль в православной жизни города.

Все здания Лавры перешли в пользование гражданских учреждений, и началось разрушение интерьеров церквей и зданий. В июле 1936 года помещение Свято-Духовской церкви заняла организация Ленплодовощ, которая немедленно начала разгром подвалов и склепов для размещения там овощехранилищ.

В период блокады Ленинграда был частично разрешен доступ военнослужащих и горожан к некоторым святыням закрытых храмов – в Благовещенскую церковь к захоронению Суворова и в Свято-Троицкий собор, что вызвало ходатайства верующих об открытии храмов.

Произошедшие в годы Великой Отечественной войны изменения в государственно-церковных отношениях положительно сказались и на судьбе Александро-Невской Лавры. Московская Патриархия, используя появившиеся возможности открытия новых церквей и монастырей, выступила с инициативой возвращения Александро-Невской Лавры верующим. Бывший наместник обители митрополит Николай (Ярушевич), при посещении Лавры в апреле 1944 г., высказал пожелание о возможности передачи ее верующим и восстановлении в обители резиденции Ленинградского митрополита. В то же время на весь комплекс зданий лавры претендовали Музей истории Ленинграда и Центральный исторический архив НКВД.

От бомбардировок и артиллерийских обстрелов в период блокады почти все лаврские здания получили серьезные повреждения; они подвергались дальнейшему разрушению под действием климатических факторов и требовали срочного ремонта. В списке состоящих под государственной охраной церковных зданий Ленинграда от 10 августа 1945 г. отмечалось, что Свято-Троицкий собор, Лазаревская и Благовещенская церкви находятся в «неудовлетворительном состоянии» по причине длительного отсутствия ремонта, попадания авиабомб и снарядов в здания или вблизи них. В соборе был частично разрушен купол, сильно повреждена кровля и частично внутренняя отделка здания. Церквам же требовалась «полная смена кровельного покрытия, реставрация фасадов и внутренней отделки»[i].

Государственные органы в первые послевоенные годы не имели достаточно сил и средств, чтобы решить проблему восстановления зданий Лавры.

Решением Священного Синода 26 мая 1944 г. архиепископ Саратовский и Сталинградский Григорий (Чуков) был определен архиепископом Псковским и Порховским, с управлением епархиями Ленинградской, Новгородской и Боровичской и проживанием в Ленинграде.

Высланный в 1918 году из родного Петрозаводска, выпускник Санкт-Петербургской Духовной Академии, кандидат богословия, ректор Олонецкой Духовной семинарии, протоиерей Н.К. Чуков был принят в клир Петроградской епархии; был назначен настоятелем университетской церкви, а затем Казанского собора священномучеником митрополитом Петроградским и Гдовским Вениамином. В 1924 году, после почти двухлетнего тюремного заключения по процессу петроградского духовенства, он был назначен настоятелем Николо-Богоявленского морского собора, номинально продолжая оставаться настоятелем захваченного живоцерковниками Казанского собора. В 1935 году протоиерей был выслан в Саратов, в 1939 году овдовел. Блокадная ленинградская зима 1941–1942 гг. унесла жизни троих взрослых детей о. Николая. В возрасте 72 лет вдовый протоиерей постригся в монашество, 14 октября 1942 г. был возведен в сан епископа, а на следующий день, во внимание к более чем 45-летнему служению в священном сане и большому вкладу в духовное образование, – в сан архиепископа.

Начало архипастырского служения владыки Григория выпало на тяжелое время военных испытаний. Как в прифронтовом Саратове, подвергавшемся массированным бомбардировкам с людскими жертвами и разрушениями, так и в измученном бомбежками и блокадой Ленинграде, стараниями архиепископа Григория происходило возрождение церковной жизни. Количество действовавших храмов в Саратовской и Сталинградской епархии в 1943–1944 гг. увеличилось с 4 до 22.

Неудивительно, что нелегкий труд восстановления церковной жизни в северо-западных епархиях Русской Православной Церкви, и в самой северной столице с ее храмами и духовенством, которая являлась для владыки второй малой родиной, был возложен именно на его плечи. В 1947 году митрополит Григорий окормлял шесть епархий – Ленинградскую, Псковскую, Новгородскую, Олонецкую, Эстонскую, а также приходы и монастыри в Финляндии. В Ленинграде в 1945 году был произведен ремонт Князь-Владимирского и Преображенского соборов, а в Псковской епархии начато восстановление разрушенных и поврежденных за годы войны пяти храмов Псково-Печерского монастыря.

С апреля по июль 1945 года архиепископ Григорий вместе с Уполномоченным Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете министров СССР по Ленинграду и Ленинградской области А.И. Кушнаревым выбирал подходящее здание для Богословско-Пастырских курсов. Свой выбор владыка остановил на находящемся на территории Лавры здании бывшей Духовной семинарии (Обводный канал, 19). Правое крыло здания было сильно разрушено, а левое занято общежитием Ленэнерго. Вскоре средствами епархии были начаты ремонтно-восстановительные работы.

Не все шло гладко, восстановление и борьба владыки за передачу епархии всего здания продолжались не один год: «15 сентября 1945 г. Сегодня был у уполномоченного. Беседовали о ремонте, лично побывали в здании семинарии. Ломакин много говорит, а дела никакого. Уже много комнат свободны (весь 4-й этаж, церковь, библиотека, столовая). 22 сентября. Суббота. 4 часа дня. Сейчас был в здании бывшей Духовной семинарии, чтобы осмотреть подготовленность ремонта к открытию. Внешне все подготовлено: зал, стол, стулья, аудитории две со столами и табуретами, но некрашеными (велел); спальни на 16 кроватей, но кровати очень жидкие, плохие. Уборные еще доделываются, кухня (плита и проч.) – тоже. На парадной лестнице еще грязно. Указал. Очень затянулось всё. 19 октября. Был у уполномоченного. Ездили в здание семинарии; там опять неприятности: Ленэнерго хочет дать нам разрушенную часть здания, отобрав другую, где мы уже совсем отделали 4-й этаж […] Надо в Москве усиленно торопить вопрос со зданием»[ii], – писал владыка в дневнике.

 В сентябре 1945 года владыка писал Патриарху: «Святейший и дорогой Владыка! Получил Ваше письмо с приложениями через А.А.Шаповалову и с нею же посылаю Вашему Свят-ву некоторые бумаги. Громадное значение будет иметь для Церкви предоставление нам Тр[оицкой] Лавры, юридич[еского] лица, высшего проявл[ения] ц[ерковной] жизни в звоне. Теперь дело за открытием монастырей — муж[ского] — Лавры Тр[оицкой] и Ал[ександро] Невск[ой] — женского (особенно много желающих). Это внесет большой подъем в среду населения к религии и патриотичности. С 20 до 31 авг[уста] я был в Пскове и Пск[ово]-Печ[ерском] монастыре. Служил, рукополагал, в Успенье совершил крестный ход; было более 10 тысяч народа со всего Печерского края, до 18 священников; осмотрел ближайшие приходы, все монастырское хозяйство и проч. Распределили (с уполномоченным по Лен[инградской] и Псковс[кой] обл[асти]) возвращенную от немцев утварь и иконы между Новгородской, Ленинградской и Псковской епархиями. Теперь жду отъезда в Финляндию. Со зданием б. д[уховной] семинарии вышла задержка, но по-видимому, дело налаживается и ремонт начат. Серьезно озабочен подбором корпорации: выбор очень ограничен здесь… Прот. Архангельского я предполагаю устроить в Пскове. В Новгороде укрепляется о. Здравомыслов. Сегодня служу благодарственный молебен (вечером) в Ник[ольском] Соборе по случаю окончания войны с Японией […]. О Вашем возможном приезде в Л-д сообщил Ал. Ив. Кушнареву. Боимся только за погоду: не будет ли сыро и холодно? Какую предсказывают на сентябрь погоду метеорологи? 4 сент[ября] 1945 г. А.Г.»[iii].

7 сентября 1945 года архиепископ Григорий был назначен митрополитом Ленинградским и Новгородским, постоянным членом Священного Синода. 16 сентября он торжественно вступил на великую кафедру северной столицы.

В ноябре 1945 года в Ленинграде были открыты Богословско-Пастырские курсы, а менее чем через год, 8 октября 1946 года, после преобразования курсов в семинарию и непосредственно перед официальным открытием Духовной Академии по благословению митрополита Григория прот. Павел Тарасов освятил домовую церковь Иоанна Богослова на месте прежней семинарской.

Так был открыт первый храм на территории Александро-Невской Лавры, и он был единственным в этом районе города. Храм вмещал 1200 человек, но после обрушения в Пасхальную ночь 1947 года пролета лестницы в здании, доступ верующих в храм был ограничен.

В 1946 г. владыка Григорий восстановил существовавший до революции институт епархиального архитектора. За 1946 год в городе было восстановлено 4 приходских храма, 2 бесприходные церкви и одна домовая – Академическая. Был произведен ремонт Николо-Богоявленского кафедрального собора, возобновились богослужения в восстановленном храме Смоленской иконы Божией Матери и часовне Ксении Блаженной на Смоленском кладбище, а также в Троицкой церкви «Кулич и пасха».

Владыка лично решал все вопросы жизни подведомственных приходов – от восстановления, ремонта, оснащения всем необходимым и их открытия, тщательно просматривая и подписывая сметы и следя за расходованием средств, до вопросов поддержания на надлежащем уровне пастырского служения и морально-нравственного состояния причта и общин. С благословения митрополита в 1946 г. была составлена смета на восстановление разрушенного в годы войны Павловского собора Гатчины, и под его личным наблюдением к 1949 г. ремонт был закончен. Митрополит выделил ссуду из средств Епархиального управления и распорядился о том, чтобы храмы города также дали ссуды. Всего было выделено 140 тыс. руб. при стоимости всего ремонта 416 тыс. Некоторые храмы пожертвовали ссуды безвозмездно. Митрополит Григорий освятил восстановленный храм, а к торжественному богослужению на празднование столетнего юбилея и престольного праздника собора 12 июля 1952 г. испросил у Патриарха награды настоятелю прот. П. Белавскому и свящ. И. Кондрашову, как ревностно относящимся к своему пастырскому делу и много потрудившимся для восстановления храма.

В апреле 1947 г. владыка митрополит организовал Строительный комитет по дальнейшему восстановлению здания Духовных школ, который в 1948 г. был объединен с Епархиальным Строительным комитетом. Руководство обоими комитетами митрополит возложил на новопоставленного епископа – викария Ленинградской митрополии Симеона (Бычкова).

В 1945 году митрополит Григорий начал сражение за возвращение Церкви Казанского и Сампсониевского соборов. При этом в Симеоновском храме Московской Патриархией планировалось размещение подворья Антиохийского Патриархата.

6 июня 1946 г. Патриарх Алексий, митрополиты Николай и Григорий были приглашены на совещание к председателю Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карпову, который сообщил архиереям решения правительства по многим вопросам, в частности, о том, что за 1945–1946 годы Советом открыто около 820 храмов, и еще 56 церквей готовится к открытию, и что «правительство решило вернуть и повесить все колокола».

Мечтам владыки Григория об открытии в Лавре монастыря суждено будет сбыться практически только в следующем столетии, а в те годы Московской Патриархии разрешено было открыть на не подвергшейся оккупации территории страны всего лишь один монастырь – Троице-Сергиеву Лавру.

Владыка Григорий писал в своем дневнике: «2 апреля. 1947 г. Среда. С Уполномоченным говорили о налогах […]. С Лазутиным он беседовал. В отношении здания Академии он будет поддерживать наше ходатайство о предоставлении нам всего здания. По вопросу о митрополичьем доме он не согласен, как и о собо­рах Казанском и Сампсониевском, переданным Академии наук. Об Антиохийском подворье вопрос надо дополнительно выяснить вследствие выражения «дать действующую церковь». У нас такой дать нельзя: или соборы, или кладбища. Совет хотел выразить мысль, чтобы дать церковь «оборудованную», а не с ремонтом. Это надо разъяснить Ленсовету […]16 мая. Пятница. Вчера литургия и панихида по Патриарху Сергию. Мы все выходи­ли только на панихиду, на которой был С.К. Белышев (заместитель Карпова – Л.А.). Затем в Патриархии – лития, обед с Карповым и Белышевым (пред киселем – «вечная память»). После обеда я долго (полтора часа) был у Карпова. Выяснил все вопросы. О здании (Академии – Л.А.), Казанском, Александро-Невском и Сампсоньевском соборах и о митрополичьем доме он проведет вопрос при личном докладе у Сталина (вероятно, на этой неделе). 27-го он выезжает дня на 3-4 в Ленинград и обещал устроить мне потом прием у Лазутина»[iv].

Г.Г. Карпов, нужно отдать должное, также прилагал усилия к возвращению храмов, но не все вопросы решались в принципе, и не все вопросы решались в Москве. Хорошей «директиве из центра», как в наше время, так и при советской власти, часто мешали как политика местной администрации, другими словами – «самоуправство на местах», так и «война ведомств».

В Ленинграде было отказано в воз­вращении всех закрытых в 1918–1930 годах собо­ров и церквей в центральной части города. Последний настоятель Казанского собора, митрополит Григорий уже подбирал для него иконы. Однако собор не отдали епархии по той причине, «что он на Невском», как Карпов объяснил владыке. Отказом власти ответили и на ходатайства митрополита Григория в Совет по делам Рус­ской Православной Церкви об открытии Свято-Троицко­го собора Лавры в 1946 и 1947 годах.

С открытием Духовных школ и учреждением в апреле 1946 г. Учебного комитета при Священном Синоде, председателем которого был утвержден митрополит Григорий, а также в связи с активной внешнецерковной деятельностью владыки и необходимостью принимать многочисленные иностранные делегации, приезжавшие в город, остро встал вопрос о митрополичьей резиденции. С 1945 г. «резиденция» владыки находилась на хорах Николо-Богоявленского кафедрального собора и могла быть названа таковой лишь приблизительно. Она не могла обеспечить нор­мальной работы канцелярии и была абсолютно непригодна для приема посетителей, а тем более высо­ких гостей.

Митрополит поставил этот вопрос перед Советом по делам РПЦ, и власти города предложили несколько вариантов, которые, однако, не подошли: «26 июня 1947 г. Четверг […]. С уполномоченным беседовал об иконах для Казанского собора и об отводе дома для Митрополита. Горсовет намечает какую-то дачу в Новой деревне […]. 1 июля. Вторник. Архитектор Соколов С.Н. привозил планы трех «дач» – Головина на Выборгской набережной, Колюбакина на Стародеревенской, 9 и Зиновьева — на набережной у моста Малой Невки. Согласились в четверг поехать – лично посмотреть […]. 4 июля. Пятница. Вчера ездил с архитектором Михаилом Федоровичем Броницким и С.Н.Копыловым осматривать те дома, которые они предполагают и дачу Александра II у Старого Петергофа. Конечно, не подходят; старые, полуразвалившиеся и отдаленные. Хотят искать в центре города. Указал им свои пожелания»[v].

11 апреля 1948 г. владыка Григорий получил очередное письмо от верующих: «Ваше Высокопреосвященство! Группа верующих Смольнинского района ходатайствует перед вами об открытии Соборного Храма Александро-Невской Лавры. В нашем районе, кроме домовой церкви при Академии, приходских церквей нет. Церковь Акаде­мии так мала, что часто молящиеся остаются за дверями, а посему просим Вас возбудить перед властями соответ­ствующее ходатайство» (далее следовали 49 подписей)[vi].

Митрополит Григорий в очередной раз обратился к А.И. Кушнареву с просьбой о содействии, но безрезультатно. Поскольку прямые ходатайства о возвращении лаврс­ких храмов успеха не имели, владыка, помимо аргументов относительно тесноты в академическом храме, использовал неопределенную ситуацию с митрополичьей резиденцией.

6 августа 1948 г. он обратился в Государственную инспекцию по охране памятников г. Ле­нинграда с ходатайством о некотором переустройстве своей «резиденции» и канцелярии на хорах Николо-Богоявленс­кого собора. На следующий день инспекция своим отношением (от 7.08.1948 за № 7/1497) предложила принять меры к подысканию другого помещения, так как «исполь­зование под жилье зданий культового зодчества противо­речит технической инструкции по эксплуатации памятни­ков архитектуры» (разд. II, п. 9)[vii].

Тогда, в письме Г.Г. Карпову от 3 октября 1948 г., владыка предложил свои варианты возможных помещений для резиденции митрополита и канцелярии: «1. В одном из лаврских зданий можно восстановить находив­шийся там совершенно разрушенный (Духовский) храм и над ним устроить квартиру митрополита, а внизу (за хра­мом) помещение для канцелярии. 2. Дом на Бульваре Проф­союзов (№ 7, вблизи здания б. Св. Синода) совершенно свободный и только что отделанный для предполагавшего­ся американского консульства»[viii]. Указанный во втором ва­рианте дом числился за Министерством иностранных дел, и владыка отметил в письме, что трудно надеяться на его предоставление. Относительно первого предложения мит­рополит писал, что здесь «вопрос может быть выяснен на месте», никаких возражений, вероятно, не будет, и Патри­архия на свои средства восстановит разрушенные поме­щения.

Г.Г. Карпов поддержал первый вариант. Получив его предварительное согласие и выяснив пу­тем личных переговоров с отделом охраны памятников Ленинграда при Управлении по делам архитектуры, есть ли возмож­ность использования Свято-Духовского корпуса Лавры, митрополит Григорий обратился к уполномоченному А.И. Кушнареву с письмом (от 10 ноября 1948 г. за № 4083/4), в котором изложил ситуацию и сообщил, что помещением, пригодным для Архиерейского дома и Епархиального Уп­равления, является указанный корпус, в настоящее время свободный и нуждающийся в большом восстановитель­ном ремонте. Владыка просил А.И. Кушнарева возбудить хо­датайство о передаче этого корпуса Ленинградской митро­полии с обязательным восстановлением этой части здания, устройством на верхнем этаже квартиры для митрополита и размещением на первом этаже канцелярии и церкви. В ответном письме (от 21 февраля 1949 г. за № 36) уполномо­ченный уведомил митрополита, что его ходатайство удов­летворено, и решением Исполкома Ленгорсовета здание Духовской церкви «предоставляется Епархиальному Управле­нию для использования его под канцелярию и квартиру мит­рополита Ленинградского Григория»[ix].

Решение о передаче здания было принято Ленгорисполкомом 10 января 1949 г. (№ 1-31-6), и речь в нем шла только об устройстве канцелярии и квартиры владыки, но не об открытии церкви. Это, очевидно, было сделано сознательно, так как вопросы о передаче верующим хра­мов по законам того времени решались в Москве Советом Министров СССР, а положительный исход дела в 1949 г. уже был практически невозможен. Получив официальное известие о принятом решении, владыка поручил архитек­тору Николо-Богоявленского кафедрального собора А.П. Удаленкову осмотреть здание бывшей Духовской церкви, составить проект плана квартиры митрополита, помещения канцелярии, домовой церкви и вычислить смету предстоя­щих расходов по приспособлению предоставленного зда­ния для этих целей, что и было исполнено.

Технический осмотр здания при передаче его в аренду Ленинградскому Епархиальному Управлению состоялся 10 мая 1949 г. Общее состояние дома было признано неудовлетворительным, требующим восстановительного ремонта и частич­ной реконструкции. Не только окраска фасадов, но и многие архитектурные детали оказались полностью утраченными, местами оголилась кирпичная кладка. Большинство внут­ренних дверей отсутствовало, в центральном зале остались лишь две мраморные колонны, остальные четыре (разобран­ные с целью добычи мрамора) отсутствовали, и их заменяла грубая фанерная имитация. Не сохранилось никаких пред­метов прикладного искусства и живописи. Здание в то вре­мя занимали гараж обособленной базы Министерства связи и склад Ленинградского речного пароходства. Именно эти организации довершали разгром, начатый в 1936 г.[x]

Следует указать, что вскоре после войны большую часть монастырского каре заняло переехавшее с Урала закрытое научно-производственное объединение «Прометей». В ходе восстановительных работ пострадав­шие в годы войны Митрополичий, Феодоровский, Семи­нарский, Просфорный, а позднее и Духовский корпуса были перепланированы для нужд «Прометея», в том чис­ле под строительные, деревообрабатывающие цеха и пла­вильное производство. В Митрополичьем кор­пусе, в частности, производилась сверхпрочная танковая броня.

11 мая 1949 г. Епархиальный строительный комитет в составе председателя викария Ленинградской митрополии епископа Лужского Симеона (Бычкова), членов прот. Е. Лукина, прот. В. Павлова, проф. А.П. Удаленкова, епархиального архитектора А.М. Казанского и секретаря комитета свящ. Н. Наумова заслушал доклад проф. А.П. Удаленкова по сме­те на строительно-восстановительные работы центральной части здания Духовского корпуса. Ранее смета и проект работ были согласованы с ГИОП и экспертно-техническим отде­лом управления по делам архитектуры Ленгорисполкома. На заседании была утверждена смета в сумме 945635 руб. с учетом приобретения стройматериалов по твердым государ­ственным ценам. Также на этом заседании был утвержден административный персонал строительства в составе: про­изводитель работ – персонально инженер В.В. Мухина с исполнением обязанностей кладовщика с окладом 3 тыс. руб., агент по снабжению – один, с окладом 750 руб., сторожей – три, с окладом по 500 руб. Учетная часть была возложена на бухгалтерию Епархиального управления.

Поскольку епархия в то время значительные средства направляла на восстановление здания б. Духовной семина­рии и содержание Духовных школ, митрополит обратился к Патри­арху с просьбой выдать безвозвратную ссуду под стро­гий контроль строительного комитета и его личный, сооб­щал историю передачи здания Свято-Духовской церкви епархии и вновь ставил вопрос о возвращении Церкви Свято-Троицкого собора:

«Сейчас закончено изготовлением: план, смета, док­лад и все необходимые документы по ремонту и приспо­соблению корпуса б. Духовской Церкви б. Александро-Невской Лавры для Архиерейского Дома и канцелярии Епархиального Управления. Все это в понедельник будет отправлено Вашему Святейшеству.

Смета исчислена в сумме 945635 руб., каковую как ссуду испрашиваем у Патриархии, ввиду того, что все свободные средства епархии идут на окончание строитель­ства разрушенной части здания б. Духовной Семинарии. Сумма эта может быть переведена в два или три срока в течение года, если последует на это Ваше решение.

В связи с этим возникает еще следующая комбинация, которую представляю вниманию Вашего Святейшества. По имеющимся у меня совершенно точным сведениям Свято-Троицкий собор б. Александро-Невской Лавры, за­нятый до сего складом трофейного имущества, принадле­жащим Министерству связи, в настоящее время освобож­дается, и к августу с.г. будет свободен, так как Министер­ство связи отказалось ремонтировать Собор, требующий неотложной смены крыши и других работ. Вопрос о даль­нейшей судьбе Собора остается пока открытым.

Если бы было получено разрешение на передачу Со­бора Епархиальному Управлению, и явилась финансовая возможность, то можно было бы ныне же заменить про­ржавевшую крышу Собора [на] новую, и тем предохра­нить Собор от дальнейшего разрушения, а с будущего года приступить к его внутреннему и внешнему ремонту. Сто­имость перекрытия крыши выразится в сумме от 80 до 100 тыс. руб., на что также потребовалась бы ссуда из средств Патриархии. Я говорил об этом с Уполномочен­ным. Он отнесся одобрительно, но официально вопрос об этом не возбуждается без предварительного согласия и разрешения Вашего Святейшества и Совета по делам Рус­ской Православной Церкви при Совете Министров СССР.

Так как в решении Ленгорсовета вопрос о домовой цер­кви при Митрополичьем доме обойден молчанием (по-видимому, сознательно), то план 1-го этажа здания изготовлен в двух вариантах, в зависимости от того, будет ли использо­вано для церкви помещение в 42 м2 (и тогда останется неис­пользованным «зал приемов» в 250 м2) или в 279 м2 (и тогда домовая церковь будет вмещать и значительное число сто­ронних богомольцев). Последнее, как будто, не входит в пла­ны Ленсовета. Вопрос об этом представляю на решение Ва­шего Святейшества и Совета. Таким образом, все дело о ремонте и приемке будет выслано отсюда 16 мая с.г.»[xi].

В этом письме митрополит также сообщил Патриарху, что ждет его приезда в город на Неве 24 мая (на 25–27 мая планировалось проведение выпускных экзаменов в Ленинградских Духовных школах).

В то время на северо-западе Рос­сии одновременно реставрировалось 38 действующих цер­квей. А.П. Удаленков, автор проекта реконструкции и рес­таврации здания Свято-Духовской церкви, профессор Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта, был известным архитектором, и в 1945–46 гг. он успешно руководил реставрацией Кремля и Софийского собора в Новгороде. В июне 1949 г. митрополит назначил А.П. Удаленкова на должность епархиального архитектора, а за­нимавший эту должность A.M. Казанский был назначен помощником епархиального архитектора.

По проекту на первом этаже здания Духовского кор­пуса должны были разместиться помещения Епархиаль­ного Управления на 12 служащих: два кабинета, канцеля­рия, бухгалтерия и комната ожидания на 15 посетителей, а также вестибюль с гардеробом и санузлом. В прежнем церковном двухсветном зале возродить храм Ленгорисполком не разрешил, и согласно проекту он дол­жен был стать залом для парадных приемов. Несмотря на запрет Ленинградского исполкома, на месте алтаря мит­рополит все же планировал устроить Крестовую митро­поличью церковь площадью 42 кв. м. На втором этаже должны были расположиться покои митрополита: малый прием­ный зал, библиотека, кабинет, столовая и спальня, а также помещение из двух комнат для приезжих. Чтобы здание приобрело одинаковую высоту, с восточного фасада предполагалась надстройка второго этажа над пер­вым, где планировалось разместить обслуживающие помещения и две деревянные лестницы. Основные ремонтно-реставрационные работы предполагалось провести в июне–октяб­ре 1949 г., затратив на них 650 тыс. рублей[xii].

7 июня 1949 г. Священный Синод, заслушав рапорт мит­рополита Григория об ассигновании на работы 945 тыс. руб­лей из средств Патриархии, постановил выделить 900 тыс., разделив их на три части. 10 июня распоряжением владыки была образована особая строительная комиссия по восста­новлению здания Духовской церкви, куда вошли председа­тель прот. Е. Лукин, секретарь свящ. Н. Фомичев, казна­чей прот. В. Павлов и архитектор А.П. Удаленков. 20 июня комиссия провела свое первое заседание, но 27 июня ее состав был реорганизован и в дальнейшем состоял из предсе­дателя о. Е. Лукина, секретаря свящ. И. Волокославского, казначея свящ. В. Раевского и А.П. Удаленкова. По­зднее в состав комиссии был включен староста Николо-Бо­гоявленского собора А.Ф. Шишкин, а руководство работа­ми поручено архитектору А.М. Казанскому.

Работы продвигались быстро, хотя и не без неожидан­ностей, порой заставлявших кое-что изменять в проекте. Уже 6 июня 1949 г. при прокладке водопроводных труб был обнаружен и вновь замурован склеп с двумя безы­мянными захоронениями XIX в. В середине июля при очистке от мусора подвального помещения (бывшего склепа), предназначенного по проекту под котельную, ока­зались найдены сохранившиеся захоронения с надгроб­ными мраморными плитами. 22 июля был составлен акт осмотра подвала и нарисован план обнаруженных 12 ари­стократических захоронений XIX века, в том числе предсе­дателя Государственного совета графа В.В. Левашова, графа В.В. Шувалова, княгини Е. Голицыной, графа Н.В. Левашова и графини О.В. Левашовой. В тот же день строительная комиссия постановила замуровать помеще­ние, «оставив захоронения нетронутыми», а котельную ус­троить в другом месте, что и было сделано[xiii].

Значительную трудность также представлял поиск необходимых строительных материалов. В связи с тем, что в то время разбиралась часть склепов Никольского кладбища, 19 сентября 1949 г. Епархиальное управле­ние обратилось в райкоммунотдел с просьбой отпус­тить 4 куб. м бутового камня «от разборки склепов» для восстановления цоколя и лестницы Духовского кор­пуса. 23 сентября строительная комиссия в связи с тре­бованием Ленгорисполкома о подготовке территории Лавры к празднованию 15 мая 1950 г. 150-летия со дня смерти великого русского полководца А.В. Суворова решила принять предложение об озеленении прилегавшей к корпусу дворовой террито­рии, что стоило 60 тыс. руб. сверх утвержденной сме­ты. В ноябре власти передали одну квартиру в Семи­нарском корпусе для секретаря митрополита о. Евгения Лукина, и строительная комиссия также занялась ее ре­ставрацией, а также возведением епархиального гара­жа на участке Духовной Академии.

5 декабря 1949 года Патриарх Алексий и протопресвитер Н.Ф. Колчицкий прибыли в Ленинград и в тот же день по­сетили митрополита Григория в Никольском соборе, куда ко всенощной съехались все настоятели соборов и цер­квей города.

6 декабря, на праздник Св. благоверного князя Александра Невского, Пат­риарх с сопровождающими и митрополит были на Литургии и молебне в академической церкви, 7 декабря – на уроках в Ака­демии и семинарии, а вечером того же дня осматривали постройку в Духовском корпусе.

16 декабря в Москве на встрече с Г.Г. Карповым в числе прочих вопросов митрополит Григорий положительно решил вопрос об устройстве архиерейской церкви в Духовском корпусе. В марте 1950 г. ГИОП предложил закончить ремонт лицевого фасада к 10 мая ввиду предстоящего юбилея Суворова. Это условие было выполнено, причем епар­хиальные строители восстановили и соседний фасад той части Духовского корпуса, которая принадлежала Смольнинскому райжилуправлению. К 20 июля были законче­ны фасадные работы на восточной (дворовой) стороне, а к 10 ноября 1950 г. и восстановление интерьера. На хорах бывшей церкви, а теперь большого двухсветного зала (с окнами по первому и как бы по второму этажу) был разбит зимний сад[xiv].

Большую трудность представляла подборка соответ­ствующих предметов обстановки: мебели, живописи, цер­ковного инвентаря. 25 августа 1950 г. митрополит Григорий обратился с письмом в Комитет по делам искусств при Совете Министров СССР и Комитет по делам культурно-просветительных учреждений при Совете Министров РСФСР: «Ленинградское Епархиальное Управление Мос­ковской Патриархии имеет честь обратиться к Вам по воп­росу, связанному с восстановлением бывш. Александро-Невской Лавры, как памятника Общесоюзного значения, находящегося под государственной охраной. В текущем году была проведена часть восстановитель­но-реставрационных работ по зданиям Лаврского ансам­бля: кроме реставрации бывш. Надвратной и бывш. Су­воровской церквей, реставрирована также бывш. Духовская церковь, переданная в арендное пользование Русской Православной Церкви. Эти последние работы были про­ведены силами и средствами Ленинградской Епархии. Помещения этой церкви предположены к занятию под по­кои Митрополита, Канцелярию и зала для приемов. В свое время из комнат и зал Митрополичьего корпуса бывш. Александро-Невской Лавры были изъяты и переда­ны на хранение Ленинградским музеям люстры, канделяб­ры и вся парадная обстановка (мебель). Эти предметы яв­лялись не только украшением вообще, но и составляли общее неразрывное архитектурное целое с помещением.

Исходя из вышеизложенных соображений, Ленинградское Епархиальное Управление обращается к Вам с просьбой разрешить Дирекциям Эрмитажа и Русского музея:

Подобрать три экземпляра парных стильных люстр (шесть штук – желательно из ранее находившихся в Лав­рских помещениях), и некоторую часть из мебельной об­становки бывш. Митрополичьих покоев – для зала.

Передать упомянутое в пользование и на временное хра­нение Ленинградской Епархии — для завершения архитектур­ной обработки приемных залов в бывш. Духовской церкви.

Сохранность люстр и обстановки будет гарантирова­на соответствующими охранными обязательствами, зак­люченными Епархией с местными органами Гос. Охраны Памятников»[xv].

Одновременно митрополит просил уполномоченного А.И. Кушнарева поддержать его ходатайства, и запрашива­емые предметы вскоре были получены. Основную же часть обста­новки пожертвовали приходы Ленинградской епархии, боль­ше всего Никольский собор. Община Спасо-Преображенского собора в ноябре передала картину св. блгв. кн. Александ­ра Невского, альбом с видами всех храмов города, книгу «Богослужебный Апостол», принадлежавшую ранее ака­демику Б.А. Тураеву; для митрополичьей церкви – сереб­ряную дарохранительницу, серебряную лжицу с аметистом, два канделябра на престол, подлампадник и две резные хо­ругви из кипарисового дерева в форме древнерусских зна­мен. Эти хоругви были поднесе­ны Московским обществом хоругвеносцев церкви в доме протопресвитера военного духовенства ко дню ее освяще­ния 13 ноября 1893 г.. Община Князь-Владимирского собора пожертвовала Греческую икону Божией Матери в серебряной позолочен­ной ризе с драгоценными камнями, серебряный ковшик, напрестольный крест и завесу в храме, Троицкая церковь «Кулич и Пасха» – посеребренный архиерейский посох, по­тир, 15 тыс. рублей и т.д. Дубовый иконостас, пла­щаницу, два аналоя, четыре иконы и семисвечник для мит­рополичьей церкви привезли из не действовавшего Троицкого храма с приделом св. блгв. кн. Александра Невского в с. Теглицы, использовавшегося местными влас­тями под склад зерна[xvi].

Митрополит Григорий лично руководил благоустройством нового здания Епархиального управления и митрополичей резиденции, изыскивал средства и сокращал собственные расходы. Он писал в дневнике:

«26 октября 1950 г. На строительство Дух[овского] Корпуса израсходовано до наст[оящего] времени 1.341 тыс.р. От Патриархии 900 т.р., от нас пока 441 т.р. Инвентарь стоил пока 58 т. Сегодня сдал в Канцелярию предложение в смете на будущий год сократить на 120 тыс. расходы на представительство мое и Викария (по 60 т. или по 5 тыс. в месяц) […]. 8 ноября. Вечером был в Духовском корпусе. Давал указания о размещении картин и икон. Завтра начинает переходить канцеля­рия и перевозить вещи[…]. 11 ноября. В течение трех дней с 9 до сегодняшнего дня перевез­ли всю обстановку. Все сделали своими силами — Иван Иванович Ковалев, сторожа и шоферы. Все перевезли благополучно. В новом помещении все расставили, пове­сили; одновременно и убирали, подмазывали, подкраши­вали, натирали полы. Церковь привели в полный поря­док. Указанные о. Ломакиным иконостас и иконы Теглицкой церкви Кингисеппского района очень удачны, кра­сивы и прекрасно подошли. Труда было много. Завтра, наконец, оставляю нынешнее свое помещение»[xvii].

12 ноября 1950 г. владыка переехал из Никольского собора в Свято-Духовский корпус. Вечером он совер­шил водосвятный молебен и освятил весь верхний этаж здания, а 13 ноября утром вместе с прот. Е. Лукиным совершил освящение нижнего этажа. В этот и следую­щий день к митрополиту приходили приветствовать и ос­матривать новые помещения делегации городских при­ходов. 14 ноября пришла телеграмма от Патриарха Алек­сия: «Поздравляем новосельем. Мир новому дому Ва­шему и живущим в нем. С отцом Николаем будем сре­ду… «Красной стрелой». П. А»[xviii].

Первосвятитель пожелал немедленно увидеть первую возвращенную Церкви возрожденную из руин часть та­кой близкой и дорогой для него Александро-Невской Лав­ры, и уже 15 ноября прибыл в Ленинград. О посещении Патриархом Алексием обители митрополит Григорий написал в днев­нике: «Утром встретили Патриарха и Колчицкого[…]. В пять часов Патриарх прибыл в Духовский корпус. На встрече здесь были я, еп. Симеон, прот. Лукин, прот. Медведский, Л.Н. Парийский. Я показал ему с объясне­ниями свои комнаты, церковь, канцелярию и весь верх. Патриарх нашел, «что уж не перевести ли Патриар­хию в Ленинград?». Затем обед, потом осмотр книж­ных редкостей, просмотр фильмов в телевизоре [что было тогда большой редкостью] и чай. В 8.30 вечера уехал в “Асторию”»[xix]. Во время своего посещения Патриарх подарил мозаичную икону св. блгв. кн. Александра Невского.

25 ноября при значительном стечении народа митро­полит Григорий освятил Крестовую церковь св. блгв. кн. Александра Не­вского, после чего послал телеграмму Патриарху: «Се­годня совершено освящение Крестовой церкви. Духов­ное торжество заканчивает период стройки Епархиаль­ного дома. Прошу молитв и благословения на начало нового жительства в условиях полного благоустройства. М. Г.». В тот же день был получен ответ Патриарха: «Горячо приветствую В. Преос[вященство] освящением храма. Сим да святится сугубо благодатью Ваше жили­ще во благо душ и также живущих в нем. П. А.». Вече­ром в церкви состоялось первое всенощное бдение. Служили и пели священник Иоанн Иванов, иеродиакон Максим Кроха, будущий архиепископ Могилёвский и Мстиславский (1989—2002) и трое семинаристов.

29 ноября к митрополиту приехал упол­номоченный А.И. Кушнарев. Он осмотрел здание и на­шел, что «все великолепно». 2 декабря был официально подписан акт частичной приемки здания после ремонтно-реставрационных работ.

6 декабря 1950 г. в Лавре впервые после долгого перерыва отмечался праздник св. блгв. кн. Александра Невско­го. Всенощное бдение в Крестовой церкви служил иеро­монах Серафим с иеродиаконом Максимом. На Литур­гии, которую совершил сам владыка Григорий, присут­ствовали несколько верующих. Владыка митрополит весьма сожа­лел, что ему не удалось добиться разрешения на разме­щение церкви на большей площади для допуска сторон­них богомольцев, а иметь вместо этого непомерно боль­шой приемный зал[xx].

2 февраля 1951 г. инспекция по охране памятников окончательно приняла с оценкой «хорошо» все проведен­ные в здании Свято-Духовской церкви работы. 13 марта состоялось заключительное заседание строительной комис­сии, на котором было отмечено, что общие расходы значи­тельно превысили смету и составили 1415717,6 тыс. руб­лей, что было связано с проведением большого количе­ства первоначально не запланированных работ по благо­устройству дворового участка, реставрации иконоста­са, картин, икон, постройке епархиального гаража и т.д.

В дальнейшем в Крестовую церковь и помещение Епар­хиального Управления поступил еще целый ряд церков­ных святынь и произведений искусства: портрет Петра I работы XVIII в., портрет митрополита Гавриила кисти Борови­ковского и «Обручение Марии и Иосифа» итальянской школы XVI в. 9 ноября 1951 г., после осмотра помеще­ния, представитель ГИОПа сделал заключение, что эти че­тыре картины имеют музейное значение. 14 апреля 1953 г. из Спасо-Преображенского собора Епархиальному Управ­лению был передан макет Исаакиевского собора. Родствен­ники преподобного Серафима Вырицкого после его смерти пожертвовали перламутровый крест, а 20 января 1954 г. по разрешению президента Академии художеств из за­пасников музея Академии Епархиальному управлению пе­редали 35 предметов церковной одежды и утвари, а также Царские врата, две палицы, оклад образа «Успение» из золотой парчи и 66 икон, в том числе несколько работ известного художника В.П. Верещагина[xxi].

Таким образом, в конце 1950 г. Епархиальное управ­ление, его канцелярия и бухгалтерия получили возможность работать в прекрасных условиях в обители, а митрополит – резиденцию, где он мог достойно принимать высоких го­стей, отцов, сотрудников корпорации духов­ных школ, студентов и всех посетителей и просителей.

Митрополиту отпускалось ежемесячно 30 тыс. руб­лей из средств Епархиального управления «на представи­тельство». На эти средства владыка совершал поездки по служебным обязанностям и принимал высоких лиц: Святейшего Патриарха, членов Учебного Комитета и пред­ставителей Московской Духовной Академии, иностран­ных гостей.

В 1951 г. в новых апартаментах были приняты епископы Гродненский и Брестский Сергий (Ларин), Таллиннский Роман (Танг), Житомирский и Овручский Владимир (Кобец) и члены финляндской делегации. В мае 1952 г. владыка принимал в своей резиденции митрополита Молдовы и Сучавы Севастиана (Румынская Православная Церковь), а 24 октября в епархиальном доме обедали приехавшие из Финляндии ставленники. В первой половине 1953 г. владыка принимал антиохийскую делегацию и митрополита Киевского и Галицкого Иоанна (Соколова), а 23–24 ноября – ан­глийскую церковную делегацию: «Его Высокопре­освященство рассказал историю возникновения Александро-Невской Лавры, показал портреты митрополитов… Указал количество церквей в Ленинграде и епархии (14 в Ленинграде и около 200 в епархии)»[xxii].

В июне 1954 г. митрополита в его резиденции посетила немецкая делегация, а в июле – делегация болгарских архиереев во главе с Патриархом Кириллом (Марковым). В августе 1954 г. митрополит Григорий вторично принимал делегацию дружественной Антиохийской Православной Церкви во главе с Блаженнейшим Александром III (Таханом), Патриархом  Антиохийским и всего Востока и делегацию из Финляндии. 26-28 июля 1955 г. митрополит принял в колонном зале Духовского корпуса Александро-Невской Лавры одновременно румынскую, болгарскую, польскую и антиохийскую делегации.

Обложение митрополита подоходным на­логом за 1949 и 1950 год в сумме по 161 тыс. руб. при доходе 120 тыс. руб. (за год) исчерпало весь годовой бюджет, поэтому на «представительские» средства пошло также все его личное содержание и все другие расходы.

Несмотря на это, в 1951 году на эти средства владыка оборудовал бо­гослужебными принадлежностями Крестовую церковь (ризницей и утварью), а в дальнейшем постоянно попол­нял необходимыми изданиями библиотеку Архиерейского дома, делал периодические вознаграждения чтецов и пев­цов — воспитанников семинарии, ежемесячно оплачивал труд библиотекаря Митрополичьей библиотеки и дежур­ного по приему посетителей, приобретал необходимые предметы интерьера и обихода и оказывал денежную по­мощь всем просящим. 10 февраля 1953 г. митрополит передал Епархиальному управлению в пользование Ле­нинградских митрополитов свою личную библиотеку объемом свыше 2 тыс. томов[xxiii].

С середины 1948 г. храмы практически пе­рестали возвращать верующим, более того, несколько сотен действовавших по стране храмов вновь закрыли. Открытие Крестовой митрополичьей церкви в здании Александро-Невской Лавры стало единственным исключени­ем, и главная заслуга в этом, конечно, принадлежала преосвященно­му митрополиту Григорию. Владыка любил служить в Крестовой церкви св. блгв. кн. Александра Невского, где часто служили, пели и читали отцы – преподаватели и студенты Духовной Академии под руководством регента Духовных школ заслуженного учителя церковного пения К.М. Федорова.

Митрополит «не останавливался на достигнутом», он ду­мал о возвращении верующим других зданий Лавры и счи­тал себя ответственным за всю ее территорию и за состояние кладбищ. В октябре 1951 г. владыка митрополит через уполномо­ченного добился удаления от ворот Лавры пивного ларька.

Но главные усилия владыки по-прежнему были направлены на возрож­дение Свято-Троицкого собора, который не ремонтировал­ся и постепенно все больше разрушался. В составленной в 1949 г. историко-художественной справке по Лавре ука­зывалось, что «особенно значительные разрушения имеет в настоящее время здание собора, представляющего со­бой одну из жемчужин русского зодчества. В результате утраты покрытий верхних частей стен и протечек во мно­гих местах, кладка стен собора полностью лишена шту­катурки, кирпич выветривается, карнизы разрушаются и падают, протечки угрожают целости сводов, кладка име­ет выбоины от попаданий артиллерийских снарядов»[xxiv].

В начале 1950-х гг. согласно общему проекту пере­планировки города, комплекс Лавры намечалось «осво­бодить от окружающей его позднейшей застройки» и «оку­тать садово-парковыми насаждениями, которые должны занять большие территории с выходом на набережную Невы». Этот план, в случае его осуществления, грозил Никольскому кладбищу полным уничтожением.

9 июля 1953 г. митрополит обратился к Кушнареву с просьбой содействовать в возвращении верующим Тро­ицкого собора и перезахоронении в его крипту погребен­ных на кладбище в случае уничтожения некрополя:

«На Никольском кладбище б. Александро-Невской Лавры находятся могилы некоторых митрополитов и дру­гих высших церковных деятелей Русской Православной Церкви. Святейшим Патриархом Алексием мне предложено ознакомиться приведением в порядок и надлежащим оформлением могил почивших иерархов. Между тем, по полученным мною сведениям, на месте нынешнего Николь­ского кладбища предполагается устроить парк, и т.о. ос­танки погребенных необходимо перенести в другое место. Таким, наиболее соответствующим местом для захороне­ния бывших деятелей Церкви могло быть обширное под­вальное помещение, находящееся под Троицким собором б. Лавры, которое явилось бы некрополем исторических церковных деятелей и дополнением к имеющемуся обще­му некрополю, находящемуся в пределах той же Лавры.

В связи с этим было бы возможно и желательно в таком случае восстановление и церковного служения в соборе Лав­ры, как месте погребения и поминовения усопших, тем бо­лее, что огромный район города, прилегающий к Лавре, ли­шен храмов и верующее население этого района неоднок­ратно обращалось ко мне с просьбами об открытии его. В настоящее время Троицкий собор б. Лавры ничем не занят, находится в ведении отдела Охраны памятников города и не ремонтируемый подвергается естественному действию сти­хии. Внешний и внутренний капитальный ремонт этого собо­ра по приблизительному подсчету обойдется в не менее 2 мил­лионов рублей. Управление Московской Патриархии, по пред­варительной договоренности моей с ним, могло бы взять на себя весь ремонт храма и т.о. восстановить этот историчес­кий и археологический памятник XVIII в., если Гориспол­ком Ленинградского Совета даст на это свое разрешение»[xxv].

В июле 1953 г. владыка митрополит осматривал Благовещенскую церковь, Тихвинское и Лазаревское кладбища: «2 июля 1953 г. Четверг. Вчера днем осматривали Суворовскую усы-пальницу и всю б. Благовещенскую церковь и кладбища — Лазаревское и Тихвинское (некрополь). В Благовещенской церкви покоятся Митрополиты Серафим и Антоний I. Хранится и надпись над могилой м. Михаила (а сам он лежал в Дух. церкви). Там лежат архиеп. Евгений Булгар и Иннокентий П(неразб.). Там же родственника Петра I: сын Петр, сестра Наталья, Царица Параскевия, жена Иоанна V, дочь ее Екатерина Ив. и Принцесса Анна Леоп. (мать Иоанна VI Антоновича)… Дочь Павла I, дочь Алек­сандра I. Много интересных могил в Лазаревской церкви и на Лаз. Кладбище […]. 25 июля. Суббота. Вчера у Г.Г. Карпова. По вопросу о перехоронении Карпов обещал заняться этим вопросом (о соборе Лавры), но сказал, что на это, вероятно, трудно надеяться»[xxvi], – писал митрополит в дневнике.

Согласно резолюции владыки от 11 июля 1953 г., была создана Комиссия по выяснению вопроса о перехороне­нии иерархов в бывшей Александро-Невской Лавре, в ко­торую вошли протоиереи А. Медведский, С. Румянцев и церковный староста Б.И. Бычков. В отчетной докладной записке Комиссии от 31 июля 1953 г. говорилось:

 «1. Ко­миссии путем личного расследования и опроса экскурсо­водов усыпальницы А.В. Суворова удалось выяснить и установить точное местонахождение могил: митрополита Антония (Вадковского). митрополита Исидора (Никольс­кого) и Палладия (Раева) – перенесенных на Никольское кладбище из б. Исидоровской лаврской церкви; архиепис­копа Иннокентия (Беляева), архиепископа Николая (Налимова), архиепископа Николая (Зиорова) и епископа Анас­тасия (Александрова). Могилы перехороненных на клад­бище епископов: Бориса (Плотникова). Гермогена (Доб­ронравова) и др. иерархов найти не удалось…

2. О прахе погребенных в быв. Духовской церкви Пе­тербургских Митрополитов: Михаила (Десницкого). Се­рафима (Глаголевского). Антония (Рафальского), Никанора (Клементьева) и Григория (Постникова) нами уста­новлено, что прах вышеназванных Архипастырей остался на месте их первоначального погребения в б. Свято-Ду­ховской церкви, а именно:

а) Митрополит Михаил (Десницкий) – погребен на месте, где стоял жертвенник церкви. Доска с барелье­фом Владыки, находившаяся на наружной стене алтаря, хранится в Музее городской скульптуры в б. риз­нице Благовещенской лаврской церкви.

б) Митрополит Серафим (Глаголевский) – был погре­бен пред местною иконою «Сошествия Св. Духа». Доска с надписью находится в Музее-усыпальнице Суворова.

в) Митрополит Антоний (Рафальский) – погребен пе­ред иконою Божией Матери в церкви Св. Духа. Доска с надписью находится в Музее – усыпальнице Суворова.

г) Митрополит Никанор (Клементьевский) – погребен в царских вратах Свято-Духовской церкви. Доска мемо­риальная хранится в Музее городской скульптуры; вторая доска с надгробным словом Епископа Макария Булгако­ва хранится в Музее городской скульптуры.

д) Митрополит Григорий (Постников) – погребен (по указанию Рункевича в «Истории Александро-Невской Лавры» стр. 904), в алтаре Свято-Духовской церкви, а по данным «Историко-статистических сведений о СПб Епархии» выпуск 8, стр. 74, СПб. 1884 г. – в Лаврской Благовещенской церкви. Мемориальная доска и доска со словом ректора Семинарии Архимандрита Платона — не сохранились.

3. Осмотреть подвальное помещение Троицкого со­бора Лавры Комиссии не удалось, т.к. подвал находится в ведении Научно-исследовательского института № 48, и для прохода в него требуется специальное разрешение»[xxvii].

Выводы этой комиссии особенно актуальны сейчас в связи с повторным возвращением здания Свято-Духовс­кой церкви верующим и возможным продолжением по­исков захоронений петербургских архиереев.

В письме Патриарху Алексию от 30 марта 1954 г. митрополит Григо­рий писал: «Наш уполномоченный (А.И. Кушнарев) вые­хал в Москву, по-видимому, на совещание. Некоторые воп­росы (о месте погребения архиереев, о Троицком соборе, о строительстве нескольких церковных зданий) все еще ждут решения из-за неприезда сюда Г.Г. Карпова»[xxviii].

Обсуждение вопроса о возвращении Свято-Троиц­кого собора и перехоронении архиереев происходило на каждой встрече владыки Григория с Г.Г. Карповым, кото­рые были регулярны.

Развернувшийся к 1955 году процесс либерализации благоприятно сказался на положении Церкви. В 1955–1956 гг. в стране было разрешено открыть насколько десятков новых храмов. Митрополит Григорий активизировал свои усилия по возвращению Свято-Троицкого собора. 15 июля 1955 г. он подал Патриарху док­ладную записку, в которой просил содействия «по вопро­су о разрешении открытия собора» и его ремонта на сред­ства епархии и Патриархии, изложив ряд доводов в пользу нового ходатайства:

«1. Троицкий собор расположен на территории Государственного Заповедника и до своего закрытия яв­лялся центром религиозной жизни г. Ленинграда.

2. В настоящее время собор разрушается. Внут­ри он пустует…

3. Целый ряд иностранных делегаций при их визи­те к Ленинградскому Митрополиту заостряли свое внимание на столь печальное состояние лаврского собора (он помещается вблизи покоев Митрополита) и высказывали открытое изумление, в особенности в связи с той информацией о внутренней свободе церк­ви и благожелательном к ней отношении Советского правительства, каковая неизменно предлагалась гос­тям Ленинградским митрополитом… Открытие Лав­рского собора не должно встретить препятствий со стороны властей. Он находится в стороне от город­ской жизни и не помешает демонстрациям.

4. На очень большом расстоянии в этой части горо­да нет действующих церквей.

5. Собор окружен кладбищем. При его ликвидации в собор можно перенести останки иерархов.

6. Перед фасадом Лавры расположена площадь Алек­сандра Невского. Самое название площади связывает все это место с именем благоверного князя, не только свя­того, но и великого государственного деятеля русской истории и принципиально требует наличия собора, где было бы возможно почитание Его светлого имени…»[xxix].

Со Свято-Троицким собором Александро-Невской Лавры владыку связывали его главные жизненные воспоминания. Впервые под его величественные своды выпускник Олонецкой Духовной семинарии Николай Чуков, прибывший в Санкт-Петербург поступать в Духовную Академию, вошел в августе 1891 г. и получил «благословение на успешную сдачу» экзаменов от 92-летнего старца митрополита Исидора. Дальше были и лаврские праздники, и сослужение со священномучениками митрополитами Вениамином и Серафимом, и отпевание друзей и сослужителей – академика Б.А. Тураева, проф. А.А. Дмитриевского и своего научного руководителя проф. И.Г. Троицкого…

Экзамен по возрождению своей «Alma mater», Санкт-Петербургских духовных школ, митрополит Григорий «сдал успешно». «Открыть собор – и умирать можно спокойно…»[xxx], – сказал как-то владыка своей внучке, когда они вместе гуляли по лаврскому саду.

Для воз­вращения Свято-Троицкого собора верующим, митрополит Григорий сделал все возможное и полностью подготовил почву для его открытия, но долгожданного со­бытия владыка не увидел.

5 ноября 1955 г. приснопоминаемый митрополит Григорий отошел ко Господу. 11 ноября его прах был торжественно погребен в Крестовой церкви св. блгв. кн. Александра Невско­го в Духовском корпусе Лавры.

Открытие Свято-Троицкого собора произошло через год после блаженной кончины преосвященного мит­рополита Григория, когда правящим архиереем епархии стал митрополит Ленинградский и Новгородский Елевферий (Воронцов). 27 марта 1959 г. в Крестовой церкви рядом с митрополитом Григорием был погребен митрополит Елевферий.

В разгар хрущевских антирелигиозных гонений кафедру митрополита Ленинградского и Ладожского занимал митрополит Гурий (Егоров). Подчиняясь давлению Ленинградского уполномоченного, он отказался от митрополичьих покоев в Духовском корпусе Александро-Невской Лавры, отдав их светским властям. «В связи с тем, что здание Ленинградского Епархиального управления (наб. р. Монастырки д. 1) было передано Отделу народного образования Исполкома Смольнинского райсовета депутатов трудящихся, возникла необходимость перехоронения тел усопших Ленинградских митрополитов Григория и Елевферия, похороненных в Крестовой церкви»[xxxi].

В ночь на 26 августа 1961 г. было произведено перенесение праха владык в крипту Свято-Троицкого собора, где с тех пор они и покоятся.

Примечание: