Наберите в интернет-поисковике слово «библиокритика» - и вам откроется всего несколько страниц в «Яндексе» с повторяющимися материалами, в большинстве из которых библиокритика понимается как системное изучение Библии. В другом значении - критика книжных и библиотечных практик - это слово употребляется лишь в единичных контекстах. Хотя, казалось бы, такое понятие и соответствующая дисциплина должны существовать давно и быть известны всем специалистам в области книго- и библиотековедения.
Может также показаться странным, что и сам этот термин был предложен совсем недавно (см.: [Рац 2006]). Там же библиокритика получила самое общее и краткое теоретическое обоснование. Принципиальное отличие литературной критики от библиокритики (в широком понимании) точно и емко сформулировано тем же М. Рацем: «Для литературного критика книга - не более чем материальная форма, в которую облекается интересующее его произведение. Для библиокритика литература - не более чем обобщенное наименование словесного содержания книги» [Рац 2005: 34].
Попробуем развернуть идею известного библиофила и если не вырастить из зерна его теории ветвистое дерево новой дисциплины, то хотя бы очертить круг основных проблем, которыми может и должна заниматься библиокритика, сформулировать ее насущные задачи и обосновать методологическую значимость.
1
Библиокритику, очевидно, можно рассматривать в обобщенно-широком смысле как разновидность социальной критики, а в предметно-профессиональном аспекте - как отрасль книговедения и библиотековедения. В свою очередь, сама библиокритика может быть очень условно, но все же разделена на два ведущих направления:
1) анализ и оценка всевозможных способов, стратегий, техник создания/использования книги, причем как первичных (издательских и читательских), так и производных (например, буккроссинг, бук-карвинг и прочие новомодные «творческие переработки» книг);
2) критическое осмысление новейших библиотечных практик (например, веблиография, библио-квест, библиотеатр).
Первое направление можно обозначить (также условно) как одну из областей книговедения, второе - библиотековедения. В настоящей статье речь пойдет о втором направлении - то есть собственно о библиотечной критике.
Что определяет актуальность и своевременность такого разговора?
В вульгарно-массовом сознании библиотека устойчиво ассоциируется с образом пыли. К ценителю книг прочно прилип иронический ярлык «книжный червь». Типичный библиотекарь традиционно изображается унылой тетенькой с прической пучком, в мешковатом платье и стоптанных туфлях.
В такой системе определений вполне логична и понятна, но далеко не всегда адекватна и оправданна общая направленность большинства новейших библиопрактик - осовременивание. Примерно с середины 1990-х годов наши библиотеки принялись активно обновляться и модернизироваться. Профильные периодические издания запестрели публикациями с характерными заголовками: «Традиции и инновации в библиотеке», «Инновационное творчество библиотекарей», «PR-деятельность современной библиотеки» и т. п. Одно за другим появились понятия: библиотека нового типа, инновационная библиотека, дигитальная библиотека и даже дванольная библиотека (производное от Web2.0).
По сути, это социокультурная стратегия, зеркальная так называемым ретровведениям - новому освоению ранее существовавшего (например, преподаванию в современных школах религиоведения, фамилистики, древних языков). И то и другое чревато спекуляциями и фальсификациями. Борьба с бытующими в обществе заблуждениями и шаблонами восприятия легко и - главное! - незаметно приводит к искажению исходного предназначения Библиотеки.
Иначе говоря, в данном случае разрушение стереотипов чревато деформацией архетипа. Однако пока что это довольно абстрактная и весьма расплывчатая гипотеза, в отсутствие системной аргументации, эмпирических наблюдений, серьезных выводов. Подтвердить либо опровергнуть ее и должна библиокритика.
Наглядно-целостное представление предмета библиокритики невозможно без самого общего, эскизного описания этих практик, которые мы предлагаем разделить (тоже пока предварительно) на технологические, операциональные, локусные.
2
Технологические библиопрактики основаны прежде всего на внедрении новых устройств и технологий работы с книгами и читателями. Конкретными формами и продуктами таких практик являются, в частности, следующие:
- веблиография - составление аннотированных списков электронных документов, веб-сайтов, интернет-порталов и других сетевых ресурсов;
- библиотрансформер - интерактивная модульная форма рекомендательной библиографии в разных текстовых форматах (досье, памятка, закладка, листовка, путеводитель, дайджест, мультимедийная презентация и др.);
- библиоигрушка - очень популярная нынче малая форма рекомендательной библиографии (в виде объемных бумажных фигур, кукол, кубиков, панорам, инсталляций и т. п.);
- электронно-библиотечная система (ЭБС) - цифровая база данных книжного контента (совокупность электронных документов, обладающих интерактивными функциями и предназначенных для образовательных и научных целей);
- полустационарные и внестационарные формы библиотечного обслуживания (библиомобиль, библиобус, книжный экспресс, библиотеки под открытым небом, пункты книговыдачи в метро, на вокзалах и т. п.);
- библиотечные интернет-услуги (например, не так давно создан российский сайт «FriendsBook», на котором принимаются электронные заявки на книги, доставляемые и забираемые курьерской службой).
При всем внешнем разнообразии технологические библиопрактики акцентируют преимущественно информационную и производственную составляющие. Книга предстает здесь не как оформленный текст и даже не как материальный предмет, но именно как носитель информации, которую требуется передать, транслировать и/или переработать, преобразовать. Конвертировать в некий производный, вторичный продукт. Таковым является даже книжный интернет-заказ, потому что одно дело пойти и самому взять книгу в публичной библиотеке, и другое дело - получить ее на дом в специальной упаковке, с сопроводительными документами, а возможно - еще и с какими-то бонусами.
Здесь читатель превращается в пользователя; каталог становится базой данных; библиотечный фонд - аналогом жесткого диска, компьютерной памяти. А сама библиотека уподобляется папке с электронными файлами либо некоему абстрактному книгохранилищу, утрачивая многие физические параметры и воплощаясь в разновидность гаджета. Не отсюда ли, кстати, и тенденция использовать «библиотечную» метафору как разновидность «компьютерной»? Библиотека шрифтов, библиотека графических стилей, библиотека электронных документов[1]...
Технологические практики размывают понятие Библиотеки как топоса - определенного «местонахождения» книг, конкретного и притом уникального пространства со специфическими функциями - классификационной, кумулятивной, мемориальной и пр. В настоящее время библиотекой может именоваться фактически все что угодно: персональный компьютер и грузовой автомобиль, пластиковый контейнер в парке и павильон автобусной остановки, электронная панель на станции метро и даже дупло дерева.
Первостепенная задача библиокритики - оценка целесообразности и продуктивности таких метаморфоз как в целом (на уровне актуальных тенденций), так и в каждом конкретном случае (на уровне отдельных феноменов).
Что же касается дистанционных форм, то само по себе «хождение в народ» библиотечных работников отнюдь не является чем-то новым и вполне соответствует изначально миссионерскому характеру их деятельности. Не углубляясь в далекое прошлое, вспомним хотя бы годы Великой Отечественной войны, когда библиотекари посещали госпитали, приносили книги бойцам, читали вслух тяжелораненым. Нынче меняется не форма, а цель передвижных библиотек: привлечь публичное внимание, повысить интерес к чтению - то есть сделать чтение не столько доступным, сколько престижным. Принципиально значимым, решающим оказывается уже не пространственный фактор (отдаленность или труднодоступность региона), а статусный (снижение авторитета Книги).
Наконец, технологические библиопрактики предельно обнажают актуальную тенденцию современности - редуцирование культурных форм. Полноценному тексту противопоставлен интернет-пост, высказыванию - коммент, фильму - клип, портрету - селфи. В такой системе кажется абсолютно логичным отождествление библиотеки с букридером. Однако в реальной практике нередко устанавливаются мнимые тождества, аналогии, взаимосвязи. На самом деле, так ли уж легко современному человеку разобраться, одинаково ли он действует, вставляя в компьютер флешку с записанными на нее текстами или отправляясь в районную библиотеку? И вообще, зачем ему понимать эту онтологическую разницу?
Данные вопросы неразрывно связаны с целым рядом других. Что такое Книга и что есть Библиотека в современных условиях? Чем определяется их статус, авторитет, престиж в цифровую эпоху? Каково их отношение к понятиям «текст», «информация», «коммуникация»? Что представляет собой модернизированная (инновационная) библиотека: формат, концепцию, вообще нечто иное?
Библиотечная критика должна искать ответы на эти вопросы; она призвана разъяснять, уточнять, корректировать определения, давать теоретическое и практическое обоснование новым форматам библиотечной деятельности, при этом дифференцируя подлинную и мнимую новизну. Для подтверждения подлинности новым технологиям нужна новая семантика - наделение значениями и смыслами. Именно «смыслопроизводство» как одна из основных задач библиокритики и позволяет считать ее метадисциплиной, использующей научный язык и эмпирический материал социологии, культурологии, лингвистики, педагогики, философии, теории коммуникации и других областей гуманитарного знания.
3
К операциональным библиопрактикам - основанным на различных манипуляциях с книгами либо на обыгрывании самих образов Книги и Библиотеки - отнесем следующие:
- библио-квесты - приключенческие групповые интерактивные игры (вроде «Охотники за книгами», «Ключи к библиотечным сокровищам», «Тропами сказок» и т. п.);
- либмобы - массовые акции просветительского, агитационного и досугового характера, организуемые публичными библиотеками по аналогии с флешмобами для пропаганды чтения (костюмированные шествия, читательские марафоны, уличные тематические опросы и т. п.; яркий пример последнего времени - всероссийская акция «Как пройти в библиотеку?»);
- буккроссинг - практика «свободного книгообмена», организованная по принципу социальных сетей;
- буктрейлерство - создание коротких видеороликов по книгам либо клипов о книгах, на тему чтения[2].
Заметим: едва ли не все новейшие библиопрактики имеют иноязычные названия, адекватность которых порой сомнительна, а порой даже малопонятна. Помимо прочего, библиокритика должна обращаться также и к лексическим номинациям, выявляя мотивированные названия и отсекая избыточные.
Поиски актуального образа Библиотеки и эффективных способов популяризации чтения неутомимы, фантазия энтузиастов неистощима. Так, в прошлом году московскими библиотекарями проводилась акция «Библиоселфи»: столичные остановки были украшены фотоавтопортретами симпатичных улыбающихся работниц библиотек - как наглядные свидетельства их соответствия прогрессивным тенденциям и призывы к разрушению негативных стереотипов. Снимки сопровождались показательным слоганом: «Прояви себя в библиотеке». В библиотеку теперь ходят все чаще не книжки брать, а самовыражаться.
Однако по самовыражению посредством книг Москве еще далеко до Нью-Йорка, где появилась Ассоциация топлесс-чтения беллетристики на открытом воздухе - под лозунгом «Жгите лифчики, а не книги». Круче, наверное, только проект американского фотографа Клэйтона Кубитта «Литературный оргазм» (Hysterical literature): серия видеороликов с танцовщицами и порноактирисами, читающими книги и одновременно доводящими себя до оргазма с помощью вибратора. Зато мы уже догоняем зарубежных коллег по числу мастер-классов и конкурсов буктрейлеров, популяризации которых обязаны прежде всего нашим библиотекарям. Вот наиболее известные и массовые конкурсы: «Сними книгу!», «VideoBooks», «Роман с библиотекарем», «Книга в кадре», «Всероссийский конкурс-парад буктрейлеров» и т. д.
Библиокритика должна выявлять, насколько названные и аналогичные проекты способны повысить интерес к чтению и качество самого чтения. В каких случаях библиотеки выполняют просветительскую функцию, а в каких - рекламную? Где грань между конструктивным преобразованием библиотечной среды и искусственной модернизацией, ориентированной на внешние эффекты?
Особо показательны трудоемкость и энергозатратность операциональных практик: библио-квест, либмоб,буккроссинг, создание буктрейлеров требуют специальной организации, особой подготовки, использования технических средств. Все эти занятия имеют достаточно сложный процедурный характер и протокол исполнения, но зачастую размывают содержательную составляющую: процесс оказывается ценнее результата.
С. Бражникова формулирует общий критерий оценки библиотечных инноваций - «конечные содержательные изменения, появление новых смыслов в деятельности библиотеки» [Бражникова: 10]. Наличие либо отсутствие таких изменений и смыслов призвана фиксировать опять же библиокритика, которая в данном случае становится не только оптическим, но также измерительным прибором. Не только системой мысли-речи о библиотечной сфере, но и кластером диагностических методик. Библиокритика так или иначе строится на бинарных оппозициях: значимое/бессмысленное, полезное/вредное, истинное/ложное в деятельности библиотек.
Таким образом, библиокритика - это наука о содержательности, эффективности и результативности библиотечных практик. На первый план здесь выходит уже прагматический аспект. Библиокритика позволяет вести речь не только о специфике процессов, происходящих в библиотечной системе, но и о качественном их влиянии на читательскую культуру, возможностях оптимизации и коррекции.
4
Основной формой локусных практик - обыгрывающих пространство самой библиотеки - можно считать библиошоуво множестве его конкретных разновидностей. Например:
- библиотеатр , читательский театр, театр книги - сходные и смежные понятия, обозначающие зрелищные мероприятия, сценические действия с книгами, элементы спектакля, декламации, костюмированного представления и т. п.;
- библиосвидание (англ. bibdating) - вечера знакомств в помещениях библиотек, сопровождаемые чтением и обсуждением книг (формат предложен в 2005 году бельгийским библиотекарем Дэнни Тэвисом; у нас подобное мероприятие впервые организовано в рамках книжной вечеринки в санкт-петербургской библиотеке им. В. Маяковского);
- библиодискотека - танцы в помещении библиотеки, иногда совмещаемые к какими-либо читательскими практиками (очень популярны в США, у нас пока эпизодические опыты);
- библиоконцерт - выступления в библиотеках музыкальных коллективов, состоящих как из приглашенных исполнителей, так и читателей, а иногда даже самих библиотекарей (отечественным пионером считают екатеринбургскую библиотеку для детей и юношества, где выступали группы «Панко-Танго» и «Агни Бар До»).
Представленный перечень является открытым и может быть продолжен еще множеством пунктов - библионочь , библиопати, библиолотерея и др. Но уже из приведенных примеров очевидна общая особенность локусных практик: трансформация библиотечного пространства. Функционал (система реализуемых задач) преобразуется в репертуар (набор постановочных элементов). Библиотека перепрофилируется в досуговый центр; читальный зал переоборудуется в зрительный зал; библиотекарь перевоплощается в актера, аниматора, массовика-затейника.
В локусных практиках наиболее явно и последовательно просматривается тенденция «форматирования» библиотеки по аналогии с появлением новых книжных форматов (флипбэк, фастбук, кофе-тэйбл-бук и др.). Но если книга при всей ее архетипичности представляет собой все же достаточно гибкий и подвижный конструкт, то библиотека как социальный институт - куда более застывшая и статичная структура, преобразование которой невозможно без изменения первоосновы, прототипа. По верному замечанию М. Раца, «книга скорее ассоциируется с инновацией, а библиотека - с традицией» [Рац 2012: 153].
Возможно, именно поэтому трансформация Книги в новейшую эпоху выглядит если не естественно, то хотя бы более-менее логично, а трансформация Библиотеки часто оказывается кентавроманией, нелепой попыткой повенчать розу белую с черною жабой. Во многом такие попытки имеют приспособительный либо компенсаторный характер: библиотеки хотят соответствовать новым запросам общества и актуальным тенденциям культуры. Но может ли это служить убедительным оправданием профессиональных ошибок, а порой даже намеренных спекуляций? Трактовку и оценку каждого индивидуального случая также призвана давать библиокритика.
В настоящий момент очевидно одно: освоение сопредельных пространств - общая и сквозная тенденция современности. В библиотеках пляшут и знакомятся. Книги используют в качестве интерьерных украшений и утилитарных предметов (шкатулок, тарелок, обоев и т. п.). Иностранные языки изучают в кафе и ресторанах (модныйнынче спитинг). Психотерапевтический кабинет соединяют со сценой (плейбек-театр, в котором актеры разыгрывают импровизированные истории зрителей). Свадьбы проводят в музеях и зоопарках, под водой и в космосе, на крышах небоскребов и даже на кладбищах...
Не менее показательно, что многие названия локусных библиопрактик основаны на метафорах: библиокараван , библиоринг, библио-улей, литературный подиум, литказино, каскад литературных удовольствий, парад книг... Некоторые названия вообще двусмысленны: вечер книжных гурманов, книжное бистро, литературная барахолка, литературный костер. То есть что угодно, кроме собственно чтения. Смысловые смещения отображаются на уровне самих определений.
Тут размывается уже не форма, но содержание понятия «библиотека», утрачиваются ее исходные онтологические свойства. И это вновь уподобляет библиотеку гаджету - вроде мобильного телефона, который сейчас используется как органайзер, навигатор, аудиоплеер, фотоаппарат, видеокамера, телевизор, кинотеатр, игровая приставка, интернет-центр, а иногда даже как средство абонентской связи.
Приспособление библиотеки к «насущным потребностям» социума указывает и на ее десакрализацию. Из культового учреждения, священного хранилища она преобразуется в театр, танцпол, турклуб - все что угодно. Только если храмы, превращенные в уборные, вызывают негодование и омерзение, то «видоизмененные» библиотеки вызывают... пусть не восторг, но живой интерес. Читальные залы продолжают заполняться играющими, танцующими, жующими, флиртующими людьми, которые по старинке все еще именуются читателями, а на здании продолжает висеть табличка «Библиотека».
Наконец, смена установок взаимодействия человека с книгой (с образовательной на развлекательную) выявляет также социокультурную мимикрию: под видом популяризации чтения предлагаются занятия, весьма далекие от исходных способов освоения/усвоения книг. Тут происходит еще одно неявное, но значимое смысловое смещение: возрастая в популярности, такие практики насаждают идею несостоятельности традиционного чтения. «Просто» чтение, «обыкновенное» чтение уже не модно и не интересно, оно утрачивает статус главенствующей культурной практики, уступая место гибридным формам - дополняющим работу с книгой развлекательными опциями.
Повышает ли это интерес к книге как предмету? Бесспорно. Повышает ли это интерес к чтению как процессу? Большой вопрос. Но, опять же, правдивый и убедительный ответ на него должна искать библиокритика. Она же призвана определять тонкую и не всегда заметную грань, отделяющую библиотекаря-«реаниматолога» (возвращающего книге полноценную жизнь в культуре) и библиотекаря-«таксидермиста» (имитирующего жизнь книги в виде квазипредмета, чучела от культуры).
На первом плане здесь оказывается уже этический аспект библиопрактик: библиокритика должна давать не только прагматическую, но и нравственную оценку явлениям и процессам библиотечной сферы, ранжировать их по шкале морали с учетом объективных социальных изменений и культурных преобразований. Пожалуй, эта задача - одна из самых сложных, поскольку в данном случае библиокритик наделяется полномочиями не только исследователя, но и арбитра, а сама библиокритика становится частью профессионального сознания библиотечного работника.
5
Итак, в настоящее время библиотека не только и даже не столько архив, хранилище, центр знаний, сколько экспериментальная площадка, полигон для испытания новых технологий, место самовыражения библиотекарей и читателей. Но возмущаться, иронизировать или печалиться по этому поводу столь же глупо и бессмысленно, как негодовать из-за использования памперсов вместо марлевых подгузников. Ибо сам по себе прогресс - понятие нейтральное и безоценочное. Однако, вероятно, стоит проблематизировать процесс эволюции Библиотеки, изменения ее облика и содержания, подвергнуть системному и всестороннему анализу новые формы популяризации чтения и (шире) работы с книгой.
Сейчас у нас для этого масса возможностей и неиссякаемый энтузиазм, но очень мало аналитических инструментов и этических фильтров. Реорганизуя и модернизируя библиотеки, изобретая новые стратегии чтения и способы книгопользования, мы тщимся доказать Книге свою интеллектуальную и технологическую мощь. Что ж, переиначивая античное изречение, - бумага все стерпит. А уж электронный документ - тем более. Если считать книгу просто кипой скрепленных листов или компьютерным файлом, а библиотеку - просто помещением с книжными полками или мегабайтами текстов.
«Библиокритика так до сего времени и не сложилась», - констатировал в 2009 году М. Рац [Рац 2012: 156]. Спустя восемь лет у нас фактически ничего не изменилось: появление новых библиопрактик обратно пропорционально глубине их анализа, уровню рефлексий. Странно, не правда ли?
Так, может, вовсе не нужна нам никакая библиокритика? В России библиотекарь и без того - неблагодарная малооплачиваемая профессия. Выживая с огромным трудом, находясь под угрозой закрытия либо перепрофилирования, многие библиотеки проводят над собой инновационные эксперименты просто... от безысходности. А тут еще явится библиокритик - единый в трех лицах исследователь-эксперт-арбитр - и станет ругать, поучать, докапываться до сути всего происходящего. Да и будет ли от этого какой-то реальный толк? Ведь петь и плясать в читальных залах, участвовать в библио-квестах и книжных парадах, разыгрывать спектакли и снимать клипы про книги - это так интересно и увлекательно.
Источник: http://magazines.russ.ru/
Добрые дела вместе с порталом Богослов.ru
Из всех привязанностей в этой жизни могущественнейшею признается любовь, и милость есть усиление любви (свт. Григорий Нисский).
Поддержим передвижной кукольный театр, приносящий детям праздник http://www.nachinanie.ru/Project/Index/75681