Основные положения, выносимые на защиту.
Использование эсхатологической топики в художественном тексте является одной из онтологически значимых особенностей русской литературной традиции. Ее постижению препятствует уже сложившийся литературоведческий подход к анализу эсхатологического дискурса в прозе, предполагающий отождествление эсхатологической темы с темой смерти и приводящий к подмене исследования литературной эсхатологии литературной же апокалиптикой.
Этот подход во многом спровоцирован модернизацией литературной эсхатологии в послепушкинский период, когда реанимировались национальные доэсхатологические представления и началось оформление танатологической концепции. Наиболее серьезным испытаниям литературная эсхатология подверглась в революционную эпоху. Возвращение эсхатологической топики в художественный текст состоялось в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», в котором мотив смерти получил инвариантное воплощение и был расширен за счет введения топоса «бессмертие».
Кульминационным событием в процессе возвращения русской прозы к православной эсхатологической концепции в ее народном изводе стала «деревенская проза» 1960–1980-х гг. В 1990-е годы в постмодернистской литературе и медийном пространстве под влиянием активно развивающихся экзистенцианалистских подходов к жизни и смерти, достаточно отчетливо зафиксированных уже в повестях Ю.В. Трифонова, традиционный эсхатологический мотив был трансформирован в танатологический.
В начале нового тысячелетия эта трансформация приостановлена возникновением новой прозы, ориентированной в своем развитии на классическую литературную традицию.