— Отец Павел, Вы поступили в Православный Свято-Тихоновский богословский институт 28 лет назад. Что представлял собой молодой тогда вуз?
— Как это обычно бывает в начале, в воздухе носилось что-то харизматическое. Не хватало пособий, учебников, но никого это не смущало. Главным было сознание важности и необходимости того общего дела, которое делаем все мы вместе — учащие и учащиеся.
— Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет сегодня — какой он? В чём главное отличие ПСТГУ от других духовных школ Русской Православной Церкви?
— В его открытости и в многообразии направлений (кроме традиционного богословского и связанных с ним церковно-певческого и иконописного — филология, история, педагогика, экономика, прикладная математика, социальная работа). Кроме того, наша задача — не только дать высшее образование в различных областях гуманитарного знания, но и одновременно создать комфортную для его получения среду прежде всего детям из церковных семей. Хотя на самом деле это просто нормальная человеческая атмосфера взаимного уважения, понимания и поддержки друг друга — атмосфера, в которой невозможен ни грубый безнравственный проступок, ни площадное слово. К сожалению, эта атмосфера исчезла практически из образовательной среды. Недавно к нам на работу пришёл из одного весьма престижного вуза новый педагог, филолог (!), и на мой вопрос, как ему у нас нравится, неожиданно ответил: «Вы даже не представляете, как приятно заниматься с первокурсниками, которые не ругаются матом».
— Вы декан богословского факультета ПСТГУ. Много лет Вы заведовали кафедрой практического богословия и возглавляли воспитательную работу со студентами. Кто является потенциальным абитуриентом богословского факультета? Могут ли поступить светские, нецерковные молодые люди?
— Как я уже сказал, наш университет — открытое учебное заведение, и мы уверены, что человек, желающий получить фундаментальное научное образование, которое одновременно сформирует ценностный уровень его жизни, найдёт себе место у нас. Поэтому поступать к нам могут и люди нецерковные. Главное, чтобы они хотели не только изучить богословие внешним образом, но и изнутри почувствовать духовную красоту и истину православия. Как бы то ни было, опыт показывает, что думающий «нецерковный» студент со временем вписывается в нашу общую церковную жизнь и становится её полноценным участником. И наоборот: у нас, скорее всего, не удержится и церковный, и нецерковный студент, если он пришёл сюда просто потому, что ему не хватило баллов в другом вузе или не дорого то, чем мы живём здесь. В конечном счёте мы ждём прежде всего людей, которые в дальнейшем через свою профессиональную деятельность смогут внести вклад в христианизацию нашего общества.
— Сколько студентов обучается сейчас на факультете? Нет ли недостатка в количестве абитуриентов?
— На факультете сейчас учится более 400 человек, не считая аспирантов. Сегодня все вузы, даже самые крупные, испытывают недостаток абитуриентов по ряду самых разных причин. Но в этом году мы довольны своим набором — не только с точки зрения количества поступивших, но и с точки зрения того, что по итогам вступительных экзаменов заметно повысился средний балл ЕГЭ. Но, как я уже сказал, главное для нас — не количество студентов и не их баллы, а их мотивация, так как вся наша программа обучения нацелена на то, чтобы приготовить человека к церковному служению; неважно, получил ли он, оканчивая наш факультет, диплом теолога, филолога или социального работника. Прп. Макарий (Глухарёв), которого я обязательно цитирую студентам первого курса, читая им курс по введению в богословскую традицию, замечательно сказал когда-то: «Всякая наука может представить Господу участок свой; и всякое искусство может иметь своё употребление в службе Его; и всякое художество и рукоделье, всякая опытность, всякое звание с посвящёнными желаниями Церковь Его приемлет с благоволением, удостаивает благословения и обращает в великое дело спасения многих».
— Студент, окончивший богословский факультет ПСТГУ, может стать священником? Ведётся ли подготовка в пастырском направлении?
— Да, конечно, может. Параллельно с богословским факультетом у нас существует специальная программа пастырской подготовки. Тот, кто ищет священства, поступает на богословский факультет, проходит специальное собеседование, учится параллельно на двух программах и получает два диплома: государственный и церковный, необходимый для рукоположения.
— Какие направления исследовательской деятельности реализуются в ПСТГУ? Много ли студентов доходят до защиты кандидатских диссертаций?
— Я отвечу, наверно, только за свой факультет. Внутри него существует четыре образовательных направления: теология, религиоведение, филология (классическая и древние языки Востока) и социальная работа. Все они имеют своё продолжение в нашей научной деятельности. Это и история Русской Церкви в ХХ в., и патрологические исследования (не только византийской, но и западной, и русской святоотеческих традиций), и история духовного образования, и изучение церковного социального служения, и социологическая аналитика современных церковных проблем, и работа по подготовке к изданию сочинений русских философов и древних отцов Церкви (в частности свт. Амвросия Медиоланского и Блаженного Августина), и многое другое. Что же до защит, то сейчас они невольно поставлены на паузу — происходит перерегистрация теологических диссоветов. Правда, совсем недавно, 18 ноября этого года (в день 30-летия нашего университета, между прочим), президиум ВАК утвердил два новых диссовета по теологии, один из которых составил наш университет вместе с Санкт-Петербургской духовной академией. Осталось только дождаться формальной публикации приказа министра, и поэтому мы надеемся, что уже в начале следующего года защиты возобновятся. Во всяком случае, выпускники аспирантуры, готовые подать туда свои работы, как только это будет возможно, у нас есть.
— Каким вы видите развитие богословского факультета и ПСТГУ в целом?
— Факультет мне видится прежде всего как поддерживающий высокую профессиональную планку центр научно-церковного служения.
— Вы посвятили много трудов святителю Филарету Московскому, в том числе кандидатскую диссертацию. С чем связан Ваш интерес к личности святителя?
— Примерно двадцать лет назад я впервые начал читать его проповеди и раз и навсегда был поражён красотой его языка и глубиной мысли. С тех пор я почитаю за честь (простите за высокий слог) послужить тому, чтобы его наследие заняло в нашей жизни место, соответствующее его важности и необходимости для каждого из нас.
— В 2017 году Вы стали первым человеком в России, защитившим кандидатскую диссертацию по направлению «Теология» государственного образца. Расскажите об этом опыте. С какими трудностями и проблемами Вы при этом столкнулись?
— Это была своего рода проверка на прочность и для меня, и для моей работы, так как я неожиданно для себя столкнулся с непримиримой враждой представителей естественных наук. Однако эта не желающая признавать нормы научной этики враждебность компенсировалась для меня не менее неожиданной, но тем более ценной поддержкой светских гуманитариев, включая совершенно нецерковных и никак с богословием не связанных, и людей (в том числе и за пределами нашей страны), о которых я даже не подозревал, что известен им.
— Сложно ли сейчас защитить кандидатскую по теологии? На какие аспекты стоит особенно обратить внимание? Планируют ли защищаться по этой специальности аспиранты вашего факультета?
— Написать хорошую научную работу вообще непросто, тем более по теологии, которая требует ещё большей, может быть, чем другие области знания, личностной отдачи. Так мне кажется, во всяком случае. Если же мы согласимся с тем, что научное богословие обслуживает не только внутрицерковные потребности, но и является своего рода миссией в поле гуманитарного знания: прежде всего через то, что устанавливает свою уникальную точку зрения на те ментальные и духовные процессы и явления, которой с любой другой точки зрения остаются непонятны до конца, — то и заботиться нам надо прежде всего о том, чтобы наши работы отвечали высоким критериям этого знания, принятым во всём мировом научном сообществе. Иначе просто нас никто не станет слушать, да и Церкви наша деятельность принесёт мало пользы, так как наши выводы окажутся построенными на песке.
— Какие актуальные научные проблемы, на Ваш взгляд, стоят сейчас перед теологами?
— Чтобы понять, где мы находимся, надо понять, откуда мы пришли. Поэтому, я думаю, первостепенной задачей для научного богословия нашего времени является критическое осмысление богословского наследия ХХ в. — осмысление, на основе которого мы сможем приступить к разрешению проблем сегодняшнего дня.
— Как Вы считаете, необходимо ли признание государством церковных богословских званий и степеней?
— Это не такой простой вопрос. К началу ХХ в. (как итог предшествующего развития духовной школы) у нас сложилась внутрицерковная научно-богословская среда, которая отслеживала качество научных работ. На сегодняшний день, по-моему, мы ещё не возродили её, и поэтому всё будет зависеть от того, насколько серьёзно подготовленными будут наши работы. Я сейчас слышу иногда: «Ну это же работа на церковную степень, не на государственную, зачем от неё требовать слишком много»? Строго говоря, должно было бы быть наоборот, потому что если мы будем так рассуждать, то лучше пусть не признают — иначе это станет только свидетельством нашей несостоятельности и ничем больше.
— Что бы Вы посоветовали тем, кто сейчас только думает о поступлении на богословский факультет ПСТГУ?
— Настраиваться на то, что мы будем рады поделиться с ними всем, что сами знаем и любим; на то, что и они смогут полноценно участвовать в нашей общей, замечательно интересной и насыщенной церковно-научной жизни, дающей пищу и сердцу, и уму.