1. Постановка проблемы
Священное Писание говорит, что первозданный мир был «хорош весьма» (Быт. 1:31) и что страдания, тление и смерть вошли в него по причине грехопадения наших прародителей (см. Быт. 3:17-19, 4:22-23; Прем. 1:13-15 и 2:23-24; 3 Ездр. 7:10-11 и Рим. 5:12, 8:19-22). При буквальном понимании указанных библейских строк получается, что если бы не трагические события в Эдемском саду, творение Божие было бы блаженным, нетленным и бессмертным. Общим местом в святоотеческом наследии является учение о том, что Христос пришел на Землю для исправления последствий ошибки Адама, среди которых страдательность, тленность и смертность.
Однако в научной картине мира страдания, тление и смерть – неотъемлемые части биологической жизни, изначально ей присущие и являющиеся важными эволюционными факторами. С точки зрения науки, нет ни малейших оснований допускать, будто они вошли в мир уже после появления человека. Данные космологии, геологии, палеонтологии однозначно свидетельствуют, что энтропия возникла вместе со Вселенной, а смерть – вместе с жизнью. Кроме того, палеонтологическая и антропологическая летописи свидетельствуют о смертности не только отдельных особей: известно как о многочисленных вымерших видах, зашедших в эволюционный тупик, так и о неоднократных в истории планеты массовых вымираниях видов в результате глобальных катастроф. Как пишет теолог Джон Хот, «эволюционная теория сделала устаревшим и неправдоподобным утверждение об изначальном космическом совершенстве, якобы испорченном ²первородным грехом²» [15, с. 161]. Молекулярный биолог и теолог Артур Пикок отмечает: «Индивидуальная биологическая смерть как средство творческой эволюции существовала за миллиарды лет до появления человечества. Несомненно, что смерть в строго биологическом смысле нельзя назвать ²возмездием за грех²» [13, с. 283]. Другими словами, изначально «боль, страдание и смерть присутствовали в биологической эволюции как необходимое условие для выживания отдельных особей и перехода к новым формам <…> Биологическая смерть <…> была необходимым условием нашего появления на свет в процессе эволюции», потому что она «служит средством эволюционного творения новых видов путем естественного отбора» [12, с. 83, 254, 376]. Разрешимо ли это противоречие между библейско-святоотеческой и научной картинами мира?
2. Поиск решения
Следует сказать, что не существует единого святоотеческого толкования библейских строк об Адаме как виновнике тления. Так, например, свт. Иоанн Златоуст, преп. Макарий Великий, преп. Симеон Новый Богослов и преп. Григорий Синаит понимали их в том смысле, что до грехопадения Адама и Евы все мироздание было нетленным. А свт. Мефодий Патарский, преп. Ефрем Сирин, свт. Василий Великий, свт. Григорий Нисский и свт. Августин Иппонский говорили лишь о бессмертии первозданных людей и предполагали изначальную смертность остальных живых организмов[1]. По мнению прот. С. Ляшевского [3] и протод. А. Кураева [8], второй ряд отцов считал смертью в собственном смысле слова лишь разлучение человеческой души с телом, а не прекращение существования тех существ, которые не наделены от Бога бессмертной душой. Это, конечно, лучше согласуется с данными современного естествознания, чем версия полной нетленности первозданного мира. Но при этом не может не встать дополнительный вопрос о столь серьезном разногласии между авторитетными церковными авторами.
Прот. Олег Мумриков предлагает изящное решение проблемы: «Пророк-боговидец Моисей и святые отцы прозревали не просто некоторые отдельные, хотя и ключевые этапы сотворения вселенной <…> но созерцали ниспослание в мир в божественных энергиях умопостигаемых ²логосов естества², ²промышления² и ²суда². Именно таким образом снимается ²противоречие² между мнениями отцов, учивших о нетленности твари, ²хорошей весьма² (Быт., гл. 1), и отцов, говоривших только о нетленности первозданного человека и окружающего его Рая. Первые не ошибались, так как нетленность тварного космоса и населяющих его живых существ в божественных логосах являлась реальностью, но реальностью потенциальной, трагически утерянной самим человеком <…> И вторые говорили истину, описывая то, что, как некое задание, состоящее в преображении мира <…> было предложено Творцом первозданному Адаму» [11, с. 122-123].
Преп. Максим Исповедник допускает возможность того, что Бог, предведая человеческое падение, изначально в педагогических целях сотворил материальную природу тленной, «дабы терпя от нее страдания и бедствия, пришли мы в сознание себя самих и своего достоинства и с радостью согласились бы отвергнуть расположение к телу и к ней» [10]. Аналогичное допущение (но без ссылки на божественную педагогику) делает и свт. Феофан Затворник: «Провидя падение человека, [Бог] создал тварь так, как прилично быть ей при падшей главе, – с тем, однако же, чтоб, когда восстановлен будет падший, приподнять ее в меру его восстановленного состояния» [14]. При таком подходе первопричиной тленности мира все равно является ложный выбор, сделанный Адамом, однако снимается противоречие с данными естественных наук о том, что энтропия действовала во Вселенной с момента ее рождения, а смерть появилась вместе с жизнью.
Преп. Исаак Сирин идет еще дальше: он рассматривает тленность тварей, включая человеческую природу, как их изначальное свойство, совершенно никак не связанное с падением прародителей. Ошибка Адама и Евы, по его мнению, вообще не имела глобальных последствий и значима в той же мере, что и грехи любого из их потомков. Так что и цель воплощения Бога Слова не связана напрямую с событиями в Эдеме. Все места Священного Писания, говорящие о данном предмете в ином ключе, св. Исаак воспринимает в качестве аллегорий, приспосабливающих истину к восприятию начинающих христиан, еще несовершенных в познании. По его мнению, Бог Своей волей установил в этом веке закон непостоянства, болезней и смерти, сделав это в педагогических целях: чтобы люди осознали свою зависимость от Него, не «прилеплялись» бы к плоти и миру сему и так наилучшим образом подготовились бы к жизни будущего века [6, с. 182; см. также: 2 и 5]. Вот собственные слова подвижника: «Бог, премудрый во всем <и> Господин Вселенной, прекрасно устроил этот мир в <его> слабости. И Он восхотел сотворить его <именно> таким, как он течет теперь, а не желая (?) <создать> нечто другое: будь то безгрешность, или отсутствие соблазнов, или невосприимчивость к изменению и слабости. <И> этот мир не перешел помимо Его воли в нечто другое, тогда как <Бог> желал бы, чтобы он тек иначе. <…> Адам <…> был сотворен для этого (т. е. для смерти) еще прежде, чем согрешит» [6, с. 181]. Он же в других текстах говорит об этом так: «Мы сделались смертными не потому, что согрешили, но соединились со грехом, потому что были смертны» [1, с. 178[2]], при этом «смерть есть дело премудрости Создателя» [2, с. 179[3]].
Таким образом, при принятии точек зрения либо свв. Максима и Феофана, либо св. Исаака, рассматриваемое в нашей статье противоречие может быть полностью снято. Значительно ослабляется оно и в толкованиях свв. Мефодия, Ефрема, Василия, Григория и Августина.
Некоторые современные теологи, подобно Авве Исааку, также предлагают рассматривать боль и смертность не в качестве печальных следствий эдемской катастрофы, но как положительные факторы в Мироздании, нисколько не противоречащие тому, что оно «хорошо весьма» (Быт. 1:31). Например, Ю. Жичинский считает, что драматизм борьбы со страданием и злом – необходимое условие для формирования в человеке высокого интеллекта, твердой воли, подлинной чуткости и творческого вдохновения. В «тепличных» условиях мы, по его мнению, развились бы только до интеллектуального и эмоционального уровня, подобного состоянию людей, страдающих болезнями Дауна и Альцгеймера, а также не были бы способны к творчеству [4, с. 77-84]. Похожую мысль высказывает и писатель-ученый Гай Марчи. С его точки зрения, условия, царящие на Земле, превосходно закаляют человеческий дух, они – идеальная «школа души», наилучшая среда для познания и воспитания. Именно с учетом этого Бог, как Творец, предпочел безопасному миру мир контрастный, волнующий и провокационный [15, с. 33-34].
Подход в духе преп. Исаака, конечно, мало согласуется с магистральной линией святоотеческих толкований. Более того, он соборно осужден Церковью. 109-е правило весьма авторитетного Карфагенского собора гласит: «Ежели кто скажет, что Адам, первозданный человек, сотворен смертным, так что, хотя бы согрешил, хотя бы не согрешил, [все равно] умер бы телом, то есть вышел бы [душой] из тела, не в наказание за грех, но по необходимости естества, – [таковой] да будет анафема» [3, с. 122]. Избежать подпадания под этот анафематизм можно, если мыслить в русле свв. Мефодия, Ефрема, Василия, Григория, Августина и Феофана. Их подходы к рассматриваемой теме, как мы видели, тоже вполне могут дать ключ к решению поставленной в статье проблемы.
Версия же преп. Исаака Сирина может быть уравновешена приведенным выше мнением преп. Максима Исповедника, который тоже рассматривает царящие в падшем мире условия как своеобразное училище для наших душ. Но говорит он об этом в том смысле, что Господь Своим Промыслом обращает к нашему благу даже последствия прародительского греха, используя их в духовно-педагогических целях. Потому и в искаженном нашим падением состоянии творение в своей основе остается «хорошим весьма».
3. Итог
Итак, богословская гипотеза о первозданной нетленности мира и человека не является единственно возможной. А потому и рассматриваемое в статье противоречие между библейско-святоотеческим взглядом и данными современной науки не выглядит неразрешимым. На наш взгляд, подход свв. Мефодия, Ефрема, Василия, Григория и Августина способен в значительной степени ослабить его, а подход свв. Максима и Феофана – даже полностью снять. Точка зрения последних двух отцов делает понятным, почему наука, заглядывая в прошлое доступными ей методами, видит там распад, начавшийся вместе со становлением, и смерть, возникшую вместе с жизнью.
БИБЛИОГРАФИЯ
1) Библия. Священное Писание Ветхого и Нового Заветов. Брюссель: Жизнь с Богом, 1989. – 2560 с.
2) Бумажнов Д. Мир, прекрасный в своей слабости. Св. Исаак Сирин о грехопадении Адама и несовершенстве мира по неопубликованному тексту Centuria 4,89 // Символ. Журнал христианской культуры, №61, Париж – Москва, 2012, с. 177-194. [Электронный ресурс.] URL: http://kassia-senina.ru/nauka/bumazhnov_2012.pdf (дата обращения: 07.02.2016).
3) Деяния Девяти Поместных Соборов, издаваемые при Казанской духовной академии в русском переводе. Казань, 1901. – 410 с.
4) Жичинский Ю. Бог и творение. Очерк теории эволюции. М., ББИ, 2014. – 132 c.
5) Иларион (Алфеев), митр. Исаак Сирин // Православная энциклопедия. Электронная версия. [Электронный ресурс.] URL: http://www.pravenc.ru/text/674153.html#part_16 (дата обращения: 11.03.2017).
6) Исаак Сирин, преп. Творения, том II, 4-я сотница о совершенном познании, гл. 89 // Символ. Журнал христианской культуры, №61, Париж – Москва, 2012, с. 180-182. [Электронный ресурс.] URL: http://kassia-senina.ru/nauka/bumazhnov_2012.pdf (дата обращения: 11.11.2016).
7) Коровчинский Н.М. Творение, эволюция и креационизм. [Электронный ресурс.] URL: http://www.bogoslov.ru/text/3825071.html (дата обращения: 11.05.2017).
8) Кураев А., диак. Может ли православный быть эволюционистом? [Электронный ресурс.] URL: http://evolbiol.ru/kuraev.htm (дата обращения: 30.03.2016).
9) Ляшевский С., прот. Библия и наука о сотворении мира. [Электронный ресурс.] URL: http://lib.pravmir.ru/library/readbook/2425 (дата обращения: 26.05.2017).
10) Максим Исповедник, преп. Амбигвы к Иоанну. [Электронный ресурс.] URL: http://azbyka.ru/otechnik/Maksim_Ispovednik/ambigvy_k_Ioannu/1_3 (дата обращения: 28.02.2016).
11) Мумриков О., свящ. Концепции современного естествознания: христианско-апологетически аспект. Учебное пособие для духовных учебных заведений. Сергиев Посад, М.: Паломник, 2013. – 704 с.
12) Пикок А. Богословие в век науки. Модели бытия и становления в богословии и науке. М., ББИ, 2004. – 416 с.
13) Пикок А. Эволюция – тайный друг веры. М., ББИ, 2013. – 392 с.
14) Феофан Затворник, свт. Толкование на Послание св. ап. Павла к Римлянам. [Электронный ресурс.] URL: http://azbyka.ru/otechnik/Feofan_Zatvornik/tolkovanie-k-rimljanam/3_4_7 (дата обращения: 31.05.2016).
15) Хот Дж. Бог после Дарвина. Богословие эволюции. М., ББИ, 2011. – 248 c.
[1] Подборки святоотеческих цитат по данной теме см., напр., в публикациях протод. Андрея Кураева «Может ли православный быть эволюционистом?» [8] и Н.М. Коровчинского «Творение, эволюция и креационизм» [7], а также в комментариях к постингу по ссылке: http://vazlav-s.livejournal.com/6454.html?thread=107318.
[2] Со ссылкой на: Исаак Сирин, преп. Творения, II 3, 3, 2, syr. e. 7, fol. 59v.
[3] Со ссылкой на: Исаак Сирин, преп. Творения, I 26 (189, 8 Bejan).