В ряду сложнейших биоэтических проблем современного общества следует выделить использование технологий искусственного оплодотворения и суррогатного материнства. Особый статус этой темы обусловлен прежде всего тем, что речь идет о рождении новой человеческой жизни[1]. Если в случае с проблемой аборта в биоэтическом контексте возникал вопрос о намеренном прекращении уже зародившейся жизни, то когда речь заходит о материнском (или отцовском) бесплодии, мы сталкиваемся с открывшейся благодаря биомедицинским достижениям возможностью зарождения новой жизни посредством техник искусственного оплодотворения или использования суррогатной материнской утробы. Насколько нравственно полноценны эти технологии? Какова оценка этой проблемы в рамках секулярной и православной этики? Мы постараемся ответить на эти вопросы.
Начать следует с терминологии. «Искусственное оплодотворение», «суррогат», «суррогатный», «технология материнства» – даже для современного, предельно рационального сознания сочетание этих слов может вызвать, если вникнуть в их содержательную специфику, некоторый шок. Вполне привычными для нас стали выражения «технология производства», «технология обучения» или, например, «технология выращивания каких-либо видов растений», но выражение «технология суррогатного материнства», при том что достаточно прочно вошло в современный обиходный язык, тем не менее вызывает некоторое неприятие и отторжение культурным сознанием.
Безусловно, когда О. Шпенглер писал о «закате Европы», он имел в виду наступление фазы цивилизационного завершения европейской культуры, которое выражается в гибели органических начал культурной жизни и их смене принципиально новой парадигмой техники и производства[2]. Техногенная цивилизация разрушает присущие культуре творческую органику, естественность и плодотворность, подменяя их набором механизмов, схем и технологий цифровой экономики, искусственного интеллекта – вплоть до искусственного оплодотворения и суррогатного материнства. Немецкий философ предвидел многое в своем культурологическом трактате, в том числе и наступление эры искусственных подмен и симулякров в области живой природы. Такая эра наступила в наши дни, когда в естественную жизнь активно внедряются подмены и симулякры, начиная продуктами питания, созданными на генномодифицированной основе, и заканчивая биогенетической разработкой и клонированием в сфере животного мира.
Таким образом, технологии искусственного создания жизни вполне отражают дух наступившего времени – эпохи техногенной цивилизации, которая вытесняет органические начала жизни техникой и технологиями, механизмами и производством, схемами и моделями. То, что воспринималось как фантастическое и невозможное, сегодня входит в нашу жизнь в виде разработанных и запатентованных изобретений. В число таких технологических изобретений стали входить в последние десятилетия и технология искусственного оплодотворения, и технология суррогатного материнства. В том и в другом случае биомедицина взяла на себя весьма благородную задачу оказания помощи бесплодным супружеским парам. Но даже пока не вдаваясь в детали и подробности биомедицинских технологий, обеспечивающих оплодотворение женских яйцеклеток и процесс зарождения плода (внутри или вне материнской утробы), вполне возможно дать этическую оценку самому замыслу – с христианской точки зрения.
Рождение детей, чадородие – это божественный дар человеку («плодитесь и размножайтесь» (Быт. 1:28), который, с точки зрения христианского учения, в результате грехопадения первых людей, Адама и Евы, не был отнят у них, но оказался сопряжен с унаследованным следующими поколениями людей проклятием родовых мук: «Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей» (Быт. 3:16). Это проклятие нисколько не обесценивает самого дара, так как рождение и воспитание детей является счастьем, созидающим семью как малую церковь.
Однако действительно часто в силу тех или иных обстоятельств биогенетического характера у супружеских пар совсем не рождаются или долго не рождаются дети. Уже в библейской истории встречаются описания женской неплодности, которая расценивается чаще всего негативно – как Божье проклятие. Женщина, которая не может зачать от мужа, несет печать некоторой отверженности Богом. Но и эта отверженность часто промыслительно оборачивается обетованным счастьем чадородия, как это было с Авраамом и Саррой, Иаковом и Рахилью, Захарией и Елизаветой. Необходимы всецелое упование на Бога и Его промыслительную волю, крепость веры и надежда, и тогда Господь даст супругам наследников и умножит род в будущих поколениях – таков нравственный урок Библии в жизненных обстоятельствах указанных выше библейских персонажей. Православная Церковь призывает все семьи верующих христиан помнить об этом уроке и воспринимать ситуацию отсутствия детей как духовное испытание веры супругов. Конечно, это испытание не только веры, но и взаимной любви супругов, поскольку муж и жена должны вместе преодолевать трудности семейной жизни, быть верными друг другу несмотря ни на какие обстоятельства, скорби, телесные болезни. Недопустима невротизация семейных отношений, когда члены семьи (причем не только сами супруги) и ближайшие родственники (отцы, матери, сестры, братья) вовлекаются в стремительно развивающийся поток взаимных упреков, обвинений и мнительности, достигающий невероятной степени озлобления и разрушающий гармонию семейной жизни.
Женщина спасается чадородием: «Ибо прежде создан Адам, а потом Ева; и не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление; впрочем, спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием» (1 Тим. 2:13-15). Что это значит? Иногда эту христианскую максиму воспринимают слишком упрощенно: женщина рождает дитя в страданиях и муках – в этом и заключается ее спасение. Конечно, не только в этих страданиях и муках заключен смысл женского спасения. Это лишь последствия первородного греха. Спасение как женщины, так и мужчины обретается в вере, в рождении и христианском воспитании детей. Сам процесс зачатия плода, вынашивания и родов, конечно, важен с христианской точки зрения. Ему должна сопутствовать молитва верующих родителей и молитвенное упование на помощь Божию в этот период семейной жизни. Однако с рождением ребенка этот молитвенный подвиг необходимо только усиливать, поскольку еще большее значение приобретает уход и воспитание за рожденными детьми. Поэтому ответственность родителей распространяется на все этапы семейной истории – от зачатия и рождения, ухода за новорожденным до христианского воспитания и образования, которое родители должны дать своим чадам.
Для православного сознания принципиально нет отличия в том, воспитывают ли родители своих кровных детей или взяли на воспитание сирот. С церковной точки зрения случай усыновления (удочерения) даже более богоугоден, так как речь здесь идет о милосердии и любви, распространяющихся не только на «родную кровь», но и на осиротевшую душу ближнего. Таким образом, для православных верующих проблема бесплодия, строго говоря, и не существует, поскольку всегда есть возможность взять на семейное воспитание детей, оставшихся без родителей. Желание родителей иметь собственных детей, безусловно, оправданно, и молитва об этом даре должна продолжаться, однако и смирение перед Божественной волей и Промыслом должны стать главным мотивом такого молитвенного настроения: «В молитвах чина венчания Православная Церковь выражает веру в то, что чадородие есть желанный плод законного супружества, но вместе с тем не единственная его цель. Наряду с “плодом чрева на пользу” супругам испрашиваются дары непреходящей взаимной любви, целомудрия, “единомыслия душ и телес”. Поэтому пути к деторождению, не согласные с замыслом Творца жизни, Церковь не может считать нравственно оправданными. Если муж или жена неспособны к зачатию ребенка, а терапевтические и хирургические методы лечения бесплодия не помогают супругам, им следует со смирением принять свое бесчадие как особое жизненное призвание. Пастырские рекомендации в подобных случаях должны учитывать возможность усыновления ребенка по обоюдному согласию супругов»[3].
Современная медицина приходит на помощь бесплодным парам посредством специальной терапии и хирургических вмешательств. Эти методы медицинской помощи вполне допустимы, так как приравниваются Православной Церковью к врачебному излечению, которое благословляется в христианском вероучении: «Применение новых биомедицинских методов во многих случаях позволяет преодолеть недуг бесплодия»[4]. Одновременно с этим Русская Православная Церковь высказывает и серьезную озабоченность в связи с возможностью физического и духовного повреждения личности, принимающей ответственное решение использовать ту или иную биомедицинскую технологию в целях рождения детей: «В то же время расширяющееся технологическое вмешательство в процесс зарождения человеческой жизни представляет угрозу для духовной целостности и физического здоровья личности. Под угрозой оказываются и отношения между людьми, издревле лежащие в основании общества. С развитием упомянутых технологий связано также распространение идеологии так называемых репродуктивных прав, пропагандируемой ныне на национальном и международном уровнях. Данная система взглядов предполагает приоритет половой и социальной реализации личности над заботой о будущем ребенка, о духовном и физическом здоровье общества, о его нравственной устойчивости. В мире постепенно вырабатывается отношение к человеческой жизни как к продукту, который можно выбирать согласно собственным склонностям и которым можно распоряжаться наравне с материальными ценностями»[5].
Достижения современной биомедицины позволяют также прибегать к методам искусственного оплодотворения, что тоже не отрицается Православной Церковью в качестве средства полезного врачевства: «К допустимым средствам медицинской помощи может быть отнесено искусственное оплодотворение половыми клетками мужа, поскольку оно не нарушает целостности брачного союза, не отличается принципиальным образом от естественного зачатия и происходит в контексте супружеских отношений»[6]. Однако и на этот путь супруги могут встать только в молитвенном духе и настроении, обращаясь к Богу за помощью в осуществлении их намерений и успешном проведении медицинских операций, а также последующей терапии. Расчет только лишь на современную биомедицинскую науку и ее достижения в ущерб упованию и надежде на божественную помощь является грехом маловерия и малодушия. Ведь без содействующей во всех человеческих делах Божественной воли ничего в земной жизни не происходит благоуспешным образом. Смирение перед сложившимися жизненными обстоятельствами – важнейший фактор супружеского отношения к данной проблеме. Если Господь благоволит идти по пути излечения бесплодия, то смущаться и сомневаться в избранном пути не следует: Бог создал врачей и врачевство для преодоления болезней и облегчения страданий, а новейшие биомедицинские технологий служат для сохранения жизни и здоровья людей, помогают преодолевать те или иные телесные недуги.
Однако экстракорпоральное оплодотворение (т. е. оплодотворение вне материнской утробы) с использованием донорских половых клеток не благословляется Православной Церковью по причине отсутствия в этом процессе единоутробного родства и наличия анонимизированного источника плода помимо супружеской пары: «Манипуляции же, связанные с донорством половых клеток, нарушают целостность личности и исключительность брачных отношений, допуская вторжение в них третьей стороны. Кроме того, такая практика поощряет безответственное отцовство или материнство, заведомо освобожденное от всяких обязательств по отношению к тем, кто является “плотью от плоти” анонимных доноров. Использование донорского материала подрывает основы семейных взаимосвязей, поскольку предполагает наличие у ребенка, помимо “социальных”, еще и так называемых биологических родителей»[7].
Брачный союз – это союз двоих, мужчины и женщины, давших обет перед Богом сохранять верность друг другу, быть «единой плотью», родить, вырастить и воспитать в вере и преданности Церкви детей, которых даст Бог. Но когда такой союз нарушается вторжением, условно говоря, «чужого семени», он утрачивает идеал брака, заключаемого, как известно, Самим Богом на небесах. По сути, в такой ситуации происходит грех кровосмешения как непотребного соединения природ не связанных друг с другом людей: «Оплодотворение одиноких женщин с использованием донорских половых клеток или реализация “репродуктивных прав” одиноких мужчин, а также лиц с так называемой нестандартной сексуальной ориентацией лишает будущего ребенка права иметь мать и отца. Употребление репродуктивных методов вне контекста благословенной Богом семьи становится формой богоборчества, осуществляемого под прикрытием защиты автономии человека и превратно понимаемой свободы личности»[8]. Существует ли в использовании в этом вопросе современных биомедицинских технологий непреодолимая необходимость? Конечно же, нет. Скорее, здесь возникает непреодолимая потребность, укорененная в горделивом своеволии людей, решившихся на такой шаг. Но и эту охватившую человека потребность, сравнимую разве что со страстью, одержимостью и противлением божественной воле, Господь способен уврачевать. Вразумление супругов – в руках пастыря или врача, готовых объяснить необратимость греховного замысла и трагичность его возможных последствий. Иногда за таким вразумлением следует раскаяние, осознанное понимание греховности, проявлявшейся в упорстве и упрямстве в достижении желаемого чадородства любыми способами и средствами. С отрезвлением приходит и понимание богопротивности избранного метода. С такими же упорством и упрямством, но обращенными вспять, необходимо встать на путь смиренного принятия собственной участи и, возможно, проявив особое молитвенное усердие, принять всецелое участие в воспитании чужих детей, оставшихся без материнской ласки и отцовской опеки, оказавшихся без семейного крова. Только на этом пути и обретается христианское спасение: вместо того чтобы противиться Богу и его промыслительному определению относительно рождения собственных детей, нужно со смирением принять эту волю как дар, согласиться с этой участью, научиться радоваться ей, поскольку так Бог предопределяет пути ко спасению – через усыновление и воспитание детей, лишившихся родителей, брошенных и обездоленных сирот.
Этический контекст в вопросах, связанных с искусственным оплодотворением, как мы убедились, хотя и сложен, но вполне однозначен. Причем светская этика по этой проблеме дает сходную с религиозным подходом оценку[9]. В рамках секулярного сознания акцент, конечно, делается прежде всего на личной свободе и правах супругов самостоятельно принимать решения с учетом медицинских показаний относительно современных способов лечения бесплодия[10]. Усыновление (удочерение) детей характеризуется в рамках светской этики как достойный выбор родителей, и в этом наблюдается безусловное совпадение с этикой религиозной веры. Этот шаг расценивается как наиболее ответственный выбор: для православной этики воспитание чужих детей – это религиозный подвиг, для светской – проявление высшей степени гражданской и социальной ответственности перед обществом.
Расходятся этические оценки относительно использования технологии суррогатного материнства. Более того, эта технология имеет неоднозначный статус и в рамках законодательного и правового поля разных государств. Известно, что технология суррогатного материнства запрещена в ряде стран (например, в Германии, Франции, Австрии, Норвегии, Швеции и в некоторых штатах США). Однако многие не знают, что использование суррогатного материнства в качестве вспомогательной репродуктивной технологии официально разрешено в России, Украине, Грузии и Казахстане, в ЮАР и в большинстве штатов США, а также в Белоруссии (с некоторыми законодательными ограничениями)[11]. Мы не будем вдаваться в законодательные подробности регулирования этой биомедицинской практики в отдельных странах; укажем лишь, что в тех государствах, где она разрешена, существуют специфические нормы и ограничения (например, только некоммерческое суррогатное материнство допустимо в Великобритании, в Австралии (в штате Виктория); в Канаде, Израиле, Нидерландах запрещается распространение рекламы суррогатного материнства, а также предложение услуг суррогатных матерей и их коммерческий подбор; в таких странах, как Бельгия, Греция, Испания, Финляндия, практика суррогатного материнства фактически существует, но не имеет законодательного и правового регулирования)[12]. Безусловно, законы государств в области регулирования сферы суррогатного материнства формируются с учетом как медицинских фактов, так и этических (в том числе и религиозно-этических) контекстов. Рассмотрим медицинскую сторону проблемы.
Итак, подавляющее большинство случаев использования этой технологии касается матери, не способной по медицинским показаниям забеременеть и выносить ребенка. Таким образом, в качестве вспомогательной, дублирующей материнской фигуры для вынашивания и рождения младенца привлекается так называемая «суррогатная мать». Эту функцию добровольно соглашаются выполнить представительницы женского пола в фертильном (репродуктивном) возрасте. Мотивы могут быть различны, но чаще всего, конечно, это коммерческие условия, которые являются в немалой степени прибыльными. Суррогатная мать обязуется, согласно заключаемому контракту, выносить и родить ребенка от генетических родителей, а самое главное – впоследствии не претендовать на роль родной матери рожденного ребенка. Собственно, генетическая мать предоставляет яйцеклетку для оплодотворения, а весь дальнейший процесс, включая роды, осуществляется суррогатной матерью. (В некоторых особых случаях суррогатная мать может выступить и как генетическая мать, отказывающаяся от ребенка.) Конечно, существенной является роль генетического отца, который в этом контексте воспринимается в качестве донора мужского семени. Технология суррогатного материнства осуществима в специализированных гинекологических клиниках, где используется процедура экстракорпорального (искусственного) оплодотворения: оплодотворенная in vitro яйцеклетка пересаживается в матку суррогатной матери в течение первых дней развития эмбриона. Международная терминология так определяет этот процесс: «Гестационный курьер: женщина, у которой беременность наступила в результате оплодотворения ооцитов, принадлежащих третьей стороне, сперматозоидами, принадлежащими третьей стороне. Она вынашивает беременность с тем условием или договором, что родителями рожденного ребенка будут один или оба человека, чьи гаметы использовались для оплодотворения»[13].
Каков этический статус у суррогатного материнства? Как ни прискорбно это констатировать, но именно в категориях «донорства» и «суррогатности» приходится описывать взаимодействие между людьми, мечтающими стать матерью и отцом для своих детей. Даже в рамках секулярной этики такие категории воспринимаются неоднозначно: семья – это брачный союз двух, мужчины и женщины, основанный на взаимной любви, плодом которой и являются дети. С точки зрения православной этики, нарушение принципов построения традиционной семьи и брака, который благословлен Богом, – это уже греховное деяние: «Нравственно недопустимыми с православной точки зрения являются также все разновидности экстракорпорального (внетелесного) оплодотворения, предполагающие заготовление, консервацию и намеренное разрушение “избыточных” эмбрионов. Именно на признании человеческого достоинства даже за эмбрионом основана моральная оценка аборта, осуждаемого Церковью»[14].
Появление посредствующего звена в контексте супружеских отношений, изначально характеризующихся мистической тайной зарождения новой жизни, является грубым и богопротивным вмешательством в эту тайну. Это деяние, направленное против Богом предустановленной и благословленной семейственной жизни, исключающей доноров и суррогатов: «“Суррогатное материнство”, то есть вынашивание оплодотворенной яйцеклетки женщиной, которая после родов возвращает ребенка “заказчикам”, противоестественно и морально недопустимо даже в тех случаях, когда осуществляется на некоммерческой основе. Эта методика предполагает разрушение глубокой эмоциональной и духовной близости, устанавливающейся между матерью и младенцем уже во время беременности. “Суррогатное материнство” травмирует как вынашивающую женщину, материнские чувства которой попираются, так и дитя, которое впоследствии может испытывать кризис самосознания»[15]. Надо подчеркнуть, что и в рамках светской этики звучат голоса против суррогатного материнства: правозащитники критикуют практику использования детей в качестве предмета торговли, а также эксплуатирование женщин в качестве суррогатных матерей в вынужденной ситуации[16]. Безусловно, даже если участие женщины в «искусственном материнстве» было добровольным, для нее существует серьезный риск психологической травмы и срыва в связи с необходимостью вернуть выношенного (выстраданного) и рожденного ею ребенка[17].
Не случайно в начале статьи мы сделали ссылку на труд О. Шпенглера, в котором предвосхищались многие кризисные процессы развития современного общества. Именно там указывалось, что наступление техногенной цивилизации станет губительным для органической жизни, традиционного уклада, семейных устоев и традиционного брака. Действительно, общество может использовать научно-технологические открытия, в том числе в сфере биомедицины, как во благо, так и во зло самому себе. Улучшение жизненного комфорта и обеспечение безопасности, борьба с бедностью, укрощение неизлечимых заболеваний – все это, конечно, достойные цели для современных науки и технологии. Однако часто в погоне за успехом происходит игнорирование этических и религиозных ценностей, что оказывает разрушительное воздействие как на само общество (его мораль и ценностные установки), так и на жизнь конкретного человека, лишенного духовной помощи и поддержки.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
- Иваева Э.А. Суррогатное материнство: правовое и нравственное измерение проблемы // Медицинское право. 2008. №3. С. 23-26.
- Никова И.И. Исторический и правовой аспект суррогатного материнства: зарубежный и российский опыт // Правовая инициатива. 2013. №11. С. 8.
- Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001.
- Понкин И.В., Понкина А.А. Оценка суррогатного материнства с позиций права и биоэтики // Право и образование. 2014. №10. С. 97-109.
- Рекомендации ВОЗ: терминология ВРТ. Международный глоссарий // Проблемы репродукции. 2019; 25(1). М.: Издательство «Медиа Сфера». С. 6-15.
- Свитнев К.Н. Суррогатное материнство: проблемы правового регулирования и правоприменения // Правовые вопросы в здравоохранении. 2011. №9. С. 52-61.
- Силуянова И.В., Силуянов К.А. Репродукция человека: этико-правовые проблемы // Медицинское право. 2013. №4. С. 35-38.
- Флягин А.А. Суррогатное материнство: судебная практика и зарубежный опыт // Законы России. Опыт. Анализ. Практика. 2015. №1. С. 65-69.
- Чернышева Ю.А. Правовой статус ребенка, рожденного в процессе реализации программы суррогатного материнства // Семейное и жилищное право. 2012. №6. С. 34-36.
- Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории: пер. с нем. М.: Мысль, 1993. 620 с.
[1] Понкин И.В., Понкина А.А. Оценка суррогатного материнства с позиций права и биоэтики // Право и образование. 2014. №10. С. 97-109.
[2] Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории: пер. с нем. М.: Мысль, 1993. – 620 с.
[3] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001. С. 93-94.
[4] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001. С. 93.
[5] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001. С. 93.
[6] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001. С. 94.
[7] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001. С. 94.
[8] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001. С. 95.
[9] Иваева Э.А. Суррогатное материнство: правовое и нравственное измерение проблемы // Медицинское право. 2008. №3. С. 23-26.
[10] Силуянова И.В., Силуянов К.А. Репродукция человека: этико-правовые проблемы // Медицинское право. 2013. №4. С.35-38.
[11] Никова И.И. Исторический и правовой аспект суррогатного материнства: зарубежный и российский опыт // Правовая инициатива. 2013. №11. С.8.
[12] Флягин А.А. Суррогатное материнство: судебная практика и зарубежный опыт // Законы России. Опыт. Анализ. Практика. 2015. №1. С. 65-69.
[13] Рекомендации ВОЗ: терминология ВРТ. Международный глоссарий // Проблемы репродукции. 2019; 25(1). М.: Издательство «Медиа Сфера». С. 6-15.
[14] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001. С. 94.
[15] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001. С. 94.
[16] Свитнев К.Н. Суррогатное материнство: проблемы правового регулирования и правоприменения // Правовые вопросы в здравоохранении. 2011. №9. С. 52-61.
[17] Чернышева Ю.А. Правовой статус ребенка, рожденного в процессе реализации программы суррогатного материнства // Семейное и жилищное право. 2012. №6. С. 34-36.