Существует три основных версии его жизнеописания: (1) латинская версия, написанная Иеронимом Стридонским; (2) греческая версия (меньшего объема, чем Иеронимово житие); (3) еще одна, более поздняя греческая версия, которая представляет собой, видимо, соединение двух предыдущих версий, но канва повествования построена на основе второй версии[1]. 

У многих исследователей остаются сомнения относительно принадлежности латинского Жития в дошедшем до нас виде Иерониму; очень вероятно, что в оригинальном тексте при переписке и переводе не раз делались ошибки, описки, или в него вносились редакторские изменения и дополнения. Впрочем, факт написания житийного рассказа о святом Павле самим Иеронимом твердо засвидетельствован, в частности, в известном иеронимовом сочинении «О знаменитых мужах»[2]. Но помимо этого, остается до конца нерешенной проблема, какая из ранних версий — 1 или 2 — является более древней или даже изначальной. Так, Ж. Биде, издатель греческих версий Жития, подробно обосновывает взгляд на версию Иеронима как источник для всех остальных[3]. Однако, как замечает по этому поводу В.М. Лурье, «едва ли она могла получить столь большое распространение на Востоке (какое сказания о святом Павле Фивейском, а, может, и греческое Житие имели в конце IV века — П.Л.) — это был бы беспрецедентный случай для творений блж. Иеронима»[4]. Из чего, опираясь на исследование Ф. Руссо, исследователь выдвигает предположение, что «Иерониму могла бы принадлежать существенная переработка доступного для него материала». В целом надо сказать, что большинство ученых отдают предпочтение греческой версии как оригинальной, но остается пока нерешенным вопрос, какой первоначальный вид эта версия имела[5].

Не вдаваясь в подробности текстологической проблематики, связанной с существованием разных версий Жития, далее ограничусь в данных заметках анализом двух версий, считающихся на сегодняшний день самыми древними, в том виде, в каком они сохранились. 

По содержанию два разбираемых варианта Жития — греческий и латинский[6] — почти полностью совпадают, отличаясь лишь в некоторых второстепенных деталях и по стилю.

Сразу бросается в глаза при чтении этих вариантов Жития одного за другим, что едва ли не главным мотивом составления этих текстов было, по всей видимости, продемонстрировать духовную связь между двумя наиболее известными в то время в христианском мире подвижниками — Павлом Фивейским и Антонием Великим[7]. Также не исключено, что составитель изначального рассказа о фивейском подвижнике, приводя сведения о причинах бегства Павла в пустыню (гонения при Декии и Валериане), стремился тем самым указать на преемственность между отшельническим и мученическим подвигами. Кстати, это также подтверждается наличием параллелей между Павлом и Илией (который подвергался, как известно из 3 Цар 19:1 (и далее), преследованиям со стороны Иезавели и спасся бегством), между Павлом и Иоанном Крестителем. Видимо, с целью усилить образ преподобного Павла как нового Илии, а также показать пророческое содержание его отшельнического подвига в Житии приводится рассказ о вороне, приносящем хлеб Павлу на протяжении всего периода жизни святого (ср. 3 Цар 17:6). Мотив духовно-аскетической преемственности и близости между Павлом и Антонием, в добавок ко всему вышеприведенному, виден в сцене перенесения в свою обитель святым Антонием пальмовых одежд святого Павла. Здесь опять-таки налицо аллюзия на библейский рассказ о взятии пророка Илии на небо (4 Цар 2, особенно стихи 13-14, где говорится о плаще, который достался Елисею после вознесения его наставника). Что же касается Антониева «плаща, который подарил ему святитель Афанасий», то в сцене, когда Павел просит этот плащ у Антония, и Антоний приносит его фивейскому подвижнику, можно видеть символический намек на связь служения Павла, в частности и отшельнического служения, с общецерковным бытом в целом: возможно, в такой своеобразной форме составители хотели подчеркнуть покорность подвижника церковному институту епископской власти.

В Житии святого Павла, в котором, по словам А.И. Сидорова, «имеется масса легендарных и фантастических деталей»[8], самой, наверное, загадочной подробностью является встреча святого Антония, странствовавшего по пустыне в поисках места проживания святого Павла, с кентавром и сатиром. При этом если в греческой версии эти персонажи античной мифологии явно отождествляются с демонами, пытающимися устрашить Антония, то в Иеронимовом изложении дело обстоит несколько иначе. В случае с кентавром Иероним не решается однозначно сказать, был ли это демон, или какой-то диковинный зверь, обитатель пустыни. Потом Антоний встретил того, кто, как пишет Иероним, сказал: «Я мертвец и один из тех, кто обитает в пустыне и кому язычники, глубоко заблуждаясь, поклоняются разными способами и называют Фавнами, Сатирами, Инкубами». Далее явившийся начинает умолять Антония, чтобы он своими молитвами к Господу избавил его и других, подобных ему существ, от нынешнего состояния рабства у сатаны. Антоний возрадовался такому желанию неведомого существа, помолился и возблагодарил за него Бога. После этого сатир улетел в Александрию. В этой сцене можно увидеть остро-полемический выпад против идолопоклонства, которое характеризуется как поклонение диковинным зверям, в чем слышится намек на египетские божества, изображавшиеся часто в виде человекозверей.

В целом, Житие преподобного Павла Фивейского можно расценивать как своего рода повествовательный энкомий, одновременно прославляющий его подвиги и обосновывающий тезис (особенно в версии Иеронима), что святой Павел был одарен пророческим даром и стал основоположником пустынножительства, или отшельничества. При этом, в отличие от многих других пустынников III века, о которых рассказывается в основном в довольно поздних агиографических и литургических памятниках, историчность Павла и обстоятельства (пусть немногочисленные) его жизни засвидетельствованы в надежных источниках.

[1] F. J. Bacchus. Saint Paul the Hermit // The Catholic Encyclopedia. New York: Robert Appleton Company, 1911. - http://www.newadvent.org/cathen/11590b.htm

[2] Глава 135: «...Написал вплоть до текущего года правления императора Феодосия следующие сочинения: "Житие отшельника Павла"...» (приводится по книге: Церковные историки IV-V веков. М., 2007. С. 56 - http://www.krotov.info/acts/05/marsel/istoriki_00.htm . То, что речь здесь идет именно о Павле Фивейском, свидетельствует факт его упоминания в ряде писем Иеронима (см., например, Письмо 22 (К Евстохию)).

[3] J. Bidez. Deux versions grecques inédites de la vie des s. Paul de Thébes, Gand. 1900.

[4] В.М.Лурье. Призвание Авраама. Идея монашества и ее воплощение в Египте. СПб.: «Алетейя», 2000. С. 31, прим. 48.

[5] Очень возможно, что эта исходная «версия» вообще была собранием устных историй о святом отшельнике Павле (см. ссылки на литературу по этому вопросу и по Павлу Фивейскому в целом в: Лурье. Призвание Авраама, с. 212-213).

[6] Изложение отдельных моментов этих житийных версий и цитаты из них приводятся по Acta Sanctorum. Januarius. T. 3. Antwerpen, Michael Cnobarus. 1675. P. 604-608. (Греческая версия, к сожалению, приводится здесь в этом издании только в латинском переводе.)

[7] Хотя нельзя совсем исключить историчность встречи и знакомства преподобных Антония и Павла, однако во многих других, более достоверных источниках, содержащих сведения о жизни Антония Великого, нет даже намеков на факт их общения (см., например, в: А.А. Войтенко. Антоний Великий // Православная энциклопедия, т. 2. - М., 2004. - С. 659-664.).

[8] А.И. Сидоров. Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества. М.: «Православный паломник», 1998. С. 120.