Маркеллин Алексеевич Олесницкий родился в 1848 г. на Волыни в семье священника. В 1873 г. он окончил Киевскую духовную академию (1) со степенью магистра богословия, где и остался служить преподавателем на кафедре нравственного богословия и педагогики (2).
Научно-литературная деятельность М.А. Олесницкого тесно связана с его профессорской деятельностью в КДА. Вся творческая жизнь ученого посвящена исследованию проблем морали, результатом которых стали фундаментальные труды по истории нравственности разных народов мира, теоретические обоснования сущности, составляющих, источников нравственности, ее роли в обществе. Много внимания богослов посвятил разработке проблем этики как науки – определению ее научного статуса и предмета исследования (3). Как замечает профессор КДА П.П. Кудрявцев, преподавание нового предмета профессор зачастую начинал с изучения его истории, а потом постепенно переходил к изготовлению целостной системы науки. Эта последовательность прослеживается в публикациях М. Олесницкого по нравственному богословию, которые начинались выяснением сущности христианской этики как науки, истории нравственных учений и завершались попытками систематического изложения христианского учения о нравственности. В то же время в своем творчестве мыслитель обращается и к нравственно-социальным вопросам современности (4).
Стоит отметить, что для южнорусского академического богословия характерно заимствование протестантской методологии. Эта тенденция прослеживалась и в богословских центрах Центральной и Южной России. При таких обстоятельствах стает понятной немаловажная роль киевской академической науки, которая на протяжении ХІХ в. способствовала изданию и распространению работ протестантских теологов на всей территории Российской империи. «Не следует преувеличивать глубину этого протестантского влияния, – писал Г. Флоровский, – между тем определенный налет “протестантизма” навсегда оставался в украинском народном составе. Из этого контекста становятся понятными причины тех “скандальных” историй, которыми была переполнена жизнь КДА в ХІХ в. Взять хотя бы “дело” М. Олесницкого, которому пришлось три раза защищать докторскую диссертацию “Из системы христианскаго нравоучения” сначала в КДА, потом в МДА и, наконец, в СПбДА» (5).
В Киеве работу рецензировали П.И. Линицкий и М.Ф. Ястребов, в Москве – Н.Г. Городенский и С.С. Глаголев, а в Санкт-Петербурге – А.А. Бронзов и Н.Н. Глубоковский. Рецензенты П.И. Линицкий и Н.Н. Глубоковский считали, что эта работа «не дает ясного и определенного понятия о христианской нравственности, потому что автор полагает в основу нравственности не христианские начала, а общечеловеческие начала или гуманитарные. П.И. Линицкий объясняет это тем обстоятельством, что автор подпал, – разумеется, незаметно для себя – влиянию “протестантских систем, а вместе с тем и протестантского духа”. М.Ф. Ястребов более определенно говорит о влиянии на русского ученого моралиста идей ричлевского богословия. Непосредственное влияние Ричля на Маркеллина Алексеевича не может быть доказано, тем более что оно прямо отрицается самим Маркеллином Алексеевичем. Вместе с тем факт влияния западных, преимущественно протестантских, моралистов на русского моралиста не подлежит отрицанию. Другое дело – вопрос о размерах и значении этого влияния: в то время как П.И. Линицкий и особенно М.Ф. Ястребов считают это влияние роковым для системы Маркеллина Алексеевича, профессор Бронзов решительно заявляет, что данная система “изложена в строго-православном духе” – разногласие весьма знаменательное: оно показывает, что взгляд на характер православно-христианского нравоучения к тому времени еще не установился в русской богословской литературе, а потому и те дефекты, которые отмечены в нравоучении Маркеллина Алексеевича рецензентами, нужно отнести не столько на личный счет автора, сколько на счет общего положения науки в России» (6).
Однако современный исследователь русской богословской науки XIX в. Н.Ю. Сухова считает, что «члены духовно-академических корпораций подавали диссертации в Советы других академий в исключительных случаях, чаще всего связанных с личными отношениями» (7).
Тем не менее, учитывая тот факт, что М.А. Олесницкий не смог защитить диссертацию не только в КДА, но и в МДА, где личные отношения не могли повлиять на защиту, то остается более вероятным вариант, что те дефекты, которые отмечены в нравоучении Маркеллина Алексеевича рецензентами, нужно отнести не столько на личный счет автора, сколько на счет общего положения науки в России. Тем более что мнения рецензентов расходятся вплоть до противоположности.
К тому же Устав Комиссии Духовных Училищ еще 1808–1812 гг. в качестве учебного руководства указывал сочинение Буддея «Учреждения нравственного богословия», из которого академический наставник должен был сделать извлечение с некоторыми изменениями. Кто же не возьмет на себя этот труд, тому рекомендовалось уже готовое извлечение из Буддея, сделанное Феофилактом (Горским) под названием «Догматы христианской православной веры», которое предназначалось собственно для семинарии. Разрешалось употреблять и нравственное богословие Шуберта, переведенное Арсеньевым (8).
Но все-таки благодаря протекции проф. Н. Глубоковского докторская степень была присуждена М.А. Олесницкому Советом Санкт-Петербургской духовной академии за три месяца до смерти (9).
А.А. Бронзов считает, что «работа значима тем, что она содержит в себе все нити и указывает направления для построения полной системы науки и для решения всех вопросов нравственной жизни, в ней выражено полное мировоззрение и взгляд на человеческую жизнь» (10).
«Самое важное значение, – говорит А.А. Бронзов, – имеет второе приложение, в котором указывается идея, полагаемая автором в основание своей книги. “Мы думаем, – говорит Олесницкий, – что наступила пора, как в основание догматики, так и основание христианского нравоучения положить идею царства Божия”. Это “господствующая идея в Новом завете” и даже еще “в Ветхом завете царство Божие было главным предметом установления закона и учения пророков”. Затем, она – “наиболее подручная и плодотворная идея для нашего времени”. “В ней совмещены как благочестие, так и нравственность в самом широком смысле этого слова. В понятии царства заключается предположение обладания благами и наслаждения ими”. Наконец, через идею царства Божия “может быть усовершенствовано наше нравственное богословие”» (11).
Рецензия Н.Г. Городецкого на диссертацию М.А. Олесницкого не сохранилась. Но учитывая тот факт, что и в МДА М.А. Олесницкий не смог защитится, нетрудно понять, каково было содержание данной рецензии. Однако сохранился отзыв Н.Г. Городецкого на книгу А.А. Бронзова «Нравственное богословие в России в течение ХІХ столетия», в которой А.А. Бронзов положительно отзывается о диссертации М.А. Олесницкого. Так вот, в своем отзыве Н.Г. Городецкий говорит, что «характеристики автора почти всюду преувеличивают действительные достоинства рассматриваемых им научных исследований, <…> так что читатель, не знакомый с действительным положением дела по личному опыту, может вынести из книги такое впечатление, что наша наука в России находится в цветущем состоянии, чего, к сожалению, нельзя сказать…» (12).
Выработанная Олесницким программа лекций по нравственному богословию далеко не всегда встречала одобрение со стороны академического начальства, которое опасалось излишней зависимости Маркеллина Алексеевича от идей протестантских богословов. Его актовая речь о нравственном прогрессе могла появиться в печати только со значительными изменениями и сокращениями. А при киевском митрополите Иоанникии (Рудневе), который решительно не мирился с теорией нравственного богословия, выдвинутой Маркеллином Алексеевичем Олесницким, последнему вообще пришлось перейти с любимой кафедры на кафедру психологии (эту науку ему довелось изучать в связи с преподаванием педагогики) (13).
А вместе с тем неуважение к истинам догматов Церкви вовсе не было присуще идейным убеждениям М.А. Олесницкого. Широко эрудированный, блестяще ориентирующийся в актуальных течениях отечественной и западноевропейской философии, этот ученый пытался соединить в предмете «нравственное богословие» достижения современной науки и истины святоотеческих учений, не искаженных вековым наслоением их церковного толкования (14).
Из всего сказанного видно, что М.А. Олесницкий не только обладал фундаментальными познаниями в области преподаваемого им предмета, но так же библеистики и патрологии. Это показывает полную подготовку со стороны автора к решению тех вопросов, которые он выбрал для своих исследований. В этом помогали ему прежде всего основательные филологические познания, открывавшие доступ к чтению книг в подлиннике, богатые познания как в библеистике, так и в других отраслях человеческого знания, дававшие ему возможность стоять твердо на почве строгого критического исследования. Но перо выпало из его рук прежде, чем он довел до конца осуществление своих научно-литературных замыслов, а замыслы были широки и интересны.
Примечания:
1) Далее – КДА.
2) См.: Кудрявцев П.П. Профессор Маркеллин Алексеевич Олесницкий // Труды КДА. К., 1905. Т–4. С. 675–677.
3) См.: Нападиста В.Г. Історія етики в Україні. Друга половина ХІХ–початок ХХ ст: навчальний посібник. К., 2004. С. 23.
4) См.: Кузьміна С.Л. Філософія освіти та виховання в київській академічній традиції ХІХ — початку ХХ ст. Сімферополь, 2010. С. 489.
5) Цит. по: Мозгова Н.Г. Київська духовна академія 1819–1920. Філософський спадок. К.: Книга, 2004. С. 39.
6) Цит. по: Кудрявцев П.П. Профессор Маркеллин Алексеевич Олесницкий. С. 688.
7) Цит. по: Сухова Н.Ю. Русская богословская наука (по докторским и магистерским диссертациям 1870–1918 гг.). М.: Изд-во ПСТГУ, 2012. С. 90.
8) См.: Титлинов Б.В. Духовная школа в России в XIX столетии. Вильна: «Русский Почин», 1908. Вып. 1: Время Комиссии Духовных Училищ. С. 124.
9) См.: Кудрявцев П.П. Профессор Маркеллин Алексеевич Олесницкий. С. 677.
10) Цит. по: Бронзов А.А., проф. Нравственное богословие в России в течение ХІХ столетия. № 11. С. 728. «Все объяснительные сведения, которые книга дает сама о себе, показывают, что автор хочет внести существенную поправку в традиционную постановку нравственного богословия в России: из “механического сборника нравоучительных текстов Священного Писания”, каким оно, по его мнению, было раньше, он возводит его на степень “строгой науки”, составляет для него новый план и ставит в его основание новую руководящую идею царства Божия, из которой и объясняются все особенности его нравоучительной системы сравнительно с предшествующими. Все значение реформы, которую автор надеется ввести своей книгой в систему богословского нравоучения, связано, очевидно, с вопросом, что такое эта идея царства Божия?» (Там же. С. 730; См.: Олесницкий М. Из системы христианскаго нравоучения. К.: Тип. Г.Т. Корчак-Новицкого, 1896.С. 1–4).
11) «Разумеется, идея Царства Божия всегда лежала в как основе догматики, так и нравоучения. Но, отмечает Олесницкий, “вследствие несовершенного направления нашего богословия вообще и в частности богословской этики, она господствует не во всем своем объеме, а только в той форме своего проявления, которое называют Церковью”. Идея Царства Божия должна быть осмыслена не только церковно, но и общественно. Необходимо религиозную идею спасения осмыслить как социальную идею “свободного общественного союза”, в котором каждый человек сможет обладать и наслаждаться всеми духовными и материальными благами. Таким образом, в этической системе Олесницкого высшая цель общественного развития стала рассматриваться в качестве важнейшего объективного фактора формирования христианской нравственности. В основу нравственного богословия была положена телеологическая теория социального прогресса. Подобная редукция религиозных понятий к ценностям прогрессистской идеологии стала характерной чертой “нового богословия”». (Цит. по: Бродский А.И. В поисках действенного этоса. Обоснование морали в русской этической мысли ХІХ века. СПб., 1999. С. 34–35).
12) Цит. по: Городенский Н.Г. Обзор журналов: Статьи по вопросам морали // Богословский вестник. М., 1902. Т. 1. №1. С. 191–206.
13) См.: Кудрявцев П.П. Профессор Маркеллин Алексеевич Олесницкий. С. 675–677.
14) См.: Нападиста В.Г. Історія етики в Україні. С. 143–144.a