Первая часть догматика

«Прейде сень законная, благодати пришедши…» ( Παρῆλθεν ἡ σκιὰ τοῦ Νόμου, τῆς χάριτος ἐλθούσης).

В этой строчке догматика противопоставляется сень законная и благодать. Сначала поразмышляем над словосочетанием сень законная – сень ( ἡ σκιὰ – fem. nom. sg. – густая тень, тенистое место, тень, силуэт, призрак) и законная – (τοῦ Νόμου – masc. gen. sg. – закон, законоположение, законодательство, установление). Очевидно, что здесь имеется в виду не тень от закона, а сам закон. Это так называемая генитивная метафора (метафора, включающая в свой состав существительное в родительном падеже). Словосочетания с такой конструкцией очень часто употребляются в книгах Священного Писания Нового Завета[1] и представляют для переводчиков некоторую сложность. Например, в Кол 1:18 апостол Павел пишет о Христе: «Он есть глава тела Церкви» (καὶ αὐτός ἐστιν ἡ κεφαλὴ του̃ σώματος τη̃ς ἐκκλησίας). Если не принять во внимание метафорическое употребление слов «глава» и «тело», то родительный падеж в данном случае должен указывать на то, что «голова» является частью «тела». Но Христос не является частью Церкви, поэтому в первую очередь здесь необходимо учесть переносное значение использованных слов и только потом — значение, свойственное генитивной конструкции.

Закон именуется тенью, поскольку он представлял собой лишь прообраз будущего. Об этом говорится в Послании к Евреям: «Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей, одними и теми же жертвами, каждый год постоянно приносимыми, никогда не может сделать совершенными приходящих с ними» (Евр. 10:1).

Теперь обратимся к рассмотрению слова благодать (τῆς χάριτος – fem. gen. sg. – благодать).

Под благодатью часто подразумевают нетварную Божественую силу или нетварное Божественное действие[2], через которое «Бог являет себя к падшему человеку, а человек с её помощью преодолевает в себе греховное начало, достигая спасения и состояния обо́жения»[3]. Благодать – это не то, что можно купить, не то, что продается, это ниспосылаемый Богом дар или харизма. Например, в 1 Пет. 5:10 Бог называется «Богом всякой благодати ( χάριτος)» , у ап. Павла мы читаем: «Бог же силен обогатить вас всякою благодатью (χάριν)» (2 Кор. 9:8), т. е. словом благодать здесь названа вся полнота духовных даров, которую Бог сообщает человеку.

Однако в догматике преп. Иоанна Дамаскина под словом благодать более уместным будет и другое значение этого слова – милость, любовь. Примеры употребления этого слова с таким значением мы также часто встречаем в Священном Писании: «и сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать (χάριν) у Бога» (Лк. 1:30), «Младенец же возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости, и благодать (χάρις) Божия была на Нем» (Лк. 2:40) и т.д. Очевидно, что здесь говорится об особом отношении Бога к Своему созданию. Такое значение слова благодать приобретает особую окраску и смысл в контексте и всей мировой истории человечества. Ведь Ветхозаветный Закон определял правила жизни избранного народа. Одной из главных его идей было справедливое воздаяние за грехи, за проступки против Бога и ближних. Христово же благовестие и сама жизнь Иисуса Христа говорит об ином: любовь и милость – выше справедливости, выше буквы закона. Как доказательство этому можно вспомнить и многочисленные исцеления, совершенные Спасителем в субботу (напр., Мк 3:1–6), и уврачевание кровоточивой женщины (Лк 8:43–48), и притчи о блудном сыне (Лк 15:11–32) и о наёмных работниках (Мф 20:1–16), и, наконец, молитву Иисуса о распинавших Его: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк 23:34).

Разобрав значение слов закон и благодать, перейдем к размышлению над всем выражением «Прейде сень законная, благодати пришедши…» , но прочитаем это выражение сквозь призму пророчества Иеремии о Царствии Божием: «Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который  Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит  Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом» (Иер. 31:31-33).

Слова пророка помогают понять глубинную суть этой строчки догматика.

Христос пришел, чтобы дать людям новый Завет и вложить его в их сердца, но вложить не закон Моисея (сень законную), а закон Любви (благодать), которому все будет подчинено. Христос отменяет Закон не хронологический, ведь Закон и продолжает действовать, и так будет до скончания века: «Доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота, ни одна черта не прейдет из закона» (Мф. 5:18). Господь отменяет Закон эсхатологический: там, где Христос, там, где мы со Христом, там мы внутренне живем не по Закону, а по благодати.

Эта мысль постоянно присутствует и в словах Самого Иисуса Христа. Отрицая посредническую роль Закона, в Своих речах Господь благовествует о том, что отныне открывается непосредственный доступ к Богу. Об этом свидетельствуют многие притчи. Например, притчи о заблудшей овце, о потерянной драхме и о блудном сыне (Лк. 15). Особенно явно эта мысль выражена в Мф. 11:28-30: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко». Хотя Закон здесь прямо не назван, но речь идет именно о нем, так как выражения «трудиться над заповедями Закона», «нести бремя» или «иго Закона» были общепонятными и общеупотребительными в иудейской среде того времени. Если иудейство связывало спасение, обретение «покоя» с исполнением заповедей Закона, то Иисус Христос ставит спасение в зависимость от отношения к Нему Самому и Его новой заповеди.

Вторая часть догматика

Вся вторая часть догматика состоит из сравнений прообразов Ветхого Завета и событий и персонажей Нового Завета. И первое сравнение, с которым мы встречаемся, – это аналогия приснодевства Марии с неопалимой купиной: «Якоже бо купина не сгараше опаляема, тако Дева родила еси и Дева пребыла еси».

Образ неопалимой купины как прообраз принодевства Пресвятой Богородицы был очень распространённым в византийской гимнографии. Например, «Тайно научим Твоему боговидне Моисей образу, предзряше купину неопалимую огнем, Дево всенепорочная: в Тя бо Создатель вселься, не опали Тя высшую всех творений, Богоневестная» (Окт.гл.6, Пят. утр. кан. 2, п.5, троп. 3), «Явился еси при купине Моисею, Божий Слове, яко огнь чистительный, не опаляя же отнюд, еже от Девы прообразуя Твое воплощение» (Октоих гл.7, Нед. полун. п.1, Богор.), «В купине Моисей Твое образно таинство древле, Чистая, виде: якоже бо оныя пламень, огнь Божества Твою утробу не опали» (Нед. 3 седм. В. П. Утп. П. 3, Богор.) и т.д.

О самом событии неопалимой купины мы читаем в книге Исход: «Моисей пас овец у Иофора, тестя своего, священника Мадиамского. Однажды провел он стадо далеко в пустыню и пришел к горе Божией, Хориву. И явился ему Ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает. Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление, отчего куст не сгорает» (Исх. 3:1-3).

Слово купина – это славянский перевод греческого слова ἡ βάτος (fem. nom. sg.), которое на русский язык переводится как колючка, шип, терновый куст, колючее растение. Отмечу, что в Синодальном переводе Библии при переводе слова ἡ βάτος мы встречаемся с разными переводами этого слова. Например, «а о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, как Бог при купине (τοũ βάτου) сказал ему: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова?» (Мк. 12:26), «ибо всякое дерево познаётся по плоду своему, потому что не собирают смокв с терновника (εκ βάτου) и не снимают винограда с кустарника» (Лк. 6:44), «по исполнении сорока лет явился ему в пустыне горы Синая Ангел Господень в пламени горящего тернового куста (βάτου)» (Деян. 7:30) и т.д. Как мы видим, в греческом оригинале Священного Писания употребляется одно и то же слово ἡ βάτος, но имеют место различные варианты его перевода.

Для большинства святых отцов события, связанные с неопалимой купиной, – это ветхозаветный прообраз самой Пресвятой Девы Марии, Которая приняла в Себя неопально Того, о Ком сказано: «О, если бы Ты расторг небеса и сошел! горы растаяли бы от лица Твоего, как от плавящего огня…» (Ис. 64: 1–2). Богородица, телесно вместившая огонь Божества, сохранила девство до, в момент рождения и после рождения Спасителя. Это столь же необычайно и чудесно, как и тот терновый куст, в котором Господь явился Моисею: куст был весь объят пламенем – и, однако же, не сгорал. Именно так истолковал данный образ преп. Иоанн Дамаскин: «Купина была образом Богоматери, и Моисею, намеревающемуся к ней подойти, Бог сказал: “Сними обувь твою с ног твоих…” Итак, если земля святая, на которой был явлен Моисею образ Богородицы, то во сколько раз больше этот образ? Ибо он не только святой, но, осмелюсь сказать, даже среди святых святой»[4]. Подобное толкование мы находим и у блаж. Феодорита Кирского: «То, что купина горела и не сгорала, изображало то, что Единородный, вочеловечившись и вселившись в девическую утробу, сохранил девство неприкосновенным»[5]. К такому же пониманию этого прообразовательного явления склоняется и свт. Иоанн Златоуст, когда изображает Бога говорящим Архангелу Гавриилу: «Если бы огонь в пустыне причинил вред купине, то несомненно повредило бы и Марии Моё присутствие; если же тот огонь только оросил купину, а не сжёг, то что ты мог бы сказать об истине, нисходящей не в пламенном огне, но в виде дождя»[6].

Мысль о том, что ветхозаветное событие неопалимой купины – это прообраз приснодевства Пресвятой Богородицы, нашла свое отражение и в художественном творчестве. Как яркий пример этому –  икона «Неопалимая купина». Впервые об этом образе на Руси узнали в 1390 году, когда ее принесли в Москву палестинские иноки. Согласно преданию он был нарисован на скале, где Моисей увидел горящий куст[7].

Следующее противопоставление Ветхого и Нового Завета, представленное в воскресном догматике, выражено словами «в место столпа огненнаго праведное возсия Солнце».

Первая часть этого выражения говорит о вполне конкретном событии в жизни Израильского народа. В книге Исход мы читаем, что, когда евреи выходили из Египта, «Господь… шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном» (Исх 13:21). В понимании событий Ветхого Завета присутствуют два аспекта. С одной стороны, история Ветхого Завета – это напоминание о прошлых событиях, являющихся великими деяниями, совершенными Богом ради Израиля. В этом и состоит одна из задач исторических книг Ветхого Завета, и прежде всего Пятикнижия. Но, с другой стороны, события Ветхого Завета одновременно возвещают будущие события, которые впоследствии Бог еще совершит ради Своего народа. В этом состоит задача уже пророческих книг. Поэтому весь Ветхий Завет является одновременно и воспоминанием, т.е. историей прошлого, и пророчеством, т.е. историей будущего.

В свете такого подхода к событиям Ветхого Завета становится понятным вторая часть рассматриваемой строчки догматика – праведное возсия Солнце. Эти слова взяты из книги пророка Малахии: «А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные» (Мал. 4:2). Блаж. Феодорит Кирский, объясняя слова пророка, говорит: «Сие же приличествует и первому и второму пришествию Спасителя нашего; потому что в первое пришествие, как некое солнце, возсиял Он нам, седящим во тьме и сени смертной; освободив нас от греха, соделал причастниками правды, и духовными дарованиями покрыв нас, как некиими крилами, даровал исцеление душам нашим; и во второе пришествие, явившись изнуряемым в продолжение настоящей жизни, или против воли, или по собственной их воле, как праведный, рассудит их правдиво, и даст им обетованные блага»[8]. Т.е. Солнце правды– это Христос, Который, подобно обычному солнцу, посылает в души верующих людей светлый луч истинного богопознания.

Огненный столп как прообраз Христа – тема, которая имеет свои истоки еще в Ветхом Завете. Книга Премудрости Соломона видит в нем символ божественной Софии: «Она воздала святым награду за труды их, вела их путем дивным; и днем была им покровом, а ночью – звездным светом» (Прем. 10:17). Эту тему продолжают развивать и святые отцы, а абсолютно конкретно об этом сказал свт. Амвросий Медиоланский: «Что есть огненный столп, если не Христос Господь, Который рассеял тьму язычества и распространил свет истины и духовной благодати в сердцах людей?»[9].

Наконец, в этом догматике Спаситель сопоставляется с пророком Моисеем: «вместо Моисея – Христос, спасение душ наших». На мой взгляд, это самые главные слова догматика. В них показана главная тема, к которой так искусно и постепенно вел нас автор: Христос – это новый Моисей. Поэтому неопалимая купина – это не просто прообраз приснодевства Пресвятой Богородицы. Автор не случайно начал развивать тему Христа, как нового Моисея, именно с этого события Ветхозаветной истории. Да, несомненно, это прообраз приснодевства Девы Марии, как об этом говорили многие святые отцы, но смысл этого события намного серьезней. Свт. Климент Александрийский воспринял видение неопалимой купины, покрытой колючками терния, христоцентрично: «Когда всемогущий Господь вселенной предпринял через посредство Логоса издание Закона и восхотел явить перед Моисеем Свое могущество, является тому Божественное видение в форме света в горящем терновом кусте. Терновый куст есть растение колючее; и когда Логос закончил законодательство и жизнь среди людей, таинственным образом Он опять увенчивается терновым венцом. Возвращаясь туда, откуда пришел, окончил Он дело Своего древнего прихода. Как прежде Логос явился в терновом кусте, так и потом, схваченный, Он в терновом венке показал, что все это – дела одного и того же Божественного всемогущества, что Он есть единый Сын единого Отца, начало и конец мирового времени»[10]. Напомню, что разговор Моисея с Богом, явившимся ему в образе несгораемого куста, стал отправным в жизни самого пророка. Именно с этого момента Моисей вступает на путь служения своему народу, находящемуся под тяжелым игом египетского плена.

Теперь нам становится понятной логика построения догматика и развитие главной темы: если в Своем рождении Христос – это новый Адам, то с самого начала Своего общественного служения и до последней минуты Своей жизни – это новый Моисей, Который пришел избавить Свой народ от плена греха.

Сам Моисей говорил, что Бог воздвигнет Пророка, подобного ему: «И сказал мне Господь:… Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста Его, и Он будет говорить им все, что Я повелю Ему» (Втор. 18:18). А апостол Петр в своей пламенной речи после исцеления хромого провозгласил, что этим пророком стал Иисус Христос (Деян. 3:12-26).

Если мы перейдем к Евангелию, то увидим, в какой степени жизнь Христа, стиль Его поведения, манера являются повторением жизни Моисея. Это видно прежде всего в Нагорной проповеди, где Христос изображен как Законодатель нового Закона. Гора, на которой сидит Спаситель, напоминает нам гору Синай, на которой пророк Моисей принял скрижали Ветхого Завета. Много параллелей мы находим и далее. Как Моисей перешел море, повелевая волнам, так и Христос пересекает Генисаретское море, повелевая волнами и ветрами (Мф. 8:23-27). Как Моисей преподавал манну в пустыне, так и Христос преподает хлеб тысячам людей (Мф. 14:14). Как Моисей избрал семьдесят старцев, чтобы они несли вместе с ним бремя народа, и распространил на них Дух, пребывавший на нем (Чис. 11:16), так и Христос посылает семьдесят учеников. Также число апостолов – двенадцать – показывает, что община, основанная Христом, мыслится как новый истинный Израиль.

Эти параллели можно продолжать выписывать и далее, но смысл будет только однин: Христос – это новый Моисей.

Для того чтобы представить всю картину целиком, приведем авторитетные высказывания святых отцов. Блаж. Феодорит Кирский, сравнивая пророка Моисея и Христа Спасителя, говорит: «Моисей женился на иноплеменнице, (потому что) он был образом Владыки Христа, Который, происшедши по плоти от Иудеев, в невесту Себе наименовал Церковь из язычников»[11]. Свт. Кирилл Александрийский говорит: «Переправился из земли Египетской в Мадиамскую Моисей; – равным образом и Христос перешёл из Иудеи в Галилею»[12]. «Моисей, пасший стада Иофора, – по объяснению св. Кирилла Александрийского, – предызображал собой Иисуса Христа, как пастыря словесных овец (Ин. 10:11-15)»[13] и т.д.

Итак, преп. Иоанн Дамаскин в своем догматике имеет твердое желание представить Христа как продолжателя истории Израиля и вместе с этим превосходящего по Своей силе пророка Моисея. Бог явил Свою силу, чтобы освободить еврейский народ из египетского плена. Под руководством пророка Моисея они вышли из земли порабощения и устремились в землю обетованную. Но человечество оставалось в другом плену – плену греха. Поэтому пророки возвестили, что сила Божия явится в новом освобождении, величайшем, нежели прежнее, которое будет сопровождаться Новым Заветом, что и произошло в лице Иисуса Христа. Он, воплощённый Сын Божий, даровал нам свободу от греха, освободил нас от рабства диаволу, открыл Своей Смертью и Воскресением Царство Небесное.