Согласно ст. 15 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», «1. Религиозные организации действуют в соответствии со своими внутренними установлениями, если они не противоречат законодательству Российской Федерации, и обладают правоспособностью, предусматриваемой в их уставах. 2. Государство уважает внутренние установления религиозных организаций, если указанные установления не противоречат законодательству Российской Федерации».

Ни данная статья закона, ни какая-либо иная правовая норма не устанавливает содержание понятия «внутренние установления религиозных организаций».

К числу внутренних установлений может быть отнесено всё, что регулирует деятельность религиозных объединений и их участников, включая священные тексты, нормы религиозного права, правила совершения богослужений, религиозных обрядов и ритуалов, правила поведения священнослужителей и верующих и т.д.

В основе вероучения конфессий, как правило, лежат священные тексты, почитаемые в качестве богооткровенных. Священное Писание у христиан это Библия, у иудеев - Танах, у мусульман – Коран. В православии и католицизме наряду со Священным Писанием признается Священное Предание – Символы веры, Апостольские правила, правила Вселенских и Поместных Соборов, творения отцов Церкви.

Система норм церковного (канонического) права основывается на Библии и Священном Предании. До XIX века сборник норм православного церковного права именовался «Кормчей книгой», с XIX века издается под названием «Книга правил святых апостол, святых соборов вселенских и поместных, и святых отец». В старообрядческих Церквях сводом норм канонического права является «Кормчая книга».

Действующий Устав Русской Православной Церкви определяет, что она «осуществляет свою деятельность на основе:

а) Священного Писания и Священного Предания;

б) канонов и правил святых апостолов, святых Вселенских и Поместных Соборов и святых отцов;

в) постановлений своих Поместных и Архиерейских Соборов, Священного Синода и Указов Патриарха Московского и всея Руси;

г) настоящего Устава»[1].

Помимо норм канонического права, Русская Православная Церковь в своей богослужебной деятельности руководствуется уставом богослужения – Типиконом.

Каноническое право Римско-Католической Церкви кодифицировано в Кодекс канонического права. Действующий Кодекс опубликован в 1983 г. (рус. перевод М., 2007). Богослужебная деятельность регламентируется согласно Канону 2: «По большей части Кодекс не определяет обрядов, которых следует придерживаться при совершении литургических священнодействий; поэтому существующие по сей день литургические законы сохраняют свою силу, если только какой-либо из них не противоречит канонам Кодекса». Чин богослужения Римско-Католической Церкви определен в Novus Ordo, который был введён в употребление Папой Павлом VI в 1969 году.

Деятельность мусульманских религиозных объединений регулируется установлениями шариата. «В шариате освещаются, с точки зрения ислама, как светские, так и религиозные проблемы. В нем сведены в единую систему законы, регулирующие хозяйственную жизнь, нормы морали и этики, мусульманские обряды, праздники и многое другое, определяющее поведение верующих и порядок жизни всей мусульманской общины. В шариате подробно излагаются запреты, перечисляются дозволяемые, одобряемые и порицаемые поступки. По замыслу мусульманских правоведов, шариат и его законы должны охватывать жизнь и деятельность мусульманина от колыбели до могилы. Мусульманское право (фикх) является составной частью шариата»[2].

Свобода совести, свобода вероисповедания гарантирует, в частности, возможность гражданам совместно, в составе религиозных объединений, действовать в соответствии со своими убеждениями. Логическим следствием этой возможности является право религиозных организаций осуществлять свою деятельность в соответствии со своими внутренними установлениями. В рамках добровольной саморегуляции поведения граждане, объединившиеся в религиозные объединения, подчиняются нормам религиозного права, религиозным правилам, традициям, обычаям и действуют в соответствии с ними.

Положения о внутренних установлениях религиозных организаций впервые были введены в отечественное законодательство в ст. 12 Закона СССР «О свободе совести и религиозных организациях» от 01.10.1990: «Уставы (положения) или иные документы, определяющие вероучительную сторону деятельности, решающие прочие внутренние вопросы религиозной организации, не подлежат регистрации в государственных органах. Государство принимает к сведению и уважает внутренние установления религиозных организаций, если они представлены в соответствующие государственные органы и поскольку они не противоречат действующему законодательству».

В Законе РСФСР «О свободе вероисповеданий» от 25.10.1990 внутренние установления религиозных организаций не упоминаются.

Ст. 15 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» не дает определения, что именно относится к понятию «внутренние установления», предоставляя религиозным организациям возможность самостоятельно определять, какими правилами и в какой мере регулируются различные сферы их внутренней жизни.

В то же время законодатель отличает внутренние установления от устава религиозной организации, который в соответствии с нормами Гражданского Кодекса РФ и данного закона является учредительным документом религиозной организации.

Соответствие деятельности религиозной организации положениям её устава подлежит государственному контролю, в то время как проверка соответствия этой деятельности внутренним установлениям религиозной организации в принципе находится вне компетенции государства. (Заметим, что ввиду отсутствия правоприменительной практики остается недостаточно проясненным вопрос о пределах компетенции государства в области контроля за вероисповедной принадлежностью религиозной организации. Например, если религиозная организация, по уставу принадлежащая к одной конфессии, отправляет религиозные обряды по канонам другой религии, правомерен ли государственный контроль того, что с одной стороны, зафиксировано в уставе, но с другой – относится к чисто вероучительным вопросам? В немногих реальных спорных случаях правоприменитель прибегает к государственной религиоведческой экспертизе).

Внутренние установления религиозных организаций должны соответствовать их уставам. В частности, закон указывает, что религиозные организации, чтобы действовать в соответствии со своими внутренними установлениями, должны обладать предусмотренной уставом правосубъектностью. Это означает, что религиозная организация не вправе осуществлять деятельность, не предусмотренную её уставом, хотя бы эта деятельность и основывалась на внутренних установлениях организации.

Закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях» ограничивал возможность включения в гражданский устав религиозного объединения положений внутренних установлений, которые относятся к регулированию вопросов вероучения, богослужения, канонического права, контроль за соблюдение которых лежит вне компетенции государства: «Уставы (положения) или иные документы, определяющие вероучительную сторону деятельности, решающие прочие внутренние вопросы религиозной организации, не подлежат регистрации в государственных органах» (статья 12).

Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» не содержит таких ограничений, однако, включение соответствующих положений в устав религиозной организации осложнило бы определение границ полномочий государственного контроля за деятельностью религиозных организаций. Если в уставе религиозной организации содержались бы положение о том, что она осуществляет свою деятельность, например, «в соответствии с о Священным Писанием», «в соответствии с правилами Вселенских и Поместных Соборов» или «в соответствии с шариатом», то орган, осуществляющий контроль за соблюдением религиозной организацией устава относительно целей и порядка её деятельности будет должен либо проверять деятельность религиозной организации на соответствие религиозным нормам, «на богословскую правоверность и каноничность» (что в принципе противоречит принципу отделения религиозных объединений от государства), либо воспринимать эти положения устава, как не имеющие юридического значения, не подлежащие контролю.

Размещение статьи о внутренних установлениях в третьей главе Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», посвященной деятельности религиозных организаций связано с необходимостью отразить в законе, что деятельность религиозных организаций регулируется не только государственным законодательством, но и внутренними религиозными нормами, которые, хотя и не имеют юридической силы, но принимаются во внимание государством.

Однако неправомерно делать вывод, что только наделенные правосубъектностью юридического лица религиозные организации могут обладать внутренними установлениями. Религиозная группа, не будучи юридическим лицом, не может вступать в правоотношения от своего имени и, соответственно, при этом руководствоваться некоторыми внутренними установлениями. Но участники религиозной группы в процессе деятельности по совместному исповеданию и распространению веры руководствуются правилами и нормами своей религии. Такие внутренние установления в религиозной группе могут иметь характер «неписаных правил» или быть оформлены в письменном виде. Эти внутренние установления религиозной группы также должны уважаться государством, поскольку все участники религиозной группы имеют право действовать в соответствии с этими внутренними установлениями в рамках конституционно-правовых гарантий свободы совести и свободы вероисповедания. Не основанное на законе нарушение внутренних установлений религиозной группы со стороны третьих лиц по своей правовой сущности является воспрепятствованием осуществлению участниками религиозной группы права на свободу совести, нарушением их права действовать в соответствии со своими религиозными убеждениями.

Закон не требует обязательной формализации внутренних установлений в виде какого-либо документа. Однако практическое обеспечение проявления уважения к этим внутренним установлениям со стороны государства, а также их защита от неправомерных нарушений третьими лицами более эффективно достигается при наличии такой формализации[3]. Так, например, в рассматриваемом ниже судебном споре, связанном с правилами поведения на территории монастыря вынесенное решение было, в частности, основано на существовании утвержденных правил. В то же время, отсутствие соответствующего документа не означает, что уполномоченные представители религиозной организации не вправе поддерживать порядок на её территории и в зданиях, руководствуясь религиозными традициями, обычаями, правилами, пусть и неписаными. В этих случаях при возникновении конфликта, процедура доказывания правомерности применения этих правил окажется, вероятно, более трудоемкой. Также, проявление уважения со стороны государства к внутренним установлениям религиозных организаций реально осуществимо при наличии доступного, понятного и конкретного изложения этих установлений для сведения представителей государственных органов и учреждений.

Термин «уважает» в выражении «государство уважает внутренние установления религиозных организаций» следует интерпретировать в том же ключе, в котором Европейский Суд по правам человека истолковывает аналогичный термин в статье 2 Протокола № 1 к ЕКПЧ[4].

Слово «уважать» «означает больше, чем «признавать или «принять во внимание»; в дополнение к первоначальному отрицательному значению, он также включает некоторое позитивное обязательство со стороны государства» (Дело Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства, п. 37). Требования, предусматриваемые понятием «уважение», который присутствует также в ст. 8 ЕКПЧ[5], могут существенно варьироваться в различных ситуациях, ввиду разнообразия применяемых практик и условий, существующих в государствах – участниках Конвенции. Это понятие подразумевает, что названные государства обладают большой свободой усмотрения, чтобы определять, в зависимости от потребностей и ресурсов общины и индивидуумов, какие надлежит принимать меры для соблюдения Конвенции (Дело Лаутси против Италии, решение Большой Палаты ЕСПЧ от 18 марта 2011 г., п. 61).

Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации» от 27 июля 2004 г. также установил в ст. 18 п. 1 среди требований к служебному поведению гражданского служащего, что он обязан: «… 11) учитывать культурные и иные особенности различных этнических и социальных групп, а также конфессий».

Как пример проявления уважения государства к внутренним установлениям религиозных организаций можно привести использование в официальных документах вместе с фамилиями и монашеских имен и обращение к служителям культов согласно правилам обращения к носителю соответствующего сана. (В первые годы Советской власти представители государства демонстративно игнорировали эти правила, желая подчеркнуть их юридическую ничтожность и обращались к священнослужителям «гражданин (фамилия)»).

Огосударствление внутренних установлений религиозных организаций в современном праве зарубежных стран

Государство светского типа, в том числе современная Российская Федерация уважает внутренние установления религиозных организаций, но не признает их в качестве источника права. Как правило, ни сами внутренние установления, ни их применение не являются непосредственным основанием для возникновения прав и обязанностей. Акты Св. Крещения, покаяния и причащения Св. Таин, участие гражданина или граждан в иных христианских таинствах, религиозных обрядах и церемониях или в религиозных обрядах других религий, как правило, не влекут правовых последствий. Однако, правовые последствия могут наступить, если они предусмотрены в государственном законодательстве или в гражданском уставе религиозной организации. Так, акт хиротонии (рукоположения) священнослужителя имеет следствием, что к рукоположенному священнослужителю начинает применяться ряд специальных норм российского законодательства о священнослужителях. Таинство Крещения является непременным условием возникновения права гражданина входить в члены Приходского Собрания прихода РПЦ, что предусмотрено уставными положениями. Нарушение внутренних установлений религиозных организаций не рассматривается в качестве правонарушения с точки зрения гражданского законодательства. Например, не являются правонарушениями несоблюдение поста, супружеская измена, колдовство.

В то же время в зарубежном и в российском праве существуют некоторые возможности признания внутренних установлений религиозных организаций в качестве основания для наступления определенных юридически значимых последствий, для возникновения прав и обязанностей. Законодательство зарубежных государств использует более конкретные выражения «религиозное (каноническое) право», «норма религиозного права». Исследованию проблем взаимоотношений между современным государственным и религиозным правом посвящена фундаментальная работа французского ученого Эммануэля Тавиля «Религиозная норма и французское право»[6].

Рассматривая законодательство европейских стран, по преимуществу, светского типа, где нет характерного для стран с государственной религией слияния государственного и религиозного законодательства, Э. Тавиль отмечает, что в некоторых случаях норма религиозного права становится критерием применения государственной правовой нормы. При этом сама религиозная норма не становится частью государственного законодательства. Она представляет собой одно из условий, предусматриваемых государственным законодательством, для признания права или обязательства.

Так, в ряде стран условия Конкордата со Святым Престолом предусматривают, что католические организации, являющиеся юридическими лицами по Кодексу канонического права, вследствие этого получают правосубъектность юридического лица в гражданском праве соответствующего государства.

Ст. 7 ч. 2 Соглашения Вилла Мадама («нового Конкордата 1984 г.») гласит: «Признавая за существующими церковными учреждениями статус юридического лица, Итальянская Республика по ходатайству церковных властей или с их согласия будет и впредь признавать статус юридического лица за церковными учреждениями, создаваемыми в Италии в соответствии с положениями канонического права и преследующими религиозную или культовую цель. Аналогичным образом она будет признавать гражданско-правовые последствия любых существующих изменений этих учреждений».

Испанский Договор о юридических вопросах от 3 января 1979 г. также предусматривает, что «Церковь может организовываться свободно. Она может, в частности, создавать, изменять или упразднять епархии, приходы или другие территориальные подразделения, которые пользуются гражданской правоспособностью юридического лица с момента, когда они становятся юридическими лицами канонического права и об этом сообщается компетентным государственным органам».

В Португалии статья 3 Конкордата от 7 мая 1940 г. устанавливает, что «Католическая Церковь в Португалии может организовываться свободно, в гармонии с нормами канонического права, а также составлять объединения и организации, юридическая правоспособность которых признается государством. Признание государством канонически основанных объединений, корпораций и религиозных организаций или институтов в качестве юридических лиц происходит вследствие простого письменного заявления епископа епархии, в которой они находятся, или их законного представителя».

В некоторых случаях применение церковными властями норм религиозного права влечет за собой обязанность государственных органов учесть последствия применения религиозных норм. В решении Государственного Совета Франции по делу Пон (Pont) от 17 октября 1970 г. было признано, что отстранение реформатскими церковными властями от священства больничного капеллана г-на Пон, служившего в госпитальном центре в Монпелье, является основанием для расторжения с ним трудового договора. В другом решении, по делу Бурже (Bourges) от 27 мая 1994 г. Государственный Совет признал решение протестантских церковных властей о переводе военного капеллана из Полинезии в Лимож подлежащим выполнению армейскими властями.

В отличие от вышеприведенных случаев, когда норма религиозного права сама по себе не становится источником государственного права, Э. Тавиль предлагает термин «огосударствление» (étatisation) религиозной нормы для случаев, когда она прямо или косвенно включается в государственное законодательство, связывается с государственной правовой нормой.

Так, статья 170 Гражданского Кодекса Франции предусматривает, что брак, заключенный в иностранном государстве согласно его законам, является действительным. Следовательно, религиозный брак, заключенный в стране, где он признается имеющим самостоятельную юридическую силу (например, в Англии) будет иметь юридическую силу и во Франции. (В самой Франции религиозный брак, заключенный без предварительной гражданской регистрации брака не только не имеет юридической силы, но и уголовно наказуем). Однако в данном случае мы имеем дело не с прямым признанием юридической силы религиозного законодательства о браке, а с признанием Францией законов иностранного государства, которые, в свою очередь, наделили религиозный брак юридической силой.

Французский закон «Об отделении Церквей от государства» от 9 декабря 1905 г. установил, что передача церковных зданий и имущества должна осуществляться культовым объединениям, созданным в соответствии с «общими правилами организации культа (конфессии)». Впоследствии, при возникновении споров имущественного характера, французские суды неоднократно входили в рассмотрение по существу вопроса о том, является ли культовая организация созданной в соответствии с каноническими нормами своей конфессии.

В 1943 г. Государственный Совет Франции рассмотрел дело Евангелической реформатской церкви Марселя. Новая община реформатов, выделившаяся из прежней общины, потребовала передать ей здание храма. Представители общины утверждали, что новая декларация о вере, принятая Генеральным Синодом Реформатской Церкви противоречит фундаментальным положениям реформатского вероучения. Поэтому здание должно быть передано их общине, организованной в соответствии с требованиями закона 1905 г. В решении от 25 июня 1943 г. Государственный Совет указал, что устав Национального союза евангельских реформатских Церквей Франции предусматривает в ст. 33 право национального Синода изменять декларацию о вере и что новый текст декларации не искажает положения реформатской религии. Таким образом, Государственный Совет не усмотрел нарушения общих правил организации реформатского культа со стороны владеющей зданием общины, оставшейся лояльной Синоду или со стороны самого Синода. Примечательно, что Государственный Совет исследовал не только вопрос о нарушении процедуры принятия вероучительного документа, но и его содержание на предмет соответствия общим правилам организации реформатского культа.

Некоторые французские специалисты полагают, что Государственный Совет расширил область применения нормы статьи 4 Закона 1905 г., указав в своем заключении от 13 декабря 1923 г., что все культовые объединения должны соответствовать общим правилам организации культа, отправление которого они намерены осуществлять. Это правило, по их мнению, имеет практические последствия, воспрещая доступ к статусу культового тому объединению, которое причисляет себя к некоторой конфессии, но руководство которой отказывается его признавать принадлежащим к ней. Например, эта норма не допускает, чтобы старокатолики или лефевристы[7] могли образовать культовое объединение, имеющее своей целью отправление католического культа, поскольку они нарушают фундаментальную норму католического канонического права, не подчиняясь Папскому престолу[8].

Однако, Административный суд Парижа в решении от 27 марта 1998 г. посчитал неправомерным отказ в праве получить дар и завещанные денежные средства объединению «Священническое братство cв. Пия Х», сделанный на основании того, что данное объединение традиционалистов не соответствует общим правилам организации католического культа, вследствие чего не может пользоваться статусом культового объединения. Суд указал в своем решении, что правило о соответствии культового объединения общим правилам организации культа относится исключительно к процессу передачи имущества бывших государственных религиозных учреждений после принятия Закона 1905 г. и что в настоящее время власти не вправе осуществлять контроль за соблюдением этого условия культовыми объединениями в иных случаях[9].

В некоторых случаях огосударствление религиозной нормы может осуществляться посредством содержащейся в Конкордате или ином договоре отсылки к такой норме. Так в Эльзасе и Мозеле по историческим причинам не применяется Закон 1905 г. «Об отделении Церквей от государства» и сохраняется действие наполеоновского конкордата. Соглашение со Святым Престолом от 5 декабря 1902 г. о создании в Государственном университете Страсбурга факультета католической теологии предусматривает, что «назначение профессоров происходит после предварительного согласия епископа. До вступления в должность профессора исповедуют свою веру перед деканом согласно формам и правилам Католической Церкви». Таким образом, в силу условий договора, требование, основанное на каноническом праве, становится юридически обязательным для профессоров.

Конституционное право ФРГ признает право религиозных объединений осуществлять самостоятельное регулирование своей деятельности. Согласно части 3 статьи 137 Веймарской Конституции, включенной в действующую Конституцию ФРГ: «Каждое религиозное общество самостоятельно распоряжается и управляет своими делами в рамках обязательного для всех закона. Оно замещает свои должности без содействия государства или гражданской общины».

Юридическое значение права религиозных объединений устанавливать и применять собственные правила, в том числе, требования к своим работникам было раскрыто в решении Федерального конституционного суда от 4 июня 1985 г. Медик, работавший в католическом госпитале, публично выступил против позиции Католической Церкви относительно абортов. По этой причине он был уволен. Конституционный суд признал, что статья 137, часть 4 Веймарской конституции дает религиозным объединениям право осуществлять в рамках законодательства собственное нормативно-правовое регулирование. Церкви вправе «регулировать служение церковного персонала согласно собственному пониманию и делать обязательными для церковных работников специфические обязанности». Церкви компетентны определять, каковы их важнейшие вероучительные и нравственные принципы и что, в соответствующих случаях должно считаться их серьезным нарушением. Это церковное нормативное регулирование распространяется в том числе, на учрежденные Церквями конфессиональные клиники, являющиеся учреждениями церковно-благотворительного характера. Вследствие такого признания Конституционным Судом права религиозных объединений осуществлять собственное нормативно-правовое регулирование, германские суды при рассмотрении соответствующих дел должны принимать во внимание нормы, установленные религиозными объединениями.

В Бельгии Верховный Суд определил в решении от 31 октября 1956 г., основываясь на статье 2 книги 2 Гражданского Кодекса, что, хотя религиозные нормы своеобразны, «это не препятствует тому, чтобы обязательства материального характера, вытекающие из этих норм, составляли обязательства, исполнения которых требует гражданское право».

В некоторых странах можно наблюдать огосударствление, т.е. наделение юридической силой церковных норм в сфере религиозного образования. В Италии пунктом 5а Дополнительного протокола к Соглашению Виллы Мадама установлено, что в государственных учебных заведениях «католическая религия преподается согласно доктрине Церкви при соблюдении свободы совести учеников преподавателями, признанными церковными властями и назначенными по согласованию с ними учебными властями». Отсылка к католической доктрине означает признание правоспособности Церкви проверять преподавание религии на соответствие церковному учению. Равным образом юридически обязательным является согласование Церковью кандидатур преподавателей религии в государственных школах.

Согласно ч. 3 ст. 7 Конституции ФРГ «Преподавание религии в публичных школах является обязательным, за исключением неконфессиональных школ. Религиозное обучение проводится в соответствии с принципами религиозных общин, при сохранении права на надзор со стороны государства. Учитель не обязан преподавать религию против своей воли». Эти положения наделяют религиозные объединения правом утверждать программы религиозного обучения. Цели и содержание религиозного обучения определяются религиозными властями, хотя образовательные программы должны быть одобрены министрами земель перед началом их применения.

Во Франции примерами огосударствления религиозных правовых норм может быть их включение в уставы объединений. Так, типовой устав католического епархиального объединения содержит в ст. 2 следующее положение: «Деятельность объединения будет регулироваться настоящим уставом и в соответствии с каноническими законами». Таким образом, в случае судебного спора французские государственные суды должны принимать во внимание каноническое право в качестве норм, соблюдение которых предусмотрено уставом объединения. Действительно, в заключении Государственного Совета от 28 марта 1957 г., который он дал по запросу Министра внутренних дел относительно прав административного совета епархиального объединения распоряжаться его имуществом, было проанализировано не только французское законодательство и устав, но и каноническое право, к которому отсылает устав. (Государственный Совет отметил, что нормы канонического права ясно признают право епископа (который возглавляет административный совет по уставу) право распоряжения имуществом).

В Румынии Устав Румынской Православной Церкви, признанный постановлением Правительства № 53 от 16 января 2008 г., в ст. 120 определил, что «Священникам, диаконам и монахам воспрещается без благословения епископа создавать или вступать в качестве члена или участника в объединение, фонд или в другую организацию любого вида». Руководствуясь, в частности, этой нормой Устава, румынские власти отказали в регистрации православного профсоюза «Добрый Пастырь», который был создан без архиерейского благословения. В дальнейшем возникший судебный спор был дважды рассмотрен ЕСПЧ (см. решение ЕСПЧ от 31.01.12 и решение Большой палаты ЕСПЧ от 09.07.13).

В вышеназванном Уставе РумПЦ содержится также положение ст. 50: «В силу клятвы послушания, которую они приносят при их возведении в сан, клирики и монахи не могут обращаться в суд по личным делам без предварительного письменного разрешения епископа» (курсив мой – М.Ш.). Поскольку мы можем, используя термин Э. Тавиля, говорить об огосударствлении религиозных норм Устава вследствие его признания румынским правительством, суды Румынии должны отказываться принимать к рассмотрению исковые заявления и жалобы клириков и монахов РумПЦ, если они поданы без разрешения епископа. К сожалению, нам неизвестна соответствующая судебная практика.

В Гражданском Кодексе Греции ранее содержалась ст. 1364 «Воспрещается вступать в брак клирикам любого ранга и монашествующим Восточной Православной Церкви». Это положение принудительно ограничивало правоспособность православных священнослужителей и монахов. Данная норма была отменена ст. 3 закона № 1250/1982, легализовавшего гражданский брак. В пояснительной записке к закону указывалось, что легализация гражданского брака отменяет некоторые ограничения, основанные исключительно на догматах Православной Церкви и не отвечающие общественной необходимости. Такие ограничения не могут отныне быть значимы для государства. Решение вопроса о том, разрешен ли брак для членов клира и монахов относится к исключительной компетенции Церкви. (Вопрос о признании в Греции права православного епископа на создание семьи путем усыновления собственного племянника рассматривался ЕСПЧ в деле «Negrepontis-Giannisis c. Grèce», решение от 03 мая 2011г.). Таким образом, вплоть до отмены ограничения, установленного ст. 1364 ГК Греции, в греческом законодательстве имело место огосударствление нормы православного канонического права.

Интересным примером огосударствления религиозного права можно считать положение § 132а Уголовного Кодекса ФРГ «Злоупотребление званиями, названиями профессиональных специальностей». Установленные им наказания за незаконное присвоение должностей, званий, титулов, униформы «действуют и в отношении должностных названий, титулов, званий, служебной одежды и служебных знаков церквей и других религиозных обществ публичного права». Таким образом, религиозная норма, воспрещающая носить священническое облачение лицу, не являющемуся священнослужителем или лишенному сана, получает юридическую силу в государственном законодательстве (правда, только в отношении религиозных объединений, имеющих статус публично-правовых корпораций).

Огосударствление внутренних установлений религиозных организаций в современном российском праве.

В российском законодательстве также можно обнаружить целый ряд случаев, когда правовая норма содержит отсылку к внутренним установлениям религиозных организаций или, используя предложенный Э. Тавилем термин, осуществляется их «огосударствление»[10]. Нами предлагается нижеследующая классификация видов огосударствления внутренних установлений в Российской Федерации.

1 Внутренние установления религиозных организаций являются критерием применимости нормы государственного законодательства.

а) правовые последствия обладания статусом священнослужителя.

В российском законодательстве многократно используется термин «священнослужитель», однако, нигде не имеется юридического определения этого понятия. Фактически, правоприменитель признает «священнослужителем» того, кого полномочные представители соответствующей конфессии считают священнослужителем согласно своим внутренним установлениям. Признание, что гражданин является священнослужителем, влечет целый ряд специальных правовых последствий.

- священнослужители «принадлежащие к зарегистрированным в установленном порядке религиозным объединениям», могут быть допущены к осужденным к принудительным работам по их просьбе (ст. 14 Уголовно-исполнительного Кодекса РФ от 08.01.97 г. №1-ФЗ);

- пациенты медицинских учреждений имеют право на допуск к ним священнослужителя (п. 11 ст. 19 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан» от 21.11.2011 г. № 323-ФЗ;

- органы ФСБ не имеют права использовать конфиденциальное содействие на контрактной основе священнослужителей официально зарегистрированных религиозных организаций (ст. 19 ФЗ «Об органах Федеральной службы безопасности в Российской Федерации» от 03.04.95 г. № 40-ФЗ). Сходные нормы содержатся в ст. 19 ФЗ «О внешней разведке» от 10.01.96 г. № 5-ФЗ и в ст. 17 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12.08.95 г. № 144-ФЗ;

- статьей 7 Федерального закона от 20.08.2004 г. № 113-ФЗ «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» предусмотрено исключение священнослужителей по их личному заявлению из списков присяжных заседателей;

- в соответствии с Уголовно-процессуальным Кодексом РФ священнослужитель не подлежит допросу об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди (п. 4 ч 3 ст. 56 УПК РФ). Положение об охране тайны исповеди и о невозможности привлечения священнослужителя к ответственности за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди содержится в п. 7 статьи 3 ФЗ «О свободе совести…». При этом понятие «исповеди» определяется внутренними установлениями конфессий;

- согласно п. 4 ст. 24 ФЗ «О свободе совести…» священнослужители подлежат социальному обеспечению, социальному страхованию и пенсионному обеспечению в соответствии с законодательством Российской Федерации. При этом согласно п. 1 ст. 7 ФЗ от 15.12.2001 № 167-ФЗ «Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации» священнослужители (не состоящие в трудовых отношениях с религиозными организациями и не имеющие с ними гражданско-правового договора) включены в число лиц, на которых распространяется обязательное пенсионное страхование. Статус священнослужителя в последнем случае подтверждается исключительно на основании внутренних установлений религиозных организаций;

- Указом Президента РФ от 13.07.2012 года № 969 предусмотрена возможность предоставления священнослужителям по просьбе религиозных организаций права на получение отсрочки от призыва на военную службу;

- хотя в России официально не создан институт военного духовенства или военных капелланов, эту функцию исполняют священнослужители, именуемые «должностные лица по работе с верующими военнослужащими». Положение по организации работы с верующими военнослужащими Вооруженных Сил Российской Федерации утвержденное Министром обороны РФ 24.01.2010 г. определило, что эти лица назначаются на должности по представлениям соответствующих религиозных объединений (п. 5 Положения) Кроме того, на них не может быть возложено выполнение задач, противоречащих статусу духовенства (п. 12). Таким образом, назначение на эту должность возможно только для лица, соответствующего внутренним установлениям религиозной организации, представляющей его кандидатуру. В отличие от французской судебной практики, приводившейся нами выше, в России пока не было случаев запрещения в служении или отзыва духовными властями военного священника. Поэтому вопрос о юридической обязательности для Вооруженных Сил РФ отстранить от должности лицо, работающее с верующими военнослужащими, следуя решению духовных властей о прекращении его служения, остается открытым. (В порядке гипотезы можно предположить, что извергнутый из сана или запрещенный священник, конечно, будет уволен с должности в Вооруженных Силах).

Аналогично вышеприведенной ситуации, в российской правоприменительной практике совершенно не разработано решение вопроса, какие из вышеперечисленных прав, которыми, с точки зрения государственного законодательства, лицо обладает в силу статуса священнослужителя, утрачиваются, когда на основании внутренних установлений это лицо перестает быть священнослужителем. В отношении некоторых прав, например, права на отсрочку от военной службы или допуска для встречи с осужденным, утрата права представляется очевидной. Но охраняется ли тайна исповеди применительно к лишенному сана священнослужителю или же теперь он может быть допрошен об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди во время его священнического служения? Сохраняет ли бывший священнослужитель право на исключение из числа присяжных заседателей? Ответов на эти вопросы пока нет.

б) признание юридической силы религиозных браков, заключенных в иностранных государствах

Согласно статье 158 Семейного Кодекса РФ, браки, заключенные с соблюдением законодательства иностранного государства, на территории которого они заключены, признаются действительными в Российской Федерации. Аналогичным образом, согласно статье 160 Семейного Кодекса признается действительным расторжение брака, совершенное в иностранном государстве. Таким образом, религиозный брак, зарегистрированный в Англии или в Италии, будет иметь юридическую силу в РФ, равно как и решение компетентного церковного органа о расторжении или ничтожности такого брака[11]. Однако, это признание юридической силы норм религиозного права не прямое, а основанное на том, что государственное законодательство этих стран признает юридическую силу церковного брака. Иными словами, огосударствление норм религиозного права о браке происходит в соответствующем иностранном государстве. Отметим, что российская правоприменительная практика ещё не сталкивалась вплотную с проблемой признания полигамного мусульманского брака, законным образом заключенного в каком-либо исламском государстве. Эти вопросы применения семейного права уже возникли в некоторых европейских странах со значительным количеством семей, иммигрировавших из мусульманских стран.

2. Внутренние установления, признаваемые государством в качестве имеющих юридическое значение актов саморегулирования деятельности религиозных организаций.

а) регулирование структуры и органов управления религиозной организации.

Принцип отделения религиозных объединений от государства включает, в частности, автономность (независимость) религиозных объединений от государства в сфере организации их внутреннего устройства. Эта автономность закреплена в нормах международного права.

Так, Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений (Провозглашена Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 25 ноября 1981 г.) в статье 6 признает среди прочих элементов религиозной свободы право «…g) готовить, назначать, избирать или назначать по праву наследования соответствующих руководителей согласно потребностям и нормам той или иной религии или убеждений».

Европейский Суд по правам человека рассматривает право религиозных объединений самостоятельно и свободно организовывать и регулировать свою деятельность в соответствии с внутренними установлениями как важный аспект свободы мысли, совести и религии (ст. 9) и свободы объединения (ст. 11 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод).

ФЗ «О свободе совести…» в п. 5 статьи 4 установил, что религиозное объединение «создается и осуществляет свою деятельность в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой, выбирает, назначает и заменяет свой персонал согласно соответствующим условиям и требованиям и в порядке, предусматриваемом своими внутренними установлениями».

Более подробно право религиозных организаций осуществлять регулирование своего устройства согласно собственным внутренним установлениям признается в статье 8, пп. 1 и 8.1 ФЗ «О свободе совести…»:

«1. (…) Вопросы участия учредителей и иных юридических или физических лиц в деятельности религиозных организаций определяются уставом и (или) внутренними установлениями религиозных организаций. Учредитель (учредители) религиозной организации может выполнять функции органа религиозной организации или членов коллегиального органа религиозной организации в порядке, установленном уставом и внутренними установлениями религиозной организации.

(…) 8.1. Порядок образования органов религиозной организации и их компетенция, порядок принятия решений этими органами, а также отношения между религиозной организацией и лицами, входящими в состав ее органов, определяются уставом и внутренними установлениями религиозной организации».

Таким образом, придание юридической значимости внутренним установлениям, регулирующим структуру и порядок управления в религиозной организации может происходить посредством включения религиозной организацией отсылки к внутренним установлениям в свой устав. Например, Типовой устав Местной религиозной организации – православного прихода РПЦ, принятый Священным Синодом 10.10.2009 устанавливает в п. 6.1, что «Настоятель назначается на должность (освобождается от должности) на основании соответствующего указа Епархиального архиерея». Таким образом, акт религиозного права (указ архиерея) приобретает гражданскую юридическую силу и лицо, назначенное этим актом настоятелем прихода, обретает гражданскую правоспособность действовать от имени прихода в пределах установленных Уставом прихода полномочий.

Осуществленное в 2015 г. изменение положений статьи 8 ФЗ «О свободе совести…» к вышеприведенной редакции также было связано с необходимостью более явного признания права религиозных организаций регулировать порядок формирования своих органов на основании собственных внутренних установлений.

В новой редакции первой части Гражданского Кодекса РФ, в статье 65.1 появилось разделение юридических лиц на «корпоративные» (к которым, в частности, отнесены коммерческие хозяйственные товарищества и общества, общественные организации, товарищества собственников жилья) и «унитарные», к числу которых были отнесены государственные и муниципальные унитарные предприятия, фонды, учреждения, автономные некоммерческие организации, религиозные организации,публично-правовые компании.

Основной особенностью унитарных юридических лиц является то, что в них, в отличие от корпоративных лиц, учредители не становятся их участниками и не приобретают в них прав членства. Строго говоря, это положение означало только то, что учредители, создающие религиозную организацию, не становятся автоматически её членами или участниками. Однако правоприменители стали истолковывать это положение таким образом, что в религиозных организациях вообще не может быть ни членов, ни участников. Известны даже случаи, когда органы Министерства юстиции воспринимали уставы религиозных организаций, содержащие порядок приема членов или участников как противоречащие законодательству.

Таким образом, вопросы о том, будет ли религиозная организация иметь в своем составе членов или участников, какие в ней формируются органы управления и каким именно образом, отныне решается самими религиозными организациями на основании норм канонического права и иных внутренних установлений. Однако соответствующие нормы внутренних установлений должны быть отражены в уставе организации. Например, внутренние установления определяют, что в местной религиозной организации должны быть члены. Тогда порядок приема в члены, их права и обязанности определяться текстом устава. Другой пример. Внутренние установления РПЦ требуют, чтобы члены коллегиального органа управления прихода – Приходского собрания – соблюдали канонические правила. Это требование включено в п. 7.4 типового устава прихода. Поэтому, если член Приходского собрания будет исключен из него за нарушение канонических правил, исключение будет правомерным с точки зрения гражданского права[12].

б) огосударствление внутренних установлений, обеспечивающих каноническую власть иерархии

Из общего круга вопросов, связанных с регулированием устройства и управления религиозной организацией можно выделить юридическое обеспечение канонической власти религиозной иерархии. Мы выделяем это в качестве отдельной рубрики в нашей классификации, поскольку в отличие от предыдущего вида, в данном случае речь идет не об устройстве отдельно взятой религиозной организации, а о властных полномочиях вышестоящей централизованной религиозной организации. Огосударствление соответствующих внутренних установлений религиозных организаций, т.е. придание им юридической обязательности с точки зрения государственного законодательства происходит путем включения соответствующих положений в гражданский устав религиозной организации.

Типовой устав Местной религиозной организации – православного прихода РПЦ в ряде положений закрепляет полномочия епархиального архиерея, возглавляющего епархию (централизованную религиозную организацию) в структуру которой входит приход.

«5.1 Епархиальный архиерей является высшим (руководящим) органом управления Прихода[13] и осуществляет начальственное наблюдение и высшее руководство за деятельностью Прихода».

«6.1 Настоятель назначается на должность (освобождается от должности) на основании соответствующего указа Епархиального архиерея». Таким образом, право настоятеля совершать юридически значимые действия от имени прихода возникает на основании указа архиерея и прекращается таким же образом.

«7.3 (…) Епархиальный архиерей единоличным решением вправе исключить всех (часть) членов из состава Приходского собрания и включить в его состав новых членов по собственному усмотрению». Исключенные члены лишаются прав, предусмотренных уставом. Вопрос о правомочности Приходского собрания и юридической значимости принятых им решений будет разрешаться с учетом решений архиерея об изменении состава его членов. Нижеприведенный пункт подтверждает, что все решения, принимаемые Приходским собранием, будут иметь юридическую силу только после утверждения архиереем. Это, в частности, касается и решений собрания о приеме или исключении его членов.

«7.9 Решения (протоколы) заседаний Приходского собрания направляются на утверждение Епархиальному архиерею. Решения (протоколы) Приходского собрания вступают в силу и подлежат обязательному исполнению после утверждения их Епархиальным архиереем».

Следующий пункт призван исключить юридическую возможность выхода прихода из структуры РПЦ. «12.3 В случае принятия Приходским собранием решения о выходе Прихода из структуры и юрисдикции Русской Православной Церкви, Приход лишается подтверждения принадлежности Епархии Русской Православной Церкви, что влечет ликвидацию Прихода и лишает его права использовать в наименовании словосочетания и религиозную символику, указывающие на принадлежность Русской Православной Церкви». В настоящее время нам неизвестна практика применения указанного положения. Отметим, что архиерей может просто не утвердить решение собрания и полностью заменить его состав, используя вышеприведенные полномочия и не доводя дело до ликвидации прихода.

Если же подобная ситуация возникнет на практике, приход не ликвидируется «автоматически». Статья 14 ФЗ «О свободе совести…» гласит, что «религиозные организации могут быть ликвидированы: по решению их учредителей, или органа, уполномоченного на то уставом религиозной организации». Однако Типовой устав прихода не содержит таких полномочий архиерея. По всей видимости, при попытке прихода выйти из структуры РПЦ орган государственной регистрации должен будет отказать в регистрации изменений в уставе прихода, как противоречащих п. 12.3 и не утвержденных правящим архиереем согласно п. 7.9. Затем орган государственной регистрации должен будет внести в суд представление о ликвидации прихода как религиозной организации. Но признает ли суд, что имеет место нарушение закона или «систематическое осуществление религиозной организацией деятельности, противоречащей целям её создания (уставным целям)» (статья 14 ФЗ «О свободе совести…»), нам представляется не очевидным.

в) организация обучения религии и религиозного воспитания

Статья 5 ФЗ «О свободе совести…» определяет в п. 5: «Религиозные объединения вправе осуществлять обучение религии и религиозное воспитание своих последователей в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, в формах, определяемых внутренними установлениями религиозных объединений. Обучение религии и религиозное воспитание не являются образовательной деятельностью». Таким образом, закон признает право религиозных объединений самостоятельно регулировать обучение религии и религиозное воспитание, которое одновременно освобождается от правил, устанавливаемых законодательством для осуществления образовательной деятельности (лицензирование и др.). Религиозные организации (или их руководящие центры) самостоятельно определяют, какие дисциплины, в какой форме и в каком объеме преподаются в процессе обучения религии и религиозного воспитания.

г) установление требований к кандидатам в священнослужители и персоналу.

Статья 24 ФЗ «О свободе совести…» установила в п 5, что «Религиозные организации вправе устанавливать в соответствии со своими внутренними установлениями условия деятельности священнослужителей и религиозного персонала, а также требования к ним, в том числе в части религиозного образования». Основная часть данной нормы предусматривает право религиозных организаций вносить условия, основанные на внутренних установлениях, в содержание трудовых договоров (см. далее). Однако из нее проистекает также право религиозных организаций в одностороннем порядке, императивно устанавливать основанные на внутренних установлениях требования к будущим священнослужителям и к кандидатам в работники. В частности иная организация, кроме религиозной, не может отказать в приеме на работу по причине вероисповедания кандидата в работники.

Право религиозных организаций устанавливать образовательный ценз для священнослужителей и религиозного персонала косвенно предусмотрена положениями ст. 19 ФЗ «О свободе совести…». Согласно пункту 3, духовные образовательные организации, реализующие образовательные программы, направленные на подготовку служителей и религиозного персонала религиозных организаций, выдают документы об образовании и о квалификации, форма которых самостоятельно устанавливается этими организациями. Указываемая в таких документах об образовании квалификация дает право их обладателям осуществлять функции служителей и религиозного персонала религиозных организаций, для которых внутренними установлениями религиозных организаций определены обязательные требования к содержанию образования. В данном случае образовательный ценз в одностороннем порядке устанавливается религиозной организацией, а не основывается на соглашении сторон (работника и работодателя).

3. Внутренние установления, приобретающие юридическое значение на основе договора

а) условия, включаемые в трудовой договор

Как уже отмечалось выше, религиозные организации вправе устанавливать в соответствии со своими внутренними установлениями условия деятельности священнослужителей и религиозного персонала, а также требования к ним (ст. 24 п. 5 ФЗ «О свободе совести…»). Глава 54 Трудового Кодекса РФ «Особенности регулирования труда работников религиозных организаций» конкретизирует возможные варианты включения условий, основанных на внутренних установлениях, в трудовой договор. Заключение договора означает добровольное признание сторонами обязательности соблюдения его условий. Таким образом, внутренние установления приобретают юридическую силу на основе заключенного трудового договора.

Ст. 343 ТК РФ предусматривает возможность учитывать при определении прав и обязанностей сторон трудового договора особенности, установленные внутренними установлениями религиозной организации. В частности, в договоре можно определить обязанность работника соблюдать религиозные правила в отношении одежды, поведения и т.п. В то же время внутренние установления религиозной организации не должны противоречить Конституции Российской Федерации, Трудовому Кодексу и иным федеральным законам. Например, нельзя внести в договор условие о телесном наказании работника за нарушение норм благочестивого поведения.

Ст. 345 ТК РФ разрешает религиозным организациям при определении режима рабочего времени учитывать режим осуществления обрядов или иной деятельности религиозной организации, определенной ее внутренними установлениями. Установленный режим рабочего времени должен быть включен в условия трудового договора.

С работником религиозной организации может быть заключен договор о полной материальной ответственности в соответствии с перечнем, определенным внутренними установлениями религиозной организации (ст. 346 ТК РФ). Как определено в ст. 242 ТК РФ, полная материальная ответственность работника состоит в его обязанности возмещать причиненный ущерб в полном размере. Полная материальная ответственность может быть возложена на работника только в определенных Трудовым Кодексом случаях (ст. 243). Таким образом, религиозным организациям предоставлено право заключения договоров о полной материальной ответственности с категориями работников, определенными внутренними установлениями религиозных организаций.

Трудовой договор с работником религиозной организации может быть прекращен по основаниям, предусмотренным трудовым договором (ст. 347 ТК РФ). Данная норма позволяет включить в условия трудового договора основания для его прекращения, связанные с нарушением работником внутренних установлений религиозной организации. Законодатель предоставляет религиозной организации самостоятельно определять такие основания. Если, например, при заключении трудового договора работник согласился с условиями, в соответствии с которыми он может быть уволен в течение суток за богохульство или переход в другое вероисповедание, его последующее увольнение по таким предусмотренным договором основаниям будет законным.

Индивидуальные трудовые споры, не урегулированные самостоятельно работником и религиозной организацией как работодателем, рассматриваются в судебном порядке (ст. 348 ТК РФ).

Возможно возникновение противоречия между нормами трудового законодательства и канонического (религиозного) права. Если священнослужитель был лишен сана в соответствии с религиозными правилами, те же правила обычно воспрещают ему обращаться в светский суд для разрешения конфликта со священноначалием. Однако если такой священнослужитель являлся работником религиозной организации (заключил с ней трудовой договор) и был уволен в связи с лишением сана (на основании условий договора), то он, как и всякий работник, имеет право обратиться в суд, если считает свое увольнение незаконным. Некоторые конфессии свободно заключают трудовые договора со священнослужителями, другие придерживаются той позиции, что священнослужителя нельзя считать наемным работником и не заключают с ними трудовых договоров. В последнем случае священнослужитель не защищен нормами трудового законодательства, в том числе от произвола религиозных властей.

В соответствии с ч. 1 ст. 47 Конституции РФ «Никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом». Согласно ч. 2 ст. 3 Гражданского процессуального кодекса «Отказ от права на обращение в суд недействителен». Поэтому попытки включить в трудовой договор условие об отказе работника разрешать трудовой спор с религиозной организацией в суде не будет иметь юридических последствий. Работник может, уважая внутренние установления религиозной организации, добровольно воздержаться от обращения в суд, но государственное законодательство признает за ним это право.

б) условия, включаемые в иные договора

В соответствии с общими принципами договорного права, стороны могут по взаимному согласию включить в договор любые не противоречащие законодательству условия. Эти условия приобретают характер договорных обязательств, исполнение которых обязательно для сторон. Например, религиозная организация вправе включить в договор подряда с физическим или юридическим лицом условия об уважении правил поведения в культовом здании, определяемых её внутренними установлениями.

4. Внутренние установления, применение которых предусмотрено законом в качестве обязательных для третьих лиц

В данную категорию мы включаем те внутренние установления, обязательность применения или соблюдения которых третьими лицами (не членами или участниками религиозной организации) прямо установлена российским законодательством.

а) регулирование образовательной деятельности

Ст. 87 Федерального закона от 29 декабря 2012 года «Об образовании в Российской Федерации» устанавливает в ч. 3, что «Примерные основные образовательные программы в части учебных предметов, курсов, дисциплин (модулей), направленных на получение обучающимися знаний об основах духовно-нравственной культуры народов Российской Федерации, о нравственных принципах, об исторических и культурных традициях мировой религии (мировых религий), проходят экспертизу в централизованной религиозной организациина предмет соответствия их содержания вероучению, историческим и культурным традициям этой организации в соответствии с ее внутренними установлениями в порядке, предусмотренном ч. 11 ст. 12 настоящего Федерального закона». Это означает, что основанная на внутренних установлениях экспертиза централизованной религиозной организации составляет обязательное условие для утверждения и последующей реализации данных образовательных программ, в том числе в государственных, муниципальных и в частных нерелигиозных школах.

Ч. 5 той же статьи не содержит прямого упоминания о внутренних установлениях. Она устанавливает, что в образовательных организациях высшего образования, включая государственные, учебные предметы, курсы, дисциплины (модули) в области теологии преподаются педагогическими работниками из числа рекомендованных соответствующей централизованной религиозной организацией. Практически это означает, что без рекомендации, выдаваемой в соответствии с внутренними установлениями религиозной организации, педагогический работник не может быть допущен к преподаванию теологии.

Близким к имеющему юридическую силу саморегулированию деятельности религиозных организаций, является регулирование их внутренними установлениями подведомственных им частных образовательных организаций. Согласно ч. 11 той же ст. 87 ФЗ «Об образовании в РФ», частные образовательные организации, учредителями которых являются религиозные организации, и духовные образовательные организации вправе устанавливать дополнительные к предусмотренным настоящим Федеральным законом условия приема на обучение, права и обязанности обучающихся, основания для их отчисления, вытекающие из внутренних установлений соответствующей религиозной организации или централизованной религиозной организации, в ведении которых находятся эти образовательные организации. Такие правила могут либо непосредственно указывать на обязательность выполнения учащимся конкретного внутреннего установления (напр. его принадлежность к соответствующему вероисповеданию), либо иметь отсылочную форму (напр. «учащиеся обязаны соблюдать канонические правила и нормы благочестивого поведения»). В обоих случаях нарушение включенных в правила образовательной организации внутренних установлений станет правовым основанием для отказа в приеме на обучение или для отчисления учащегося.

б) регулирование внутренними установлениями правил поведения в культовых объектах

Правила поведения в культовых зданиях, на прилегающей к ним территории, на иных объектах религиозного почитания и в местах совершения богослужений, принадлежащих религиозным организациям, устанавливаются ими в соответствии с нормами религиозного права, канонами, традициями, обычаями, иными внутренними установлениями.

Лица, нарушающие внутренний распорядок, правила поведения на территории религиозной организации, в культовом здании, могут быть выдворены (не допущены). В Определении Конституционного Суда РФ от 11.07.02 № 209-О изложены следующие обстоятельства дела: «решением Гагаринского районного суда города Москвы со ссылкой на п. 2 ст. 15 Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" М.Б. Михайловой и К.А. Рывкину было отказано в удовлетворении жалобы на действия служителей Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, выразившиеся в обращенном к М.Б. Михайловой требовании во время посещения монастыря покрыть голову платком и обвязать талию полотнищем, поскольку согласно решению администрации монастыря на его территорию не допускаются женщины в брюках и без головного убора. Суд также отказал истцам в возмещении морального вреда. Определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда это решение оставлено без изменения.

По мнению Гагаринского районного суда города Москвы, правила, касающиеся одежды посетителей монастыря (эти правила изложены в "Обращении к паломникам и туристам, желающим посетить священные места Спасо-Преображенского Валаамского монастыря", утвержденном 21 июня 2000 года Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II), не противоречат законодательству Российской Федерации и не создают препятствий для осуществления ими прав, предусмотренных Конституцией Российской Федерации»[14].

В приведенном примере можно усмотреть элемент провокации со стороны несостоявшихся посетителей монастыря. Но существовало реальное противоречие между правом граждан на доступ к объектам культурного наследия и правом религиозных организаций устанавливать свои правила посещения объектов религиозного назначения. Например, женщины не могут войти в алтарь православного храма, даже если они хотят ознакомиться с памятником истории и культуры. Чтобы снять это противоречие, Федеральный закон от 25 июня 2002 г. «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» был дополнен ст. 47.4, ч. 5 которой установила, что «при определении условий доступа к памятникам или ансамблям религиозного назначения учитываются требования к внешнему виду и поведению лиц, находящихся в границах территорий указанных объектов культурного наследия религиозного назначения, соответствующие внутренним установлениям религиозной организации, если такие установления не противоречат законодательству Российской Федерации».

Отметим, что вышеприведенное положение закона распространяется не только на объекты культурного наследия религиозного назначения, находящиеся во владении религиозных организации, но и на имеющие иного владельца, в т.ч. музеи, учреждения культуры памятники и ансамбли религиозного назначения. Администрация этих организаций обязана учитывать в правилах посещения данных объектов внутренние установления религиозных организаций.

В то же время существует альтернативное толкование, основывающееся на положении ст. 15 п. 2 ФЗ «О свободе совести…», повторенном в выше процитированной норме, согласно которому внутренние установления не должны противоречить российскому законодательству. В этом истолковании внутренние установления, ограничивающие доступ граждан к объектам культурного наследия противоречат праву каждого на доступ к культурным ценностям, гарантированному ч. 2 ст. 44 Конституции РФ. (В вышеприведенном деле Конституционный Суд указал, что проверка соответствия закону внутренних установлений религиозных организаций не входит в его компетенцию). Поэтому проверка конституционности таких внутренних установлений возможна по жалобе заявителя в органы прокуратуры, Министерства юстиции или в суде общей юрисдикции. Соответствующая правоприменительная практика нам пока неизвестна.

Государственное регулирование и контроль в сфере применения внутренних установлений религиозных организаций

Приоритет государственного законодательства

Внутренние установления религиозных организаций должны не противоречить законодательству Российской Федерации.

Как отмечает французская исследовательница Эльза Форей, «большинство религий содержит некоторые правила, несовместимые с поддержанием общественного порядка, В качестве примера, мусульманское уголовное право частично противоречит общественному порядку: оно, в частности, предусматривает побиение камнями за адюльтер, смертную казнь за вероотступничество или богохульство, отрубание руки за кражу и т.д. Тем не менее, государство не запрещает ни присоединение к этой религии, ни отправление ее культа: оно вмешивается только в случае реальных правонарушений. Иначе говоря, должно иметь место реальное посягательство на общественный порядок»[15]. Этот подход представляется более правильным, нежели имеющая место в российской судебной практике тенденция признавать «экстремистскими» религиозные тексты.

В случае если противоречащие российскому законодательству внутренние установления включены в устав регистрирующейся религиозной организации, это послужит основанием для отказа в её регистрации в соответствии со ст. 12 ФЗ «О свободе совести…» Аналогичным образом будет отказано в регистрации изменений и дополнений в устав, если они содержат такие внутренние установления.

Религиозная организация, реализующая в своей практической деятельности внутренние установления, приводящие к совершению правонарушений, может быть ликвидирована, а деятельность религиозного объединения запрещена в порядке, предусмотренном ст. 14 ФЗ «О свободе совести…» Данная статья содержит пространный перечень действий, совершение которых участниками религиозного объединения является основанием для запрета его деятельности. При этом не имеет решающего значения, совершены ли эти действия во исполнение внутренних установлений или же в соответствии с неадекватной трактовкой этих установлений. Для применения санкций к религиозному объединению достаточно доказать, что противоправные действия совершаются по указанию руководителей этого религиозного объединения, а не являются «эксцессом исполнителя».

Государственный контроль за соблюдением внутренних установлений

Нарушение внутренних установлений религиозного объединения может рассматриваться как правонарушение, если оно выражается, например, в намеренном оскорблении религиозных чувств верующих, в воспрепятствовании деятельности религиозных организаций, совершению религиозных обрядов (ст. 148 УК РФ), в умышленном публичном осквернении религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания (ст. 5.26 КоАП РФ), т.е. одновременно нарушает нормы действующего российского законодательства.

В компетенции государства также находится контроль за соблюдением «огосударствленных» норм внутренних установлений и правовых последствий, вытекающих из применения таких норм. Различные типы «огосударствленных» норм были приведены нами выше.

Мало отраженной в российской правоприменительной практике является проблема пределов компетенции органов государства в сфере контроля адекватности реального вероисповедания религиозной организации вероисповеданию, декларированному в её уставе. Нами отмечалось выше, что уставы религиозных организаций, как правило, не содержат развернутых упоминаний об источниках и правилах вероучения, перечня норм религиозного (канонического) права и других религиозных внутренних установлений. Однако закон требует указывать в уставе вероисповедание религиозной организации. При этом российское законодательство не содержит определения понятий «религия», «вероисповедание», «вероучение». В связи с этим остается неясным вопрос о степени конкретизации вероисповедания, требуемой в уставе: достаточно ли указания на «христианство» или требуется указать, например, «протестантизм» или ещё более конкретно, например «лютеранство»? Второй вопрос: насколько содержание вероисповедания, определяемое внутренними установлениями религиозной организации, должно соответствовать общепринятой религиоведческой классификации вероисповеданий? Иначе говоря, в какой мере государственная религиоведческая экспертиза компетентна проверять «правоверность», «ортодоксальность» вероучения, декларируемого религиозной организацией? Например, если религиозная организация старообрядцев с полным внутренним убеждением объявляет своё вероисповедание «православием», считая именно себя хранителем истинно православного вероучения, имеет ли она право на такое вероисповедное самоопределение в уставе? А если (такой прецедент известен) славянская языческая организация именует себя «православной», поскольку она «правильно славит богов»? Может ли религиозная организация мусульман, по всем признакам являющейся шиитской, определить себя в уставе как суннитскую? (Впрочем, Минюст в своей документации проводит все мусульманские религиозные организации по одной графе «ислам», не выделяя ни суннитов, ни шиитов, ни их принадлежность к разным централизованным религиозным организациям. Но эта минюстовская классификация вероисповеданий не утверждена даже внутренним нормативным актом и никакой обязательной юридической силы не имеет).

Как правило, государственный контроль может выражаться в учете судом норм внутренних установлений при рассмотрении иска лица, которое полагает, что его права нарушены в связи с применением норм внутренних установлений или с их нарушением. В частности, судом может быть рассмотрен трудовой спор работника религиозной организации с работодателем, связанный с предполагаемым нарушением обязанностей работника, определенных в трудовом договоре с учетом внутренних установлений. В судебной практике пока нет однозначного ответа на вопрос, должен ли суд согласиться с утверждением религиозной организации, что условие трудового договора, требующее соблюдения внутреннего установления было нарушено или входить в рассмотрение по существу содержания нормы внутреннего установления и давать свою оценку, имело ли место её нарушение. Например, если в условиях трудового договора указано, что основанием для прекращения трудового договора с работником является его отпадение от вероучения, исповедуемого в данной религиозной организации, должен ли суд самостоятельно исследовать «чистоту веры» работника, несогласного с обвинением или всецело довериться в данном вопросе оценке работодателя? Среди крайне малочисленных трудовых споров с участием религиозных организаций, рассматриваемых российскими судами нам пока не попадалось соответствующего примера.

В Типовом уставе православного прихода РПЦ, согласно пп. 7.3 и 7.4 член Приходского собрания может быть исключен из его состава за нарушение канонических правил и иных внутренних установлений РПЦ. В случае попытки исключенного члена оспорить своё исключение в судебном порядке суд встанет перед схожей дилеммой: самостоятельно оценивать, нарушено ли каноническое право или ограничиться тем, что факт нарушения констатирован религиозной организацией[16].

В праве некоторых зарубежных стран правоотношения между участниками некоммерческой организации рассматриваются как вид гражданско-правового договора между ними, как отношения договорного права. Так французский закон «Об отделении Церквей от государства» от 09 декабря 1905 г., регулирующий порядок создания и деятельности культовых объединений, устанавливает в ст. 19, что каждый участник вправе в любое время выйти из культового объединения после уплаты членских взносов – просроченных и за текущий год. Таким образом, уплата членских взносов является обязанностью, которую можно потребовать исполнить в принудительном (судебном) порядке.

В Ирландии, являющейся страной прецедентного права, Верховный суд постановил в решении по делу O'Keeffe v. Cullen в 1873 г., что «члены церквей соглашаются с некоторыми правилами и нормами и объединяются друг с другом, чтобы соответствовать некоторым законам и некоторым принципам. Обязательство уважать и соблюдать эти правила и принципы есть всего лишь взаимный контракт членов, применяемый судами страны в качестве обычного контракта»[17]. Сходную точку зрения заняли суды Англии и Канады. В странах прецедентного права такое судебное решение становится предопределяющим последующее применение норм права в аналогичных или сходных случаях.

Но в современной России отношения между членами некоммерческих, в том числе религиозных организаций не рассматриваются как договорные отношения. Соответственно, несоблюдение требований устава, в том числе в части уплаты членских взносов, если таковые им предусмотрены, может быть основанием для исключения члена (участника), но не для того, чтобы требовать принудительного исполнения такого обязательства.

Неочевидны правовые последствия некоторых нарушений внутренних установлений, применение которых предусмотрено законом в качестве обязательных для третьих лиц. В частности, если в музеефицированном культовом здании администрацией не будут учтены требования к внешнему виду и поведению посетителей, соответствующие внутренним установлениям религиозной организации, как этого требует ч. 5 ст. 47.4 ФЗ «Об объектах культурного наследия…»? Видимо, возможен или гражданский иск со стороны лица, считающего, что нарушены его права, или привлечение руководителя музея к дисциплинарной ответственности.

Религиозные санкции за нарушение внутренних установлений

Нарушение внутренних установлений религиозных организаций, не являющееся правонарушением может повлечь правомерные ненасильственные санкции против нарушителя со стороны религиозной организации. Так, священнослужитель может быть лишен сана, запрещен в служении; участник (член) религиозного объединения может быть исключен из его состава.

Государство не допускает, чтобы внутренние установления религиозных организаций исполнялись путем насильственного принуждения и правомерно вмешивается, защищая права и свободы личности от посягательств со стороны религиозных объединений, хотя бы и основанных на религиозных правилах.

В Российской Федерации религиозные суды не имеют права приговаривать к телесным наказаниям. Даже добровольное согласие осужденного на исполнение приговора не придаст законности действиям, подпадающим под нормы Уголовного Кодекса РФ (побои, истязание, причинение телесных повреждений). Религиозные организации не вправе насильственно принуждать кого бы то ни было к исполнению решений религиозных судов. Выплата денежного штрафа, выполнение какой-либо работы, ограничение свободы передвижения (например, запрет покидать монастырь для монашествующего), соблюдение особого поста и т. п. в соответствии с решением религиозного суда могут осуществляться только при добровольном согласии осужденного.

Лицо, не согласное с наложенным наказанием, имеет право отказаться от его исполнения и при необходимости выйти из числа участников (членов) религиозной организации.

В пределах, не противоречащих действующему законодательству, религиозные организации вправе обеспечивать исполнение решений религиозных судов против воли осужденного, например не допускать отлученного к участию в коллективных богослужениях, лишить сана и запретить в служении священнослужителя.

Ограничение внутренними установлениями свободы вероисповедания членов (участников) религиозных организаций и священнослужителей

Внутренние установления религиозных объединений не должны обеспечивать свободу совести священнослужителей и всех иных участников религиозных объединений, напротив, их свобода совести ограничивается рамками требований внутренних установлений. Гарантией свободы совести является возможность беспрепятственного выхода участника из религиозного объединения, если возникли неустранимые противоречия между его личными убеждениями и внутренними установлениями религиозной организации.

В решении по делу Х. против Дании от 8 марта 1976 г. (жалоба связана с отстранением от должности священника Государственной церкви Дании, в порядке личной инициативы требовавшего предварительного религиозного обучения перед крещением) Европейская Комиссия по правам человека констатирует, что: «Церковь является организованным религиозным обществом, основанным на идентичности или существенном сходстве убеждений. Благодаря правам, признаваемым за её участниками статьей 9, церковь и сама пользуется защитой свободы исповедовать свою религию, организовывать отправление религиозного культа, обучать практикам и ритуалам и вправе обеспечивать и навязывать единообразие в этих предметах. В иных выражениях… церкви не обязаны обеспечивать свободу вероисповедания для своих священников и своих верующих».

В решении по делу Карлссон против Швеции от 8 сентября 1988 г. Европейская Комиссия по правам человека отмечает, что государства не обязаны обеспечивать соблюдение Конвенции в рамках внутриконфессиональных отношений: «статья 9 не обязывает Высокие Договаривающиеся стороны обеспечивать, чтобы церкви, находящиеся в их юрисдикции, обеспечивали религиозную свободу своих верующих и священников. Свобода религии не предоставляет служителю культа право отстаивать свои частные религиозные убеждения внутри церкви, в которой он осуществляет свое служение или добивается назначения на пост. Если убеждения заявителя в отношении женского священства и, как следствие этого, его намерения относительно /невозможности/ сотрудничества с коллегами-женщинами признаны несовместимыми с общепринятыми взглядами в церкви по этому вопросу, церковь не обязана принимать заявителя в качестве своего священнослужителя. С другой стороны, если требования, предъявляемые церковью к личности входят в конфликт с его убеждениями, он должен обладать свободой покинуть свою должность и Комиссия считает это высшей гарантией права личности на свободу мысли, совести и религии»[18].

Ограничение внутренними установлениями иных прав и свобод членов (участников) религиозных организаций и священнослужителей

Помимо того, что внутренние установления религиозных организаций устанавливают определенные правила относительно вероучения, богослужений и религиозных обрядов и тем самым регулируют (ограничивают) свободу вероисповедания членов (участников) религиозных объединений и священнослужителей, эти внутренние установления могут устанавливать для них ограничения в пользовании другими правами и свободами. Члены (участники) религиозных организаций и священнослужители добровольно подчиняются этим ограничениям и воздерживаются от того, чтобы реализовывать соответствующие конституционные, гражданские права и свободы.

Так, например, лица, принявшие монашество, отказываются от права заключать брак. Многие конфессии воспрещают аборты, рассматривая их как человекоубийство. Исламская доктрина возбраняет мусульманам размещать деньги под проценты в банках, рассматривая это как вид ростовщичества. Русская Православная Церковь в ряде современных церковных актов предписывает священнослужителям ограничить осуществление своего права быть избранными в органы представительной власти и участвовать в деятельности политических партий.

В определении «О недопустимости участия священнослужителей в органах представительной власти» (принято Священным Синодом Русской Православной Церкви 8 октября 1993 г.) указывается:

«предписать священнослужителям воздержаться от участия в выборах в качестве кандидатов в депутаты в органы представительной власти, действующие на постоянной основе и, в первую очередь, на федеральном уровне. (…)

3. Священнослужителей, не подчинившихся данному определению, как ослушавшихся церковного Священноначалия, в соответствии с каноническим правом Православной Церкви подвергнуть лишению священного сана».[19]

Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 1997 г. установил в определении «О взаимоотношениях с государством и светским обществом»:

«19. Считать недопустимым участие архиереев и священнослужителей в какой-либо предвыборной агитации, а также членство их в политических объединениях, уставы которых предусматривают выдвижение своих кандидатов на выборные государственные посты любых уровней».[20]

Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 2011 г. определил, что:

«Священнослужители и монашествующие, а также миряне, являющиеся руководителями синодальных и епархиальных учреждений, в силу их добровольного согласия на следование церковной дисциплине не должны баллотироваться в органы власти и участвовать в предвыборной агитации, даже если их кандидатуры выдвигаются общественными организациями или предлагаются органами власти на местах. Кроме того, иерархам и духовенству не следует занимать должности в органах исполнительной и судебной власти, за исключением несения пастырских обязанностей в этих учреждениях».[21]

Данные ограничения были уточнены определением Священного Синода Русской Православной Церкви 4 октября 2012 г. «О порядке выдвижения в исключительных случаях священнослужителями своих кандидатур на выборах и о недопустимости их участия в деятельности политических партии»:

«4. В исключительных случаях, по соображениям крайней церковной необходимости, когда нужно противостоять раскольническим или иноконфессиональным силам, стремящимся использовать выборную власть для борьбы с Православной Церковью, Священный Синод или Синод самоуправляемой Церкви определяет лиц для участия в выбоpax в органы государственной власти и в индивидуальном порядке преподает на это благословение. При этом даже участие в данном случае в выборах по партийным спискам не дает священнослужителю право быть членом политической партии»[22].

Эти ограничения, добровольно соблюдаемые в порядке внутрицерковной дисциплины, не влекут за собой уменьшения объема прав и свобод, которыми священнослужитель или иной член (участник) религиозной организации обладает как равноправный гражданин Российской Федерации. Соответствующее положение содержится в п. 6 ст. 4 ФЗ «О свободе совести…»: «Отделение религиозных объединений от государства не влечет за собой ограничений прав членов указанных объединений участвовать наравне с другими гражданами в управлении делами государства, выборах в органы государственной власти и в органы местного самоуправления, деятельности политических партий, политических движений и других общественных объединений». Таким образом, если член религиозной организации или священнослужитель решит воспользоваться принадлежащими ему правами, государство не вправе отказать ему в этом. Но религиозная организация вправе подвергнуть его наказаниям в соответствии с нормами религиозного права.

Выше нами приводились примеры, когда, в отличие от российского законодательства, законодательство Румынии и в недавнем прошлом Греции ограничивало гражданскую правоспособность православных священнослужителей в согласии с соответствующими церковными установлениями.

Типы конфликтов между государственными нормами права и внутренними установлениями религиозных организаций

Статья 15 ФЗ «О свободе совести...» однозначно указывает, что внутренние установления религиозных организаций не должны противоречить действующему законодательству. Однако это не исключает возможности конфликта между государственными законоустановлениями и нормами религиозного права, религиозными традициями и обычаями, религиозными представлениями о добре и зле, о разрешенном и запрещенном поведении. В некоторых случаях религиозные организации и верующие вынуждены подчиняться законам, противоречащим их религиозным убеждениям, в других – достигается компромисс между содержанием, формулировкой или практикой толкования и применения государственной правовой нормы и конфликтующих с этой нормой внутренних установлений[23].

Противоречия между нормами поведения, устанавливаемыми государственным законодательством и религиозными верованиями, традициями и обычаями различных конфессий в прошлом и в настоящем, в России и в зарубежных государствах могут стать темой самостоятельного научного исследования. В рамках настоящей работы ограничимся краткой классификацией возникающих противоречий по типам конфликтующих норм государственного права и религиозных установлений.

Нормы права могут быть:

запрещающими, устанавливающими обязанность субъекта воздержаться от сохранения некоторых действий;

обязывающими, возлагающими на субъектов права обязанность совершить определенные положительные действия;

управомочивающими, т.е. предоставляющими субъектам права возможности по своему усмотрению совершать положительные действия.

В современных демократических странах исходящие от государства запреты, ограничивающие свободу религии должны быть продиктованы насущной социальной необходимостью. Так, во Франции в 2010 г. был принят Закон n^o 2010-1192 (так называемый «закон об открытом лице»), запрещающий находиться в общественных местах в одежде или в головном уборе, полностью закрывающем лицо. Фактически, он был направлен против практики ношения мусульманками паранджи или чадры[24].

В условиях современной России законодательство ограничивает возможность граждан следовать тем установлениям религиозных организаций, которые влекут нарушение общественного порядка или прав и законных интересов других граждан. Основные проблемы и споры возникают, как правило, в сфере правоприменения, то есть истолкования, действительно ли какому-то законодательному запрету, сформулированному в общей форме, противоречит конкретное установление религиозной организации или осуществляемая ею при реализации этого установления деятельность. Так, ст. 29 Конституции и целый ряд законов воспрещает «пропаганду религиозного превосходства». Но ввиду полной неопределенности данного термина, остается невыясненным, нарушает ли этот запрет проповедь религиозного догмата, согласно которому только одна религия (Церковь) является истинной, а все остальные – ложными.

Вплоть до настоящего времени возможно возникновение противоречий между обязывающими предписаниями светского законодательства и запрещающими нормами религиозного права. (Наиболее известен конфликт, поднятый частью консервативного духовенства и паствы РПЦ вокруг присвоения гражданам ИНН, хотя церковные власти не нашли в этом действии неприемлемого для христианина). В некоторых случаях законодатель делает специальные исключения из общей нормы, сообразующиеся со спецификой религиозной жизни. Для лиц, верования которых не позволяют брать в руки оружие вместо службы в армии по призыву предусматривается право на прохождение альтернативной гражданской службы. Ранее нам был рассмотрен ряд случаев, когда священнослужители освобождаются от исполнения некоторых обязанностей гражданина. В то же время граждане, не желающие по своим религиозным убеждениям иметь паспорт, не освобождаются законом от этой обязанности.

Управомочивающие нормы законодательства предоставляют субъекту права, которыми он по своей воле может пользоваться или нет, никакой ответственности за неиспользование своих прав и свобод законодательство не предусматривает. Такие ситуации были рассмотрены нами выше в разделе «Ограничение внутренними установлениями иных прав и свобод членов (участников) религиозных организаций и священнослужителей».

 

[1] Собрание документов Русской Православной Церкви. Т. 1. Нормативные документы. — M.: Издательство Московской Патриархии Русской православной Церкви, 2013. С. 23.

 

[2] Керимов Г.М. Шариат: Закон жизни мусульман. Ответы шариата на проблемы современности. - СПб., 2009. - С. 3.

 

[3] Цитированная выше статья 12 Закона СССР «О свободе совести и религиозных организациях» указывала, что для того, чтобы государство принимало к сведению и уважало внутренние установления религиозных организаций, они должны быть «представлены в соответствующие государственные органы».

 

[4] «Государство при осуществлении любых функций, которые оно принимает на себя в области образования и обучения, уважает право родителей обеспечивать такое образование и такое обучение, которые соответствуют их религиозным и философским убеждениям».

 

[5] «Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции».

 

[6] Emmanuel Tawil. Norme religieuse et droit français. Presse universitaires d’Aix-Marseille - PUAM. 2005

 

[7] Католические консерваторы-традиционалисты, отвергнувшие решения II Ватиканского Собора, называемые так по имени их духовного лидера, архиепископа Марселя Лефевра.

 

[8] X. Delsol, A. Garay, E. Tawil. Droit des cultes. Personnes, activités, biens et structures. P. 435.

 

[9] Liberté religieuse et régimes des cultes en droit français. Textes, pratique administrative, jurisprudence. P., 2005. Р 975-977; R. Schwartz. Un siècle de laïcité. P., 2007. P. 20-21.

 

[10] Как и Э. Тавиль, автор не считает, что огосударствление внутренних установлений религиозных организаций обязательно означает нарушение принципов светскости государства и отделения от него религиозных объединений. Нижеприведенные примеры огосударствления показывают, что государство не может взаимодействовать с религиозными организациями, игнорируя их внутренние установления, на основании или с учетом которых возникают гражданские права и обязанности.

 

[11] В качестве интересного юридического казуса упомянем о решении ЕСПЧ от 20.07.2001 по делу Pellegrini vs Italie. Католический брак гражданки Италии был признан ничтожным компетентным органом Папского престола. Итальянская республика признала действительным это решение. Поскольку Папский престол не является участником ЕСПЧ, жалоба была адресована против Италии. Ввиду того, что решение церковного суда выносилось без участия заявительницы, тем самым было нарушено гарантированное Европейской Конвенцией о защите прав человека право на защиту и справедливое судебное разбирательство. Признав церковное решение о ничтожности брака, Италия тем самым нарушила это право.

 

[12] Существует точка зрения, согласно которой споры об исключении из членов, участников религиозной организации, о назначении и смещении их руководителей неподведомственны гражданскому суду. Однако предусмотренное уставом членство в религиозной организации или замещение должности руководителя влечет возникновение гражданских прав и обязанностей, законность прекращения которых может быть предметом гражданского спора. В противоположность этому, отлучение от причастия, запрещение священника в служении и иные формы чисто религиозных санкций, не отражаемые в гражданском уставе организации, составляют её внутреннее дело. (Несколько лет назад имела место единичная попытка прихожанки православного прихода оспорить в судебном порядке её отлучение от причастия. Суд отказал в иске, указав, что это вопрос внутренних установлений религиозной организации) См. также далее решение Псковского городского суда по делу об исключении членов приходского собрания православного прихода.

 

[13] Отметим, что ввиду правовой неопределенности терминов «член» и «участник» религиозного объединения и отсутствия ответа на этот вопрос в Типовом уставе прихода, остается неясным, является ли Епархиальный архиерей «членом» или «участником» всех подчиненных ему местных религиозных организаций (приходов) или же он может быть высшим органом управления этих организаций, не будучи их «членом» или «участником». Во всяком случае, членом Приходского собрания архиерей, по букве Типового устава прихода, не является, а иных форм членов (участников) прихода устав не предусматривает.

 

[14] КС РФ отказал в принятии к рассмотрению жалобы М.Б. Михайловой и К.А. Рывкина

 

[15] Forey E. Etat et institutions religieuses. - Strasbourg, 2007. - P. 199.

 

[16] Псковский городской суд решением от 17 октября 2012 г. отказал в удовлетворении иска И.П. Адельгейма, оспаривавшего решение ЦРО Псковская епархия РПЦ МП об исключении из состава Приходского собрания прихода десяти членов. Истец утверждал, в частности, что по Уставу прихода исключение из членов Приходского собрания возможно по причине отступления от канонических правил и установлений РПЦ, а такового отступления не было. Суд отказался исследовать, имело ли место отступление от канонических правил, указав, что «Приходское собрание относится к руководящему органу прихода, в связи с чем, деятельность и состав приходского собрания не относится компетенции суда общей юрисдикции». Таким образом, суд счел спор об исключении из состава приходского собрания вообще находящимся вне его компетенции.

 

[17] Цит. по: E. Tawil. Op.cit., p. 199

 

[18] см. Решение о приемлемости жалобы «Ян Эке Карлссон против Швеции» от 08.09.1988.

 

[19] Собрание документов Русской Православной Церкви. Т. 2, ч. 2 Деятельность Русской Православной Церкви. – М.: Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2015. С. 498.

 

[20] Там же, с.499.

 

[21] Там же, с. 512

 

[22] Там же, с. 515

 

[23] Например, в решении ЕСПЧ по делу «Эвейда и другие против Соединенного Королевства» от 15 января 2013 г. рассматривалась правомерность ограничений прав работников демонстрировать свои религиозные убеждения при исполнении служебных обязанностей. См. полный текст решения (на английском языке).

 

[24] Большая Палата Европейского суда по правам человека отказала в удовлетворении жалобы заявительницы, полагавшей, что этот закон, нарушает её право одеваться в соответствии с её религиозными убеждениями (решение от 1 июля 2014 г. по делу S.A.S против Франции)

«СОВА»