Введение[1]

Как относиться к многочисленным чудесам Аввакума и таким же явлениям, происходившим с его соузниками – вопрос для церковно-исторической науки актуальный. Важность его связана с тем, что чудеса в жизни гонимых старолюбцев являются не только аргументами для их почитателей, но и причинами, побудившими знаменитых пустозерцев к тем или иным действиям. Так, например, именно сверхъестественное явление помешало протопопу посещать храм, где совершали службу по новым книгам. «А се мне в Тобольске в тонце сне страшно возвещено (блюдися, от меня да не полма растесан будеши). Я вскочил и пал пред иконою во ужасе велице, а сам говорю: “Господи, не стану ходить, где по-новому поют, Боже мой!”»[2] Что интересно, первоначально Аввакум ходил в «соборную церковь» не молиться, а «ругатца» – обличать новообрядцев, но случилось так, что он умиротворился, вот его комментарий этим событиям: «…а как привык ходить, так и ругатца не стал, – что жалом, духом антихристовым и ужалило было»[3]. Аввакумов соузник инок Епифаний весь свой подвиг борьбы за старую веру начал по послушанию уже умершему «архимариту» Соловецкого монастыря Илии, который явился этому подвижнику в его пустыньке «во сне»[4]. Еще один протопопов сподвижник поп Лазарь укрепляется в своем стоянии за «старое православие» видениями другого Илии, в данном случае, по его мнению, – святого древнего пророка, о чем сообщает следующее: «В прошлых летех сего страдания моего обложен был оковы. Июля в 17-й день был в печали велице, яко и в день рождения моего ослабы не имею, и от печали и хлеба не ядох. И лежащу ми в размышлении и скорбящу, и сну малу на мя нашедшу, и явися мне святый пророк Илия Фезвитянин, и рече ми: «Лазаре, аз есмь с тобою, не бойся!» И не видим бысть. Аз же обретохся радости исполнен; железа же обретох с себя спадша; и трижды замыках, и спадаху»[5]. Не является исключением в данном вопросе и дьякон Феодор, более того, интересны не только его видения, но и отношение к ним узника, а также его толкование связанных с этими видениями событий. Последнее, пожалуй, наиболее важно по причине достаточно сдержанных выводов дьякона. Так, например, размышляя «о клятвах», наложенных на него «и на прочих верных» «за старую веру» «на Москве», о распрях между соузниками – «и свои друзи мене проклинают за несогласие с ними в вере же, во многих догматех, болши и никониянских»[6], Феодор сподобляется видения. «…Внезапу глас бысть, яко гром, во узилищи нашем, – сообщает узник, – и яко войско велико ангелов или святых прииде – не видех лиц их – и начата согласно вси глаголати во едино слово, яко мнози ученицы у мастера, псаломское оно слово: оскверниша завет Его, разделишася от гнева лица Его (см. Пс. 54, 21-22). И многажды се слово возглашаху они и престаша. И паки начаша второе слово возглашати посем, псаломское же, сие оное: истинною Твоею потреби их (см. Пс. 53, 3)… И сию речь многажды же глаголаху соборне»[7]. Убежденный в том, что «ангелы или святые» в этом видении «к Богу вопияху на противящихся истинне Божии», дьякон Феодор честно признается: «И мне, грешному, дано гласы те слышати, а не сказано ничто же, на ково они, те слова, пояху: на никониян ли, или на нас, или мене научаху внешних и внутренних противных врагов тою молитвою потребляти. И в недоумении бых великом о том»[8], – заключает страдалец. Сочетание солидной научно-богословской подготовки этого пустозерского узника с добросовестным изложением не только своих убеждений и видений, но и сомнений с недоумениями представляет исключительную важность.

Изучение чудес пустозерских узников – предмет достойный отдельного скрупулезного исследования. В настоящей статье нами предпринята попытка рассмотреть только наиболее важные аспекты данной проблемы, без правильного понимания которых невозможна какая-либо объективная оценка как самих авторов, так и их знаменитых сочинений. Исходя из этого, чудесные события, в какой-либо степени связанные с церковной реформой и борьбой за «старое православие» главных «самозрителей» и участников большинства чудес, пользуются безусловным приоритетом.

Прежде всего, необходимо выработать критерии оценки анализируемых явлений. Для начала воспользуемся определением исследуемого феномена: «Чудо – сверхъестественное событие, действие, явление, нарушающее «законы природы» и не поддающееся рациональному объяснению. Чудеса бывают истинными и ложными. Истинные совершаются Божественной благодатью. Чудеса иного происхождения являются чудесами ложными: они бывают следствием проявления сил природы и падших духов»[9]. Исходя из этого, можно сделать следующие выводы:

1. Чудо – явление в христианской жизни нормальное.

2. Чудеса бывают как от Бога, так и от противных Ему сил; соответственным происхождению чудес является отношение христиан к тем или иным чудесам и чудотворцам.

3. Основная проблема – определение происхождения чудесного явления, что при наличии правильных понятий о духовной жизни, в сочетании с практическим их использованием, вполне достижимо. Иными словами, христианин не только должен знать Закон Божий, но и всеми силами стремиться исполнять Его, в противном случае оценка тех или иных проявлений иной реальности будет носить страстный, а следовательно – необъективный характер.

4. Представляется сомнительным Божественное происхождение чудес у вероотступников, сознательных почитателей сатаны, людей, осознанно нарушающих Заповеди Божии, проводящих порочную жизнь и занимающихся пропагандой своего разврата. Если же все-таки таковые обретаются, то, как правило, имеют единственную цель – призвать их к покаянию и исправлению жизни.

Итак, опираясь на вышеуказанные принципы и по возможности избегая крайностей предыдущих эпох, приступим к рассмотрению данного вопроса.

Наиболее правильным, на наш взгляд, было бы основываться на утверждении, что выдумывать различные чудесные явления пустозерские узники не могли, т.к. за выдумки страдают и умирают только умалишенные, чего мы за ними не наблюдаем. В условиях земляной тюрьмы узникам, по-видимому, приходилось претерпевать и преодолевать различные страстные порывы от осуждения и озлобления до уныния и отчаяния; не всем это удавалось – прелестное состояние вождя староверческого сопротивления на последнем этапе его жизни было выявлено нами в ходе изучения его Жития[10]. Но сумасшествия не было! В противном случае сторонники новых обрядов немедленно распространили бы эту новость по всей России. Кроме того, у нас нет иной информации о чудесах страдальцев помимо их собственных писаний и, следовательно, хотим мы этого или нет, но просто так отмахнуться от них не можем, и должны быть серьезные основания, чтобы объявить то или иное чудесное явление сознательной ложью.

Формальной границей пребывания в лоне Церкви Аввакума и Феодора, когда их расстригли и прокляли[11], является 13 мая 1666 года[12], а у Лазаря и Епифания[13] – 17 июля 1667 года[14]. Исходя из этой информации, следует с особым пристрастием рассмотреть жизнь пустозерских писателей поэтапно – до указанных сроков и после. Поэтому периоды чудотворений протопопа и его соузников нами соответственно обозначены как «первый» и «второй». В отдельный раздел вынесены московская и пустозерская казни узников и связанные с ними чудеса. Сделано это не только из-за медицинской специфики «урезания» языков и «сечения» рук и их последствий, но и по причине значимости указанных событий, так как на этот период приходится пик духовного напряжения изучаемых нами гонимых старолюбцев.

Первый период (до лишения Аввакума и его соузников сана и отлучения)

Рассматривая этап до официального расстрижения и проклятия пустозерских страдальцев, следует отметить, что ни поп Лазарь, ни дьякон Феодор ни о чем сверхъестественном, происходившем до их отлучения, не сообщают, если, конечно, не считать таковым явление романовскому иерею Ильи-пророка. Впрочем, данное видение уместнее исследовать в контексте событий, связанных с «градскими» казнями аввакумовых соузников. Таким образом, описания чудотворений и чудесных событий в данный период имеются только у создателей знаменитых автобиографий, что значительно облегчает нашу задачу, решение которой удобнее начать с разбора чудес инока Епифания.

Подавляющая часть епифаниевых видений и борений сверхъестественного характера является искушениями пустынножителя, которые к борьбе за старую веру имеют лишь косвенное отношение. Да и подробному описанию этих чудес мы обязаны протопопову понуждению инока: «Не станешь писать, так я осержусь: у меня любил слушать, чево соромитца!»[15] Данное высказывание Аввакума позволяет предположить, что Епифаний смущался и не хотел распространяться о своих сражениях с духами отверженными и о множестве явленных ему «чюдных богознамений»[16].

Исследователей смущают «рукопашные» схватки пустынника с бесами, которые одними воспринимаются как «бредовые галлюцинации»[17], другими как «средневековая христианская фантастика»[18], что не удивительно, если даже такой мэтр русской исторической науки, как В.О. Ключевский, видит в этом лишь «курьезнейшее явление»[19]. Понятно, что точка зрения первых двух авторов навеяна махровым материализмом, но Василий Осипович не был настолько примитивен. Возможно, он был сторонником нематериальности демонической природы и «иллюзорности»[20] их влияния на окружающий мир. Как видим, для осмысления иной реальности одного лишь рационалистического образа мысли недостаточно. Существуют и другие точки зрения. Вот мнение С.А. Зеньковского о духовной жизни инока: «Бесконечные видения Епифания, начиная от явлений ему Богородицы и кончая его постоянными стычками с бесами, составляют в русской литературе редкое свидетельство о напряженной собственной  религиозной жизни и о почти что непрерывном духовном экстазе. Эти видения рисуют автора как человека, действительно чувствовавшего себя на границе мира земного и мира потустороннего. Мистическая убежденность Епифания дает возможность назвать его духовидцем, для которого контакт с миром вечности был чем-то вполне естественным и обычным»[21]. Интересен доклад, опубликованный в журнале «Вопросы медиевистики», автор которого (Антонов Д.И.) сообщает, что «идея о физической расправе над демоном… была достаточно распространена в переводной книжности и находила выражение в оригинальных русских сочинениях»[22]. Более того, он указывает на «множество икон, фресок, книжных миниатюр, памятников медного литья и каменной резьбы», где можно увидеть «изображения побиваемых бесов»[23]. Сочетая в изучении данного феномена древнерусской книжности научный подход с православной традицией, автор делает следующие выводы: «В средневековой книжной культуре до конца XVII в. физические проявления падших духов невозможно охарактеризовать ни как полностью материальные, ни как исключительно иллюзорные. Бесы имеют иную, отличную от людей природу, и их реальность, «плотскость», материальность не самодостаточны, но в каждом конкретном случае зависят от двух причин: Божьего попущения и состояния души вступившего с ними в контакт человека»[24]. Что интересно, позиция древнерусских книжников перекликается со Священным Писанием. Вот слова апостола Павла: «Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет, – в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает, – восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке, – только не знаю – в теле, или вне тела: Бог знает, – что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор. 12, 2-4). Православная традиция считает, что в данном месте послания к Коринфянам апостол говорит о своем личном духовном опыте[25]. Автор послания не пытается выяснить «в теле, или вне тела» происходило его соприкосновение с духовным миром, он сосредоточен на главном – на самом факте «восхищения» до «третьего неба» или «в рай», что, собственно, и представляет подлинную важность. Данный подход использован и в настоящем исследовании, т.е. научному анализу подвергается фактическая составляющая проблемы – сами прецеденты видений и чудотворений, поскольку они могут быть хоть как-то систематизированы и изучены, вопрос же описания механизма взаимодействия нашего мира с иной реальностью оставляется до будущих времен, окончательное решение которого, на наш взгляд, возможно лишь по Втором Пришествии Господа нашего Иисуса Христа.

Из всех видений инока Епифания на указанном жизненном отрезке для нас имеет исключительный интерес только одно – явление вышеупомянутого «архимарита» Илии, благословившего, по мнению пустынника, его на обличительно-полемический писательский труд и исповеднический подвиг. С этим сверхъестественным явлением, повлиявшим на всю последующую жизнь инока, имеется ряд проблем.Во-первых, было ли благословение, и на что? Обратимся к автобиографической записке: «…Яви ми ся во сне преже почивший преблаженный архимарит Соловецкого монастыря Илия, иже мя иногда и постриже. Аз же взем, показуя ему, ведерцы рукоделия своего; он же их повелевая изнести вон, глаголя, указуя перстом на киноварницу: «Се есть, – рече, – твое дело!»[26]. Как видим, в ней нет прямого повеления писать обличительное сочинение и тем более указания на подачу этой «книжицы» царю. «Преблаженный архимарит» только указывает на «киноварницу» и говорит Епифанию, что это его дело. В более поздней полной редакции автобиографии это событие вообще не приводится автором, но имеется упоминание о нем уже в несколько ином ракурсе. «А ты, святый отец наш Илья, архимарит Соловецкой, был ты у меня в пустыне Виданьской, явился мне и велел мне книги писать на обличение царю и на обращение его ко истинней Вере Христове, святей, старой. И аз книги писал ко спасению цареву и всего мира. И снес их ко царю. А ныне мя царь утомил и умучил зело, и язвы наложил горкия, и кровию мя обагрил, и в темницу повеле мя ринути немилостиво. А ты мне ныне в сицевой беде, и в скорби, и в болезни лютой нимало не поможеши»[27]. Получается, либо инок не сообщил нам все сказанные во время видения соловецким архимандритом слова, либо истолковал вышеуказанное явление как благословение на целый перечень различных действий, начиная с писательской деятельности и заканчивая путешествием в Москву с целью подать плод своего труда самому государю. Но это слишком расширенное толкование данного видения.Во-вторых, возникает вопрос, на каком основании инок Епифаний сделал такие далеко идущие выводы? Дело в том, что нечто подобное происшедшему ожидалось пустынником – он хотел приступить к этому труду и просил помощи у Бога. «Помолихся Богу, да подаст ми помощь, еже бы написати нужнейшая словеса о вере на ползу прочитающим и послушающим, мне же на спасение…»[28]. Причем, помолился не один раз и не два, вот его состояние: «тако же ми помышляющу и молящуся»[29], – т.е. более или менее устойчивое стремление написать книгу и постоянное пребывание в молитве об осуществлении своего желания. Следовательно, если в данном случае говорить о послушании инока священноначалию, то речь должна идти по крайней мере о том, что наш «духовидец» выпросил себе это послушание, если не сказать – выдумал. В-третьих, на каком основании Епифаний так легко поверил видению, ведь к нему явился хоть и уважаемый определенным кругом людей в Соловецком монастыре пастырь, но не отличавшийся какой-то особенной святостью, кроме выступления против новых книг и обрядов. Это, может быть, плохо было видно будущему пустозерскому сидельцу – архимандрит Илья его постригал, но даже у современников к нему неоднозначное отношение (Приложение, №1). Кроме того, Священное Писание и святоотеческая традиция предписывают подвергать духов испытанию: «Возлюбленные! Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире» (1Ин. 4,1). Ни о какой проверке инок не пишет, следовательно, он поверил видению сразу, безрассудно решив оставить безмолвие[30] ради «спасения царева и всего мира», что само по себе на многое нам открывает глаза. Ну и самое печальное состоит, наверное, в том, что, выполняя благословение одного, инок нарушал благословение другого – своего духовника Мартирия, который благословил его на пустынножительство. Сколько бесы не дубасили Епифания – выгнать его из пустыни «Виданьской» так и не смогли, а стоило явиться покойному «архимариту» и инок побежал оттуда с воодушевлением. Как он потом об этом жалел в Пустозерске! Вот его воспоминания: «Некогда бо ми, грешному, в темнице сей, яко во гробе, седящу, прииде на мя печаль велика и возмутиша всю внутреннюю мою, и начах глаголати в себе сице: “Что се творится надо мною, бедным? Монастырь оставил, в пустыне не жил, а колико ми в пустыне Христос и Богородица чюдных показа богознамений! И то мя не удержа тамо, пошел к Москве, хотел царя отвратити от погибели его…”»[31] Чем закончились эти епифаниевы молитвенные причитания, мы увидим в соответствующем разделе; в данном случае оценка духовного состояния инока в указанный период следующая. Епифаний симпатизировал сторонникам староверия еще в монастыре и, воспринимая церковную реформу как сознательное насаждение латинства, глубоко скорбел, вследствие чего был отправлен духовником в Виданскую пустынь. На наш взгляд, этот пустынножитель после серии побед над падшими духами почувствовал себя обязанным вмешаться в споры между сторонниками и противниками унификации церковных чинов и обрядов. Причем сделать это он захотел в самой категоричной форме, обратившись непосредственно к царю. Имея определенные навыки и способности, обладая литературным талантом, пустынник возмечтал написать обличительное сочинение и настолько оказался захвачен этими мыслями, что допустил неосторожность, либо поверив ложному видению, либо неправильно истолковав истинное. Реализация данных мечтаний и благословений привела его в тюрьму и в конечном счете на костер. При этом следует учитывать, что инок Епифаний является человеком искренним и честным, твердым и последовательным, что в сочетании с неподкупным простодушием и детской любовью к Богу делает его фигурой в высшей степени симпатичной и трагической.

Приложение №1

Челобитная соловецких священноиноков Патриарху Никону на архимандрита Илию за воспрещение служить по новоисправленным книгам[32].

Великому государю, святейшему Никону патриарху московскому и всея Великия и Малыя и Белыя России, бьют челом и извещают богомольцы твои, Соловецкого монастыря попы: поп Виталей, поп Спиридон, поп Герман, того-ж Соловецкого монастыря на архимандрита Илью, на ево советников. В прошлом, государь, во 165 году (1657 г. – А.В.), по вашему государеву указу, присланы в Соловецкий монастырь твоего государева исправления Служебники из Великого Новагорода от Новгородсково митрополита Макария, и что по тем Служебником служить божественная служба и прочая священнодействия по чину святыя соборныя апостольския и восточныя церкви; и архимандрит Илья, те Служебники приняв тайно с своими советники и не объявя их никому из нас, и положил в казенную палату, и лежат другой год и не переплетены; и как, государь, про те Служебники в монастыре стало ведомо, почали про них говорить меж собою: для чего тех Служебников нам не покажут ни посмотрить! И в нынешнем государь во 166 году (1658 г. – А.В.), во святый и великий пост, на шестой недели, вымысля он архимандрит с советники своими, написал приговор на те Служебники и, созвав нас всех попов, понудил с великим угрозом и прещением к тому своему бездельному приговору прикладовать руки, для тово, что он, такую смуту и беду сворачивая с себя на нас, хочет перед тобою, великим государем, быти прав, бутто и не ево дело и бутто он архимарит Служебники нам давал, а мы у нево не приняли и служити не хотим. А мы, государь, у нево Служебников прошали посмотрить, и он нам и посмотрить не дал, не токмо служить, и меня, попа Германа, дважды плетьми били за то, лише толко обедню пропел против тех Служебников в пределе с Евфимием архидьяконом, и его было хотели бить за то. И наша братья, попы, убояся ево архимарита, руки приложили, как он велел, что не служить по новым Служебником. И говорили ему архимариту все, чтоб он сам почал по тем Служебникам служить, и мы с ним; и он, архимарит, с своими советники про те Служебники и слышать нехочет, не токмо чтоб служить. И как почали в Соловецкой монастырь приезжать с Руси богомольцы разных городов и почали зазирать, что в Соловках поют не наречь и служат по прежним Служебником, а не по твоему, великово государя, исправлению, и как он, архимарит, то услышал, вымыслил своим лукавством с своими советники иной приговор такой уж не тайно, но объявил всей братье, что отнудь нынешних Служебников не приимать и по них не служить, и никакова повеления о том от тебя, великово государя, или от митрополита не слушать; а если которые попы станут служить, и братье в церковь не ходить и божественныя службы не слушать, и не причащатся святых таин и ни коей святыни от такой службы; а естли каков гнев будет от патриарха, или от митрополита на архимарита, и нам, всей братье, за отца нашего архимарита стоять вседушно голова в голову, и ни в чем не выдать. И как он, архимарит, написал такой свой приговор июня, великий государь, во 8 день, собрал он, архимарит, всею братью и болнишных в трапезу на черной собор, и призвал анзерсково строителя и священника з братьею; и прилучились в то время богомольцы разных городов, и учал быти шум великий, почал он, архимарит, говорить всей братье и плакать: видите, братия, последнее время и востали новые учители, и от веры православныя и от отеческаго предания нас отвращают, и велят нам служить на ляцких крыжах по новым Служебником, неведомо откуда взято: помолитеся, братия, чтоб нас Бог сподобил в православной вере умереть, якоже и отцы наши, и чтоб латынской службы не принимать. И прочел им вслух то свое писание, и братия, люди простыя и ни Служебников кто из них видел, как он, архимарит, говорил слово, и против его слов, как их наговорили ево советники, вси закричали великими гласы: нам де латынской службы и еретическово чину не приимать и причащаться от такой службы не хотим, и тебя де отца нашего ни в чем не выдадим, в том руки приложим, вси заедино стоять готовы. А советники ево архимаричьи: келарь Сергеи, Саватей Обрютин, старец Евстратей, Макарей Бешеной, Герасим Фирсов, он же и тетрати на крест изложил, Тихон будильник, велие враги и хулники на чин святыя восточныя церкви, и иные многие; да и все помория он, архимарит, утвержает и по волостям монастырским и по усольят заказывает, чтоб отнюдь Служебников новых не принимали, а крестилися бы попрежнему, а кто крестится тремя персты, тово проклинает. И почал нас он, архимарит, к тому своему приговору насилу нудить руки прикладовать, и иные наша братья попы, убояся, приложили безо всякаго ответа; а мы, богомольцы твои, стали ему архимариту говорить, что он такую смуту чинит, и полагались мы на волю Божию и на вашу государеву, и к такому ево приговору рук прикладовать не хотели; и на нас архимарит закричал с своими советники, яко дивии звери, и почали неподобныя слова износить и нас, богомольцов твоих, бранить: попенца де худые, страдники! или хотите латынскую еретическую службу служить! живых де не выпустим из трапезы! И мы, богомольцы твои, убоявся ево архимаритовых угроз и прещения, руки приложили, потому что он, архимарит, обнадежен вашею государьской милостию и нас, богомольцев твоих, смиряет, придираяся не поделу, за свои прихоти, а не за церковную вину, мучит в тюрьмах скованных недели по-две, и потри, и болши, и морит голодом, и бьет плетьми, и емлет на нас записи, и как служит собором и раздает тело Христово, и в те поры х клятве приводит и заклинает в то в самое тело Христово, чтоб нам на нево архимарита вам, государем, не извещать и не бить челом ни в чем, и делает что хощет, - третей год стал пить, а от вас, государей, не имеет никакова опасения: места далные, а путь скорбной, побити челом тебе, великому государю, и милости попросить невозможно, да и не кем; а от него, архимарита, великой крепкой заказ, чтоб никаких писем от нас не имал нихто, и емлет богомольцев тайно к себе в келью, и приводит к образу, и заклинает всячески чудотворцами, нет ли от ково какова письма к вам, государем; и сию челобитенку насилу докучились добру человеку чтоб довес до тебя, великово государя, и невесть дойдет ли. И июля, великий государь, во 18 день, он, архимарит Илия, призвал меня, попа Виталея, в олтарь и учал мне говорить: вы де на мене воставаете, и в соединении с нами быть не хощете, и на соборе сопротивляетеся, и за православную веру не стоите и за крест святый, и хвалите латынские крыжы, уже де вас миряня на дворце прокляли, да и мы вас проклинаем. И яз ему отвещал: страшно нам проклятие святыя соборныя апостольския церкви, и святейшаго патриарха и всего собора, а твое нам проклятие не страшит; аще бы на нас какая и церковная вина была, и тебе такой власти ни от Бога, ни от святителя не дано, не токмо проклинать, но ни извергнути. И за то он, архимарит, на нас, богомольцов твоих, грозится всякими вымыслы. Милостивый великий государь, святейший Никон, патриарх московский и всея Великия и Малыя и Белыя Росии, помилуй нас бедных и возри на святое место сие, умири святую церковь и злую сию сонмищу изпроверзи, как тебя великово государя Святый Дух наставит, и изми нас бедных от таковаго мучителя. Ей тебе, великому государю, по священству и по иноческому нашему обещанию истину возвещаем, что в Соловецком монастыре сие содевается. А мы бедные кроме Бога и тебя, великого государя, помощника не имеем, зане слышим твою, великого государя, благоутробную ко всем милость и благое разсуждение. Великий государь, смилуйся.

Материалы для истории раскола за первое время его существования, издаваемые братством св. Петра митрополита, под редакцией Н. Субботина. Т.3. Документы, содержащие известия о лицах и событиях из истории раскола за первое время его существования. Ч.3. Акты, относящиеся к истории соловецкого мятежа. М., 1878.с.6-12.