О кафолическом святоотеческом содержании креационного учения: Ответ на статью священника Андрея Ромашко «О сектантском происхождении так называемого научного креационизма»
В центре внимания статьи стоит понятие креационизма. Автор анализирует его историю возникновения, особенности, конфессиональную специфику.
Статья
За минувшее столетие на христианский мир обрушилась целая лавина эволюционных идей. Большинство людей, подверженных массовому манипулированию сознания, уже не сомневается в том, что теория эволюции — объективна и научно достоверна. Мало кто понимает, что эта гипотеза не только не доказана, но и в принципе не может быть доказана.
Общеизвестно, что в ХХ веке в России господствовала идеология воинствующего атеизма, главным «научным» фундаментом которого является эволюционизм. Также и на «демократическом» Западе эволюционизм стал преобладающим мировоззрением. Антибиблейский дух этого учения либо отрицает (как в дарвинизме), либо искажает (как в учении Тейяра де Шардена) Божественное Откровение о шестидневном сотворении Богом мира.
Те духовные школы, в учении которых содержалось понятие о Боге Творце, не могли не противостоять агрессии эволюционистского мировоззрения. Так и возникло движение, впоследствии названное креационизмом — как реакция на тотальное распространение безбожных эволюционистских идей в современном мире.
Собственно говоря, креационисты — это те христиане, которые отказываются принять новое эволюционистское учение и остаются верны традиционному библейскому учению о сотворении.
Креационисты встречаются и среди католиков, и среди протестантов, и среди православных — во всех конфессиях, где стоит выбор между верой в гипотезу эволюции и верой в Божественное Откровение Шестоднева, и где есть осознание губительности и лжи, содержащихся в эволюционном мировоззрении.
Креационистское движение есть также и в иудаизме, и в исламе.
Важно подчеркнуть, что креационизм как «учение о сотворении» всегда был и остается неотъемлемой частью православного вероучения. Те, кто не принимает креационного учения кафолической Церкви, не могут называться православными. Можно сказать, что мы креационисты именно потому, что мы — православные. Мы веруем в Творца неба и земли.
Хотя, конечно, не всякий креационист является православным. Креационисты, принадлежащие разным конфессиям, несут на себе характерные особенности своего исповедания.
При этом, обращение к креационизму вовсе не означает принятия идей «протестантских» или «сектантских», например «адвентистских».
В одних конфессиях креационистское сознание оказалось более сильным и ярко выраженным, в других — менее. В некоторых протестантских деноменациях креационизм принят как официальная вероучительная доктрина. В других конфессиях отношение к нему более сдержанное и компромиссное.
Ватикан, например, перед эволюционизмом капитулировал еще в 1951 году, официально признав, что теория «Большого взрыва» якобы вполне согласна с Библией. Недавняя кампания по реабилитации учения Ч. Дарвина завершила это отступничество.
Русская Православная Церковь никаких подобных заявлений, Слава Богу, не делала.
Тем не менее, эволюционизм сумел проникнуть в православную среду и нашел в ней некоторых приверженцев, отступивших от чистоты догматического церковного вероучения.
Некоторые современные православные священнослужители и богословы проявляют нечуткость и недальновидность, когда выражают готовность принять теорию эволюции или заявляют, будто выбор между эволюционизмом и креационизмом не имеет для нашего спасения никакого вероучительного значения.
Такая позиция, на наш взгляд, представляет собой плод недомыслия и нежелания проследить те догматические искажения православного вероучения, которые вытекают из признания антибиблейской эволюционной гипотезы. Миссионеры, проповедники и церковные писатели, не понимающие к каким еретическим выводам приводит их позиция, начинают защищать не Истину, а плод человеческого мудрования падшего ума, чем и является эволюционная гипотеза. Одни из таких авторов встали на защиту теории телеологической эволюции Тейяра де Шардена, другие занялись апологией дарвинизма, третьи выдумывают собственные сказки и «предположения» для оправдания теории эволюции (подробнее об этом мы писали в [2, 3]).
Все известные нам попытки «примирить» Священное Писание с теорией эволюции оказались догматически порочными.
Главный вывод, который удалось нам сделать при изучении догматического содержания библейского Шестоднева и его осмысления Святыми Отцами, заключается в том, что Священному Писанию в его апостольском кафолическом понимании соответствует лишь креационистская, но не эволюционистская позиция исследователя.
Миссионерско-Просветительским Центром «ШЕСТОДНЕВЪ», руководителем которого я являюсь, на эту тему был опубликован ряд книг, статей и сборников. Было проведено немало конференций, лекций, диспутов и круглых столов.
Критика нашей позиции эволюционистами оказалась неубедительной и неаргументированной.
И вот, когда честных богословских доводов у эволюционистов, похоже, не осталось, они стали прибегать к старому проверенному средству — очернению оппонентов безосновательными упреками и обвешиванию оскорбительными ярлыками. Так, на сайте Иринея Лионского утверждается, будто мы — «полусектантская группировка в лоне РПЦ»; говорится, будто мы распространяем «некие околонаучные спекуляции, опираясь на цитаты из Святых Отцов», и делаются прочие нелепые и вздорные заявления, отвечать на которые всерьез — не уважать себя.
Общеизвестно, что в ХХ веке в России господствовала идеология воинствующего атеизма, главным «научным» фундаментом которого является эволюционизм. Также и на «демократическом» Западе эволюционизм стал преобладающим мировоззрением. Антибиблейский дух этого учения либо отрицает (как в дарвинизме), либо искажает (как в учении Тейяра де Шардена) Божественное Откровение о шестидневном сотворении Богом мира.
Те духовные школы, в учении которых содержалось понятие о Боге Творце, не могли не противостоять агрессии эволюционистского мировоззрения. Так и возникло движение, впоследствии названное креационизмом — как реакция на тотальное распространение безбожных эволюционистских идей в современном мире.
Собственно говоря, креационисты — это те христиане, которые отказываются принять новое эволюционистское учение и остаются верны традиционному библейскому учению о сотворении.
Креационисты встречаются и среди католиков, и среди протестантов, и среди православных — во всех конфессиях, где стоит выбор между верой в гипотезу эволюции и верой в Божественное Откровение Шестоднева, и где есть осознание губительности и лжи, содержащихся в эволюционном мировоззрении.
Креационистское движение есть также и в иудаизме, и в исламе.
Важно подчеркнуть, что креационизм как «учение о сотворении» всегда был и остается неотъемлемой частью православного вероучения. Те, кто не принимает креационного учения кафолической Церкви, не могут называться православными. Можно сказать, что мы креационисты именно потому, что мы — православные. Мы веруем в Творца неба и земли.
Хотя, конечно, не всякий креационист является православным. Креационисты, принадлежащие разным конфессиям, несут на себе характерные особенности своего исповедания.
При этом, обращение к креационизму вовсе не означает принятия идей «протестантских» или «сектантских», например «адвентистских».
В одних конфессиях креационистское сознание оказалось более сильным и ярко выраженным, в других — менее. В некоторых протестантских деноменациях креационизм принят как официальная вероучительная доктрина. В других конфессиях отношение к нему более сдержанное и компромиссное.
Ватикан, например, перед эволюционизмом капитулировал еще в 1951 году, официально признав, что теория «Большого взрыва» якобы вполне согласна с Библией. Недавняя кампания по реабилитации учения Ч. Дарвина завершила это отступничество.
Русская Православная Церковь никаких подобных заявлений, Слава Богу, не делала.
Тем не менее, эволюционизм сумел проникнуть в православную среду и нашел в ней некоторых приверженцев, отступивших от чистоты догматического церковного вероучения.
Некоторые современные православные священнослужители и богословы проявляют нечуткость и недальновидность, когда выражают готовность принять теорию эволюции или заявляют, будто выбор между эволюционизмом и креационизмом не имеет для нашего спасения никакого вероучительного значения.
Такая позиция, на наш взгляд, представляет собой плод недомыслия и нежелания проследить те догматические искажения православного вероучения, которые вытекают из признания антибиблейской эволюционной гипотезы. Миссионеры, проповедники и церковные писатели, не понимающие к каким еретическим выводам приводит их позиция, начинают защищать не Истину, а плод человеческого мудрования падшего ума, чем и является эволюционная гипотеза. Одни из таких авторов встали на защиту теории телеологической эволюции Тейяра де Шардена, другие занялись апологией дарвинизма, третьи выдумывают собственные сказки и «предположения» для оправдания теории эволюции (подробнее об этом мы писали в [2, 3]).
Все известные нам попытки «примирить» Священное Писание с теорией эволюции оказались догматически порочными.
Главный вывод, который удалось нам сделать при изучении догматического содержания библейского Шестоднева и его осмысления Святыми Отцами, заключается в том, что Священному Писанию в его апостольском кафолическом понимании соответствует лишь креационистская, но не эволюционистская позиция исследователя.
Миссионерско-Просветительским Центром «ШЕСТОДНЕВЪ», руководителем которого я являюсь, на эту тему был опубликован ряд книг, статей и сборников. Было проведено немало конференций, лекций, диспутов и круглых столов.
Критика нашей позиции эволюционистами оказалась неубедительной и неаргументированной.
И вот, когда честных богословских доводов у эволюционистов, похоже, не осталось, они стали прибегать к старому проверенному средству — очернению оппонентов безосновательными упреками и обвешиванию оскорбительными ярлыками. Так, на сайте Иринея Лионского утверждается, будто мы — «полусектантская группировка в лоне РПЦ»; говорится, будто мы распространяем «некие околонаучные спекуляции, опираясь на цитаты из Святых Отцов», и делаются прочие нелепые и вздорные заявления, отвечать на которые всерьез — не уважать себя.
* * *
На том же сайте Иринея Лионского размещена статья «О сектантском происхождении так называемого научного креационизма» [1], которую опубликовал уже не какой-то интернетный «тимофей» или «иванушка», но священник Андрей Ромашко, имеющий к тому же статус руководителя Отдела по работе с молодежью Новосибирской и Бердской епархии Русской Православной Церкви.
Отстаивая антибиблейскую эволюционистскую позицию, он позволяет себе в оскорбительной и лишенной всякой разумной аргументации форме упрекать всех православных креационистов в сектантском духе. Точнее говоря — в приверженности к тоталитарной секте адвентистов седьмого дня!
Отец Андрей несколько раз повторяет, что в его критической статье «речь идет только о последователях креационизма по модели Г. Морриса и других, близких к нему концепциях» [1]. Однако, несмотря на эту оговорку, он обрушивает свою критику и на православных противников теории эволюции. Быть может, он считает всех нас исповедующими «модель Г. Морриса» или авторами «близких к нему концепций»... Считаю уместным отметить, что лично я никакой «модели» пока не предлагал и не защищал.
Перчатку, дерзко брошенную о. Андреем, приходится поднимать мне, поскольку он нападает, в частности, на секцию Международных Образовательных Рождественских Чтений, посвященную, как он выражается, «обсуждению и распространению идей научного креационизма» [1]. Но антиэволюционистская секция на Рождественских Чтениях в Москве единственная — «Православное осмысление творения мира и современная наука», причем руководителем ее являюсь я.
Вот что конкретно пишет о.Андрей:
«Самое главное, чего не разглядели православные сторонники креационизма — его сектантское происхождение... У него есть вполне определенный первоисточник, появившийся на свет в среде адвентистов седьмого дня и восходящий непосредственно к основательнице этой секты — Елене Уайт» [1].
Конечно, отец Андрей погорячился. В своих полемических нападках он оставил истину и не заметил, что Церковь устами апостолов, пророков, мучеников и всех без исключения отцов Вселенских и Поместных Соборов исповедовала креационизм задолго до возникновения секты адвентистов.
Прибавим к этому, что ни я лично, ни один из известных мне «православных сторонников креационизма» никогда не принадлежали к адвентистской секте, не проявляли духовного интереса к их учению или деятельности и не черпали из их «первоисточника». Я готов немедленно отречься от учения адвентистов (которое я никогда не исповедовал!) и вместе с о. Андреем Ромашко публично осудить его (хотя бы на антисектантском сайте Иринея Лионского).
На этом можно было бы завершить наш ответ на данную критическую статью...
...Но, отвергая креационизм, священник Андрей Ромашко по ошибке пытается отыскать «общий сектантский дух, пронизывающий это движение». При этом он начинает осуждать людей православных и, сам того не осознавая, — доходит до критики самого Православия, исконной и неотменной частью которого является вера в шестидневное сотворение Богом мира. Он не замечает того, что вера в Творца и творение не является в Православии ни недавним нововведением, ни заимствованием с Запада:
«Сектантский по своему происхождению, содержанию и методам работы научный креационизм нашел поддержку в православной среде. Он пришел в Россию в начале 90-х вместе с волной американских проповедников, но в отличие от других протестантско-сектантских идеологем, он легко прижился на православной почве, нашел своих последователей и продолжателей и, более того, начал "протаскивать" на своих плечах другие сектантские идеи» [1].
При этом о. Андрей не приводит ни одного примера сектантского «содержания», «метода работы» или «сектантских идей» православных ученых, стоящих на научной позиции креационизма.
Но и этого мало. Автор пытается представить креационистов в виде изуверской тоталитарной секты наподобие иеговистов, муновцев или кришнаитов: «Безграничная уверенность в своем правильном понимании Писания, в его (а значит — и своей) буквальной непогрешимости, гуруизм — раболепие и буквальное следование признанным авторитетам без тени критического анализа их мнений и, наконец, жесткое деление общества на своих адептов и "всех остальных вероотступников", — все это типичные признаки сектантства, которые, к сожалению, свойственны многим современным креационистам» [1].
Обвинения слишком серьезные, чтобы оставить их безответными.
Прежде всего, уверенность в правильном понимании Священного Писания у нас, действительно, есть, причем основана она на святоотеческом толковании Слова Божия, которого мы стараемся неукоснительно придерживаться. Однако, уверенность эта наша не «безгранична», и если кто-то хочет указать на неправильность нашего понимания — мы готовы с благодарностью воспринять содержательную и конструктивную критику.
Мы считаем принципиально важным в богословии — придерживаться традиции Святых Отцов, в науке же — опираться на достоверные факты. Никаких других «авторитетов» мы, кажется, никогда не предлагали. Но называть это «гуруизмом» и «раболепием» может только человек или несведущий, или сознательно злонамеренный.
Оскорбительное заявление отца Андрея о «гуруизме» мы считаем безответственным и безосновательным.
Что касается «жесткого деления общества», то это — признак вовсе не креационизма, но любой религии (и не обязательно «секты»). Евангелие, например, действительно разделяет людей на тех, кто принимает Истину Божию и на тех, кто отвергает ее. Водораздел между креационистами и эволюционистами проходит не в области науки, но в области веры. Человек может либо верить, либо не верить библейскому свидетельству о шести днях творения. Равным образом человек может верить или не верить в существование эволюции как универсального закона вселенной.
Мы действительно считаем, что люди, исповедующие веру в эволюцию, отступили от Священного Писания и утверждают противное церковному вероучению. Мы действительно считаем, что вопрос о шестидневном творении является догматическим (подробнее об этом мы писали в [3, вып. 5, с.11-12).
Но, во всяком случае, это — не повод обвинять нас в «сектантстве» и «гуруизме». Тем более, что эти обвинения бессодержательны и голословны. В нашей «секте» числятся Христовы апостолы и все Святые Отцы; они-то и являются нашими единственными «гуру» (просим прощения за такое неблагозвучное словоупотребление).
Видимо, будучи напуган западным креационизмом, о.Андрей Ромашко произнес слова, которые мы воспринимаем как собрание нелепостей и поток абсурдных обвинений:
«Креационизм принес на православную почву не только отрицание науки и свое оригинальное толкование Шестоднева. Вместе с этим толкованием пришла к нам и протестантская, фундаменталистская методология: признание только буквального смысла Писания; уверенность, что первое пришедшее на ум объяснение текста и есть верное, поскольку "Писание говорит обо всем просто и понятно"; мнение, что Шестоднев — полноценное, научно-достоверное описание происхождения мира; отношение к Писанию как к непосредственному "посланию Бога", записанному под диктовку» [1].
- Какое «отрицание науки»? Мы сотрудничаем с десятками кандидатов и докторов наук.
- Никакого «своего оригинального толкования Шестоднева» мы не предлагали. Это неправда.
- Почему «только буквальный смысл Писания»? Мы принимаем всю полноту и все богатство святоотеческого духовного наследия.
- Обвинение в «первом пришедшем на ум объяснении» библейского текста мы признать (простите!) никак не можем.
- Приписывание нам «научно-достоверного» отношения к описанию библейского Шестоднева означает «валить с больной головы на здоровую». Этим занимаемся не мы, а наши противники эволюционисты — когда пытаются интерпретировать дни творения как астрономические и геологические эпохи. Мы не раз отмечали, что до грехопадения праотцев Адама и Евы в первозданном мире были иные законы, чем наблюдаемые нами сегодня (например, не было смерти и тления).
«Послание Бога» — это тоже одна из вызывающих недоумение несуразностей в этом абзаце.
Относительно «протестантских» или «сектантских» корней православного креационизма следует заметить следующее. Святые Отцы оставили нам основанное на Священном Писании учение о шестидневном творении Богом мира. Согласное мнение всех учителей Церкви по этому догматическому вопросу настолько единое и бесспорное, что нет никакой нужды искать «авторитеты» вне Церкви.
Поэтому мы практически нигде и не ссылаемся на протестантских теологов или представителей тоталитарных сект. Их учения находятся вне сферы наших богословских интересов.
Совершенно напрасно о. Андрей Ромашко пытается представить отвержение эволюционизма многими современными православными людьми как плод сектантского влияния Запада:
«Образовавшийся мировоззренческий вакуум был заполнен религиозными идеями с пометкой made иn USA... Но потом, не разглядев вовремя сектантский первоисточник, под знаменами Г. Морриса оказались и многие православные... За пределами Церкви этот антинаучный процесс выразился в тотальном увлечении оккультизмом и астрологией, а в Церкви он привел к распространению идей, подобных тем, что формулировал Г. Моррис» [1, сноска 4].
Слава Богу, нас не обличают в «тотальном увлечении оккультизмом и астрологией». Но согласиться с обвинением в увлечении американским сектантством мы не можем никак.
Если быть честными до конца, следует признать, что все-таки один «источник западного происхождения» с маркой «made иn USA» мы в себе признаем, от него не отрекаемся и благоговеем перед его авторитетом.
Только это не протестантские фундаменталистские круги, не адвентисты седьмого дня и даже не Генри Моррис. Мы имеем в виду блаженной памяти иеромонаха Серафима (Роуза), православного американского подвижника, человека святой жизни и замечательного богослова, написавшего несколько книг о Шестодневе [4, 5]. Мы считаем себя его учениками и продолжателями его дела.
Возвращаясь к святоотеческому учению о шестидневном творении, мы оказываемся не «под знаменами Г. Морриса» и не под какими-либо инославными стягами, как пытается уверить нас о. Андрей Ромашко. Мы обретаем незыблемое основание православного церковного вероучения, которое пытаются пошатнуть «православные эволюционисты».
Эволюционизм (а вовсе не креационизм!) чужд историческому христианству. Это — новое учение, не известное ни Апостолам, ни Святым Отцам.
Отстаивая антибиблейскую эволюционистскую позицию, он позволяет себе в оскорбительной и лишенной всякой разумной аргументации форме упрекать всех православных креационистов в сектантском духе. Точнее говоря — в приверженности к тоталитарной секте адвентистов седьмого дня!
Отец Андрей несколько раз повторяет, что в его критической статье «речь идет только о последователях креационизма по модели Г. Морриса и других, близких к нему концепциях» [1]. Однако, несмотря на эту оговорку, он обрушивает свою критику и на православных противников теории эволюции. Быть может, он считает всех нас исповедующими «модель Г. Морриса» или авторами «близких к нему концепций»... Считаю уместным отметить, что лично я никакой «модели» пока не предлагал и не защищал.
Перчатку, дерзко брошенную о. Андреем, приходится поднимать мне, поскольку он нападает, в частности, на секцию Международных Образовательных Рождественских Чтений, посвященную, как он выражается, «обсуждению и распространению идей научного креационизма» [1]. Но антиэволюционистская секция на Рождественских Чтениях в Москве единственная — «Православное осмысление творения мира и современная наука», причем руководителем ее являюсь я.
Вот что конкретно пишет о.Андрей:
«Самое главное, чего не разглядели православные сторонники креационизма — его сектантское происхождение... У него есть вполне определенный первоисточник, появившийся на свет в среде адвентистов седьмого дня и восходящий непосредственно к основательнице этой секты — Елене Уайт» [1].
Конечно, отец Андрей погорячился. В своих полемических нападках он оставил истину и не заметил, что Церковь устами апостолов, пророков, мучеников и всех без исключения отцов Вселенских и Поместных Соборов исповедовала креационизм задолго до возникновения секты адвентистов.
Прибавим к этому, что ни я лично, ни один из известных мне «православных сторонников креационизма» никогда не принадлежали к адвентистской секте, не проявляли духовного интереса к их учению или деятельности и не черпали из их «первоисточника». Я готов немедленно отречься от учения адвентистов (которое я никогда не исповедовал!) и вместе с о. Андреем Ромашко публично осудить его (хотя бы на антисектантском сайте Иринея Лионского).
На этом можно было бы завершить наш ответ на данную критическую статью...
...Но, отвергая креационизм, священник Андрей Ромашко по ошибке пытается отыскать «общий сектантский дух, пронизывающий это движение». При этом он начинает осуждать людей православных и, сам того не осознавая, — доходит до критики самого Православия, исконной и неотменной частью которого является вера в шестидневное сотворение Богом мира. Он не замечает того, что вера в Творца и творение не является в Православии ни недавним нововведением, ни заимствованием с Запада:
«Сектантский по своему происхождению, содержанию и методам работы научный креационизм нашел поддержку в православной среде. Он пришел в Россию в начале 90-х вместе с волной американских проповедников, но в отличие от других протестантско-сектантских идеологем, он легко прижился на православной почве, нашел своих последователей и продолжателей и, более того, начал "протаскивать" на своих плечах другие сектантские идеи» [1].
При этом о. Андрей не приводит ни одного примера сектантского «содержания», «метода работы» или «сектантских идей» православных ученых, стоящих на научной позиции креационизма.
Но и этого мало. Автор пытается представить креационистов в виде изуверской тоталитарной секты наподобие иеговистов, муновцев или кришнаитов: «Безграничная уверенность в своем правильном понимании Писания, в его (а значит — и своей) буквальной непогрешимости, гуруизм — раболепие и буквальное следование признанным авторитетам без тени критического анализа их мнений и, наконец, жесткое деление общества на своих адептов и "всех остальных вероотступников", — все это типичные признаки сектантства, которые, к сожалению, свойственны многим современным креационистам» [1].
Обвинения слишком серьезные, чтобы оставить их безответными.
Прежде всего, уверенность в правильном понимании Священного Писания у нас, действительно, есть, причем основана она на святоотеческом толковании Слова Божия, которого мы стараемся неукоснительно придерживаться. Однако, уверенность эта наша не «безгранична», и если кто-то хочет указать на неправильность нашего понимания — мы готовы с благодарностью воспринять содержательную и конструктивную критику.
Мы считаем принципиально важным в богословии — придерживаться традиции Святых Отцов, в науке же — опираться на достоверные факты. Никаких других «авторитетов» мы, кажется, никогда не предлагали. Но называть это «гуруизмом» и «раболепием» может только человек или несведущий, или сознательно злонамеренный.
Оскорбительное заявление отца Андрея о «гуруизме» мы считаем безответственным и безосновательным.
Что касается «жесткого деления общества», то это — признак вовсе не креационизма, но любой религии (и не обязательно «секты»). Евангелие, например, действительно разделяет людей на тех, кто принимает Истину Божию и на тех, кто отвергает ее. Водораздел между креационистами и эволюционистами проходит не в области науки, но в области веры. Человек может либо верить, либо не верить библейскому свидетельству о шести днях творения. Равным образом человек может верить или не верить в существование эволюции как универсального закона вселенной.
Мы действительно считаем, что люди, исповедующие веру в эволюцию, отступили от Священного Писания и утверждают противное церковному вероучению. Мы действительно считаем, что вопрос о шестидневном творении является догматическим (подробнее об этом мы писали в [3, вып. 5, с.11-12).
Но, во всяком случае, это — не повод обвинять нас в «сектантстве» и «гуруизме». Тем более, что эти обвинения бессодержательны и голословны. В нашей «секте» числятся Христовы апостолы и все Святые Отцы; они-то и являются нашими единственными «гуру» (просим прощения за такое неблагозвучное словоупотребление).
Видимо, будучи напуган западным креационизмом, о.Андрей Ромашко произнес слова, которые мы воспринимаем как собрание нелепостей и поток абсурдных обвинений:
«Креационизм принес на православную почву не только отрицание науки и свое оригинальное толкование Шестоднева. Вместе с этим толкованием пришла к нам и протестантская, фундаменталистская методология: признание только буквального смысла Писания; уверенность, что первое пришедшее на ум объяснение текста и есть верное, поскольку "Писание говорит обо всем просто и понятно"; мнение, что Шестоднев — полноценное, научно-достоверное описание происхождения мира; отношение к Писанию как к непосредственному "посланию Бога", записанному под диктовку» [1].
- Какое «отрицание науки»? Мы сотрудничаем с десятками кандидатов и докторов наук.
- Никакого «своего оригинального толкования Шестоднева» мы не предлагали. Это неправда.
- Почему «только буквальный смысл Писания»? Мы принимаем всю полноту и все богатство святоотеческого духовного наследия.
- Обвинение в «первом пришедшем на ум объяснении» библейского текста мы признать (простите!) никак не можем.
- Приписывание нам «научно-достоверного» отношения к описанию библейского Шестоднева означает «валить с больной головы на здоровую». Этим занимаемся не мы, а наши противники эволюционисты — когда пытаются интерпретировать дни творения как астрономические и геологические эпохи. Мы не раз отмечали, что до грехопадения праотцев Адама и Евы в первозданном мире были иные законы, чем наблюдаемые нами сегодня (например, не было смерти и тления).
«Послание Бога» — это тоже одна из вызывающих недоумение несуразностей в этом абзаце.
Относительно «протестантских» или «сектантских» корней православного креационизма следует заметить следующее. Святые Отцы оставили нам основанное на Священном Писании учение о шестидневном творении Богом мира. Согласное мнение всех учителей Церкви по этому догматическому вопросу настолько единое и бесспорное, что нет никакой нужды искать «авторитеты» вне Церкви.
Поэтому мы практически нигде и не ссылаемся на протестантских теологов или представителей тоталитарных сект. Их учения находятся вне сферы наших богословских интересов.
Совершенно напрасно о. Андрей Ромашко пытается представить отвержение эволюционизма многими современными православными людьми как плод сектантского влияния Запада:
«Образовавшийся мировоззренческий вакуум был заполнен религиозными идеями с пометкой made иn USA... Но потом, не разглядев вовремя сектантский первоисточник, под знаменами Г. Морриса оказались и многие православные... За пределами Церкви этот антинаучный процесс выразился в тотальном увлечении оккультизмом и астрологией, а в Церкви он привел к распространению идей, подобных тем, что формулировал Г. Моррис» [1, сноска 4].
Слава Богу, нас не обличают в «тотальном увлечении оккультизмом и астрологией». Но согласиться с обвинением в увлечении американским сектантством мы не можем никак.
Если быть честными до конца, следует признать, что все-таки один «источник западного происхождения» с маркой «made иn USA» мы в себе признаем, от него не отрекаемся и благоговеем перед его авторитетом.
Только это не протестантские фундаменталистские круги, не адвентисты седьмого дня и даже не Генри Моррис. Мы имеем в виду блаженной памяти иеромонаха Серафима (Роуза), православного американского подвижника, человека святой жизни и замечательного богослова, написавшего несколько книг о Шестодневе [4, 5]. Мы считаем себя его учениками и продолжателями его дела.
Возвращаясь к святоотеческому учению о шестидневном творении, мы оказываемся не «под знаменами Г. Морриса» и не под какими-либо инославными стягами, как пытается уверить нас о. Андрей Ромашко. Мы обретаем незыблемое основание православного церковного вероучения, которое пытаются пошатнуть «православные эволюционисты».
Эволюционизм (а вовсе не креационизм!) чужд историческому христианству. Это — новое учение, не известное ни Апостолам, ни Святым Отцам.
* * *
Священник Андрей Ромашко, критикуя учение адвентистов седьмого дня, выразил богословскую позицию, которая не вполне верно отражает православное отношение к данному вопросу.
Так, про основательницу секты адвентистов Елену Уайт он пишет, что она «основывается на буквальном толковании текста заповеди (Исх. 20; 8-11), который ставит в жесткое соответствие дни творения с современным седмичным календарным циклом. Буквальная неделя творения, завершившаяся буквальным днем божественного отдыха, является основным аргументом адвентистов в споре против традиционного христианства. Отсюда и принципиальная невозможность иного толкования Шестоднева, кроме строго буквального» [1]. В подтверждение своей мысли он приводит высказывание самой Е. Уайт: «Предположение, что все события, происшедшие в течение первой недели, якобы развивались на протяжении многих тысячелетий, наносит прямой удар по основанию четвертой заповеди» [6].
Но Елена Уайт здесь абсолютно права!
Неправ о. Андрей Ромашко.
«Основным аргументом адвентистов в споре против традиционного христианства» является вовсе не буквальное понимание недели творения, но их предпочтение ветхозаветной заповеди о субботе новозаветному почитанию Воскресения как «дня восьмого». Буквальное понимание седмицы творения всегда было присуще кафолическому святоотеческому вероучению. Это выражено, в частности, в «Православно-догматическом богословии» митрополита Макария: «Под именем шести дней творения Моисей разумеет дни обыкновенные. Ибо каждый из них определяет вечером и утром: и бысть вечер, и бысть утро, день един...; и бысть вечер, и бысть утро, день вторый..., и т. д. А кроме того... соответственно этим шести дням, в которые Бог сотворил все дела свои, и по окончании которых почил и освятил день седмый, Моисей заповедал Израильтянам, чтобы и они шесть дней недели делали, а день седмый субботу святили Господу Богу своему» [7, с.420].
При этом митрополит Макарий (Булгаков) ссылается на те же самые стихи из книги Исход, что и Елена Уайт.
Неправильна сама логика рассуждений отца Андрея. Из того факта, что в учении сектантов-адвентистов содержится некоторое утверждение, не следует спешить с выводом о том, что это утверждение отрицается православным богословием. Так, монофизиты и католики исповедуют Бога Троицу, а некоторые протестанты называют себя «евангелистами». Неужели и у адвентистов седьмого дня не может оказаться правильного, соответствующего Библии утверждения?
(Надеемся, что за сделанное разъяснение никто не поспешит заклеймить нас «субботниками», врагами Воскресения и агентами секты адвентистов седьмого дня.)
Так, про основательницу секты адвентистов Елену Уайт он пишет, что она «основывается на буквальном толковании текста заповеди (Исх. 20; 8-11), который ставит в жесткое соответствие дни творения с современным седмичным календарным циклом. Буквальная неделя творения, завершившаяся буквальным днем божественного отдыха, является основным аргументом адвентистов в споре против традиционного христианства. Отсюда и принципиальная невозможность иного толкования Шестоднева, кроме строго буквального» [1]. В подтверждение своей мысли он приводит высказывание самой Е. Уайт: «Предположение, что все события, происшедшие в течение первой недели, якобы развивались на протяжении многих тысячелетий, наносит прямой удар по основанию четвертой заповеди» [6].
Но Елена Уайт здесь абсолютно права!
Неправ о. Андрей Ромашко.
«Основным аргументом адвентистов в споре против традиционного христианства» является вовсе не буквальное понимание недели творения, но их предпочтение ветхозаветной заповеди о субботе новозаветному почитанию Воскресения как «дня восьмого». Буквальное понимание седмицы творения всегда было присуще кафолическому святоотеческому вероучению. Это выражено, в частности, в «Православно-догматическом богословии» митрополита Макария: «Под именем шести дней творения Моисей разумеет дни обыкновенные. Ибо каждый из них определяет вечером и утром: и бысть вечер, и бысть утро, день един...; и бысть вечер, и бысть утро, день вторый..., и т. д. А кроме того... соответственно этим шести дням, в которые Бог сотворил все дела свои, и по окончании которых почил и освятил день седмый, Моисей заповедал Израильтянам, чтобы и они шесть дней недели делали, а день седмый субботу святили Господу Богу своему» [7, с.420].
При этом митрополит Макарий (Булгаков) ссылается на те же самые стихи из книги Исход, что и Елена Уайт.
Неправильна сама логика рассуждений отца Андрея. Из того факта, что в учении сектантов-адвентистов содержится некоторое утверждение, не следует спешить с выводом о том, что это утверждение отрицается православным богословием. Так, монофизиты и католики исповедуют Бога Троицу, а некоторые протестанты называют себя «евангелистами». Неужели и у адвентистов седьмого дня не может оказаться правильного, соответствующего Библии утверждения?
(Надеемся, что за сделанное разъяснение никто не поспешит заклеймить нас «субботниками», врагами Воскресения и агентами секты адвентистов седьмого дня.)
* * *
Отец Андрей угрожает нам не только научной, но и богословской критикой: «Научная сторона креационизма не выдерживает никакой критики, но вот его богословские выкладки требуют еще внимательного исследования» [1].
Мы были бы рады приветствовать содержательную богословскую критику. К сожалению, со стороны эволюционистов встречаются, как правило, лишь претензии и необоснованные недовольства.
Предвзятость обнаруживает о.Андрей Ромашко, когда пишет: «Потом оказалось, что креационистские концепции легко можно согласовать не только с буквальным прочтением Книги Бытия, но и с рядом цитат из святоотеческих толкований Шестоднева» [1]. Не вернее ли пряио признать, что концепция креационизма безусловно соответствует Библии и догматическому учению Святых Отцов?
Здесь автор совершает ошибку, ставшую распространенной среди эволюционистов: «Хотя буквальное понимание Шестоднева имеет место в православной традиции, при этом святоотеческая традиция имеет и другие интерпретации, она гораздо шире и многограннее протестантского фундаментализма» [1].
Это заблуждение. Святоотеческая традиция не знает аллегорического иносказательного толкования Шестоднева, отвергающего буквальный смысл библейского повествования. Никакие «другие интерпретации» Шестоднева Православной Церкви не известны.
Отец Андрей, когда старается в своей критике быть корректным и безупречным, вынужден прибегать к весьма затейливому и утонченному «византийскому» стилю изложения своих мыслей: «Понимание дней творения как обычных суток встречается у святых отцов (хотя большинство из них не задаются этим вопросом), однако существуют позиции, с благоговейным трепетом обходящие этот вопрос молчанием» [1].
Не понятно, как мнение тех, кто «не задаются» данным вопросом и «обходящих» его молчанием, может служить опровержением нашей позиции.
Священник Андрей Ромашко признает, что буквальное понимание дней творения встречается у Святых Отцов антиохийской и каппадокийской школ. Однако, он не прав, утверждая, будто «эта полемика велась не с будущими поколениями эволюционистов, а с представителями другой православной богословской школы — александрийской, которые предпочитали аллегорическое толкование и иногда уходили в слишком далекие и необоснованные аллегории» [1].
Но на самом деле никакого аллегорического толкования Шестоднева александрийцы не предлагали. Приведем мнения двух наиболее известных представителей александрийского богословия.
Святитель Афанасий Великий: «Вся видимая тварь создана в шесть дней; и в первый создан свет, который и нарече Бог день; во второй создана твердь; в третий Бог, собирая воедино воды, явил сушу и произвел на ней различные плоды; в четвертый сотворил Солнце и Луну и весь звездный сонм; в пятый создал животных в море и птиц в воздухе, в шестой сотворил четвероногих, живущих на земле, и наконец человека» [8, с.287].
Климент Александрийский: «Следует, я думаю, изложить хронологию римских императоров. От Августа до Коммода прошло 222 года, а от Адама до Смерти Коммода — 5784 года 2 месяца и 12 дней» [9, Т.И, с.150]. «Творение совершилось в шесть дней... Человек создан на шестой день» [9, Т.ИИИ, с.75, 76].
Современные эволюционисты желают быть более «александрийцами», чем древние учителя Церкви. При этом они приписывают им мнения, которых те не высказывали. Здесь следует признать, что в Священном Писании некоторые темы, как правило, имеющие догматическое содержание, не допускают аллегорического толкования, но должны пониматься буквально. К таковым относятся повествования о творении, Боговоплощении, крестных страданиях и смерти Спасителя, Воскресении, Втором Пришествии Христовом и другие. Попытка отрицать буквальный смысл этих догматически значимых утверждений приводит с неизбежностью к искажению православного вероучения, то есть к ереси.
Аллегорические толкования Слова Божия можно применять к подобным повествованиям лишь как дополнительные и только в том случае, если символическое прочтение не исключает понимания буквального.
В выборе между буквальным и аллегорическим толкованием Библии следует руководствоваться не личным мнением и, тем более, не диктатом со стороны авторитетов нецерковных (научных, художественных, инославных и т.п.). Единственным правильным критерием выбора толкования, как это верно отмечал о. Серафим (Роуз), следует считать традицию Святых Отцов: «Мы не вольны истолковывать Священное Писание, как нам вздумается, а должны следовать Святым Отцам. Боюсь, что не все, которые говорят о Книге Бытия и об эволюции, обращают внимание на этот принцип» [4, с.467].
Символическое толкование Священного Писания обогащает и углубляет наше восприятие Слова Божия. Церковная экзегетическая традиция содержит великое и богатейшее сокровище аллегорического толкования Библии. Но эволюционисты пользуются вовсе не этим святоотеческим наследием, а создают новые, неслыханные прежде псевдоаллегорические наукообразные толкования типа «день — эпоха».
Выдумывание новых затейливых трактовок Божественного Откровения является занятием духовно опасным, о чем предупреждали нас неоднократно Святые Отцы.
Святитель Иоанн Златоуст писал: «Не верить содержащемуся в Божественном Писании, но вводить другое из своего ума, это, думаю, подвергает великой опасности отваживающихся на такое дело» [10, с.105-106].
Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин предостерегал: «О том, что ясными словами выражено, мы можем твердо определить и смело произнести свое мнение. А те предметы, которые, предоставляя нашему размышлению и упражнению, Дух Божий поместил в Св. Писании, желая, чтобы о них заключали по некоторым знакам и предположениям, не спешно и осторожно должны быть обсуждаемы, потому что удостоверение или утверждение их зависит от произвола рассуждающего или принимающего» [11, с.308].
Отец Андрей Ромашко обвиняет православных креационистов в том, будто бы нами «был провозглашен запрет на любое другое понимание Библии кроме строго-буквального, все остальное было объявлено ересью» [1].
Но упрек этот совершенно несостоятелен.
Мы не провозглашаем никаких новых «запретов». Мы не отрицаем ни буквального, ни аллегорического толкования Библии — но исповедуем такое понимание каждого ее стиха, которое принято в святоотеческой традиции. Мы готовы аллегорически воспринимать, к примеру, исторический эпизод убийства пророком Моисеем египтянина (Исх. 2,12), как это делает преподобный Андрей Критский (поскольку здесь иносказание не исключает прямого смысла): «Яко Моисей великий египтянина, ума уязвивши окаянная, не убила еси душе (оказывается, надо убить своего египтянина!); и како вселишися, глаголи, в пустыню страстей покаянием?» [12]. Но если все учителя Церкви трактуют Шестоднев буквально, мы также обязаны понимать его буквально.
Святитель Василий Великий в Беседах на Шестоднев писал: «Известны мне правила иносказаний, хотя не сам я изобрел их, но нашел в сочинениях других. По сим правилам иные, принимая написанное не в общеупотребительном смысле, воду называют не водою, но каким-нибудь другим веществом, и растению и рыбе дают значение по своему усмотрению, даже бытие гадов и зверей объясняют сообразно со своими понятиями, подобно как и снотолкователи виденному в сонных мечтаниях дают толкования, согласные с собственным их намерением. А я, слыша о траве, траву и разумею; также растение, рыбу, зверя и скот, и все, чем оно названо, за то и принимаю. Не стыжуся бо благовествованием (Рим. 1,16)» [13, с.157-158].
Мы «провозглашаем запрет» на введение новых нетрадиционных толкований Священного Писания.
Отрицание буквального шестидневного творения, равно как отрицание буквального тридневного во плоти Воскресения Христа из мертвых, является недопустимым для православных христиан. И никакие «научные» соображения, которые предлагают эволюционисты, не могут быть тому оправданием.
Мы были бы рады приветствовать содержательную богословскую критику. К сожалению, со стороны эволюционистов встречаются, как правило, лишь претензии и необоснованные недовольства.
Предвзятость обнаруживает о.Андрей Ромашко, когда пишет: «Потом оказалось, что креационистские концепции легко можно согласовать не только с буквальным прочтением Книги Бытия, но и с рядом цитат из святоотеческих толкований Шестоднева» [1]. Не вернее ли пряио признать, что концепция креационизма безусловно соответствует Библии и догматическому учению Святых Отцов?
Здесь автор совершает ошибку, ставшую распространенной среди эволюционистов: «Хотя буквальное понимание Шестоднева имеет место в православной традиции, при этом святоотеческая традиция имеет и другие интерпретации, она гораздо шире и многограннее протестантского фундаментализма» [1].
Это заблуждение. Святоотеческая традиция не знает аллегорического иносказательного толкования Шестоднева, отвергающего буквальный смысл библейского повествования. Никакие «другие интерпретации» Шестоднева Православной Церкви не известны.
Отец Андрей, когда старается в своей критике быть корректным и безупречным, вынужден прибегать к весьма затейливому и утонченному «византийскому» стилю изложения своих мыслей: «Понимание дней творения как обычных суток встречается у святых отцов (хотя большинство из них не задаются этим вопросом), однако существуют позиции, с благоговейным трепетом обходящие этот вопрос молчанием» [1].
Не понятно, как мнение тех, кто «не задаются» данным вопросом и «обходящих» его молчанием, может служить опровержением нашей позиции.
Священник Андрей Ромашко признает, что буквальное понимание дней творения встречается у Святых Отцов антиохийской и каппадокийской школ. Однако, он не прав, утверждая, будто «эта полемика велась не с будущими поколениями эволюционистов, а с представителями другой православной богословской школы — александрийской, которые предпочитали аллегорическое толкование и иногда уходили в слишком далекие и необоснованные аллегории» [1].
Но на самом деле никакого аллегорического толкования Шестоднева александрийцы не предлагали. Приведем мнения двух наиболее известных представителей александрийского богословия.
Святитель Афанасий Великий: «Вся видимая тварь создана в шесть дней; и в первый создан свет, который и нарече Бог день; во второй создана твердь; в третий Бог, собирая воедино воды, явил сушу и произвел на ней различные плоды; в четвертый сотворил Солнце и Луну и весь звездный сонм; в пятый создал животных в море и птиц в воздухе, в шестой сотворил четвероногих, живущих на земле, и наконец человека» [8, с.287].
Климент Александрийский: «Следует, я думаю, изложить хронологию римских императоров. От Августа до Коммода прошло 222 года, а от Адама до Смерти Коммода — 5784 года 2 месяца и 12 дней» [9, Т.И, с.150]. «Творение совершилось в шесть дней... Человек создан на шестой день» [9, Т.ИИИ, с.75, 76].
Современные эволюционисты желают быть более «александрийцами», чем древние учителя Церкви. При этом они приписывают им мнения, которых те не высказывали. Здесь следует признать, что в Священном Писании некоторые темы, как правило, имеющие догматическое содержание, не допускают аллегорического толкования, но должны пониматься буквально. К таковым относятся повествования о творении, Боговоплощении, крестных страданиях и смерти Спасителя, Воскресении, Втором Пришествии Христовом и другие. Попытка отрицать буквальный смысл этих догматически значимых утверждений приводит с неизбежностью к искажению православного вероучения, то есть к ереси.
Аллегорические толкования Слова Божия можно применять к подобным повествованиям лишь как дополнительные и только в том случае, если символическое прочтение не исключает понимания буквального.
В выборе между буквальным и аллегорическим толкованием Библии следует руководствоваться не личным мнением и, тем более, не диктатом со стороны авторитетов нецерковных (научных, художественных, инославных и т.п.). Единственным правильным критерием выбора толкования, как это верно отмечал о. Серафим (Роуз), следует считать традицию Святых Отцов: «Мы не вольны истолковывать Священное Писание, как нам вздумается, а должны следовать Святым Отцам. Боюсь, что не все, которые говорят о Книге Бытия и об эволюции, обращают внимание на этот принцип» [4, с.467].
Символическое толкование Священного Писания обогащает и углубляет наше восприятие Слова Божия. Церковная экзегетическая традиция содержит великое и богатейшее сокровище аллегорического толкования Библии. Но эволюционисты пользуются вовсе не этим святоотеческим наследием, а создают новые, неслыханные прежде псевдоаллегорические наукообразные толкования типа «день — эпоха».
Выдумывание новых затейливых трактовок Божественного Откровения является занятием духовно опасным, о чем предупреждали нас неоднократно Святые Отцы.
Святитель Иоанн Златоуст писал: «Не верить содержащемуся в Божественном Писании, но вводить другое из своего ума, это, думаю, подвергает великой опасности отваживающихся на такое дело» [10, с.105-106].
Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин предостерегал: «О том, что ясными словами выражено, мы можем твердо определить и смело произнести свое мнение. А те предметы, которые, предоставляя нашему размышлению и упражнению, Дух Божий поместил в Св. Писании, желая, чтобы о них заключали по некоторым знакам и предположениям, не спешно и осторожно должны быть обсуждаемы, потому что удостоверение или утверждение их зависит от произвола рассуждающего или принимающего» [11, с.308].
Отец Андрей Ромашко обвиняет православных креационистов в том, будто бы нами «был провозглашен запрет на любое другое понимание Библии кроме строго-буквального, все остальное было объявлено ересью» [1].
Но упрек этот совершенно несостоятелен.
Мы не провозглашаем никаких новых «запретов». Мы не отрицаем ни буквального, ни аллегорического толкования Библии — но исповедуем такое понимание каждого ее стиха, которое принято в святоотеческой традиции. Мы готовы аллегорически воспринимать, к примеру, исторический эпизод убийства пророком Моисеем египтянина (Исх. 2,12), как это делает преподобный Андрей Критский (поскольку здесь иносказание не исключает прямого смысла): «Яко Моисей великий египтянина, ума уязвивши окаянная, не убила еси душе (оказывается, надо убить своего египтянина!); и како вселишися, глаголи, в пустыню страстей покаянием?» [12]. Но если все учителя Церкви трактуют Шестоднев буквально, мы также обязаны понимать его буквально.
Святитель Василий Великий в Беседах на Шестоднев писал: «Известны мне правила иносказаний, хотя не сам я изобрел их, но нашел в сочинениях других. По сим правилам иные, принимая написанное не в общеупотребительном смысле, воду называют не водою, но каким-нибудь другим веществом, и растению и рыбе дают значение по своему усмотрению, даже бытие гадов и зверей объясняют сообразно со своими понятиями, подобно как и снотолкователи виденному в сонных мечтаниях дают толкования, согласные с собственным их намерением. А я, слыша о траве, траву и разумею; также растение, рыбу, зверя и скот, и все, чем оно названо, за то и принимаю. Не стыжуся бо благовествованием (Рим. 1,16)» [13, с.157-158].
Мы «провозглашаем запрет» на введение новых нетрадиционных толкований Священного Писания.
Отрицание буквального шестидневного творения, равно как отрицание буквального тридневного во плоти Воскресения Христа из мертвых, является недопустимым для православных христиан. И никакие «научные» соображения, которые предлагают эволюционисты, не могут быть тому оправданием.
* * *
В заключение скажем несколько слов о научной ценности западного креационизма.
Начиная с эпохи европейского Возрождения, содержание научного знания все дальше отходило от христианского мировоззрения и традиционного учения Церкви. При этом, как в католических, так и в протестантских странах, большинство ученых продолжали считать себя христианами, то есть верили в то, что мир сотворен Богом в шесть дней, как это написано в книге Бытия.
Положение коренным образом изменилось, когда в середине XИX века в науку проникли идеи эволюции. Они быстро укоренились в научной среде, и стало «хорошим тоном» исповедовать не веру в творение, а веру в эволюционное развитие материи. Материалистический эволюционизм, несовместимый с библейским мировоззрением, стал господствующей идеологией, а принявшие его ученые сделались орудием разрушения Христовой Церкви. Приняв эволюционную парадигму, новая наука стала «доказывать», что Бога нет. В биологии распространилась дарвиновская идея о происхождении видов, в геологии утвердилась концепция об эпохах длительностью миллионы лет, в истории и социологии расцвели махровым цветом марксизм и прочие социалистические теории, даже в астрономии и физике возобладали эволюционные гипотезы.
Эволюционизм стал тотальной господствующей научной парадигмой во всем мире. От начальной школы до университета, в семьях и в средствах массовой информации стали повторять, что «человек произошел от обезьяны».
Исповедовать веру в Творца стало признаком «отсталости» и «невежества». Многие христиане начали стесняться публично исповедовать догматы своей «отсталой» веры. Креационисты оказались изгоями в среде академической науки. К ним стали относиться как к психически нездоровым людям.
Положение усугублялось тем, что отдельные богословы как на Западе, так и в России поспешили принять теорию эволюции, и этим своим отступничеством содействовали многим людям в отречении от апостольской христианской веры в Бога Творца.
На этом фоне как светлое и выдающееся явление появляется Генри Моррис и предлагает «новое» «революционное» — а на самом деле более традиционное христианское научное миропредставление. Значение Морриса заключается в том, что он сделал попытку комплексного осмысления данных современной науки с позиций не эволюционистских, а основанных на Священном Писании.
Конечно, его книги «протестантские». По-другому он писать, видимо, не мог. Но ведь и Дарвин был англиканином, однако это не помешало никому принять его «неправославные» мысли.
Морриса принято ругать за некомпетентность в отдельных научных вопросах, за некоторые допущенные им противоречия и натяжки, за частные ошибки и прочие многочисленные недочеты.
Вот что пишет о нем священник Андрей Ромашко:
«Он проигнорировал огромную массу фактов, другие факты он вырвал из научного контекста и против всякой логики встроил в свои рассуждения. Критикуя науку, он использовал устаревшие или превратно понятые им научные данные, а в многочисленных опровержениях эволюционизма и "доказательствах" молодости Земли он показал просто вопиющую безграмотность в исследуемом вопросе и научном методе доказательства» [1].
Не станем спорить. Критика отчасти (и даже во многом, хотя не во всем) верна.
Но при всей ее «справедливости», она походит на отцеживание комаров при заглатывании верблюда. Если даже ни одного факта, описанного Моррисом, наука не подтвердит, и все они будут признаны несостоятельными — все равно христиане должны признать правильным указанное им направление научного поиска.
Предназначение науки заключается не в том, чтобы пытаться обойтись без гипотезы о Боге, но в том, чтобы открывать Им установленные закономерности и через исследование творения прославлять Творца. Судьба большинства научных гипотез в настоящее время весьма недолговечна. Они быстро сменяют друг друга, и в этом заключается одна из характерных особенностей современной науки. Гипотезы Г. Морриса — не исключение.
Однако его книги «Библейский Потоп» [14] и «Сотворение мира: научный подход» [15], пронизанные верой в Творца и желанием подтвердить Истину Священного Писания своими научными разработками, более верны, чем любой трактат в защиту теории эволюции. И это так, потому что Моррис пишет как христианин, любящий Бога, а эволюционисты развивают безбожное и лживое учение, посеянное диаволом.
Критика Морриса за его огрехи равносильна порицанию Коперника за «ошибки» в его гелиоцентрической системе. Коперник утверждал, что планеты движутся вокруг Солнца по круговым орбитам, а Кеплер «опроверг» его, показав, что орбиты планет эллиптические. Никак не умаляя заслуг Иоганна Кеплера и открытых им законов, признаем, что значение открытия Николая Коперника более фундаментально.
Подобным образом и Генри Моррис должен быть оценен не за то, какие таблицы и графики предложил он в качестве иллюстраций своих мыслей — но за то, что сумел направить науку, отвернувшуюся от Бога, на прославление Творца.
Подобным путем шли после Г. Морриса такие серьезные ученые-креационисты, как Р. Юнкер, З. Шерер [16] и некоторые другие.
На сегодняшний момент в мировой науке креационисты представляют незначительное меньшинство. Именно этим, на наш взгляд, объясняется известное противостояние науки и религии. Сценарий их «синтеза» может проходить двояко: либо наука заставит Церковь принять эволюционное мировоззрение (ценой отказа от Истины), либо Церковь найдет в себе силы воцерковить науку, поставив ее на незыблемое основание своего догматического вероучения.
Можно сформулировать принцип, которым должен руководствоваться православный ученый. Принцип, которому должна следовать христианская наука: используя достоверные фактические данные, развивать лишь те рабочие гипотезы, которые не вступают в противоречие с Библией и догматическим учением Православной Церкви.
В этом принципе нет следов ни «протестантизма», ни «сектантства», но в нем содержится, на наш взгляд, единственно правильное иерархическое подчинение знания человеческого высшему Божественному знанию, известному нам из Откровения.
Отец Андрей Ромашко признает: «Безусловно, в креационистских исследованиях есть доля здравой критики, в которой нуждается современная наука» [1]. Мы считаем это утверждение недостаточным. Современная наука нуждается не в «доле здравой критики», но в полном своем воцерковлении. И не наука должна диктовать Церкви свои гипотезы, за которыми следует необходимое изменение догматического вероучения (например — о шестидневном творении или о происхождении человека), но Церковь призвана освятить и преобразить благодатным фаворским светом деятельность ученых.
Что же касается западного «научного креационизма», не давшего пока заметных удовлетворительных научных плодов, то в этом мы готовы вполне согласиться с о. Андреем Ромашко. Наше будущее не в подражании и заимствовании импортных учений, а в возвращении к исконному православному креационизму (догматическому учению о творении) и очищении Церкви и науки от безбожных идей эволюционизма.
Начиная с эпохи европейского Возрождения, содержание научного знания все дальше отходило от христианского мировоззрения и традиционного учения Церкви. При этом, как в католических, так и в протестантских странах, большинство ученых продолжали считать себя христианами, то есть верили в то, что мир сотворен Богом в шесть дней, как это написано в книге Бытия.
Положение коренным образом изменилось, когда в середине XИX века в науку проникли идеи эволюции. Они быстро укоренились в научной среде, и стало «хорошим тоном» исповедовать не веру в творение, а веру в эволюционное развитие материи. Материалистический эволюционизм, несовместимый с библейским мировоззрением, стал господствующей идеологией, а принявшие его ученые сделались орудием разрушения Христовой Церкви. Приняв эволюционную парадигму, новая наука стала «доказывать», что Бога нет. В биологии распространилась дарвиновская идея о происхождении видов, в геологии утвердилась концепция об эпохах длительностью миллионы лет, в истории и социологии расцвели махровым цветом марксизм и прочие социалистические теории, даже в астрономии и физике возобладали эволюционные гипотезы.
Эволюционизм стал тотальной господствующей научной парадигмой во всем мире. От начальной школы до университета, в семьях и в средствах массовой информации стали повторять, что «человек произошел от обезьяны».
Исповедовать веру в Творца стало признаком «отсталости» и «невежества». Многие христиане начали стесняться публично исповедовать догматы своей «отсталой» веры. Креационисты оказались изгоями в среде академической науки. К ним стали относиться как к психически нездоровым людям.
Положение усугублялось тем, что отдельные богословы как на Западе, так и в России поспешили принять теорию эволюции, и этим своим отступничеством содействовали многим людям в отречении от апостольской христианской веры в Бога Творца.
На этом фоне как светлое и выдающееся явление появляется Генри Моррис и предлагает «новое» «революционное» — а на самом деле более традиционное христианское научное миропредставление. Значение Морриса заключается в том, что он сделал попытку комплексного осмысления данных современной науки с позиций не эволюционистских, а основанных на Священном Писании.
Конечно, его книги «протестантские». По-другому он писать, видимо, не мог. Но ведь и Дарвин был англиканином, однако это не помешало никому принять его «неправославные» мысли.
Морриса принято ругать за некомпетентность в отдельных научных вопросах, за некоторые допущенные им противоречия и натяжки, за частные ошибки и прочие многочисленные недочеты.
Вот что пишет о нем священник Андрей Ромашко:
«Он проигнорировал огромную массу фактов, другие факты он вырвал из научного контекста и против всякой логики встроил в свои рассуждения. Критикуя науку, он использовал устаревшие или превратно понятые им научные данные, а в многочисленных опровержениях эволюционизма и "доказательствах" молодости Земли он показал просто вопиющую безграмотность в исследуемом вопросе и научном методе доказательства» [1].
Не станем спорить. Критика отчасти (и даже во многом, хотя не во всем) верна.
Но при всей ее «справедливости», она походит на отцеживание комаров при заглатывании верблюда. Если даже ни одного факта, описанного Моррисом, наука не подтвердит, и все они будут признаны несостоятельными — все равно христиане должны признать правильным указанное им направление научного поиска.
Предназначение науки заключается не в том, чтобы пытаться обойтись без гипотезы о Боге, но в том, чтобы открывать Им установленные закономерности и через исследование творения прославлять Творца. Судьба большинства научных гипотез в настоящее время весьма недолговечна. Они быстро сменяют друг друга, и в этом заключается одна из характерных особенностей современной науки. Гипотезы Г. Морриса — не исключение.
Однако его книги «Библейский Потоп» [14] и «Сотворение мира: научный подход» [15], пронизанные верой в Творца и желанием подтвердить Истину Священного Писания своими научными разработками, более верны, чем любой трактат в защиту теории эволюции. И это так, потому что Моррис пишет как христианин, любящий Бога, а эволюционисты развивают безбожное и лживое учение, посеянное диаволом.
Критика Морриса за его огрехи равносильна порицанию Коперника за «ошибки» в его гелиоцентрической системе. Коперник утверждал, что планеты движутся вокруг Солнца по круговым орбитам, а Кеплер «опроверг» его, показав, что орбиты планет эллиптические. Никак не умаляя заслуг Иоганна Кеплера и открытых им законов, признаем, что значение открытия Николая Коперника более фундаментально.
Подобным образом и Генри Моррис должен быть оценен не за то, какие таблицы и графики предложил он в качестве иллюстраций своих мыслей — но за то, что сумел направить науку, отвернувшуюся от Бога, на прославление Творца.
Подобным путем шли после Г. Морриса такие серьезные ученые-креационисты, как Р. Юнкер, З. Шерер [16] и некоторые другие.
На сегодняшний момент в мировой науке креационисты представляют незначительное меньшинство. Именно этим, на наш взгляд, объясняется известное противостояние науки и религии. Сценарий их «синтеза» может проходить двояко: либо наука заставит Церковь принять эволюционное мировоззрение (ценой отказа от Истины), либо Церковь найдет в себе силы воцерковить науку, поставив ее на незыблемое основание своего догматического вероучения.
Можно сформулировать принцип, которым должен руководствоваться православный ученый. Принцип, которому должна следовать христианская наука: используя достоверные фактические данные, развивать лишь те рабочие гипотезы, которые не вступают в противоречие с Библией и догматическим учением Православной Церкви.
В этом принципе нет следов ни «протестантизма», ни «сектантства», но в нем содержится, на наш взгляд, единственно правильное иерархическое подчинение знания человеческого высшему Божественному знанию, известному нам из Откровения.
Отец Андрей Ромашко признает: «Безусловно, в креационистских исследованиях есть доля здравой критики, в которой нуждается современная наука» [1]. Мы считаем это утверждение недостаточным. Современная наука нуждается не в «доле здравой критики», но в полном своем воцерковлении. И не наука должна диктовать Церкви свои гипотезы, за которыми следует необходимое изменение догматического вероучения (например — о шестидневном творении или о происхождении человека), но Церковь призвана освятить и преобразить благодатным фаворским светом деятельность ученых.
Что же касается западного «научного креационизма», не давшего пока заметных удовлетворительных научных плодов, то в этом мы готовы вполне согласиться с о. Андреем Ромашко. Наше будущее не в подражании и заимствовании импортных учений, а в возвращении к исконному православному креационизму (догматическому учению о творении) и очищении Церкви и науки от безбожных идей эволюционизма.
Литература:
1. Ромашко Андрей, свящ. О сектантском происхождении так называемого научного креационизма. http://иrиney.ru/polemиc/026.htm
2. Буфеев Константин, свящ. Православное вероучение и теория эволюции. СПб. 2003.
3. Православное осмысление творения мира. Сб. Вып.1-5. М.: МПЦ «ШЕСТОДНЕВЪ».
4. Серафим (Роуз), иером. Православный взгляд на эволюцию // Приношение православного американца. М.: 1986.
5. Серафим (Роуз), иером. Православное понимание книги Бытия. М.: 1998.
6. Ellen Whиte. Spиrиtual Gиfts. Vol. 3 Dиsguиsed Иnfиdelиty Chapter ИX.
7. Макарий (Булгаков), архиеп. Православно-догматическое богословие. Т.1. СПб. 1857.
8. Афанасий Великий, свт. Творения. Т. 2. Сергиев-Посад: Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1902 // Репринт. М. 1994.
9. Климент Александрийский, Строматы, СПб: «Изд-во Олега Абышко», 2003.
10. Иоанн Златоуст, свт. Беседы на Книгу Бытия. М.: Изд-во МП. 1993.
11.Иоанн Кассиан Римлянин, преп. Писания. М.: Изд-во Афонского Русского Пантелеимонова монастыря. 1892 // Репринт. 1993.
12.Триодь Постная. Великий покаянный канон. Песнь 5. М.: Изд-во Московской Патриархии. 1992.
13.Василий Великий, свт. Беседы на Шестоднев. Творения. Ч.1. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1900.
14. Whиtcomb, John C., and Henry M. Morrиs. The Genesиs Flood. Phиladelphиa, Presbyterиan and Reformed Publиshиng Co. 1961.
15. Моррис Г. Сотворение Мира: научный подход. Изд-во Института Креационных Исследований, Сан-Диего. 1981.
16. Юнкер Р. и Шерер З. «История происхождения и развития жизни», СПб: Кайрос, 1997.
Комментарии ():
Написать комментарий: