На заседании секции «Таинство Брака», состоявшемся 15 ноября 2007 г., было заслушано 8 докладов российских и иностранных участников конференции; кроме того, два доклада были представлены в письменной форме, т. к. их авторы не смогли присутствовать на заседании.
К сожалению, недостаток времени, вызванный большой продолжительностью выступлений, не позволил провести полноценное обсуждение многих докладов, а в отдельных случаях - вообще задать какие-либо вопросы докладчику. Кроме того, ни на пленарном заседании, ни в ходе работы секции не были сформулированы основные вопросы о Таинстве брака, подлежащие рассмотрению. Поэтому в данном обзоре мы решили вначале кратко изложить содержание каждого доклада (в сопровождении своих критических замечаний), а затем на основе этого попытаться определить, какие проблемы были затронуты на заседании секции, и в какой мере их удалось решить.
1. Проф. прот. В. Воробьев. «Таинство Брака: Богословские аспекты ».
Как подчеркнул докладчик в начале выступления, из догматических определений видно, что «таинство Брака не заменяет собой брак как таковой, но служит его восполнением и освящением».
Что касается упоминаний о браке в Ветхом Завете, то «ветхозаветное богословие брака понимало его как единство мужа и жены в любви - единство, прообразовывающее собой Завет Бога и Израиля». На практике, однако, ветхозаветный брак был несовершенным (здесь, как нам кажется, докладчик непроизвольно смешивает религиозной и правовой аспекты брака, ибо несовершенство он усматривает в подчиненном положении жены и др. юридических особенностях этого брака). При этом констатируется, что для ветхозаветного брачного права «основой брака был договор».
Из Нового Завета следует, что «Господь Иисус Христос принимает брак у окружавших его иудеев как полноценный и действительный без каких-либо оговорок... Но, принимая ветхий брак, Новый Завет говорит о браке христиан и нечто новое». Господь подтверждает учение о единстве мужа и жены как природе (докладчику следовало бы уточнить: религиозной) брака, но, с другой стороны, «призывает Своих последователей к более высокому состоянию, чем брак» (имеется в виду высказывание Спасителя о скопцах). Ап. Павел развивает учение о браке (образ союза Христа и Церкви), но также считает, что «девство предпочтительнее» (1 Кор. 7, 1; при обсуждении доклада было указано, что в этом стихе апостол выражает не свою точку зрения, а мнение коринфян, которое затем отвергает). В результате, по словам докладчика, «выражаясь антиномично, можно сказать, что девство выше брака, но достоинство брака не ниже, чем девства».
Далее в докладе было отмечено, что христианский брак лучше ветхозаветного за счет «одобрения его Церковью и участия в Евхаристии», а «совершение его священником или епископом... составляет важнейшее отличие христианского брака от брака вообще». Представляется не совсем понятным, как такое мнение сочетается у докладчика с признанием того факта, что «древние брачные средиземноморские церемонии» постепенно (к V в.) «превратились в особый церковный чин бракосочетания», который «и составляет чинопоследование таинства Брака». Возникает вопрос о том, каким образом совершались христианские браки до V в. Ведь докладчик утверждает, что именно чин венчания «делает брак христиан браком в Церкви и браком "во Господе", низводит на жениха и невесту Божественную благодать, так что заключенный ими земной брак... приобретает подлинно христианское измерение».
Несколько противоречивыми кажутся нам итоговые выводы докладчика. Христианский брак, с его точки зрения, характеризуется «моральной чистотой, верой и участием в Евхаристии» и в этом смысле является отдельным таинством. Но тут же говорится, что «чинопоследование благословения брака (даже не «чинопоследование брака». - А. Б.)... по достоинству может быть названо таинством». Не следует ли отсюда, что есть два разных Таинства: брака и «благословения брака»?
2. Проф. свящ. И. Бэр. «Брак и аскетизм ».
Целью доклада, по словам автора, было заново прочесть известные тексты о браке, чтобы попробовать определить новые «рамки для понимания супружеского аскетизма и, возможно, самого брака».
Традиционным (и ограниченным) пониманием аскетизма в браке является требование полового воздержания супругов и ограничение их половых отношений целью продолжения рода. В действительности воздержание необходимо не «ради воздержания» самого по себе, «а как воспитательное средство, подвигающее нас к полноте бытия». Этот тезис автор подтверждает разбором библейских и святоотеческих текстов.
Сотворение человека «по образу Божию» выражено в том, что человек был создан как мужчина и женщина (в том смысле, что через осознание инаковости существа другого пола человек может понять трансцендентальность Бога). И Ветхом, и в Новом Завете мы видим, что Бог создал брак не для деторождения как такового, а «чтобы двое - мужчина и женщина стали одной плотью... и чтобы это стало нерушимым единством».
Новозаветные места, обычно толкуемые в пользу воздержания, допускают и противоположное понимание. Так, скопцов в Мф. 19, 10-12 можно трактовать как «моногамных христиан», вместивших возвышенное учение Христа о нерушимости брака. 1 Кор. 7, 1, как следует из дальнейших стихов, является вопросом коринфян, на который отвечает ап. Павел, а вовсе не утверждением самого апостола. Далее Павел пишет, что, по общему правилу, люди должны жить в браке и не прекращать полового общения. Лишь в качестве «позволения» он допускает временное воздержание ради молитвы и поста.
Для сщмч. Иринея Лионского «бытие человека в виде мужчины и женщины никогда не сводится к функции деторождения». То, что в раю не было половых отношений и рождения детей, вызвано тем, что люди сначала должны были созреть, дорасти до таких отношений, но не успели сделать это до грехопадения.
Совершенно иначе учит Климент Александрийский, который провозглашает деторождение единственной целью брака. Но в этом он основывается не на Св. Писании, а на идеях стоиков, причем игнорирует их контекст (мысль Мусония Руфа о взаимной любви как основе и цели брака).
Трактат свт. Григория Нисского «О девстве» следует понимать более глубоко, т. к. «брак» в нем может означать также «страстную привязанность вообще», а «девство» - «общее отсутствие привязанности». Он не критикует брак в целом, а указывает на ошибочность мотивов людей, стремящихся вступить в брак. Согласно Григорию Нисскому, брак должен быть основан не на эгоистических побуждениях (стремление к удовольствию, бессмертие в детях), а на самоотверженности (брак как «литургия» в первоначальном смысле этого слова - общественная повинность). При этом человек должен не замыкаться на браке самом по себе, а сохранять любовь к Богу и только от Него ожидать бессмертия и постоянства. В таком случае «брачная жизнь имеет больше сходства с Богом, чем безбрачие». Свт. Григорий, говоря о девстве, не считает, будто оно выше брака (за счет более последовательного воздержания), а, напротив, показывает, что «безбрачие - для тех, кто слишком слаб, чтобы устоять перед силой природы... они усыпляют страсти, но не научаются мудрости использовать их».
3. Доц. А. И. Шмаина-Великанова. «Предпосылки возникновения концепции брака в иудаизме: Книга пророка Осии и Книга Руфь ».
В тексте доклада показано, что иудейское богословие брака в первые века по Р. Х., как оно может быть реконструировано на основании раввинистической литературы, находилось «в разительном противоречии с правовыми нормами иудаизма». В самом деле, идеалы единобрачия, возвышенной любви и взаимной верности супругов резко контрастируют с дозволением на практике полигамии, приниженным положением жены. Высокое учение раввинов о браке, казалось бы, возможно объяснить только влиянием христианства, однако для него удается найти основания в Ветхом Завете.
В Ос. 2, 15-16 и во всей Книге Руфь вместо традиционного «ваали» (мой хозяин, мой владыка) муж обозначается термином «иши» (мой муж). И если пророк Осия употребляет этот термин единственный раз, говоря о милосердной любви Бога к заблудшему Израилю (и одновременно - о своем отношении к собственной неверной жене), то в Книге Руфь он используется постоянно, характеризуя «равноправно-двусторонние отношения» между мужем и женой. Отсюда автор доклада делает вывод о том, что «в Книге Осии только предвосхищается, а в Книге Руфь уже очерчена» богословская концепция брака, развитая впоследствии раввинами - а также и ап. Павлом, сравнившим мужа и жену с Христом и Церковью.
4. Проф. И. Желев. «Брак в Новом Завете».
Рассмотрев упоминания о браке в Новом Завете, докладчик, в частности, подчеркнул, что в Кане Галилейской Господь освятил семью в том виде, в каком она существовала в тогдашнем иудейском обществе. При этом учение Христа о моногамии не исключает снисхождения к грешникам (см. эпизоды общения Христа с блудницами).
Семейное состояние взрослых людей предполагается в Новом Завете как нечто совершенно естественное. Но Сам Христос жил в девстве, из чего, по мнению докладчика, следует, что девство выше брака. Однако этот весьма распространенный аргумент, на наш взгляд, не может быть признан состоятельным: будучи девственником по человечеству, Христос как Богочеловек именуется и Новом Завете, и в Св. Предании Женихом, невестой Которого является Церковь, и ап. Павел недвусмысленно говорит, что отношения мужа и жены являются образом мистического брака Христа и Церкви (Еф. 5, 22-23).
Продолжая тему брака и девства, докладчик отметил, что для ап. Павла брак - это не цель человеческой жизни, а средство для ее достижения; другим таким средством может быть девство, поэтому некорректно противопоставлять их друг другу. Для нас остается, однако, неясным, почему не могут противопоставляться средства, противоположные - по крайней мере, на первый взгляд - по своему содержанию.
В докладе был затронут вопрос о смешанных браках в связи с гл. 7 Первого Послания к Коринфянам. В дискуссии оживленно обсуждалось как учение ап. Павла о таких браках, так и допустимость смешанных браков в настоящее время. Приводились примеры из современной практики браков между православными и католиками, показывающие отсутствие единого подхода епископата к возможности заключения подобных браков и недостаточность пастырского окормления православных супругов.
5. Доц. П. Ю. Малков. «Восточные отцы и учители Церкви о браке ».
В начале своего выступления докладчик отметил: «Следует безусловно признать, что... общего развернутого и систематического учения о Браке у древних Святых Отцов не существует». При этом, хотя в их взглядах на брак есть много недоговоренностей и противоречий, «по многим позициям... древние Отцы полностью друг с другом согласны». В полемике с гностиками и еретиками отцы отстаивали положительное отношение к браку и «общению полов ради деторождения». Брак установлен и благословлен Богом и, как таковой, «подлинно может быть назван Таинством». Он «дарует супругам мистическое вышеличное единство».
Нам представляется, к сожалению, что в данном докладе многие оценочные суждения производят впечатление голословных и излишне категоричных, а факты явного противоречия высказываний св. отцов - как их преподносит докладчик - Св. Писанию вообще игнорируются.
Так, докладчик безапелляционно заявляет: «Известно, что абсолютно все древние Святые Отцы пишут о превосходстве над Браком девства», не приводя каких-либо ссылок на обобщающие исследования по теме. Также и утверждение, что «внецерковные брачные союзы в падшем человеческом роде» не являются «богодарованным благодатным Таинством», ничем не подкреплено.
Автор пишет, что по учению св. отцов «Брак как Таинство, как священный союз между мужчиной и женщиной, был установлен Богом уже в раю». При этом, однако, «Бог не благословил в раю существования плотских супружеских отношений, но предполагал некий иной, чем сегодня, таинственный способ умножения человеческого рода». А единственной целью брака было «стать способом для продолжения человеческого рода в грядущем состоянии властвующего в мире греха». Нам же думается, что необоснованность мнения некоторых св. отцов о «таинственных способах» очевидна беспристрастному читателю - просто потому, что в библейском тексте нет и намека на что-либо подобное.
Далее автор вновь утверждает (не утруждая себя ссылками на отцов), что будто бы «церковная традиция издавна проводила грань между браком как христианским Таинством и браком как внецерковным, мирским брачным союзом, заключаемым между людьми после грехопадения». По нашему мнению, если такая «церковная традиция» и существует «издавна», то несомненно ее полное противоречие Св. Писанию (ибо к какой из этих двух групп можно отнести браки ветхозаветных праведников, а также брак в Кане?), а значит, к ней - как и к другим «традиционным» заблуждениям относительно брака - вполне применимо высказывание сщмч. Киприана Карфагенского об «обычае без истины».
Противореча сказанному выше, автор пытается доказать, что, согласно св. отцам, брак был установлен не только ради продолжения рода «в падшем мире». «Брак, по убеждению Святых Отцов, ...есть... благодатная святыня, имеющая самодостаточную ценность». Здесь, впрочем, опять нет никаких цитат из отцов. Однако и из приводимых далее цитат мы не смогли понять, в чем же заключается эта «самодостаточная ценность». Не в том ли, что, как мимоходом замечает автор, «именно брак, существующий в падшем человечестве, и является одним из основных проводников страстей, греха и похоти» и «даже... церковный Брак остается для христианина полем боя благодати и греха», «привязывая человека к земному, порой заслоняя собою Христа», а все это - из-за наличия «физического общения супругов»?
Ставя вопрос о соотношении брака и девства в патристике, автор повторяет, что «девство, по мысли Древних Отцов, неизмеримо выше брака». В поддержку этого он приводит традиционный набор аргументов[1]: девство представляет собой ангельский образ жизни (хотя человек, заметим, создан по образу и подобию Божию и должен стремиться к обожению, а не к уподоблению ангелам); «девство... было изначально дано Богом человеку в раю» (потому, что человек, по словам преп. Иоанна Дамаскина, был сотворен «из девственной земли»!); девство «удаляет человека от реалий падшего мироздания» (а зачастую, добавим мы, и от ближних, которых Бог заповедал любить и которые вовлечены в эти «реалии»); «душа девственников уневещивается Христу» (это, как нам кажется, противоречит учению, ап. Павла о том, что Христу «уневещивается» Церковь, а не души отдельных людей). Эти доказательства сочетаются с фантазированием докладчика на эсхатологическую тему: якобы в жизни будущего века возникнет «новый, совершенный Брак, реализующий в себе идеал девства» (?). И вообще противопоставление брака и девства существует лишь из-за того, что «Брак по своей плотской составляющей привязывает человека к страстям и миру», тогда как «в грядущей вечности... исчезнет временная - плотская - составляющая Брака (а может, исчезнет заодно с этим весь материальный мир? - А. Б.)».
Особенно нас удивило то, что докладчик фактически противопоставляет Писание и святоотеческое учение о браке: ведь если в Библии сказано о том, что «будут два в плоть едину», то, согласно св. отцам, «брак был дарован людям Творцом именно как мистический союз, духовно соединяющий мужа и жену» и изначально не предполагавший никаких «плотских... отношений» (курсив наш. - А. Б.).
Наконец, нельзя не отметить странную небрежность автора в цитировании. Почему-то в патрологическом докладе, предназначенном, вроде бы, для профессиональных церковных ученых, все цитаты из св. отцов приводятся в русском переводе (и - с единственным исключением - без ссылок на издания оригиналов, а в ряде случаев и без указания пагинации переводов).
6. А. Р. Фокин. «Западные отцы и учители Церкви о браке ».
По сравнению с предыдущим докладом здесь было сразу же (и на конкретных цитатах) показано, что для латинских отцов брак был установлен Богом как Таинство (и впоследствии подтвержден в этом качестве Христом) не только в смысле духовного союза мужчины и женщины, но и в смысле физической стороны супружеских отношений. Так, свт. Амвросий Медиоланский прямо указывает, что «муж и жена становятся одной плотью согласно божественному закону». Однако и этот докладчик поспешил отметить, что «подавляющее большинство западных отцов... полагали, что брак... есть благо меньшее, чем девство и воздержание».
Докладчик излагает историю развития чинопоследования венчания на Западе на основе патристических источников. При этом он, цитируя в конце послание папы Николая I болгарам, как будто забывает отметить, что в нем не только «приводится полный список» церковных обрядов, связанных с заключением брака, но и вполне ясно утверждается, что все эти обряды - второстепенны, для заключения же брака между христианами важны не обряды, а взаимное согласие будущих супругов[2]. Если даже в сер. IX в. высказывается подобное заявление Римского папы, то нам видится по меньшей мере сомнительным мнение докладчика, что для западных отцов именно церковное благословение было «гарантией получения супругами особой благодати Божией». Вряд ли это мнение может быть подтверждено - скорее, наоборот! - и цитируемыми автором словами Лактанция о «таинствах чистого и нескверного ложа», Амвросия Медиоланского о том, что copula Адама и Евы есть «великое таинство во Христе и Церкви», блаж. Августина, понимающего таинство брака как «связующий союз» супругов.
Автор показывает, что для западных отцов понятие о Таинстве брака связано с единственностью и нерасторжимостью брака при жизни супругов. Деторождение, хотя и может объявляться некоторыми отцами целью брака, находится на втором плане по сравнению со «связующим союзом» как самоцелью: Августин прямо указывает, что «в нашем браке более ценна святость таинства, чем плодовитость чрева» (и потому нельзя расторгать брак и вступать в новый для деторождения).
7. Доц. диакон М. Желтов. «История чинопоследования венчания в византийской традиции ».
Как указывает сам докладчик, в основе доклада лежит его статья «Брак и Евхаристия», опубликованная в 2004 г. в ЖМП. Однако в докладе представлен и новый материал, в частности, касающийся древнейших славянских рукописей чина венчания.
История чинопоследования венчания излагается в докладе в полемике с известной схемой, предложенной прот. И. Мейендорфом в его книге «Брак в Православии». Докладчик показывает, что до IV в. христиане заключали брак в соответствии с античными обычаями. Отличием их брака было то, что заключался он с согласия епископа, а супруги в ходе семейной жизни регулярно участвовали в Евхаристии. В IV же столетии «Церковь приняла значительную часть традиционного греко-римского обряда бракосочетания за основу чинопоследования церковного брака». Это чинопоследование было отдельным от литургии (а вовсе не совершалось в рамках литургии, как полагал Мейендорф), хотя и «не теряло связь с таинством Евхаристии», т. к. включало причащение Преждеосвященными Дарами. Докладчик специально отмечает, что «общая чаша не имеет ничего общего с Евхаристической Чашей и непосредственно восходит к обряду распития новобрачными первой чаши на брачном пиру». Чинопоследование брака, зафиксированное уже в рукописях кон. VIII в., включает в себя и Причащение, и общую чашу.
Что же касается имп. Льва Мудрого, то он «никак не повлиял на ход развития чина венчания»; его законодательные инициативы послужили лишь «постепенному изменению юридической стороны брака», введя обязательную церковную форму заключения брака для свободных людей. Напомним, что в «схеме Мейендорфа» именно с новеллами Льва Мудрого связывается возникновение чина венчания (путем выделения его из литургии).
В докладе отмечается, что Причащение было исключено (и у греков, и в России) из чинопоследования венчания постепенно, в XVI-XVII вв., в связи с возросшими требованиями к причастникам; это «нарушило многовековую литургическую традицию Церкви». При этом возникла и обратная тенденция, вызвавшая появление в XX в. в Греции венчальной литургии, где чинопоследование венчания полностью интегрировано в чин литургии.
Автор, основываясь на рукописной традиции, продемонстрировал, что и в Византии, и в Др. Руси существовали разнообразные варианты чина венчания, характеризовавшиеся присоединением к неизменному ядру чинопоследования различных дополнительных молитв.
8. Свящ. В. Хулап. «Вопрос о "совершителе" таинства Брака на Востоке и на Западе ».
Доклад был посвящен историческому развитию оценок роли священнослужителя в совершении Таинства брака в западном и восточном христианстве. Автор исходит из того, что согласно «православной традиции» именно священник (или епископ) является совершителем этого Таинства, и стремится показать, что на Западе сейчас этот вопрос решается во многом аналогичным образом.
При этом докладчик вынужден признать, что до IV в. вообще не имеется никаких данных о «христианском заключении брака» (и, следовательно, о роли священнослужителей в этом). Если же в возникшем затем церковном чинопоследовании брака, по словам докладчика, «присутствие священника являло собой пришествие Христа на брак в Кане», то это, на наш взгляд, доказывает лишь нежелание авторов такой трактовки считаться с содержанием новозаветного текста. Ведь достаточно прочесть соответствующий евангельский эпизод (Ин. 2, 1-12), чтобы увидеть: никаких обрядов Господь на этом браке не совершал и никаких благословений молодоженам не преподавал. Он просто пришел на свадебный пир, который начался после завершения всех принятых тогда в иудейской среде брачных формальностей. Это присутствие Христа на пиру и Его чудо показывают только то, что для Христа данный брак был вполне законным и религиозно значимым.
Из текста доклада следует, что и в Византии, и на средневековом Западе постепенное введение церковной формы заключения брака как обязательной было вызвано исключительно социально-политическими условиями и проводилось в жизнь государственными законами. Нам представляется, что делать из этого какие-либо богословские выводы о необходимости обязательного церковного брака (и, тем более, о центральной роли священнослужителя в его заключении) по меньшей мере странно.
Докладчик постоянно апеллирует к некоей «экклезиологической перспективе» Таинства брака (которая якобы нарушается в случае признания супругов совершителями Таинства) и к «литургическому сознанию Церкви» (которое будто бы оказывается в противоречии с «индивидуалистическим» характером Таинства брака - если, опять же, считать его совершителями самих супругов). Однако исторические факты, хорошо известные докладчику, не оставляют, по нашему мнению, камня на камне от его построений. Чем объяснить то обстоятельство, что все прочие Таинства (не считая Крещения в случае непосредственной опасности для жизни крещаемого), как это надежно засвидетельствовано начиная с первых веков христианства, всегда совершались священнослужителями и не возникало даже мысли о возможности их совершения мирянами над самими собой - тогда как вплоть до IX (!) в. и на Востоке, и на Западе признавалось, что в заключении брака главным является согласие сторон, а не участие священнослужителя (которого могло и вообще не быть)?
Что же касается современной Католической Церкви, то, несмотря на дискуссии среди литургистов, официальные вероучительные документы (Катехизис Католической Церкви) и Кодекс канонического права однозначно утверждают, что совершителями Таинства брака являются супруги.
9. А. Г. Бондач. «Канонические аспекты таинства Брака ».
Доклад был посвящен наиболее острым и сложным проблемам церковно-брачного права. Он, как подчеркнул докладчик, явился приглашением к широкой дискуссии по поднятым в нем вопросам.
Указав, что брак есть сложное социальное явление, имеющее несколько сторон (биологическое сожительство, нравственный союз, правовой институт, религиозное Таинство), автор сосредоточил свое внимание на двух принципиальных для его темы вопросах: о правовой природе брака и границах правового регулирования брачных отношений. Он показал наличие в церковном сознании двух противостоящих друг другу вариантов понимания брака в юридическом аспекте - как консенсуального либо реального договора и привел доводы в поддержку второго варианта. Также он указал на односторонность правового регулирования брака, когда подавляющее большинство церковных семейно-правовых норм регламентирует формальную сторону заключения и расторжения брака и возникает пробел в регулировании отношений, складывающихся в ходе семейной жизни. Этот пробел следует заполнить или непосредственно усилиями церковного законодателя, или за счет восприятия соответствующих норм светского семейного права с использованием их в дальнейшем в систематизации семейного права Русской Православной Церкви.
Затем докладчик коснулся нескольких частных вопросов: возможности заочного венчания; желательности разделения чинопоследований обручения и венчания во времени; оценки фактических браков (были приведены исторические примеры терпимого отношения Церкви к данному явлению); оснований прекращения брака (в частности, допустимости развода по согласию супругов при фактическом распаде семьи). В заключение он подчеркнул комплексный характер проблемы церковно-правового регулирования института брака, ее связь с состоянием других отраслей церковного права и общим уровнем церковно-правовой культуры.
Следует сказать, что недостатком доклада является его ограниченность рамками семейно-правовых реалий современной Русской Православной Церкви и России. Идеи докладчика выглядели бы более обоснованными, будь они подкреплены сравнительно-правовым материалом из правовых систем других государств и Православных Церквей.
10. Е. В. Белякова. «Развод и повторные браки христиан: Богословские аспекты ».
Для нас не совсем понятно, как сочетается подзаголовок темы доклада с заявлением автора: «Наша задача - выяснить место развода в церковном законодательстве (курсив наш. - А. Б.)». Впрочем, в начале доклада содержится несколько справедливых высказываний богословского характера, в частности, о том, что перенос понятия Таинства брака на чин венчания искажает учение Церкви о браке.
Автор дает обзор византийского законодательства об основаниях прекращения брака, а также отмечает наличие противоречий по вопросу о допустимости венчания второбрачных в правовых и литургических источниках. Отметим попытку автора вернуться к схеме прот. И. Мейендорфа (венчание совершается вне Евхаристии якобы потому, что Церковь в условиях обязательности церковного брака должна была венчать и лиц, находящихся под церковным запрещением). При этом автор отметила, что не согласна по данному вопросу с докладом диак. М. Желтова, однако не привела каких-либо аргументов в поддержку своей позиции.
В докладе освещается ход дискуссий об основаниях прекращения брака на Поместном Соборе 1917-1918 гг. Как показывает докладчик, участники Собора осознавали, что запрет или крайнее затруднение разводов приводят не к укреплению семьи, а к созданию невыносимой для супругов обстановки в тех случаях, когда брак фактически распался. Отмечалась ими и необходимость разграничить моральные нормы, содержащиеся в Евангелии (например, о нерасторжимости брака), и нормы позитивного церковного права, некорректность сведения вторых к первым.
Автор справедливо ставит вопрос о разработке процедуры церковного развода, отвечающей современным условиям, а также гораздо более важный вопрос о создании в Церкви эффективной системы поддержки семей.
* * *
Теперь попробуем сформулировать основные вопросы, о которых шла речь на заседании секции «Таинство Брака». На наш взгляд, эти вопросы могут быть изложены следующим образом:
1. понятие брака и Таинства брака;
2. венчание и его роль в христианском браке;
3. соотношение религиозных и юридических аспектов брака (брак как Таинство и как правовой институт);
4. сопоставление брака и девства как двух образов жизни.
Очевидно, что в ходе работы секции получилось частично ответить на некоторые из этих вопросов. Так, была проанализирована история чинопоследования венчания, показана многоаспектность понятия брака, рассмотрена правовая сторона брака. В то же время, как мы полагаем, итоги заседания секции не позволяют, ни на шаг продвинуться в решении последнего из перечисленных вопросов; продолжает сохраняться традиционное представление о венчании как Таинстве брака, а с ним и формальное отношение к браку в целом.
Хочется надеяться на то, что результатом работы секции «Таинство брака» станет осознание того, что имеются не только сугубо практические сложности с совершением этого Таинства, но и научно-богословские проблемы, касающиеся его понимания, и что без постановки и обсуждения этих проблем невозможно эффективное решение практических задач в данной сфере.
А. Г. Бондач
[1] См. о большинстве из них: Monachisme // DSAM. T. 10. Col. 1524-1617, особенно col. 1551-1557 (об «архетипах» раннего монашества).
[2] См.: PL. Vol. 119. Col. 980BC.