К середине 1920-х годов работа органов ОГПУ по активному внедрению секретных осведомителей в окружение священнослужителей в храмах и общинах практически завершилась, окончательно были утверждены сметы расходов на секретное осведомление, поступающие каждые полгода во все регионы. Заметим, что в каждом храме оплачивалось не менее двух активных сексотов, хотя желающих, по мнению чекистов, было больше. С 1927 года чекисты активно взялись уже за священнослужителей: каждый, официально служивший в храме или общине пастырь был вызван в ГПУ и перед ним был поставлен выбор; дать подписку о сотрудничестве с властями, либо отправиться в лагерь или ссылку. Эта " подписная " кампания по всем регионам была завершена к началу 1930-х годов.
Епископ Пий (Неве), переведенный из Донбасса в Москву, получил официальное разрешение служить в храме Св. Людовика 21 октября 1926 года, но при условии, что будет исполнять обязанности пастыря лишь в отношении французских граждан; так что апостольским администратором Московского деканата официально был назначен Карл Лупинович, настоятель храма Петра и Павла. Обязанности заведующей храмом Св. Людовика исполняла мадам Алиса Отт, к тому времени в ее ближайшем окружении и обслуге уже работали сексоты. Но в храме для сбора компромата на епископа Неве появились новые сексоты для выявления его связей со священниками других областей и через него — с Римом.
* * *
Первым пострадавшим от знакомства с Неве стал настоятель прихода русских католиков Потапий (Емельянов), арестованный в январе 1927 года. При обыске были изъяты письма Пия (Неве), подтвердившие их близкое знакомство с начала 20-х годов, ведь именно Неве через Папскую миссию в Ростове помогал приходу русских католиков в голодные годы. В основании предъявленного обвинения стали агентурные сообщения сексотов: «Емельянов тесно связан с бывшим французским кюре в Макеевке, ныне епископом Неве, который занимался и занимается экономическим шпионажем и теснейшим образом связан с французским посольством в Москве»[1]. Отец Потапий вынужден был подтвердить, что «периодически получал материальную помощь не только деньгами, но и продуктами питания и одеждой»; но следствию важно было добиться от него признания в том, что материальную помощь он получал «за переход прихожан в католичество» .Предъявленные ему выдержки из писем Неве, якобы, подтверждали это обвинение; к тому же нашлись и " свидетели " , утверждавшие, что «Емельянов раздавал денежные ссуды, покупал одежду, обувь и хозяйственный инвентарь» лишь тем крестьянам, которые стали католиками. Так что в окончательном варианте Потапий Емельянов обвинялся в том, что за материальное вознаграждение, «по заданиям Неве, различными способами старался проповедовать унию и католизировать православных».Очевидно, такой компромат на Неве, не вполне устраивал чекистов, и слежка за ним продолжилась.
* * *
15 февраля 1931 года в Москве вместе с прихожанами были арестованы священники русских католиков Сергий Соловьев и Александр Васильев. С первых же допросов отец Сергий стал подписывать серьезные обвинения против себя и других, показав, что именно Неве «выдвинул перед Римом мою кандидатуру для назначения в вице-экзарха русских католиков»; и после получения санкции из Рима, «через французское или итальянское посольство, передал мне решение о моем назначении»[2]; что «ежемесячно и систематически, из заграничных источников» получал деньги от Неве; что сам «по своей собственной инициативе написал доклад в 1926 году, касающийся двух религиозных вопросов» , и этот доклад «через Неве и через французское или итальянское посольства был направлен в Ватикан »; что свою декларацию к православному епископату, не признающему митрополита Сергия, он также «понес на санкцию к епископу Неве»[3]. Следствие получило серьезные доказательства для обвинения епископа Неве в непосредственном руководстве священником Сергием Соловьевым; а один из " свидетелей " показал, что вся общинаСергия Соловьева «рассматривалась Неве, как одна из вспомогательных сил, долженствующих помочь Франции в ее деятельности против СССР».
Священник Александр Васильев, под руководством Пия (Неве) тайно перешедший в католичество, обвинялся в распространении «контрреволюционной литературы, полученной от епископа Неве». У него остался обширный круг знакомых из православного духовенства, так что он признался, что «информировал Неве о церковной борьбе среди православных». На допросах от отца Александра добились также признания о серьезной осведомленности Неве в делах Русской Православной Церкви и «наличии у Неве информаторов из среды православных священников. Предполагаю, что таким информатором являлся настоятель Петровского монастыря, епископ Варфоломей (Ремов)».
* * *
Весной 1931 года по групповому делу «контрреволюционной организации католиков»[4]были арестованы настоятели двух католических храмов в Москве — Карл Лупинович и Михаил Цакуль. Следствие прежде всего интересовало их постоянные контакты с епископом Неве, но для предъявления епископу серьезных обвинений их надо было оформить; и священники дали нужные показания. Карл Лупинович показал: «Неве черпал широчайшую информацию через большой круг знакомых ксендзов, приезжавших в Москву из Уфы, Перми, Калуги»; «Связь его с Римом осуществлялась через итальянское и французское посольства»; «Неве очень пессимистически настроен в отношении возможности существования религии в СССР» .Завершались показания утверждением, что «роль Неве в СССР абсолютно несомненна и безусловно контрреволюционна», что «Неве — разведчик и агент Ватикана и, возможно, французского посольства».Относительно роли епископа в судьбе Сергия Соловьева он показал так: «Неве особенно сблизился с Соловьевым, подчинил его материально, и Соловьев весьма часто посещал Неве и информировал по всей деятельности, а от Неве получал исчерпывающие указания».
Михаил Цакуль на допросе дал показания о «Неве и его разведывательной деятельности », сначала, правда, заявив, что «до его приезда в Москву я о Неве не знал ничего». Затем он вдруг «вспомнил» сведения о прошлой деятельности Неве в Макеевке и стал утверждать, что «Неве не столько занимался там духовными вопросами, сколько главным образом разведывательной работой[5]. Эти выводы я делаю на основании того, что:
1) В Макеевке не было после окончания гражданской войны французской колонии, а, следовательно, не было нужды сидеть там Неве как французу, не знающему других языков, ибо там были поляки и другие национальности. 2) После отъезда Неве в Москву он оставил там своего послушника, который только знал один французский язык, следовательно, этот послушник, находясь там, был лицом для связи Неве с его оставшимися в Макеевке доверенными лицами, от которых получал все сведения о состоянии заводов и сообщал эти сведения Неве. 3). Факт связи Неве с греком-инженером, у которого были найдены чертежи заводов. 4) Также мне известно со слов Неве, что у него был в Макеевке обыск в присутствии послушника и были найдены чертежи заводов. 5) Факт того, что до ареста грека послушник был в Макеевке, и только после ареста, а, следовательно, провала Неве, послушник выехал во Францию, следовательно, его в Макеевке больше нельзя было использовать для этой разведработы».
Вспоминаю, что в период гражданской войны Неве имел весьма близкие связи с белым командованием и французскими генштабистами, состоящими при штабе Деникина ». Далее этот " свидетель " доказывал эти " близкие связи " знакомством Неве с инженером Франсуа Пари , одним из акционеров заводов в Макеевке, бывшем в то время при штабе Деникина. «Пари знал Неве еще по Франции и был его большим другом, и через Неве получал разные сведения о заводах и оставил Неве соответствующие поручения, директивы и финансировал его».Все эти сведения «свидетель» якобы получил в 1919-1920 годах от проезжавшего в Польшу гражданского пленного, австрийского подданного, ранее проживавшего то ли в Макеевке, то ли в том районе.
Теперь же «свидетель» утверждал, что и «после окончания гражданской войны Неве продолжал исполнять функции, порученные ему Пари, и через французское посольство информировал акционеров в Париже о положении на заводах. В основном деятельность Неве в Макеевке при сов<етской> власти сводилась к тому, чтобы при помощи подкупленных им лиц, старослужащих заводов, привести заводы в такое состояние, чтобы этим заставить сов <етское> правительство сдать эти заводы обратно в руки б<ывших> акционеров в виде концессий что-то в этом роде ». «Как последний штрих к разведработе Неве и его сообщников это факт усыновления прислужником в Макеевке некой Татьяны и выдачи ей французского паспорта. Майян Татьяна, как мне известно, б<ыв-шая> православная и русско-подданная, она монахиня-доминиканка, и ее усыновление и переход к французскому гражданству было проведено весьма конспиративно. Все это делалось с той целью, чтобы в случае провала разведработы, в которой не последнюю роль играла Майян Татьяна, защитить себя от репрессий французскими паспортами».Заявляя далее, что монах не имел прав на усыновление, " свидетель " утверждал, что «Неве в интересах своей разведработы пренебрег законами и поручил своему человеку проделать такой трюк при использовании и участии французского посольства, которое прекрасно было осведомлено о скрытых мотивах усыновления и выдало паспорт. Таким образом французское посольство не только знало, но, что главное, руководило деятельностью Неве в Макеевке».
Далее "свидетель " подробно рассказал и «о разведывательной работе Неве в Москве» после знакомства с ним в 1926 году. По его утверждению, «несмотря на то, что Неве формально по предложению НКВД сдал свои полномочия, полученные от Д′Эрбиньи Лупиновичу, он продолжал и продолжает сейчас руководить управлением Московской и Смоленской епархиями . Больше того, Неве, как мне известно, имеет свое влияние и на духовенство в Ленинграде, на Кавказе, в Татреспублике (город Уфа) и в других местах. Помимо обширной информации о состоянии костелов, их приходов, активности верующих, репрессий соввласти по отношению к духовенству, которую Неве получал от меня и всех других ксендзов, его навещающих, и исчерпывающей информации через итальянское посольство от Ватикана, Неве интересовался и вопросами другого характера».
На допросе "свидетель" по пунктам изложил ту информацию о положении в СССР, в которой епископ «проявлял исключительную осведомленность», показав, что Неве «в каждой беседе говорил:
1) о тяжелом положении советов и что на почве этого существует огромное недовольство и брожение среди рабочих, крестьян в особенности, которые недовольны коллективизацией, особенно зажиточная часть крестьянства.
2) что в итоге нарастающего недовольства можно ожидать внутренней вспышкой — восстаний и других форм протестов в виде стачек, забастовок со стороны рабочих.
3) в отношении 5-летки " Плана Сталина " резко высказывался о невозможности ее выполнения.
4) что ввиду массовых неудач с выполнением плана, соввласть создает процессы т <ак> н<азываемых> вредителей, дабы этим оправдать неудачи перед рабочими и крестьянством.
5) постоянно подчеркивал неизбежность интервенции, говорил, что другие государства не могут спокойно смотреть на все то, что происходит в СССР, что в этих государствах имеются свои кризисы, и для того, чтобы все пришло вновь в мире в прежний порядок, эта интервенция неизбежна.
6) говорил, что возглавит интервенцию Франция, которая объединит под своим руководством остальные государства, и что сумеет найти способы вовлечь в этот блок Германию».
Показательны в этом случае признания " свидетеля " об «особом конспиративном методе иезуитских действий в вопросе распространения католицизма среди православных — в целях конспирации и во избежание репрессий — православным попам, тайно принимающим католицизм, разрешается скрывать это и под видом православных попов продолжать действовать, как раньше», — на что дал свое согласие Ватикан. По уверению " свидетеля " , этот «конспиративный метод подпольных католиков, православных попов, непосредственно связан с подготовкой интервенции».
Так как священник Сергий Соловьев проводил богослужение для русских католиков в боковом алтаре храма по разрешению Михаила Цакуля, то обвиняемый дал нужные показания и о Соловьеве: «Наиболее приближенным лицом у Неве был Соловьев, с которым я познакомил Неве в 26 году у себя на квартире. Соловьев посещал Неве постоянно, и я заметил, что Соловьев имеет с Неве какие-то секретные дела. Неве мне говорил, касаясь Соловьева и его общины и касаясь католиков, секретно имеющихся среди православного духовенства, что он их рассматривает как наиболее подходящий элемент, среди которых можно проводить политику Ватикана. И, в частности, косвенно намекал, что поскольку предполагается интервенция, возглавляемая Францией, то среди восточников и тайных католиков будут расти те кадры, которые помогут после свержения большевиков новой власти и помогут поддержать французскую ориентацию».
«Лица, принимающие католицизм и посещающие Неве, рассматривали его, Неве, не только как представителя Ватикана, а главным образом как представителя Франции. Неве перед посещающим его лицами не скрывал роли Франции в готовящейся интервенции и особо усердно распространял при каждом подходящем случае иконки св. Тересы, не только как французской святой, но, что главное, как святой, которая является патриоткой объявленного Папой Пием XI крестового похода на СССР».
* * *
Летом 1933 года в Москве была арестована группа недавно освобожденных монахинь Абрикосовской общины вместе с игуменьей, Анной Абрикосовой, им епископ Неве по возможности помогал материально. Одна из сестер общины[6] дала подробные показания, необходимые следствию:
« Неве говорил осенью 1932 года, что во французском посольстве находят много подброшенных неизвестно кем анонимных записок, в которых просят " Европу помочь и избавить Россию от большевиков " »[7];
«В беседах с сестрами Неве систематически подтверждал уверенность в неизбежности в скором времени интервенции и свержения советской власти»; «Регулярная связь между Папой Пием Х I, " Русской комиссией " и Абрикосовой А. И. шла через Неве с помощью дипкурьеров французского посольства»;
« Связь с белоэмигрантским русско-католическим центром в Париже осуществлялась через епископа НЕВЕ и французское посольство». «Получая из Ватикана антисоветские печатные произведения, епископ Неве распространял их среди прихожан, причем, чтение их происходило индивидуально, с передачей после прочтения следующему лицу».
Завершались ее показания утверждением, что «Неве являлся идеологическим и идейным вдохновителем нашей контрреволюционной деятельности».В «Обвинительном заключении» по групповому делу католиков следствием был выделен раздел — " Связь с Ватиканом и роль епископа Неве " , в нем значилось : «Ц елью контрреволюционной организации было свержение в СССР советской власти и установление монархического строя»; «Контрреволюционная организация руководилась и финансировалась Русской Комиссией " Конгрегации Восточной Церкви " , осуществляющей свое руководство при посредстве католического епископа Евгения Неве, французского подданного» . Завершался этот раздел утверждением, что Анна Ивановна Абрикосова получила через Неве ответ от Папы Римского, в котором он «благословил ее " на борьбу за русское дело " ».
* * *
В начале 1932 года в храме Св. Людовика появился преподаватель института[8], показавший в беседах с епископом серьезные познания в христианском вероучении, чем снискал его уважение. В дальнейшем " господин профессор " , как шутливо называл его Неве, стал активно посещать богослужения в храме, а в апреле 1933 года под руководством епископа тайно перешел в католичество. На самом деле " господин профессор " уже с 1930 года активно сотрудничал с чекистами, будучи арестованным по групповому делу православного духовенства, дал подробнейшие показания, и вскоре был освобожден, согласившись на добровольное сотрудничество. Сначала он в качестве " свидетеля " отметился нужными показаниями в групповых делах православного духовенства, затем по заданию чекистов стал посещать храм Св. Людовика. Позднее, в 1950-х годах, он покажет, что «по заданию органов НКВД я принял католичество, и это способствовало еще большему нашему сближению с Неве… О том, что мне приходилось слышать от Неве, я своевременно, в письменной форме, информировал органы НКВД»[9]. А в 1930-х годах он докладывал в агентурном сообщении: «Неве посвятил меня в то, что он в Советском Союзе проводит политическую работу, заключающуюся в сборе и передаче информации о Советском Союзе во французское посольство и Ватикан. В части разговоров с епископом Неве он проявлял интерес к настроениям среди ученых, партийных работников по различным политическим вопросам международной и внутренней жизни страны». К показаниям сексота надо относиться с большой осторожностью, многие его показания нафантазированы, именно за это позднее он будет отправлен в лагерь. Например, нельзя серьезно воспринимать показания сексота о «максимальной осторожности», которую проявлял Неве,посещая якобы квартиру сексота: «Он тщательно простукивал стены комнат, желая определить — не установлен ли там микрофон. Кроме того, он настойчиво просил меня тщательно закрывать телефон с тем, чтобы наши беседы были сугубо конспиративны».Неужели Пию (Неве) надо было так усложнять общение с " господином профессором " , хотя проще было бы встречаться в храме, как и с другими прихожанами.
Именно "господин профессор " сообщил чекистам о том, что заведующая храмом Алиса Отт вела постоянную переписку с бывшим настоятелем храма Св. Людовика Иосифом Видалем, в 1921 году высланным из России, а также с епископом Мишелем Д’Эрбиньи, что при том используется «дипломатическая почта и регулярно, каждые 15 дней направляет Видалю, являвшемуся заведующим русскими делами в Ватикане, большое количество корреспонденции».Он же сообщил также и о тайном переходе в католичество православного архиепископа Варфоломея Ремова, о существовании при церкви Рождества Богородицы в Путинках тайного монастыря и тайных пострижениях православных и католиков. Последующие агентурные сообщения сексота стали основой рапорта чекистов: «Поступили сведения о том, что в Москве существует русско-католическая контрреволюционная организация церковников, созданная по директивам русской комиссии при Ватикане негласным представителем последнего в Москве, католическим епископом — Евгением Неве».Очевидно, работа сексота была настолько эффективной, что к началу операции по ликвидации этой "организации" чекистам были известны имена всех тайных монахинь и монахов.
* * *
21 февраля 1935 года были арестованы священники и монашество церкви Рождества Богородицы в Путинках во главе с архиепископом Варфоломеем (Ремовым).Владыка Варфоломей познакомился с епископом Пией (Неве) в 1928 году, бывал у него на квартире, позднее их отношения стали дружескими, встречи стали регулярными. В 1932 году, как показал владыка, «я, по предложению Неве, перешел в тайное католичество и в 1933 году был официально утвержден Ватиканом в должности нелегального помощника Неве». На допросах архиепископ не отрицал, что сообщал Неве «о состоянии Русской Церкви, о религиозном настроении русского народа, о закрытии церквей, об арестах церковников и информацию по текущим вопросам»; что неоднократно передавал ему письма ссыльных церковников, по версии следствия, «в провокационно-клеветническом духе рисующем положение ссылки», и эти письма пересылались в Ватикан, «как доказательство гонений, воздвигаемых советской властью на религиозников» .Владыка Варфоломей подтвердил также на допросе: «Я сообщил Неве о том, что вся деятельность митрополита Сергия протекает в соответствии с органами государственной власти, и без ОГПУ он не делает ни одного шага. Начиная с 1933 года, я был, действительно, не по форме, а по существу активным помощником Неве, являясь негласным представителем Ватикана, и, исполняя его поручения, вместе с Неве боролся против советской власти». Главным обвинением владыке Варфоломею стала подтвержденная им на допросе передача имен агентуры чекистов из числа высших архиереев Русской Православной Церкви, «предупреждая Неве на случай возможного общения его с ними» .Именно за это владыка Варфоломей был расстрелян.
* * *
Перед отъездом в отпуск епископ Пий (Неве) познакомил своего помощника, заменившего его в храме Св. Людовика, священника Леопольда Брауна с "господином профессором" , как с человеком, «заслуживающим доверие и убежденным католиком». В будущем именно этот сексот сыграл главную роль в будущим групповых процессах католиков во время и после войны, в высылке следующих настоятелей храма Св. Людовика и в трагической судьбе заведующей храмом Алисы Отт и ее дочери. После завершения отпуска епископ Пий (Неве) въездной визы не получил без объяснений и не смог продолжить свое служение в храме Св. Людовика, и его настоятелем стал священник-ассумпционист Леопольд Браун.
[1] Здесь и далее из: Следственное дело П. А. Емельянова // Архив ЦГАОО Украины.
[2] Здесь и далее из: Следственное дело С.Соловьев и др. // Центральный Архив ФСБ РФ.
[3] Подчеркнуто следствием — Прим. ред.
[4] Здесь и далее из: Следственное дело М. Цакуль и др. // Центральный Архив ФСБ РФ.
[5] Здесь и далее все подчеркивания в протоколе сделаны следователем. — Прим. ред.
[6] Сестра-монахиня нарушила монашеский обет, родила без мужа ребенка. Она готова была подписать любые обвинения, чтобы сын ее не остался сиротой.
[7] Здесь и далее из: Следственное дело А.И. Абрикосовой // Центральный Архив ФСБ РФ.
[8] Московский институт технологии пищевой промышленности.
[9] Здесь и далее из: Следственное дело А. Отт и др. // Центральный Архив ФСБ РФ.