О творчестве Аркадия Малера труднее всего судить по его книгам. Малер несводим к собственным публикациям, которые являются лишь приготовлением к раскрытию всего комплекса идей одного из самых талантливых современных православных богословов и одного из немногих религиозных философов, чья богословская ортодоксальность не вызывает сомнений. Стоит отметить, что Аркадий Малер является членом Библейско-богословской комиссии и Межсоборного Присутствия Русской Православной Церкви. Это показывает востребованность его философского и богословского творчества Церковью.
«Константин Великий» является третьей монографией Аркадия Малера. Более ранние книги знаменуют собой определенные этапы его становления как религиозного философа и православного богослова. Слово «становление» не является здесь случайным, ибо очень точно характеризует творческую эволюцию Аркадия Малера. В соответствии со средневековым схоластическим пониманием становление состоит из уже осуществленного действия и из еще не осуществленной потенции. Хотя предыдущие работы Аркадия Малера и не отражают его сегодняшних взглядов, в них уже потенциально присутствует та проблематика, которая ныне определяет основные мотивы малеровского творчества. Можно по-разному относиться к эволюции идей любого мыслителя, однако очень отрадно сознавать, что еще очень молодой философ имеет собственную историю идей, а не только упования на их будущее воплощение. Весьма примечательным является и почти хронологическое совпадение формирования Аркадия Малера как философа и богослова с событиями столетней давности. Именно в начале ХХ века набирает силу русский религиозно-философский Реннесанс, который будет во многом определять духовные поиски нашей интеллигенции на протяжении всего столетия. Творчество наиболее ярких представителей этого движения также раскрывалось поэтапно и, читая раннего Бердяева, трудно предположить его развитие в дальнейшем. В отношении Аркадия Малера многое уже видится определенным. Современный этап его творчества связан с систематизацией, проблематизацией и концептуализацией темы христианского персонализма. Глубина и богословская актуальность персоналистской проблематики настолько очевидна, что позволяет предположить возможность очень длительной и плодотворной погруженности Аркадия Малера в эту тему. Поэтому многое в «Константине Великом» станет более понятным после выхода концептуальных работ Аркадия Малера персоналистской направленности.
Многие с заметным нетерпением ждали появления именно фундаментального труда по православному персонализму, поэтому выход книги, посвященной Константину Великому, оказался несколько неожиданным. Однако после ее прочтения стало очевидным, что это исследование занимает в творчестве Аркадия Малера отнюдь не случайное место. «Константин Великий» является ярким примером применения идей персонализма для истолкования наиболее значимых событий христианской истории. По сути, автор предлагает суду вдумчивых читателей результаты использования персоналистски ориентированной методологии церковно-исторического исследования. И эти результаты никого не оставят равнодушным.
Парадоксально, но личность святого равноапостольного Константина Великого стала своеобразной фигурой умолчания в современной исторической науке. Отношение историков к Константину Великому по преимуществу сводится к двум группам оценок. С одной стороны, мы видим иконографический образ святого, связанный скорее не с реальными историческими событиями, а с житийной литературой. В контексте данного подхода подвиг Константина Великого рассматривается как проявление некоей высшей предопределенности, реализуемой без участия человеческой свободы. Жизнь первого христианского императора лишается своей личностной составляющей и сводится лишь к функции принятия христианства. Нетрудно понять, что такой подход не является ни научным, ни, строго говоря, даже благочестивым, поскольку более органично вписывается в философию Спинозы, чем в православное богословие.
С другой стороны, мы сталкиваемся с крайне вульгарным восприятием Константина Великого как политика, который из вполне прагматичных соображений делает христианство государственной религией Римской Империи. В этом контексте интересно отношение историков к мистическому опыту императора, который либо отрицается в лучших традициях марксистской историографии, либо гипертрофируется как единственное психологическое обоснование выбора в пользу Христа. И сам этот выбор зачастую рассматривается как роковой для будущей истории Церкви. Отношение к Миланскому эдикту как к отправной точке последующего искажения христианства давно уже стало общим местом для многих церковно-исторических исследований. Конечно, нельзя отрицать, что легализация христианства привела к определенному понижению религиозной мотивации многих верующих, однако главный пафос критиков Константина Великого в другом. Создается впечатление, что для некоторых православных жизнь в христианском государстве кажется менее спасительной, чем сосуществование с нехристианскими или даже антихристианскими режимами. Наверное, в катакомбах уютнее, но там очень мало места. По этой логике высокая духовность избранных должна непременно обеспечиваться непросвещенностью большинства. Отрицание спасительной роли христианского государства, того, что издавна именуется катехоном,является фундаментальным заблуждением, ведущим к хорошо известным нам проявлениям анархического эсхатологизма.
В своем исследовании Аркадий Малер лишь отталкивается от этих точек зрения, полагая их неприемлемыми для православного историка. При строгом следовании принципам православной антропологии выбор Константина Великого является свободным и ответственным, и именно в этом заключается подвиг святого. При этом автор не отрицает ни уникальности личности Константина Великого, ни уникальности его эпохи. «Конечно, и до Константина в Римской империи были правители, обладавшие не меньшим политическим могуществом, но у них не было универсальной идеи, придававшей их власти всемирно-исторический смысл. Также и после Константина были правители, предлагающие миру какие-либо универсальные идеи, но у них не было той власти, которая могла быть у императора Римской империи в те времена, когда ни одно государство мира на земле не могло сравниться с ней в могуществе. Это уникальное сочетание великой идеи и великой власти позволило Константину сделать нечто большее, чем просто государственную реформу. Оно позволило императору основать новую цивилизацию, а именно – христианскую европейскую цивилизацию, к которой сегодня относятся страны на колоссальном пространстве от России до Америки»[i]. Эта уникальная возможность цивилизационного прорыва, обусловленная проявлением благовремения (кайроса) в истории, была реализована Константном Великим с позиций царственной христианской свободы подлинно христианского царя.
Особенно ценным в книге Аркадия Малера является органичная вписанность жизни Константина Великого в предшествующую историю Римской империи. Можно без преувеличений утверждать, что Аркадий Малер написал не только историю жизни Константина Великого, но и предысторию Катехона. Фактически «Константин Великий» является своего рода исторической пропедевтикой к проблематике катехона – одного из фундаментальных понятий православной историософии. Не случайно, что все эти годы Аркадий Малер руководит византийским клубом «Катехон» при Институте философии РАН.
Нельзя не сказать, что «Константин Великий» еще и просто интересная книга, написанная живым и прекрасным русским языком. Следует отметить, что многие выводы и оценки автора обладают самостоятельной значимостью вне контекста общей задачи исследования и представляют интерес для широкого круга лиц, увлеченных римской историей. Эта книга, несомненно, интересная для самых взыскательных читателей, вполне доступна и для тех, кто только начинает свой путь в церковной науке, для семинаристов и студентов-теологов. Книга Малера является введением к очень многому. Поэтому так хочется увидеть на следующем издании гриф Учебного комитета и УМО по теологии.
[i] Малер Аркадий. Константин Великий. М., Вече, 2011, С.3.