Вступление
Несмотря на неоднозначное отношение к святому и великому Собору Православной Церкви, состоявшемуся в 2016 году на Крите, он стал важным событием для Восточной Православной Церкви (Makrides, 2017, с. 7). Подготовка к собору шла не один год (Getcha of Telmessos, Job, 2017, с. 274; Heneghan, 2016, с. 13; Ioniţă, 2013, 2016, с. 9-10; Meimaris, 2013, с. 7), целью его созыва было собрать за одним столом представителей всех Автокефальных Православных Церквей в попытке решить некоторые общие проблемы внутри православия. Незадолго до его проведения, к удивлению многих (D'Aloisio, 2016, с. 3; Kattan, 2016, с. 11-15), Болгарская, Грузинская Православные Церкви и Александрийский Патриархат решили отказаться от участия. Вскоре за ними последовали Московский и Сербский Патриархаты, однако впоследствии Сербская Церковь изменила свое решение и в итоге присутствовала на совещании. В результате на запланированном святом Православном Соборе всех Восточных Православных Церквей участников было меньше, чем на предварительных собраниях. Причины отказа были схожими: большие расходы, которые церкви не могли себе позволить (Болгарский Патриархат, Heller, 2017, с. 288), канонические проблемы между патриархатами (Perşa, 2017, с. 131), отказ обсуждать ряд весьма важных вопросов, страх перед фундаменталистскими взглядами (Morariu, 2016, с. 247), а также отсутствие единодушия в изучении некоторых литургических и богословских тем (Jovic, 2017, с. 103). В данной статье мы не ставим цель представить или исследовать все причины, поэтому не будем подробно останавливаться на этом. Тем не менее следует отметить, что все проблемы, которые предшествовали собору, а также отказ от участия вышеупомянутых Церквей еще раз показывают, что прежде чем пытаться анализировать догматические вопросы и связанные с ними трудности, восточному православию по-прежнему необходимо наладить межправославный диалог и решить проблемы, связанные с администрацией и властными полномочиями.
Несмотря на вышеупомянутые проблемы, благодаря принятым решениям, изданным документам, обсуждению таких вопросов, как экклезиология, биоэтика (Morariu, 2016, с. 247-254) и экуменизм, совещание, которое проходило на Крите с 16 по 27 июня 2016 года, стало важным событием в истории Православной Церкви: оно имело интересный посыл и привело к положительной динамике в церковной жизни многих конфессий (Heller, 2017, с. 288-300; Thole, 2017, с. 27-38). Учитывая все эти факты, мы попытаемся исследовать одну из важных тем, о которой говорили епископы, принимавшие участие в совещании. Так, мы разберем отношение вышеупомянутых церквей к экуменизму, изменения в их отношении после проведения собора и попытаемся ответить на вопрос, как это событие повлияло на отношение православия к экуменизму. Несмотря на участие всех православных церквей в ВСЦ с 1968 (присоединение Сербской Православной Церкви) по 1998 год (выход из Совета Болгарской и Грузинской Церквей) и дальнейшее членство большинства Православных Церквей, до проведения собора не существовало ни одного документа, в котором бы оговаривались проблемы диалога с другими церквями или темы, которым следует уделить внимание в первую очередь. Такой документ, предлагающий решение данной проблемы и содержащий ключевые темы для дальнейшего обсуждения, а также принципы проведения плодотворных встреч с представителями других религий, важен не только для участвующих церквей, но и для всего православного мира.
Документы Всеправославного собора 2016 года на Крите
В шести разделах документа[1] (Ioniţă, 2016, с. 9-10) в частях, посвященных взаимоотношениям Православных Церквей с остальным христианским миром[2], а также в разделе «Миссия Православной Церкви в современном мире»[3] содержится информация об экуменизме. Отдельные ссылки также можно найти и в других разделах.
Однако прежде чем разбирать эти разделы и пытаться проанализировать собор с экуменической точки зрения, стоит отметить, что несколько документов, которые были составлены на предварительных собраниях и легли в основу итогового документа, принятого на Критском соборе, также посвящены теме экуменизма. В частности, в документе, принятом на собрании в Преньи-Шамбези в октябре 2015 года, который содержит положения, схожие с некоторыми постановлениями Второго Ватиканского собора[4], говорится: «Православная Церковь, которая непрестанно молится о “соединении всех”, всегда способствовала диалогу с теми, кто отделен от нее, невзирая на то, как далеко они находятся. Она играет ведущую роль в поиске путей и способов восстановления единства верующих во Христа благодаря участию в экуменическом движении со времен ее основания и вкладу в формирование и дальнейшее развитие этого движения» (The Ecumenical Patriarchate, 2016, с. 306).
Говоря о единстве как о задаче православия и усилиях Церкви по его достижению, авторы документа также отметили следующее: «По богословским и пастырским причинам она [Православная Церковь] положительно относится к диалогу с различными христианскими церквями и конфессиями, а также в целом к участию в современном экуменическом движении, веря в то, что таким образом она активно свидетельствует о полноте христовой истины и ее духовных сокровищах перед теми, кто находится за ее пределами, и их цель – выйти на путь единства» (Константинопольский Патриархат, 2016, с. 306).
Хотелось бы отметить, что это не единственный документ, в котором говорится об экуменизме. В большинстве предсоборных документов экуменизм упоминается в тех случаях, когда авторы пишут о единстве и его важности или о миссии и отношениях Православной Церкви с другими конфессиями. Поэтому, как было сказано выше, вопросу экуменизма и важности участия Православных Церквей в экуменическом движении было уделено довольно много внимания.
Первый документ, в котором упоминается эта тема, посвящен миссии вышеупомянутых Церквей[5]. За исключением нескольких попыток, предпринятых такими богословами, как Никос Ниссиотис (1961a, с. 3-27; 1961b, с. 121; Meimaris, 131; 1961c, с. 1-12; 1961-1962, с. 22-52; 1962, с. 192-202; 1985, с. 326-335) и Иоан Бриа (1996), а также нескольких абзацев из социальной концепции Русской Православной Церкви (Constantineanu et al., 2016, с. 75; Ică & Marani, 2002, с. 186-268), по мнению специалистов, этот документ является первым ключевым постановлением Православной Церкви по вопросу миссии (Vassiliadis, 2016, с. 352). Одни критикуют его за устаревший язык (Voulgaraki-Pissina, 2017, с. 144), другие — за то, что он является компиляцией двух предыдущих документов, составленных на предварительных собраниях собора (Heller, 2017, с. 293-294), третьи его одобряют, однако то, что он является одним из важнейших документов современного православного богословия, отрицать сложно.
После вступительной части, в которой говорится о необходимости активного участия Церкви в разрешении современных проблем[6], красной нитью в документе проходит мысль о необходимости достижения мира и справедливости. В этом отношении он схож с изданным ВСЦ документом «Экуменический призыв к достижению справедливого мира» (“An Ecumenical Call to Just Peace”[7]). В нем большое внимание уделяется темам любви, мира и Церкви, что делает их опорными точками этого документа (Bargár 2017:391; The Mission of the Orthodox Church in Today’s World, 2016, с. 344). Авторы пишут: «На протяжении истории Православная Церковь всегда признавала и говорила о мире и справедливости как о важнейшем принципе жизни людей (Еф. 6:15). В Писании само Откровение Христа описывается как готовность благовествовать мир (Еф. 6:15), ведь Христос умиротворил все кровию Креста Его (Кол. 1:20), благовествовал мир дальним и близким (Еф. 2:17) и стал миром нашим (Еф. 2:14). Этот мир превыше всякого ума (Фил 4:7), и, как Господь сказал ученикам перед Распятием, он шире и важнее, чем мир, обещанный миром: мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам (Ин. 14:27). Ведь мир Христа — это зрелый плод восстановления всего в Нем, раскрытие достоинства и величия человека как образа Божия, проявление естественного единства человечества и мира во Христе, универсальность принципов мира, свободы и социальной справедливости и, в конечном счете, расцвет христианской любви между людьми и народами всего мира. Главенство всех этих христианских принципов рождает на земле подлинный мир. Это мир свыше, за него постоянно молится Православная Церковь, обращаясь в своих ежедневных прошениях к Всемогущему Богу, который слышит молитвы тех, кто с верой прибегает к Нему»[8].
Христологическое измерение экуменического диалога является его отправной точкой, что четко оговорено в самом начале документа. Далее подтверждена приверженность тринитаризму и следуют экклезиологические выводам, к которым он приводит. Епископы, которые составили данный документ, подчеркнули, что это понимание и связанный с ним образ действия, основанный на принципах мира и любви во Христе, играют важную роль.
Обобщая шесть упомянутых тем, которые имеют отношение к миссии (достоинство человеческой личности, свобода и ответственность, мир и справедливость, противление войне, отношение к дискриминации и свидетельствование о любви; Bargár, 2017, с. 391), а также связывающие все предыдущие принципы любви и ответственности[9], авторы довольно просто[10], но интересно приводят описание православного миссионерского богословия, которое заслуживает отдельного внимания. Так как оно основано на любви, ответственности и борьбе за мир и справедливость, данное постановление собора также важно для нахождения понимания роли Православной Церкви в экуменическом диалоге.
Однако, безусловно, основной документ, в котором говорится об экуменизме, посвящен взаимоотношениям Православных Церквей с остальным христианским миром[11]. В его положениях, с которыми были согласны все участники собора, наибольшее внимание уделялось проблеме единства. Во время посещения генерального секретариата ВСЦ 24 апреля 2017 года в Женеве, подчеркивая этот главный аспект, Вселенский Патриарх Константинопольский Варфоломей сказал: «Мы, православные, твердо верим, что цель и смысл существования экуменического движения и Всемирного Совета Церквей заключается в исполнении последнего прошения Господа о том, чтобы “все было едино” (Ин. 17:21), эти же слова написаны на прекрасном гобелене, украшающем стену этого зала» (Editorial Ecumenical Chronicle, 2017, с. 437).
В большей степени, чем другие, этот документ, изданный по случаю собора, подчеркивает не только важность стремления к христианскому единству[12], но и связь этой темы с экуменической деятельностью Православной Церкви. По словам авторов: «Православная Церковь, которая непрестанно молится “о соединении всех”, всегда выступала за диалог с теми, кто находится за ее пределами, дальними и близкими. В частности, она и сегодня играет ведущую роль в поиске путей и способов восстановления единства тех, кто верит во Христа, она участвовала в экуменическом движении с момента его основания и способствовала его формированию и дальнейшему развитию. Более того, благодаря отличающему ее экуменическому и любящему духу, Православная Церковь, которая по повелению Божию молится о том, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1 Тим 2:4), всегда стремилась к восстановлению христианского единства. Следовательно, участие Православной Церкви в движении за восстановление единства с другими христианами в Единой, Святой, Вселенской и Апостольской Церкви ничуть не чуждо ее природе, не противоречит ее истории, а скорее представляет собой последовательную приверженность апостольской вере и традициям в новых исторических условиях»[13].
Будучи призывом Христа, заповедь о любви таким образом является основой экуменического диалога. Авторы документа это подчеркивают и пишут, что к данной цели можно прийти с помощью диалога с людьми других конфессий. В документе также уделяется отдельное внимание миссионерскому аспекту присутствия Православной Церкви в экуменическом пространстве.
В рамках диалога о единстве в документе также четко прописывается важность экклезиологии (Ioja, 2016, с. 8), являющейся центральным элементом каждой конфессии. Кроме того, епископы, издавшие этот документ, последовали идеям таких изданных ВЦС документов, как «Крещение, Евхаристия и Служение» («Baptism, Eucharist and Ministry [BEM]», 1982) и «Кем мы себя называем? Христианская идентичность в многоконфессиональном мире» («Who Do We Say That We Are? Christian Identity in a Multi-Religious World», 2016), и назвали элементы, которые составляют основу вышеупомянутого диалога, а именно – истина, вера, традиция и семь Вселенских соборов[14].
Далее в документе говорится об участии Православной Церкви в ВСЦ. Авторы отмечают следующее: «Православные Церкви, входящие в ВСЦ, незаменимым условием членства в этой организации считают согласие с основополагающей статьей ее конституции, в соответствии с которой его членами могут быть только те, кто признает Господа Иисуса Христос Богом и Спасителем в соответствии с Писанием и исповедует Триединого Бога, Отца, Сына и Святого Духа в соответствии с Никео-Цареградским Символом веры. Составители глубоко убеждены в том, что экклезиологические предпосылки доклада “О церкви, церквях и Всемирном Совете Церквей”[15], изданного в Торонто в 1950 году, имеют первостепенное значение для участия Православной Церкви в соборе. Поэтому очевидно, что ВСЦ ни в коем случае не является “высшей церковью”».
Цель Всемирного Совета Церквей — не договариваться об объединении церквей, к которому можно прийти исключительно в результате добровольной инициативы конкретных церквей, а наладить активное взаимодействие между церквями и выступать за изучение и обсуждение вопросов церковного единства. Никто не может вынудить какую-либо церковь изменить свою экклезиологию при вступлении в Совет. Более того, только из-за включения в состав Совета одни церкви не обязаны относиться к другим как к церквям в истинном и полном смысле этого слова. (Доклад в Торонто, § 2)[16].
Следовательно, согласно документу, роль Всемирного Совета Церквей и взаимоотношения Православных Церквей четко определены православным учением и документами, изданными этим экуменическим институтом. Подтверждая факт того, что цель ВСЦ — не создание какого-либо синкретического органа, в чем его обвиняют некоторые православные фундаменталисты, епископы, участвовавшие в соборе, говорят о том, что его задачей является создание пространства для встреч, открытий, дискуссий и достижения взаимопонимания. Его беспристрастность явственно проявляется в том, что другие участвующие церкви не обязаны быть церквями «в истинном и полном смысле этого слова». Безусловно, приверженность ВСЦ тринитаризму и христологии, отраженная в признании божественности Христа и его роли Спасителя, способствует развитию диалога, созданию «мостов» и появлению новых тем для обсуждения. Дав эти объяснения, епископы, участвовавшие в Критском соборе, попытались глубже и яснее осветить тему экуменизма, отношения Православной Церкви к этому явлению и в то же время ответить на несправедливые обвинения со стороны фундаменталистов.
Описав возможности развития диалога в определенных сферах и общие вопросы, касающиеся христианства в целом[17], автор говорит о сомнениях, которые возникли из-за некоторых новых форм экуменического общения. Он пишет: «Православная Церковь осознает, что в ответ на новые обстоятельства и задачи современного мира движение за восстановление христианского единства также приобретает новые формы. Прежнее свидетельство Православной Церкви разделенному христианскому миру, основанное на апостольской традиции и вере, по-прежнему является обязательным условием»[18].
В целом, это основные пункты документов святого и великого Собора Православной Церкви на Крите, в которых говорится об экуменизме и отношениях Православной Церкви с другими конфессиями. Хотя некоторые моменты могли быть обсуждены более подробно, участники не избегали данной темы, и, как отмечено в документах, существует много возможностей для развития диалога с целью достижения мира и справедливости.
Заключение
Благодаря ряду практических аспектов, таких как участие делегатов от других церквей[19], а также благодаря теологическим доводам Всеправославный собор, прошедший на Крите, как минимум в двух документах[20] предоставляет интересную информацию о путях развития экуменического диалога с другими христианами и способах его реализации с целью преумножения мира и справедливости. Все это соответствует документам, изданным ВСЦ после Ассамблеи в Бусане 2013 года. В документах также обсуждаются ключевые темы (такие как любовь, миссия, борьба с дискриминацией, экологический кризис и служение), отражающие перспективы их развития. Помимо этого, в тексте упоминаются такие документы, как постановления семи Вселенских соборов, Никео-Цареградский Символ веры, а также Священное Писание и традиция, которые лежат в основе по-настоящему плодотворного диалога.
Собор и его итоги, в частности изданные на нем документы, в особенности те, которые мы рассмотрели в данной работе, представляют собой ценное и интересное богословское обоснование и программу для дальнейшего развития экуменического диалога в контексте православия. Этому есть несколько причин: важность мероприятия для православного мира, отсутствие документов, которые описывали бы православное понимание экуменизма, влияние Православной Церкви на экуменизм, принципы, которым следует Православная Церковь, и основные темы, которые, согласно ее учению, могут быть предметом дискуссии.
В заключение стоит отметить, что авторы опубликованных после собора документов, никоим образом не предавая православную веру и выражая обеспокоенность в связи с проявлением отношения к экуменизму, которое может стать камнем преткновения для будущего диалога о единодушии и примирении, пишут о единстве как о задаче Православной Церкви и отдельно говорят о важности экклезиологии, ее достижениях и пути к единству.
Литература
Bargár P. ‘Pondering “the mission of the orthodox church in today’s world”: A protestant missiological reflection’, International Review of Mission, 2017, 106 (2), 389-399. URL: https://doi.org/10.1111/irom.12193.
Bouteneff P. ‘Great and Holy Council’, Christian Century, 2016, 133(20), 10-12.
Bria I. The liturgy after the liturgy, WCC Publications, Geneva, 1996.
Burigana R. ‘Solo cinquant’anni … Note sul decreto Unitatis Redintegratio del Vaticano II e sulla recezione (1964-2014)’, Studia Ecumenica, 2015, 33(3-4), 415-432.
Constantineanu C., Măcelaru M.V., Kool, A.-M. & Himcinschi M. (eds.) Mission in Central and Eastern Europe. Realities, perspectives, trends, Regnum Books International, Oxford, 2016.
D’Aloisio C. ‘En attendant les fruits du Concile du Crète’, Le Messager Orthodoxe, 2016, 2(161), 3-10.
Editorial. ‘The mission of the Orthodox church in today’s world’, International Review of Mission, 2016, 105(2) (403), 324-355.
Editorial. ‘Ecumenical Chronicle’, Ecumenical Review, 2017, 59(3), 436-441.
Farell B. ‘Report on the activities of the pontifical council for promoting Christian unity during 2016’, Catholica, 2017, 71(2), 87-98.
Getcha of Telmessos, Job. ‘The ecumenical significance of the Holy and Great Council of the Orthodox Church’, The Ecumenical Review, 2017, 69(2), 274-287. URL: https://doi.org/10.1111/erev.12288.
Heller D. ‘The (Holy and Great) Council of the Orthodox churches: An ecumenical perspective’, The Ecumenical Review, 2017, 69(2), 288-300. URL: https://doi. org/10.1111/erev.12289.
Heneghan T. ‘Orthodox leaders hold historic council’, Christian Century, 2016, 133(15), 12-13.
Ică jr, I. & Marani G. Gândirea socială a Bisericii. Fundamente-documente-analize- perspective, Editura Deisis, Sibiu, 2002.
Ioja C. ‘The Holy and Great Synod – Sinodality and co-responsibility in the current world’, Teologia, 2016, 68(3), 7-8.
Ioniţă V. Hotărârile întrunirilor panortodoxe din 1923 până în 2009 – spre Sfântul şi Marele Sinod al Bisericii Ortodoxe, Editura Basilica a Patriarhiei Române, Bucureşti, 2013.
Ioniţă V. Sfântul şi Marele Sinod al Bisericii Ortodoxe – documente pregătitoare, Editura Basilica, Bucureşti, 2016.
Jovic R. ‘The importance of fasting and its observance for tomorrow’, Studia Universitatis Babeş-Bolyai – Series Theologiy Orthodoxa, 2017, 1(62), 103-114. URL: https://doi.org/10.24193/subbto.2017.1.07.
Kattan A.E. ‘Le concile de Crète: en espérant que nous apprenions’, Le Messager Orthodoxeб 2016, 2(161), 11-15.
Makrides V.N. ‘Le concile panorthodoxe de 2016. Quelques réflexions sur les défis auxquels le monde orthodoxe doit faire face’, Istina, 2017, 72(1), 5-26.
Meimaris T.A. The Holy and Great Council of the Orthodox Church & the ecumenical movement, Ant. Stamoulis Publications, Thesaloniki, 2013.
Morariu I.-M. ‘Bioethics in the discussions of the pan-Orthodox synod from Crete (2016)’, Astra Salvensis, 2016, 4(7), 247-254.
Nissiotis N. ‘The witness and the service of Eastern Orthodoxy to the one undivided Church’, The Ecumenical Review, 1962, 14(2), 192-202. URL: https://doi. org/10.1111/j.1758-6623.1962.tb02001.x.
Nissiotis N. ‘Towards a new ecumenical era’, The Ecumenical Review, 1985, 37(3), 326-335. URL: https://doi.org/10.1111/j.1758-6623.1985.tb01323.x.
Nissiotis N.A. ‘Ecclesiological foundation os mission from the Orthodox Point of view’, The Greek Orthodox Theological Review, 1961-1962, 7(1-2), 22-52.
Nissiotis N.A. ‘Interpreting orthodoxy’, The Ecumenical Review, 1961a, 14(1), 3-27. URL: https://doi.org/10.1111/j.1758-6623.1961.tb01981.x.
Nissiotis N.A. ‘Les Eglises d’Europe et le Monde – Fondement de la mission universelle’, 1961b, Contacts 13(33), 121-131.
Nissiotis N.A. ‘The ecclesiological significance of interchurch Diakonia’, The Ecumenical Review, 1961c, 13(2), 1-12. URL: https://doi.org/10.1111/j.1758-6623.1961. tb01934.x
Perşa R. ‘A canonical analysis of the most controversial phrase of the Holy and Great Council: “The Orthodox Church accepts the historical name of other non-Orthodox Christian churches and confessions that are not in communion with her”’, Studia Universitatis Babeş-Bolyai – Series Theologiy Orthodoxa, 2017, 1(62), 131-157. URL: https://doi.org/10.24193/subbto.2017.1.09.
The Ecumenical Patriarchate. ‘Relations of the Orthodox Church with the rest of the Christian world draft document of the Pan-Orthodox Council, Adopted by the 5th Pan-Orthodox Pre-Council Conference in Chambesy 10-17 October 2015’, The Ecumenical Review, 2016, 68(2-3), 305-311.
Thole R. ‘Le Saint et grand Concile de l’Eglise orthodoxe (Crète, 2016) entre épreuve et promesse. Un écho luthérien’, Istina, 2017, 62(1), 27-38.
Vassiliadis P. ‘A preliminary short comment’, International Review of Mission, 2016, 105(2), 352-355.
Voulgaraki-Pissina E. ‘Reading the document on mission of the Holy and Great Council from a missiological point of view’, International Review of Mission, 2017, 106(1), 136-150. URL: https://doi.org/10.1111/irom.12172.
World Council of Churches. Baptism, Eucharist and Ministry, World Council of Churches, Geneva, 1982.
World Council of Churches (ed.) Who do we say that we are? Christian identity in a multi-religious world, World Council of Churches Publications, Geneva, 2016.
[1] На первой предварительной встрече с 21 по 26 ноября 1976 г. в Шамбези предполагалось, что их будет 10.
[2] Электронный ресурс. Режим доступа: https://www.holycouncil.org/-/rest-of-christian-world (дата обращения: 12 января 2018 г.).
[3] Электронный ресурс. Режим доступа: https://www.holycouncil.org/-/mission-orthodoxchurch-todays-world (дата обращения: 12 января 2018 г.).
[4] Электронный ресурс. Режим доступа: http://vatican.va/archive/hist_councils/ii_vatican_council/documents/vat-ii_decree_19641121_unitatis-redintegratio_po.html (дата обращения: 12 января 2018 г.).
[5] Электронный ресурс. Режим доступа: https://www.holycouncil.org/-/missionorthodox-church-todays-world (дата обращения: 30 января 2018 года).
[6] Вдохновляясь в ожидании и предвкушении Царства Божия, церковь не может оставаться равнодушной к проблемам человечества в какой бы то ни было период ее существования. Напротив, она разделяет наши страдания и экзистенциальные проблемы, перенимая, как и Господь, наши мучения и раны, появившиеся от действия мирского зла. Словами терпения, утешения и действенной любовью Церковь, как добрый самаритянин, омывает наши раны маслом и вином (Рим 15:4; Евр 13:22). Ее слово миру служит не для того, чтобы при первой же возможности осуждать и порицать его (ср. Ин 3:17; 12:47), но чтобы предложить ему последовать Евангелию Царства Божия, а именно, верить в непреложность того, что в истории последнее слово не за злом, какую бы форму оно не принимало, и зло не может и не должно диктовать ее курс. [Электронный ресурс.] Режим доступа: https://www.holycouncil.org/-/mission-orthodox-church-todays-world (дата обращения: 30 января 2018 г.).
[7] Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.overcomingviolence.org/fileadmin/dov/files/iepc/resources/ECJustPeace_English.pdf (дата обращения: 30.01.2018 г.).
[8] Электронный ресурс. Режим доступа: https: //www.holycouncil.org/-/mission-orthodox-church-todays-world (дата обращения: 30 января 2018 г.).
[9] «Свобода представляется одним из величайших даров Бога человечеству (MOCT, B.1). Однако если люди хотят наслаждаться ею в долгосрочной перспективе, свобода должна быть неразрывно связана с ответственностью» (Bargár, 2017, с. 392).
[10] Возможно, с целью избежать разногласий с некоторыми церквями, в частности с Русской Церковью, которая не присутствовала на соборе; Bouteneff, 2016, с. 10.
[11] Электронный ресурс. Режим доступа: https://www.holycouncil.org/-/rest-of-christian-world (дата обращения: 30.01.2018 г.).
[12] Авторы документа не избегают этой темы, напротив, они останавливаются на ней отдельно: Православная церковь, будучи Единой, Святой, Соборной и Апостольской, в ее глубоком церковном самосознании твердо верит в то, что она занимает центральное место в вопросе продвижения христианского единства в современном мире. Электронный ресурс. Режим доступа: https: //www.holycouncil.org/-/rest-of-christian-world (дата обращения: 30.01.2018 г.).
[13] Электронный ресурс. Режим доступа: https://www.holycouncil.org/-/rest-of-christian-world (дата обращения: 30 января 2018 г.)
[14] Современные двусторонние богословские дискуссии Православной Церкви и ее участие в экуменическом движении основаны на самосознании православия и ее экуменическом духе и имеют целью достичь единства всех христиан, опираясь на истину православной веры и традиции древней церкви семи Вселенских соборов (https://www.holycouncil.org/-/rest-of-christianworld). Далее авторы документа продолжают эту тему и также отмечают: «Православная Церковь остается верной своей экклезиологии, особенностям ее внутренней структуры и учению древней церкви семи Вселенских соборов. Ее участие в ВСЦ не означает, что она перенимает принцип “равенства конфессий”, она никоим образом не может принять единство церкви в виде “межконфессионального компромисса”. Таким образом, единство, к которому стремится ВСЦ, не может стать результатом одних богословских соглашений: оно должно основываться на единстве веры, которое сохраняется в таинствах и исповедовалось Православной церковью». [Электронный ресурс.] Режим доступа: https://www.holycouncil.org/-/rest-of-christian-world (дата обращения: 30 января 2018 г.).
[15] On the Church, the Churches and the World Council of Churches. [Электронный ресурс.] Режим доступа: http://www.oikoumene.org/en/resources/documents/central-committee/1950/torontostatement (дата обращения: 30 января 2018 г.).
[16] Электронный ресурс. Режим доступа: https://www.holycouncil.org/-/rest-of-christian-world (дата обращения: 30 января 2018 г.).
[17] Например, вопросы биоэтики (Morariu, 2016, с. 247-254), экологии или технологий, которые также были затронуты в других документах собора.
[18] Электронный ресурс. Режим доступа: https://www.holycouncil.org/-/restof-christian-world (дата обращения: 30 января 2018 г.).
[19] На Соборе присутствовали директор Папского совета по диалогу с остальным христианским миром кардинал Курт Кох, представляющий Католическую Церковь, епископ Брайан Фарелл, тоже представляющий Папский совет (Farell, 2017, с. 87), и представители других конфессий.
[20] Первый документ посвящен миссии, второй — отношениям с остальным христианским миром.
Перевод Д.А. Давидчевской
Источник: Morariu, I-M., 2018, ‘Eastern Orthodox Churches and Ecumenism according to the Holy Pan-Orthodox Council of Crete (2016)’, HTS Teologiese Studies/Theological Studies 74(4), a4954. https://doi.org/10.4102/hts.v74i4.4954