2.3. Совершение Жертвы
Согласно Кавасиле, Евхаристическая Жертва является «делом» (ἔργον)[1], «реальным жертвоприношением» (πρᾶγμα θυσίας)[2]. Она не есть «ни изображение жертвы» (οὐ τύπος θυσίας), «ни подобие крови» (οὐδὲ αἵματος εἰκών), «ни образ заклания» (οὐ τύπος σφαγῆς), но «истинное заклание и Жертва» (ἀληθῶς σφαγὴ καὶ θυσία)[3]. А сам священник, приносящий Евхаристическую Жертву от лица Церкви, называется «жрецом», «приносящим жертву» (θύτης)[4].
И здесь мы сразу сталкиваемся с рядом проблем. Если принять тезис о том, что евхаристическое жертвоприношение есть «истинное заклание и жертва», то чтò, когда и каким образом на ней закалывается? Указанные вопросы Кавасила поднимает в XXXII главе своего «Изъяснения Божественной литургии» («О самой Жертве и о том, что приносится в Жертву») и в отдельном трактате «Изъяснение обрядов Божественной литургии», в разделе, озаглавленном в критическом издании Севериана Салавилля как «Природа Евхаристической Жертвы» (Nature du sacrifice eucharistique). Посмотрим, каким образом сам Кавасила разрешает данные вопросы, попытаемся проанализировать его высказывания и сделать соответствующие выводы.
Вначале рассмотрим вопрос о том, что в Евхаристии приносится в жертву и что закалывается. Приступая к ответу на этот вопрос, Кавасила последовательно доказывает, что заклание хлеба на литургии невозможно и в конечном счёте лишено смысла. Во-первых, хлеб как бескровное приношение не может быть жертвой, не может быть заклан, ибо является неодушевлённым предметом, а заклание всегда подразумевает пролитие крови. Во-вторых, цель таинства Евхаристии, как пишет Кавасила, «не в том, чтобы видеть закалаемый (σφαττόμενον) хлеб, но в том, чтобы видеть Агнца, своим заколением вземлющего грех мира»[5].
Для того, чтобы окончательно опровергнуть мысль о возможности заклания хлеба, Кавасила помещает её в другую плоскость: если совершается заклание хлеба, то когда это происходит?
Если хлеб становится жертвой до освящения, то есть до молитвы эпиклезы, значит, совершается Евхаристическая Жертва исключительно силами Церкви, без участия Святого Духа. Из этого следует, что первосвященником, совершителем Евхаристической Жертвы является Церковь, а не Христос. Евхаристия в этом случае не есть Жертва Агнца Божия (οὐκ ἔστιν ἡ θυσία τοῦ Ἀμνοῦ τοῦ Θεοῦ)[6], что, как говорит Кавасила, противоречит «истинному учению» (τῇ ἀληθεῖ δόξῃ)[7]. Здесь Кавасила имеет в виду учение Церкви о единстве Евхаристической Жертвы и Голгофской Жертвы, единым Первосвященником которых является Христос. Отсутствие связи между Евхаристической Жертвой и Голгофской противоречит, таким образом, «истинному учению». Если же хлеб приносится в жертву после освящения, то в этом случае речь будет уже идти не о заклании хлеба, но о заклании Тела Христова.
Приношение хлеба в жертву до его освящения разрывает связь между Евхаристией и Голгофой и делает Евхаристию лишь человеческой жертвой Богу. Кроме этого, если бы даже символически заклался сам хлеб, то никакой пользы от этого верующие не получили бы, поэтому заклание хлеба на литургии Кавасилой отвергается.
Таким образом, принесение в жертву хлеба невозможно или лишено смысла, ибо:
- невозможно заклание неодушевлённого хлеба;
- возможным закланием хлеба не достигалась бы цель Таинства — освящение верующих, следовательно, оно бессмысленно и не имеет пользы;
- в данном случае Евхаристическая Жертва являлась бы жертвой, совершаемой исключительно силой человеческой, а это противоречит учению о том, что её Совершитель — Христос;
- Евхаристическая Жертва не имела бы совсем никакой связи с Голгофской Жертвой, поэтому не сообщала бы её спасительных даров.
Если невозможно принесение в жертву хлеба, то возможно ли принесение на Евхаристии в жертву освящённого Хлеба Жизни, то есть самого Тела Христова? Ответ на этот вопрос сводится у Кавасилы к трём пунктам.
Во-первых, принесение в жертву Тела Христова на Евхаристии было бы не чем иным, как совершением нового жертвоприношения, отличного от Голгофской Жертвы. И, как следствие, на каждой литургии совершалась бы новая жертва, отличная и от всех предыдущих Евхаристических Жертв и Жертвы Голгофской. В этом случае Сам Христос становится Жертвой многократно (πολλάκις θύεται ὁ Χριστός), что противоречит учению Священного Писания о единократной Жертве Христа: «Христос однажды принёс Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих» (Евр. 9, 28)[8].
Во-вторых, если бы хлеб становился Телом Христовым до освящения, то в Евхаристии заклался бы Сам Христос руками священника. И если предположить, как пишет Кавасила, что это было бы возможно, то из этого следовало бы, что приносящие жертву — распинатели (σταυροῦντας), поскольку на Евхаристии совершается истинное заклание, а не просто вид или образ заклания[9]. Однако иерей именуется «жрецом, священником» (θυτής) в том смысле, что он совершает от лица Церкви приношение хлеба и вина в дар Богу. Но священник не является совершителем Евхаристической Жертвы, ибо её Жертва и Иерей — Христос (ὁ αὐτός ἐστι καὶ ἱερεύς καὶ θυσιαστήριον καὶ ἱερεῖον)[10].
В-третьих, Тело Христово после Воскресения невредимо (ἀκήρατον), бессмертно (ἀθάνατον) и пребывает на небесах одесную Бога Отца. Оно уже не может быть вновь заклано или претерпевать какие-либо изменения (οὐ γὰρ σφαγῆναι ἔτι ἢ πληγῆναι δύναται)[11].
Через логический приём сведения к абсурдному (reductio ad absurdum) Кавасила показывает, что ни заклание хлеба, ни заклание Тела Христова невозможны в Евхаристической Жертве, поэтому он приходит к выводу о том, что евхаристическое жертвоприношение совершается не прежде освящения и не после него, а в самый момент освящения (ἐν αὐτῷ τῷ ἀγιάζεσθαι) даров[12]. Евхаристия, согласно Кавасиле, называется в собственном смысле слова Жертвой и Жертвоприношением, потому что результатом её совершения становится явление через преложение реальной Жертвы — закланного Агнца Божия. Таким образом, реальность совершения Евхаристической Жертвы состоит в зависимости от преложения (μεταβολή) даров, которое являет собой заклание (σφαγή) Агнца Божия, бывшее в прошлом.
Тема преложения предложенных даров в Тело и Кровь Христовы — ключевая для богословия Евхаристической Жертвы. Для объяснения образа, способа совершения Евхаристической Жертвы через преложение Кавасила вновь сравнивает её с ветхозаветными жертвоприношениями. При ветхозаветном жертвоприношении через акт заклания овца из дара становилась жертвой, ибо из «незакланной» превращалась в «закланную»: «При жертвоприношении овцы из незакланной (ἀπὸ μὴ ἐσφαγμένου) она превращается (μεταβολή) в закланную (εἰς τὸ ἐσφαγμένον)». И, как следствие, эта «перемена в овце делает из неё истинную жертву (ἐπὶ τοῦ προβάτου ἡ μεταβολὴ θυσίαν ἀληθῶς ἐργάζεται)»[13]. Таким образом, через сам акт заклания овца из состояния «дара» переходила в состояние «жертвы», и так совершалось жертвоприношение.
Подобное происходит и в Евхаристии: «Как при жертвоприношении овцы из вовсе не закланной она превращается в закланную, так и в Евхаристии хлеб нежертвенный (ὁ ἄρτος ἄθυτος) прелагается (μεταβάλλει) в Жертву (τεθυμένον), так как хлеб из незакланного (μὴ ἐσφαμγμένου) превращается в Самое Тело Господне, истинно закланное (τὸ σφαγὲν ἀληθῶς)»[14], поэтому, продолжает Кавасила, «как изменение (ἠ μεταβολὴ) в овце делает из неё истинную жертву, так же и здесь через изменение (μεταβολήν)[15] совершается истинная Жертва. Ибо хлеб изменяется (μεταβάλλει) не в образ (οὐκ εἰς τύπον), но в „предмет заклания“ (εἰς πρᾶγμα σφαγῆς), в самое Тело Господа, принесённое в Жертву (εἰς αὐτὸ τὸ σῶμα Κυρίου τὸ τεθυμένον)»[16].
Из приведённых цитат видно, что, согласно мысли Кавасилы, всякая жертва совершается в момент изменения «состояния»: когда «дар» становится «жертвой»[17]. Для ветхозаветных кровавых жертв этот момент перехода из «дара» в «жертву» совершался в акте заклания. Евхаристия, как бескровная Жертва, совершается не через заклание хлеба или новое заклание Тела Христова, но через изменение хлеба в реальное Тело Господне, истинно закланное на Голгофе. Заклание, согласно Кавасиле, не является предметом Евхаристической Жертвы, ибо на ней ничто не закалывается: «Жертва совершается не чрез заклание в то самое время Агнца, а чрез преложение (μεταβαλλομένου) хлеба в закланного Агнца»[18]. Как отмечает исследователь Кавасилы Маркус Бидерманн, «Жертвой в Евхаристии является не хлеб, который служил только даром, а Тело Самого Христа»[19].
В Евхаристии хлеб «нежертвенный» (ἄθυτος) становится (μεταβάλλει) «жертвенным» (τεθυμένον) и из дара, предлагаемого Церковью Богу, становится (μεταβάλλει) Жертвой, то есть Телом и Кровью Агнца Христа. Преложение совершается из (ἀπό) хлеба незакланного в (εἰς) истинное закланное Тело Христово: «Μεταβάλλει γὰρ ἀπὸ τοῦ ἄρτου μὴ ἐσφαμγμένου εἰς αὐτὸ τὸ σῶμα τοῦ Κυρίου τὸ σφαγὲν ἀληθῶς»[20].
Преложение, согласно Кавасиле, выступает способом, образом совершения Евхаристической Жертвы (διὰ τὴν μεταβολὴν), в то время как способом совершения кровавого ветхозаветного жертвоприношения является акт заклания. Как отмечает Яннис Спитерис, архиепископ Корфу, Кавасила стал первым из восточных отцов, кто определил преложение как момент совершения Евхаристической Жертвы[21].
Данное сравнение способа совершения Евхаристической Жертвы с ветхозаветными жертвоприношениями дало возможность профессору архиепископу Иову (Гече) сделать вывод о том, что под преложением Кавасила понимает консубстанциацию (consubstantiatio), то есть существование в Святых Дарах после освящения одновременно двух природ: природы хлеба и вина и природы Тела и Крови Христовых[22]. Приведённая овца, ставшая даром Богу, по своей природе остаётся овцой и до, и после заклания, меняется лишь её состояние: из дара она становится жертвой. Также и в евхаристическом преложении — природа хлеба до и после преложения остаётся одной и той же. Но если до преложения хлеб являлся даром Богу, то в момент преложения он становится Жертвой, так как соединяется с жертвенным Телом Христовым. Поэтому, по мысли архиепископа Иова (Гечи), в Евхаристической Жертве, как и в случае с жертвоприношением овцы, хлеб после преложения по своей природе остаётся хлебом, но существует уже в другом состоянии, в состоянии Жертвы, а не дара.
Действительно, если рассматривать приводимое Кавасилой сравнение как описывающее именно сущность понятия «преложение», то можно прийти к подобному выводу. Однако данный вывод «противоречит учению Кавасилы о центральном акте литургии: превращении даров в истинное Тело и Кровь Христа»[23].
Действительно ли архиепископ Иов (Геча) адекватно выразил учение Кавасилы о преложении? Ответить на этот вопрос возможно только через обращение к древнегреческому оригиналу и тщательному изучению контекста того места толкования, где описывается приведённое выше сравнение.
В XXXII главе «Изъяснения Божественной литургии» Кавасила пишет преимущественно о совершении Евхаристической Жертвы и сравнивает её совершение с закланием овцы. После описанного нами сравнения Кавасила делает важное замечание: «Ἐπεὶ δὲ ἀμφότερα μετεβλήθη καὶ τὸ ἄθυτον καὶ ὁ ἄρτος καὶ γέγονεν ἀντὶ μέν ἀθύτου τεθυμένος, ἀντὶ δὲ ἄρτου σῶμα Χριστοῦ, διὰ τοῦτο ἡ σφαγὴ ἐκείνη οὐκ ἐν τῷ ἄρτῳ, ἀλλ᾽ ὡς ἐν ὑποκειμένῳ θεωρουμένη τῷ σώματι τοῦ Χριστοῦ, οὐ τοῦ ἄρτου ἀλλὰ τοῦ Ἀμνοῦ τοῦ Θεοῦ θυσία καὶ ἔστι καὶ λέγεται»[24].
Предлагаем перевод: «Поскольку в хлебе произошла двойная перемена — вместо нежертвенного хлеб стал жертвенным и вместо хлеба стал Телом Христовым, — то заколение, созерцаемое не в хлебе, а в субстанции Тела Христова, есть и называется принесением в жертву не хлеба, а Агнца Божия».
В приведённом отрывке преложение описывается как способ совершения Евхаристической Жертвы, который включает в себя «двойную перемену» (ἀμφότερα μεταβολή), то есть преложение состоит из следующих двух аспектов: во-первых, хлеб изменился[25] (γέγονεν) и стал вместо (ἀντὶ) нежертвенного (ἀθύτου) жертвенным (τεθυμένος); во-вторых, хлеб изменился (γέγονεν) таким образом, что вместо (ἀντὶ) хлеба стал Телом Христовым[26].
Становится очевидным, что через преложение действительно происходит изменение хлеба в Тело Христово, описываемое глаголом γίγνομαι. Но какого качества это изменение? Мы видим, что это изменение, становление характеризуется предлогом ἀντὶ, то есть происходит такое изменение, после которого предполагается наличие вместо (ἀντὶ) хлеба — Тела Христова. Иначе говоря, хлеб изменился (γέγονεν) в такой степени, что вместо хлеба стал уже Телом Христовым.
Кроме этого, из приведённой цитаты видно, что следствием, результатом преложения является созерцание «заклания» (ἡ σφαγή). Это заклание некогда реально произошло на Кресте и теперь созерцается не в хлебе, «но в субстанции Тела Христа (ἐν ὑποκειμένῳ[27] θεωρούμενη τῷ σώματι τοῦ Χριστοῦ)»[28]. Причастие ὑποκείμενον адаптируется Кавасилой для обозначения присутствия Тела и Крови Христа в Евхаристии. Кавасила свидетельствует о том, что ὑποκείμενον Тела Христова может быть обнаружено под видом хлеба, ибо вид хлеба не изменяется. В святоотеческой литературе термин ὑποκείμενον употребляется как синоним ὑπόστασις, который имеет следующие значения: «истинно сущее», «субстрат материи или сущности, предположительно лежащий в основе всех чувственных явлений»[29]. Если Кавасила был связан с этой терминологической традицией, то ὑποκείμενον можно было бы тогда описать как «сущность» или «субстанцию» Тела Христова[30]. Сам Кавасила никоим образом не уточняет значения употребляемого им термина и использует его в «Изъяснении Божественной литургии» только один раз.
Ключевым моментом для понимания ὑποκείμενον является именно контекст его употребления. Заклание не созерцается в хлебе, ибо он и не закалывается, но оно созерцается в предлежащем Теле Христовом, которое реально некогда был распято и принесено в Жертву, то есть было заклано. Так же, как мы видели выше, Кавасила употребляет и другой термин, близкий к ὑποκείμενον. Он пишет, что в Евхаристии хлеб изменяется в «предмет заклания» (πρᾶγμα σφαγῆς), и далее поясняет, то есть «в самое Тело Господа, принесённое в Жертву»[31]. Термин πρᾶγμα, в свою очередь, имеет следующие значения: «предмет», «вещь», «материя»[32]. Однако и здесь нам важен контекст, то ценное уточнение, которое делает сам Кавасила, а именно: «предмет заклания» и есть «Само Тело Христово». Равенство, которое делает сам Кавасила между «предметом заклания» и Телом Христовым, позволяет также справедливо утверждать, что под термином πρᾶγμα в данном контексте следует понимать сущность или природу.
Используя термины ὑποκείμενον и πρᾶγμα, Кавасила всячески старается подчеркнуть реальность изменения хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы. Всё это указывает нам на то, что св. Николай понимает преложение именно как изменение природы, что можно передать термином пресуществление (transsubstantiatio).
Таким образом, само понятие μεταβολή предполагает двойное изменение (ἀμφότερα μεταβολή):
- изменение (преложение) природы хлеба в природу Тела Христова[33];
- изменение (преложение) состояния: дар (хлеб и вино) становится Жертвой (Телом и Кровью Христовыми).
При этом второе изменение, из дара в Жертву, является следствием первого изменения, из хлеба в Тело. Иными словами, само совершение Евхаристической Жертвы не было бы возможным, если бы не совершилось изменение дара (хлеба и вина) в Жертву (Тело и Кровь Христовы). Своим учением о μεταβολή как двойном изменении Кавасила внёс значительный вклад в православное учение о преложении, хотя многими исследователями до сих пор данный вклад не был замечен.
Определив содержание понятия ἀμφότερα μεταβολή, мы можем установить сходства и различия между ветхозаветным и евхаристическим жертвоприношениями. В кровавом жертвоприношении переход из дара в жертву происходит в момент заклания: через заклание овца становится вместо (ἀντὶ) дара жертвой. Здесь переход из дара в жертву есть исключительно «изменение состояния», то есть второе изменение из указанных выше, ибо овца по своей природе остается овцой и до, и после заклания, но только становится вместо дара жертвой. В Евхаристической Жертве, в отличие от кровавой ветхозаветной, преложение имеет двойную перемену (ἀμφότερα μεταβολή): и изменение состояния, и изменение природы. Если бы евхаристическое преложение, как и преложение ветхозаветных жертв, имело только один аспект — преложение состояния, то в этом случае пришлось бы признать, что в Евхаристии закалывается именно хлеб. А поскольку, по Кавасиле, цель священнодействия состоит в том, чтобы «видеть Самого Агнца»[34], то в хлебе происходит именно преложение природы и, как следствие, преложение состояния.
Кавасила настаивает на том, что результатом преложения становится явление исторического, актуального Тела Христова: «Хлеб Тела Господня (ἄρτος τοῦ Κυριακοῦ σώματος) уже не прообраз (τύπος), не дар, подобный (εἰκόνα) истинному Дару или представляющий, будто на картине (ὥσπερ ἐν πίνακι), некое очертание спасительной Страсти, но сам истинный Дар, само всесвятое Тело Владыки, истинно приявшее все те укоризны, поношения, раны, распятое, прободенное <…> претерпевшее заушения, избиения, оплевания, вкусившее желчь. Подобным образом и Вино — сама Кровь, истёкшая из прободенного Тела. Это Тело и эта Кровь — образованные Духом Святым, рождённые от блаженной Девы, погребённые, воскресшие в третий день, восшедшие на небеса и сидящие одесную Отца»[35].
С темой преложения тесно связана и другая важная тема — тема «принятия» (τὸ οἰκειώσασθαι) даров Богом. Принять дар, по Кавасиле, значит сделать его своей собственностью, усвоить его себе (οἰκειόω). Бог в Евхаристии «в такой степени принимает» (οὕτως οἰκειοῦται) Себе дары Церкви, хлеб и вино, что делает их не просто Своей собственностью, но Самым Телом и Кровью Христовыми[36]. Само преложение, равно как и принятие даров, совершается всеми Тремя Ипостасями Святой Троицы[37]. При этом принятие даров и сама действительность совершения Евхаристии ставится в зависимость от правильности соблюдением формы Таинства: «Дары, всегда приносимые таким образом, как угодно Богу (κατὰ τὸ ἀρέσκον τῷ Θεῷ), соответственно, бывают приятны Ему и всегда Им принимаются»[38].
Итак, мы выяснили, что Кавасила вводит дефиницию и дифференциацию понятия евхаристического преложения. Преложение (μεταβολή) как изменение бывает двух видов: преложение природы, заключающееся в изменении природы хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы, и преложение состояния, характеризующееся изменением состояния, когда дары (хлеб и вино) становятся Жертвой (Телом и Кровью Христовыми). В Евхаристии изменение природы приводит к изменению состояния.
2.4. Причащение Евхаристической Жертве
Теперь кратко рассмотрим заключительный этап Евхаристической Жертвы. Кавасила отмечает, что как целью домостроительства Христова было сошествие на Церковь Духа Святого[39], так целью (τέλος) совершения литургии является освящение верующих через причащение Тела и Крови Господних[40]. Как заключительным элементом мирной жертвы была праздничная трапеза[41], так и Евхаристия оканчивается причащением Тела и Крови Христовых.
Каждый член Церкви призывается к регулярному участию в Евхаристии[42], если он не совершил смертных грехов (ἁμαρτία πρὸς θάνατον), отделивших его от Христа. Здесь Кавасила, следуя Первому соборному посланию Иоанна Богослова (1 Ин. 5, 16–17), различает два вида греха: «грех к смерти» (ἁμαρτία πρὸς θάνατον) и «грех не к смерти» (ἁμαρτία οὐ πρὸς θάνατον). «Грех не к смерти <…> не делает человека мёртвым», такой человек есть живой член Тела Церкви и соединён с Её Главой, и он призывается Церковью к причащению[43]. Кавасила отмечает, что «грехи не к смерти» прощаются христианам, причащающимся Тела и Крови Господней, ибо «первым действием Святых Даров» является «прощение грехов» (ἄφεσιν λαβεῖν ἁμαρτιῶν), согласно словам Христа: Сие есть Тело Мое, за вас ломимое, во оставление грехов (Мф. 26, 27)[44]. Напротив, отпадший от Тела Церкви через совершение «греха к смерти»» уже без пользы для себя причащается, ибо «жизнь не перейдёт к мёртвым и отсечённым членам»[45].
Все причащающиеся становятся «святыми ради Святого», ибо, причащаясь Его, «они — члены Тела Его, плоть от плоти Его и кость от костей Его»[46]. Тело и Кровь Христовы, по Их принятии, не превращаются в тело человека, не растворяются в нём, как всякая иная пища. Но само Тело Христово «превращает» (μεταβάλλεται) христиан в Себя, ибо «лучшее пересиливает худшее»[47]. Через совершение совместной жертвы и причащение Единого и Неделимого Агнца все члены Церкви обновляют, поддерживают единство друг с другом и со своей Главой — Христом.
Заключение
В «Изъяснении Божественной литургии» Кавасила описывает Евхаристию в первую очередь как истинное Жертвоприношение (θυσία ἀληθινή), в котором Церковь приносит в дар Богу хлеб и вино. Для св. Николая домостроительство Христово и Его жертвенная жизнь как Дара и как Агнца, ведомого на заклание, является первообразом для Евхаристического Жертвоприношения и для ветхозаветных жертвоприношений. Как следствие, этапы домостроительства Христова, этапы совершения ветхозаветных кровавых жертвоприношений (мирной жертвы), этапы Евхаристического Жертвоприношения схожи, имеют одинаковый порядок и структуру: избрание дара, приношение дара, совершение жертвы, причащение. Евхаристическая Жертва в отношении этапов своего совершения выступает как кровавая жертва, а в отношении предмета приношения (хлеба и вина) является бескровной жертвой, т. е. дароприношением.
В начале Евхаристического Жертвоприношения совершается избрание (ἀποκοπή) даров: из агничной просфоры отделяется (ἀποκόπτειν) агнец и поставляется на дискос, в чашу вливается вино. Так хлеб и вино становятся посвящёнными Церковью дарами Богу. Сами дары являются «начатками жизни» (ἀπαρχὰς τῆς ζωῆς) человека и символизируют (σημαίνενται) жизнь как каждого отдельного христианина, присутствующего на литургии, так и Церкви в целом, всего церковного собрания. Приносимые Церковью дары одновременно символизируют и Христа, поэтому Евхаристическое Жертвоприношение также изображает всё домостроительство спасения — от рождения Христа до сошествия Святого Духа.
Далее следует приношение (προσαγωγή) даров, которое совершается священником и символизирует приношение Церковью самой себя в жертву Богу. Суть Евхаристии как дароприношения Кавасила формулирует в евхаристической парадигме: «Жизнь за жизнь» (ζωὴν ἀλλαττόμεθα ζωῆς). Каждый христианин «в образе» (ἐν εἰκόνι), под видом приносимого хлеба и вина, молитвенно обещает Богу стать живой жертвой Ему, т. е. посвятить Ему всю свою жизнь. Вся Церковь, отдавая свою жизнь в дар Богу под видом хлеба и вина, просит ответного дара от Бога, просит подать ей Саму Жизнь. Христос принимает это приношение и подаёт ответный дар – Хлеб Жизни (Тело Своё) и Чашу Жизни (Кровь Свою). Так в Евхаристической Жертве христиане принимают от Бога Жизнь Вечную, отдавая и посвящая Ему свою жизнь временную.
Кавасила учит, что всякая кровавая жертва совершается в момент заклания, когда дар перестает быть даром, но становится жертвой. В Евхаристии, как в бескровной Жертве, нет заклания, ибо здесь заклание дара лишено смысла. В евхаристическом жертвоприношении заклание заменятся преложением (μεταβολή), когда предложенные Церковью дары (хлеб и вино) становятся истинной Жертвой, то есть истинным Телом и Кровью Агнца Христа.
Таким образом, Евхаристическая Жертва является Богочеловеческой Жертвой. С одной стороны, без совершения Христом Крестной Жертвы и без освящающей благодати всех трёх Ипостасей Святой Троицы не было бы возможным преложение даров в Жертву (Тело и Кровь Христовы), то есть совершение Евхаристической Жертвы. С другой стороны, если Церковь не предложила бы в дар Богу хлеб и вино и не просила бы об их освящении, то и в этом случае Евхаристическая Жертва не могла бы совершиться. Христос, Вечный Первосвященник и Вечная Жертва, связывает Свою Крестную Жертву с Евхаристической Жертвой. Ибо хотя Он и принёс себя в Жертву по человеческой природе однажды на Голгофе, но в любой исторический период существования Церкви в Евхаристии являет Себя как Вечная Жертва истинным образом, Своим Телом и Кровью. Так Христос исполняет Своё обещание: Се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь (Мф. 28, 20).
Источники
Nicolaus Cabasilas. De vita in Christo, libri septem, I–IV / éd. M.-H. Congourdeau // SC. № 355. 1989. P. 74–357.
Nicolaus Cabasilas. De vita in Christo, libri septem, V–VII / éd. M.-H. Congourdeau // SC. № 361. 1990. P. 12–221; 234–245 [Index des mots grecs].
Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio / éd. S. Salaville // SC. № 4 bis. 21967. P. 56–307.
Nicolaus Cabasilas. Explicandum autem ritus celebrationem Divinae Liturgiae persolvendas / éd. S. Salaville // SC. № 4 bis. 21967. P. 368–381.
Литература
Асмус М., диак. К вопросу об освящении поминальных частиц за Божественной литургией // Вестник ПСТГУ. Серия 1: Богословие. Философия. 2005. № 14. С. 5–22.
Борнер Р. Византийские толкования VII–XV вв. на Божественную литургию. М.: ПСТГУ, 2015.
Гедеон (Покровский), иером. Археология и символика ветхозаветных жертв. Казань: тип. Императорского Университета, 1888.
Елиманов В.Е. Евхаристология св. Николая Кавасилы: общий обзор и оценка современных исследований // Метафраст. 2020. № 1 (3). С. 174–204.
Иов (Геча), архим. Учение о Евхаристии у св. Николая Кавасилы и блж. Симеона Солунского // Материалы V Международной богословской конференции Русской Православной Церкви. Москва, 13–16 ноября 2007 г. / под ред. свящ. М. Желтова, А.И. Кырлежева. М., 2009. С. 201–231.
A Greek-English Lexicon / сompiled by H. G. Liddell, R. Scott, H. Drisler. New York: Harper, 71883.
A Patristic Greek Lexicon / ed. by G. W. H. Lampe. Oxford: Clarendon Press, 1961.
Biedermann H.M. Die Lehre von der Eucharistie bei Nikolaos Kabasilas (gest. 1371) // Ostkirchliche Studien. 1954. Bd. 3. S. 29–41.
Eirini A. The Fulfillment of the Church Through the Sacrament of the Holy Eucharist According to Nicholas Cabasilas // Roda da Fortuna. 2016. Vol. 5. № 2. P. 165–179.
Jungmann J.A. The mass: an historical, theological and pastoral survey. Collegeville, Minnesota: Liturgical Press, 1976.
Kallistos (Ware), bishop. Not an Image or a Figure: St. Nicolas Cabasilas on the Eucharistic Sacrifice // Le Feu sur la terre. Mélanges offerts au Père Boris Bobrinskoy pour son 80e anniversaire. Paris: Presses Saint-Serge-Institut de théologie orthodoxe, 2005. (Analecta Sergiana; vol. 3). P. 141–150.
Metso P.J. Divine Presence in the Eucharistic Theology of Nicholas Cabasilas. Joensuu: University of Eastern Finland, 2010 (diss).
Papathanasiou C. La prassi della comunione frequente secondo l’insegnamento di Nicola Cabasilas // Nicola Cabasilas e la divina liturgia / a cura di Sabino Chialà e Lisa Cremaschi. Bose, 2007. P. 127–138.
Salaville S. Le christocentrisme de Nicolas Cabasilas // Échos d᾽Orient. 1936. T. 35. № 182. P. 129–167.
Spiteris Y. Cabasilas: teologo e mistico bizantino. Nicola Cabasilas Chamaetos e la sua sintesi teologica. Roma: Lipa, 1996.
Spiteris Y. Ostatni Ojcowie Kościoła. Kabasilas. Palamas. Warszawa: Wydawnictwo Księży Marianów, 2006.
Tamburrino F.O., arciv. Secondo la «Vita in Cristo» di Nicola Cabasilas // Simposio Cristiano / edizione dell᾽Istituto di Studi Teologici Ortodossi S. Gregorio Palamas. 1978–1979. № 4–5. P. 243–255.
[1] Ibid. LI, 1 // SC. 4 bis. P. 294.
[2] Ibid. XXXII, 11 // SC. 4 bis. P. 204.
[3] Ibid. XXXII, 2. // SC. 4 bis. P. 202.
[4] Nicolaus Cabasilas. Explicandum autem ritus celebrationem Divinae Liturgiae persolvendas 9 // SC. 4 bis. P. 374.
[5] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXII, 3 // SC. 4 bis. P. 202.
[6] Nicolaus Cabasilas. Explicandum autem ritus celebrationem Divinae Liturgiae persolvendas 9 // SC. 4 bis. P. 374.
[7] Ibid.
[8] Ibid.
[9] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXII, 4 // SC. 4 bis. P. 202.
[10] Ibid. XXX, 15 // SC. 4 bis. P. 196.
[11] Ibid. XXXII, 4 // SC. 4 bis. P. 202.
[12] Ibid. XXXII, 8 // SC. 4 bis. P. 204.
[13] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXII, 12 // SC. 4 bis. P. 204.
[14] Ibid.
[15] То есть через преложение.
[16] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXII, 12 // SC. 4 bis. P. 204.
[17] К подобным выводам пришёл и митр. Каллист (Уэр). Он находит чрезвычайно важным тот факт, что акт преложения помещён Кавасилой в самую сердцевину Евхаристического Жертвоприношения. Митр. Каллист замечает, что в момент освящения хлеб не приносится в жертву, а прелагается в Тело Христово. Интерпретируя идею Кавасилы о преложении, он называет изменения хлеба и вина «обрядом перехода» (rite of passage). См.: Kallistos (Ware), bishop. Not an Image or a Figure: St. Nicolas Cabasilas on the Eucharistic Sacrifice // Le Feu sur la terre. Mélanges offerts au Père Boris Bobrinskoy pour son 80e anniversaire. Paris, 2005. (Analecta Sergiana; vol. 3). P. 149.
[18] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXII, 15 // SC. 4 bis. P. 206.
[19] Biedermann H.M. Die Lehre von der Eucharistie bei Nikolaos Kabasilas (gest. 1371) // Ostkirchliche Studien. 1954. Bd. 3. S. 30.
[20] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXII, 12 // SC. 4 bis. P. 204.
[21] См.: Spiteris Y. Cabasilas: teologo e mistico bizantino. Nicola Cabasilas Chamaetos e la sua sintesi teologica. Roma, 1996. P. 135.
[22] Такой вывод является необходимым следствием из интерпретации архиеп. Иовом 32-й главы «Изъяснения Божественной литургии». Исследователь отмечает, что, согласно Кавасиле, не происходит изменение «вещества» хлеба в «вещество» Тела. Однако он тут же признаёт, что «это не мешает Кавасиле говорить о действительном присутствии Христа в евхаристических Хлебе и Вине». Очевидна ошибочность и противоречивость мысли исследователя. См.: Иов (Геча), архим. Учение о Евхаристии у св. Николая Кавасилы и блж. Симеона Солунского // Материалы V Международной богословской конференции Русской Православной Церкви. Москва, 13–16 ноября 2007 г. / под ред. свящ. М. Желтова, А.И. Кырлежева. М., 2009. С. 212–213.
[23] Metso P.J. Divine Presence in the Eucharistic Theology of Nicholas Cabasilas. Joensuu, 2010. P. 83.
[24] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXII, 14 // SC. 4 bis. P. 204–206.
[25] γίγνομαι (греч.) — «становиться», «изменяться».
[26] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXII, 14 // SC. 4 bis. P. 204.
[27] ὑποκείμενον — букв. «основа», «подлежащее», «субъект», «вид».
[28] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXII, 14 // SC. 4 bis. P. 206.
[29] См.: A Greek-English Lexicon / compiled by H.G. Liddell, R. Scott, H. Drisler. New York, 1883. P. 1630; A Patristic Greek Lexicon / ed. by G. W. H. Lampe. Oxford, 1961. P. 1449–1450.
[30] Metso P.J. Divine Presence in the Eucharistic Theology of Nicholas Cabasilas. Joensuu, 2010. P. 95.
[31] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXII, 12 // SC. 4 bis. P. 204.
[32] A Patristic Greek Lexicon / ed. by G. W. H. Lampe. P. 1126; A Greek-English Lexicon / compiled by H.G. Liddell, R. Scott, H. Drisler. P. 1262.
[33] В настоящем исследовании мы говорим, что в Евхаристии в момент преложения происходит изменение природы (φύσις), а не сущности (οὐσία), ибо сам Кавасила крайне редко употребляет термин «οὐσία», предпочитая его термину «φύσις». См., например, приведённый M. Конгурдо «индекс греческих слов»: Congourdeau M.-H. [Index des mots grecs] // SC. 361. P. 241, 244. Несмотря на то что Кавасила читал третью часть «Summa theologiae» Фомы Аквинского в переводе Прохора Кидониса, он не использует понятие «свойство» применительно к освящённым Дарам, как это делал Аквинат. Так Кавасила, по всей видимости, сознательно избегает проблем, связанных с различением в освящённых Дарах природы и свойств.
[34] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXII, 3 // SC. 4 bis. P. 202.
[35] Ibid. XXVII // SC. 4 bis. P. 174.
[36] Ibid. XLVII, 4 // SC. 4 bis. P. 266.
[37] См.: Ibid. XLVII, 4 // SC. 4 bis. P. 266; XXX, 15 // SC. 4 bis. P. 196; XXVIII, 2 // SC. 4 bis. P. 178.
[38] Ibid. XLVI, 10 // SC. 4 bis. P. 262.
[39] Ibid. XXXVII, 3 // SC. 4 bis. P. 228.
[40] Ibid. I, 1 // SC. 4 bis. P. 56.
[41] Гедеон (Покровский), иером. Археология и символика ветхозаветных жертв. С. 75–77.
[42] Подробнее об учении св. Николая Кавасилы о частом причащении и его пользе см.: Papathanasiou C. La prassi della comunione frequente secondo l’insegnamento di Nicola Cabasilas // Nicola Cabasilas e la divina liturgia / a cura di S. Chialà e L. Cremaschi. Bose, 2007. P. 127–138.
[43] См.: Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXVI, 4 // SC. 4 bis. P. 224.
[44] Ibid. XXXIV, 2 // SC. 4 bis. P. 212.
[45] Ibid. XXXVI, 4 // SC. 4 bis. P. 224.
[46] Ibid. XXXVI, 1 // SC. 4 bis. P. 222.
[47] Ibid. XXXVIII, 2 // SC. 4 bis. P. 230.
Источник: Елиманов В.Е. Учение св. Николая Кавасилы о Евхаристии как Жертве // Богословский вестник. 2021. № 1 (40). С. 151–177. DOI: 10.31802/GB.2021.40.1.008. УДК 27-549 (271.2-528.549).