Введение
Св. Николай Кавасила († 1397) — византийский богослов, писатель, политический деятель. Именно он осмыслил, синтезировал и творчески обобщил в своих трудах предшествовавший ему опыт богословского осмысления Евхаристии церковными византийскими мистагогическими писателями и стал создателем уникальной в святоотеческой мысли концепции Евхаристического Жертвоприношения, в рамках которой нашли разрешение многие вопросы, относящиеся к богословию Евхаристии как Жертвы. К таким проблемным вопросам можно отнести следующие: во-первых, почему Евхаристия является истинной Жертвой; во-вторых, что и когда приносится в жертву на Евхаристии; в-третьих, кем приносится Евхаристическая Жертва и кем принимается; в-четвёртых, когда и каким образом совершается Евхаристическая Жертва.
Как мы увидим, св. Николай является автором стройной и продуманной евхаристической концепции, которую он излагает главным образом в трактате «Изъяснение Божественной литургии». Однако данная концепция нуждается в реконструкции и анализе, потому что представлена в сочинении несколько размыто, непоследовательно и, как кажется с первого взгляда, лишена логической стройности в изложении. Но основные связующие положения его концепции, проходя красной нитью через всё толкование и переплетаясь между собой, образуют единую, законченную богословско-литургическую картину, представляющую Евхаристию как богочеловеческую Жертву. Отметим, что концепция евхаристического жертвоприношения св. Николая до сих пор не была обстоятельно исследована и системно изложена ни в западных, ни в отечественных патрологических исследованиях[1]. В настоящей работе впервые предпринимается попытка анализа, описания и системного изложения учения о Евхаристии как Жертве по св. Николаю Кавасиле. Раскрытие жертвенного аспекта Евхаристии в богословской мысли Кавасилы будет актуальным не только для патрологии, но также для догматического и литургического богословия.
Ввиду сложности излагаемого материала представляется целесообразным и существенно необходимым сначала представить исходные предпосылки концепции Евхаристической Жертвы, которые являются её определённой богословско-литургической базой. Они представлены преимущественно в первой («Краткое изложение смысла всего жертвоприношения») и второй («Почему честные дары не с самого начала полагаются на престоле») главах «Изъяснения Божественной литургии». Затем последовательно проанализируем каждый из этапов евхаристического жертвоприношения и сделаем выводы.
1. Исходные предпосылки учения св. Николая о Евхаристии как Жертве: связь Евхаристической Жертвы с ветхозаветными жертвоприношениями и домостроительством Христовым
В «Изъяснении Божественной литургии» Кавасила преимущественно рассматривает Евхаристию как новозаветное жертвоприношение. Согласно Кавасиле, Евхаристия есть реальная Жертва: «Эта жертва есть не икона (μὴ εἰκόνα) и образ (τύπον) жертвы, а истинная Жертва (θυσίαν ἀληθινήν)»[2]. За Евхаристической Жертвой сама Церковь, «по примеру Христа, творит приношение даров (ἡ Ἐκκλησία <…> τὴν προσαγωγὴν ποιεῖται τῶν δώρων)»[3], то есть хлеба и вина. Однако совершает это дароприношение руками священника: «Хлеб <…> сам священник (ὁ αὐτὸς ἱερεύς) <…> приносит в дар (ἀνατίθησι) Богу, положив его на священное блюдо, а потом, перенеся его на престол, приносит в Жертву (θύει)»[4]. Сама Церковь как собрание верующих молитвенно участвует в жертвоприношении и сослужит таким образом священнику[5]. В Евхаристии каждый христианин призывается к тому, чтобы не только себя, но друг друга по закону любви (διὰ τὸν τῆς ἀγάπης νόμον) преподать (παρατιθέμεθα) Богу[6].
Кавасила понимает Евхаристическую Жертву как истинную жертву, которая в этапах своего совершения подобна ветхозаветным кровавым жертвам. Сравнивая порядок совершения жертвоприношений Ветхого Завета и чинопоследование Евхаристии, он пишет: «Другие дары их владельцы отделяли (ἀφώριζον) от однородных с ними предметов, приносили в храм и отдавали в руки священников, а священники принимали и предлагали (ἀνετίθεσαν) их в дар Богу, или приносили в жертву (ἔθυον), или поступали должным образом с той или иной из принесённых вещей. Но Тело Христово, то есть евхаристический хлеб, отделено от предметов одного с ним рода (ἀφωρίσθη τῶν ὁμογενῶν), принесено (προσηνέχθη), принято (ἀνελήφθη), предложено (ἀνετέθη) Богу и, наконец, принесено в Жертву (ἐτύθη) самим же священником»[7].
Об этапах совершения Евхаристической Жертвы Кавасила многократно говорит в разных местах своего трактата, используя для их именования различные синонимичные термины. В целом анализ текста показал, что Кавасила выделяет следующие четыре этапа Евхаристической Жертвы:
- избрание дара (ἀποκόπτω, ἀφαιρέω, ἀφορίζω, ἀποκοπή); излагается в IV и V главах «Изъяснения Божественной литургии», встречается дополнительно в VII, 1, и VIII, 1, главах;
- приношение дара (ἀνατίθημι, προσαγωγή); описывается в II, III, V, X, XXIV главах;
- совершение Жертвы (θύω, θυσία); представлено преимущественно в XXXII главе. Дополнительно излагается в труде «Изъяснение обрядов Божественной литургии»;
- причащение Жертве (κοινωνία), описывается главным образом в LIII главе. Хотя сам термин многократно встречается в «Изъяснения Божественной литургии»: XV, 6; XIX, 1; XXVI, 3, 4; XXVII; XXIX, 11, 16; XXXIV, 9; XXXVI, 1; XXXVIII, 1.
Становится очевидным, что Кавасила усматривает сходство этапов совершения Евхаристической Жертвы именно с мирной жертвой, имеющей, в свою очередь, следующие этапы: 1) избрание жертвенного животного из среды прочих животных по принципу «жизненного отношения»[8]; 2) приведение его к священникам; 3) заклание жертвы; 4) вкушение жертвенного мяса или трапеза[9]. И это сходство, как отмечает Кавасила, не случайно, ибо сами ветхозаветные жертвы были прообразами Евхаристической Жертвы[10].
Если в отношении образа, порядка своего совершения Евхаристия являет все составные этапы кровавого жертвоприношения (мирной жертвы), то в отношении предмета приношения (хлеба и вина) Евхаристия выступает как бескровная жертва, то есть как «дароприношение» (ἡ προσαγωγὴ τῶν δώρων) Богу[11], поэтому, как пишет Кавасила, хлеб и вино «не тотчас же возлагаются как священная Жертва на престол <…> но сначала предлагаются, служат и называются честными дарами Богу»[12]. Так как в отношении предмета приношения (хлеба и вина) Евхаристия есть бескровная жертва (т. е. дароприношение), а в отношении этапов совершения выступает как кровавая жертва, то, делает вывод Кавасила, Евхаристическая Жертва, как и Жертва Голгофская, включает в себя все виды жертвоприношений Ветхого Завета и, как новозаветная Жертва, заменяет их собой[13]. Именно обращение к ветхозаветным жертвоприношениям и сравнение порядка их совершения с совершением Евхаристии позволило Кавасиле говорить о Евхаристии именно как о Жертве всей Церкви Богу.
Однако Евхаристия не только схожа в этапах своего совершения с ветхозаветными жертвами, но также схожа и с этапами жизни Христа. Жизнь Христа, а точнее совершённое Им домостроительство спасения также имеет следующие этапы: избрание Дара, приношение Дара, совершение Жертвы и причащение. Так, священник, который на проскомидии извлекает из агничной просфоры агнца, символизирует собой Христа, агничная просфора — человеческую природу, агнец — Тело Христово. Основания для такой символики Кавасила усматривает в том, что и «Сын Божий Сам избрал (ἐξεῖλεν) его, то есть Своё человеческое Тело для Себя, отделив его от нашего смешения (φυράματος), и Сам принёс его в дар Богу»[14].
Далее, как замечает Кавасила, жизнь Христа, а точнее Его Тело «было посвящено Богу с того самого времени, как только сформировалось <…> и, наконец, также Сам Он вознёс его на крест и принёс в Жертву»[15]. В другом месте, сравнивая кровавые и бескровные (дары) жертвы с жизнью Христа как Агнца Божия, он пишет: «Древние приносили (προσήγοντο) Богу жертвы, состоявшие в заклании (σφαγή) животных, жертвы кровавые, но приносили также и дары, как, например, золотые или серебряные вещи. А Тело Христово представляет собою и то и другое. Оно было Жертвою <…> но сначала Оно было предложено (ἀνέκειτο) Богу как драгоценный дар (δῶρον) и было принято Им…»[16]. Христос, а точнее Его Тело (σῶμα τοῦ Χριστοῦ), как пишет Кавасила, было «даром Богу» по двум причинам:
1) как «начаток человеческого рода» (ἀπαρχὴ τοῦ γένους ἡμῶν)[17]. Христос, Новый Адам и Глава спасённого человечества, как «начаток» всей обновлённой человеческой природы, первый приносит Себя по человечеству в Жертву Богу[18];
2) как «первородный» (πρωτότοκος)[19]. Согласно ветхозаветному закону (Исх. 13, 11–13), первородные животные и даже младенцы-первенцы должны были посвящаться Богу. Так и Христос, как первородный, по мысли Кавасилы, посвящает Себя, всю Свою земную жизнь на служение Богу в исполнении Закона и Пророков и на служение ближним в исцелении их духовных и телесных болезней.
Как мы видим, жертвенная жизнь Христа делится на два основных периода. Во-первых, большая часть Его жизни была «делом служения спасению рода человеческого»[20] — это время, когда Он был «Даром» (δῶρον) Богу и людям. Во-вторых, Христос в конце Своей жизни принёс Себя по человечеству в Жертву за грехи мира: «Жертвоприношение [Христово] совершилось именно посредством креста (διὰ σταυροῦ)»[21]. Так Христос из «Дара» Богу стал «Жертвой» (θυσία) Ему[22].
Завершением домостроительства спасения, совершённого Христом, является «сошествие Святого Духа на Церковь»[23], которое Кавасила называет «целью» (τέλος) и «плодом» (ἀποτέλεσμα) «Христовых страданий, учения и дел»[24]. Так, жертвенная жизнь Христа оканчивается последним этапом домостроительства спасения — причащением Святого Духа: «Тогда Церковь приняла Святого Духа после вознесения Христа на небо, теперь же принимает дар Святого Духа по восприятии Даров в пренебесный жертвенник, то есть после их освящения»[25].
Таким образом, домостроительство спасения, совершённое Христом, имеет, согласно Кавасиле, также четыре этапа:
1) избрание Дара. В таинстве Боговоплощения из всей человеческой природы Христос «избирает» (ἐξαιρεῖ) Себе человеческое Тело и становится по Своей человеческой природе «Даром» Богу и людям;
2) приношение Дара. Христос «посвящает» (ἀνάκειται) всю Свою человеческую жизнь на земле служению Богу и всему человечеству;
3) совершение Жертвы. На Голгофе Христос из «Дара» (δῶρον) становится «Жертвой» (θυσία) Богу и всему человечеству;
4) причащение. На пятидесятый день по Воскресении вся Церковь становится причастной Святому Духу, чем и завершается Христово домостроительство.
Этапы совершения евхаристического жертвоприношения схожи с этапами совершения ветхозаветных жертвоприношений по той причине, что они являются образами истинного первообраза — «домостроительства Христова» (τῆς τοῦ Χριστοῦ οἰκονομίας)[26], поэтому ветхозаветные жертвы и Евхаристическая Жертва выступают в «Изъяснении Божественной литургии» как образы (τύποι) жертвенной жизни Христа.
2. Этапы евхаристического жертвоприношения
2.1. Избрание дара
Избрание (ἀποκοπή)[27] дара входит в последование чина проскомидии и заключается в том, что из предложенного «целого хлеба» (ὁλοκλήρων ἄρτων) священник отделяет агнца, который и становится даром (ἀφαιρούμενος ποιεῖται δῶρον)[28]. Выделим и рассмотрим характерные особенности избрания дара в евхаристическом жертвоприношении, на которых сам Кавасила делает особый акцент.
Сначала рассмотрим вопрос о веществе таинства. Здесь ключевым понятием, которое вводит Кавасила и на котором основывается вся его концепция Евхаристической Жертвы, является понятие «начатки жизни человека» (ἀπαρχὰς τῆς ἀνθρωπίνης ζωῆς)[29]. Начатками жизни человека в евхаристическом приношении он называет хлеб и вино. Суть данного понятия Кавасила раскрывает через проведение параллелей между ветхозаветной практикой приношения даров в храм и евхаристическим приношением: если во времена Ветхого Завета приносились в храм начатки от плодов (т. е. первый урожай), первородные из животных (Исх. 22, 28–29), то в Новом Завете в Евхаристии как «начатки жизни» (ἀπαρχὰς τῆς ζωῆς) человека приносятся в дар Богу хлеб и вино[30]. Здесь можно выделить несколько причин, почему именно хлеб и вино являются начатками жизни человека. Во-первых, сама пища (в т. ч. хлеб и вино) есть символ (σῆμα) жизни, ибо пищей поддерживается всякая жизнь[31]. Во-вторых, именно хлеб и вино являются «исключительно человеческой пищей»[32], ибо потребность в печении хлеба и выделывании вина свойственна только человеку. Хлеб и вино есть то жизненно важное, чем он дорожит, чем поддерживается его жизнь и без чего она угасает.
Поэтому, согласно мысли Кавасилы, если в Ветхом Завете под видом начатков урожая приносился в дар Богу весь урожай, то в Новом Завете под видом хлеба и вина (начатков жизни человека) христиане в Евхаристии приносят в дар Богу свою жизнь, то есть посвящают её на служение Ему. Принесение «начатков жизни» (хлеба и вина) есть символ принесения всей жизни Богу.
Главная причина, согласно которой дары приносятся именно как «начатки жизни» и символизируют (σημαίνεται) жизнь человека, заключается в том, что Христос в ответ на приношение этих даров подаёт Саму Жизнь, Самого Себя: «Сам Спаситель, милостиво принимая эти дары и ценя их выше всякого законного служения, подаёт взамен (ἀντιδίδωσι) нам Своё Тело и Кровь»[33]. Кавасила отмечает, что приносимый дар «не совершенно должен отличаться от воздаяния», но должен иметь некое «сходство» (συγγενές) с воздаянием, ибо Тот, Кто его подаёт, есть Праведный Судия, который «во всём определяет вес и меру»[34]. Христос установил в таинстве Евхаристии приносить хлеб и вино как то, чем поддерживается временная жизнь, во-первых, чтобы «мы жизнь получали за жизнь, жизнь вечную — за жизнь временную»; во-вторых, чтобы «благодать имела образ воздаяния»; и, в-третьих, чтобы «исполнилось изречение: Я положу Своё милосердие на весы»[35]. Каждый христианин молитвенно приносит Богу в жертву на литургии под видами хлеба и вина всю свою жизнь, и Сам Христос откликается на это приношение и подаёт ответный дар: Хлеб Жизни (Тело Своё) и Чашу Жизни (Кровь Свою). Так Кавасила выстраивает свою евхаристическую парадигму: «Жизнь за жизнь» (ζωὴν ἀλλαττόμεθα ζωῆς)[36]. Дар жизни во Христе человек может получить лишь тогда, когда всю свою жизнь, всего себя предаст Богу как дар. Архиепископ Франческо Пио Тамберрино отмечает, что у христианина остаётся только один достойный способ выразить апофатический характер жизни во Христе — мученичество (mediante il martirio)[37], то есть быть всю жизнь живым мучеником за Христа, жертвой Христу, посвятив Ему всю свою жизнь.
Теперь становится очевидным, что в Евхаристической Жертве в избрании дара сохраняется принцип «жизненного отношения», который был главным критерием для избрания дара в ветхозаветных жертвоприношениях.
Описывая избрание дара, св. Николай также обращает внимание на то, что в евхаристическом приношении священник предлагает в дар Богу (δῶρον ποιεῖται) не весь хлеб целиком (ὁλόκληρος), принесённый (προσενεχθέντας)[38] христианами на проскомидию, но лишь ту его часть, которую он сам из него вырезает (ἀποτέμνει)[39]. И в этом святой видит особенность новозаветного приношения. Если в Ветхом Завете жертвователь сам выбирал и приводил жертвенное животное к священникам для совершения жертвоприношения, то в евхаристическом приношении не христиане, но сам священник вырезает (ἀποτέμνει) агнца из хлеба, предлагает в дар Богу (ἀνατίθησι) и приносит в жертву (θύει)[40]. Почему же функция избрания и принесения дара перешла от владельцев дара (как это было в Ветхом Завете) к священникам (как это существует в Новом Завете)? Ответ на этот вопрос Кавасила видит в домостроительстве спасения. Как Христос в воплощении Сам «избрал» (ἐξεῖλεν) Себе Тело, «отделив» (ἀφελών) его от природы человеческой, и Сам принёс (ἔδωκεν) его в дар Богу, «положив его в лоне Отца», так и священник, как образ Христа, сам по своей воле избирает, то есть вырезает определённую часть хлеба и предлагает её в дар Богу[41].
Отметим, что принцип символического приношения жизни Богу Кавасила усматривает не только в таинстве Евхаристии, но и в таинстве Крещения. В Крещении мы «получаем жизнь в обмен на жизнь, одну отдаём, другую вместо неё принимаем»[42]. При Крещении отдание жизни бывает только «в образе и изображении» (ἐν εἰκόνι τινὶ καὶ γραφῇ), а возвращение жизни — истинное, подлинное (ἀληθής)[43]. Здесь дар, который приносит Богу крещаемый, — только «подражание» (μιμεῖσθαι) смерти Господа. Бог же в ответ на образное изображение смерти, на образное умирание со Христом подаёт дар реальной вечной жизни во Христе (ἡ δ᾽ ἀναβίωσις ζωή ἐστιν ἀληθής)[44]. Подобное происходит и в евхаристическом жертвоприношении: христианин приносит свою жизнь в жертву Богу лишь символически, образно, под видом хлеба и вина, однако воздаяние получает реальное — истинные Животворящие Тело и Кровь Христовы.
В священнодействии избрания дара можно выделить несколько важных моментов, характеризующих Евхаристию как новозаветную Жертву:
1) хлеб и вино являются «начатками жизни человека» и обозначают (σημαίνεται), символизируют его жизнь;
2) христиане в образе (ἐν εἰκόνι), под видом хлеба и вина приносят свою жизнь, себя самих в жертву Богу;
3) Господь взамен этого символического приношения христианами своей жизни воздаёт им истинной Жизнью — Своими Животворящими Телом и Кровью.
2.2. Приношение дара
Следующий этап Евхаристической Жертвы, совершающийся после избрания дара, есть приношение. Здесь мы вновь видим параллель с характерными чертами ветхозаветных жертвоприношений. В Ветхом Завете после избрания жертвенного животного (или какой-либо вещи) жертвователь приводил его в храм, посвящал Богу. То есть до совершения жертвы как акта заклания само животное становилось даром Богу[45]. Подобное мы видим и в Евхаристии: вырезанный из просфоры и возложенный на дискос агнец становится «предложенным» (ἀνατεθήναι) Богу, «даром» (δῶρον) Ему[46]. Здесь мы имеем дело с жертвенной терминологией. Кавасила вводит новый термин: «дар» (τὸ δῶρον). Даром называются избранные, особо выделенные и особым образом предложенные Богу в чине проскомидии хлеб и вино. Если до момента предложения хлеб и вино были «собственностью» (ἰδιοκτησία) Церкви, то после предложения их Богу они становятся посвящёнными Ему дарами[47].
Главной целью принесения даров, как мы уже отметили выше, является получение «взамен» самой Жизни, то есть освящение даров в Тело и Кровь Христовы. Но Кавасила перечисляет и иные «цели» (τὰ αἴτια), по которым приносятся дары. Всякий дар, как он отмечает, приносится или как выражение благодарности, или как средство умилостивления, с целью получения чего-либо. Евхаристическое же приношение является одновременно и «благодарственным» (χαριστήριος), и «умилостивительным» (ἱκέσιος)[48]. Дары приносятся в благодарность, потому что Церковь благодарит Христа за совершённое Им домостроительство спасения, а также за всех святых и «в особенности» (ἐξαίρετως) за Марию Богородицу, в которых это таинство спасения уже совершилось. Но, принося дары, Церковь также испрашивает у Бога милости ко всем христианам — и живым, и усопшим, испрашивает им «оставление грехов и наследие Царствия»[49].
Приношение дара, то есть хлеба и вина, происходит поэтапно на протяжении всей литургии: от отделения дара, совершённого на проскомидии, до его освящения и явления Самой Жертвы, Христа[50]. Оно совершается священником от лица всей Церкви. Приношение занимает большую часть литургии: от проскомидии до эпиклезы. И это не случайно, ибо каждое священнодействие, совершающееся в том числе и по причине практической необходимости (τῆς χρείας ἕνεκα), в то же время обозначает (σημαίνει) какой-либо этап домостроительства Христова[51]. В таинстве Евхаристии приносимый Церковью дар (хлеб и вино) до своего освящения символизирует Самого Христа (τὰ τίμια δῶρα, δι᾽ ὧν Χριστός σημαίνεται)[52], и поэтому «на хлебе точно так же, как на доске, изображается, пишется (ἐν τῷ ἄρτῳ καθάπερ ἐν πίνακι γραφομένης) всё домостроительство Христово»[53]. В чинопоследовании литургии мы сначала «как в образе, созерцаем (ὡς ἐν τύπῳ θεωροῦμεν) Христа и Младенцем, и страдающим, и ведомым на распятие. Затем видим этот самый хлеб, в котором созерцали всю жизнь Христа, преложенным в То самое Тело, которое поистине всё это претерпело, и воскресло, и вознеслось, и ныне сидит одесную Отца»[54].
Однако все символические священнодействия есть только история (ἱστορία)[55], образ (εἰκών)[56], описание (γράφην), подобие (τύπον)[57] жизни и смерти Господней. Эту область евхаристического символизма Кавасила противопоставляет области евхаристического реализма — реальному принесению Церковью даров Богу и реальному их освящению в Тело и Кровь Христовы. Здесь мы видим, как на реальное священнодействие приношения Церковью даров со временем стала нанизываться символика, изображающая домостроительство спасения[58].
[1] См.: Елиманов В.Е. Евхаристология св. Николая Кавасилы: общий обзор и оценка современных исследований // Метафраст. 2020. № 1 (3). С. 174–204.
[2] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXII, 10 // SC. 4. P. 204.
[3] Ibid. XLIX, 24 // SC. 4. P. 286.
[4] Ibid. V, 4 // SC. 4. P. 80.
[5] Ibid. XXV, 1 // SC. 4. P. 166.
[6] Ibid. XIV, 7 // SC. 4. P. 120.
[7] Ibid. V, 3 // SC. 4. P. 78.
[8] Принцип «жизненного отношения» являлся ключевым для избрания дара в ветхозаветных жертвах. Он заключался, во-первых, в том, что дар должен быть избран из собственности жертвователя, приобретён его собственным трудом и стараниями; во-вторых, дар должен быть средством пропитания самого человека; в-третьих, дар должен быть ценным для самого жертвователя, самым лучшим из всего у него имеющегося. См.: Гедеон (Покровский), иером. Археология и символика ветхозаветных жертв. Казань, 1888. С. 29–32.
[9] Об этапах мирной жертвы см. подробнее: Там же. С. 36.
[10] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio V, 2–3 // SC. 4. P. 78.
[11] Ibid. X, 1 // SC. 4. P. 92.
[12] Ibid. II, 5 // SC. 4. P. 72.
[13] Ibid. II, 4 // SC. 4. P. 70.
[14] Ibid. V, 3 // SC. 4. P. 78.
[15] Ibid. V, 3 // SC. 4. P. 78–80.
[16] Ibid. II, 4 // SC. 4. P. 72.
[17] Ibid. II, 4 // SC. 4. P. 72.
[18] Здесь очевидно, что Кавасила следует теории «рекапитуляции» (лат. recapitulatio, греч. ἀνακεφαλείωσις — «возглавление»).
[19] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio II, 4 // SC. 4 bis. P. 72.
[20] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XVI, 4 // SC. 4 bis. P. 128.
[21] Ibid. VIII, 3 // SC. 4 bis. P. 88.
[22] Ibid. XVI, 4 // SC. 4 bis. P. 128.
[23] Ibid. XXXVII, 3 // SC. 4 bis. P. 228.
[24] Ibid. XXXVII, 3 // SC. 4 bis. P. 228.
[25] Ibid. XXXVII, 6 // SC. 4 bis. P. 228.
[26] Ibid. XVI, 5 // SC. 4 bis. P. 128.
[27] Греч. ἀποκοπή — буквально переводится как «вырезание», «отсечение», так как речь здесь идёт об изъятии агнца из агничной просфоры.
[28] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio VI, 2 // SC. 4 bis. P. 80.
[29] Ibid. III, 2 // SC. 4 bis. P. 72. Идея принесения в Евхаристии хлеба и вина как плодов земли и восприятия их как символов человеческой жизни и человеческого труда литургически формулируется с конца III века, например в гимне «offertorium». Jungmann J.A. The mass: an historical, theological and pastoral survey. Collegeville, Minnesota, 1976. P. 222, 120; См.: Metso P.J. Divine Presence in the Eucharistic Theology of Nicholas Cabasilas. P. 158.
[30] Ibid.
[31] Ibid.
[32] Ibid. III, 4 // SC. 4 bis. P. 74.
[33] Ibid. XLVIII, 7 // SC. 4 bis. P. 272.
[34] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio IV, 2 // SC. 4 bis. P. 76.
[35] Ibid. IV, 2–3 // SC. 4 bis. P. 76.
[36] Ibid. IV, 3 // SC. 4 bis. P. 76.
[37] Tamburrino F. O., arciv. Secondo la «Vita in Cristo» di Nicola Cabasilas // Simposio Cristiano. 1978–1979.
№ 4–5. P. 253.
[38] Употребление причастия во множественном числе есть результат неясности формулировки мысли Кавасилы. См. подробнее: Асмус М., диак. К вопросу об освящении поминальных частиц за Божественной литургией // Вестник ПСТГУ. Серия 1: Богословие. Философия. 2005. № 14. С. 11.
[39] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio V, 1 // SC. 4 bis. P. 78.
[40] Ibid. V, 1, 4 // SC. 4 bis. P. 78–80.
[41] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio V, 3 // SC. 4 bis. P. 78.
[42] Ibid. IV, 3 // SC. 4 bis. P. 76.
[43] Ibid.
[44] Ibid. IV, 3 // SC. 4 bis. P. 76. См. также: Nicolaus Cabasilas. De vita in Christo, libri septem II, 83 // SC. 355. P. 210.
[45] Гедеон (Покровский), иером. Археология и символика ветхозаветных жертв. С. 35–36.
[46] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio VI, 1 // SC. 4 bis. P. 80.
[47] Ibid. XLVII, 2–4 // SC. 4 bis. P. 264–267.
[48] Ibid. X, 6 // SC. 4 bis. P. 94.
[49] Ibid. X, 7 // SC. 4 bis. P. 94.
[50] О богословском значении приношения поминальных частиц см.: Борнер Р. Византийские толкования VII–XV вв. на Божественную литургию. М., 2015. С. 279–280.
[51] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio I, 9 // SC. 4 bis. P. 62.
[52] Ibid. XVIII, 3 // SC. 4 bis. P. 138.
[53] Ibid. XXXVII, 2 // SC. 4 bis. P. 226.
[54] Nicolaus Cabasilas. Sacrae Liturgiae interpretatio XXXVII, 2 // SC. 4 bis. P. 226.
[55] Ibid. XVI, 5 // SC. 4 bis. P. 128.
[56] Ibid. I, 7 // SC. 4 bis. P. 62.
[57] Ibid. XI, 1 // SC. 4 bis. P. 98.
[58] Ibid. I, 9 // SC. 4 bis. P. 62.
Источник: Елиманов В.Е. Учение св. Николая Кавасилы о Евхаристии как Жертве // Богословский вестник. 2021. № 1 (40). С. 151–177. DOI: 10.31802/GB.2021.40.1.008. УДК 27-549 (271.2-528.549).