В ноябре 1993 г. отцу Думитру исполнилось бы 90 лет, это интервью мы собирались опубликовать к его юбилею. Не предполагая, что это интервью станет последним, мы решили пойти к нему ранней осенью, дабы избежать встреч со многочисленными журналистами и богословами перед юбилеем. Отец Думитру только что вернулся из монастыря Цыгэнешть, где провел несколько дней. Он выглядел уставшим, похудел. Разговаривал он с трудом, часто задыхаясь и кашляя. Но дух его был таким же живым. Несмотря на сопротивления монахини Филофеи, которая за ним ухаживала, мы проговорили с ним почти час. Бог призвал его к Себе через месяц после нашего разговора. Все то, что он мне тогда говорил, предстает теперь в новом свете – в свете его заветов.
Костион Николеску: Ваше Высокопреподобие, какая была самая большая радость в вашей жизни?
Отец Думитру Станилоэ: Не знаю, какая радость была самой большой. Большой радостью был брак с моей супругой и рождение моей дочери. Выход в свет каждой из моих книг был радостью. Много радости подарил митрополит Николай Балан, назначив меня преподавателем богословского факультета г. Сибиу и главным редактором газеты «Румынский Телеграф» (Telegraful Roman). Также большой радостью была встреча с Никифором Крайником, пригласившим меня писать для журнала «Мысль» (Gîndirea). Большой радостью было сравнительно недавнее избрание меня членом Румынской Академии Наук и присуждение мне докторской степени Honoris Causa Бухарестским государственным университетом.
К.Н.: А самые большие разочарования?
О.Д.: Разочарованием было установление коммунистического режима в стране. Тогда, в 1947 г., некоторые мои коллеги, придерживавшиеся крайне правых взглядов, стали коммунистами и добились моего отстранения от должности ректора богословского факультета г. Сибиу и редактора газеты «Румынский Телеграф». Митрополит Николай Балан тогда отправился в Бухарест и настаивал на пересмотре решения, но ничего не добился и вернулся в Сибиу весь в слезах… коммунизм был сильной болью!
К.Н.: Какой период вашей жизни вы считаете самым плодотворным?
О.Д.: Плодотворные периоды были тогда, когда чувствовал сильную усталость. Такие периоды были в 1938–1940 гг. Тогда я написал несколько книг: «Жизнь и учение святителя Григория Паламы» (1938), «Православие и румыны» (1939), «Иисус Христос или восстановление человека» (1942). Таким же был период после моего освобождения из тюрьмы. После 1970 г. мне удалось продолжить перевод «Добротолюбия», начатого в 1947 г. в Сибиу, продолжил до 12-го тома. В эти годы я написал три тома «Православного догматического богословия», «Православную духовность», «Духовность и общение в православной литургии», «Бессмертный образ Бога» и несколько томов переводов святых отцов с обильными комментариями. Этот период был довольно плодотворным, каждый год выходило по одной книге.
К.Н.: Большая ли разница между служением Литургии и написанием богословской книги?
О.Д.: И то и другое важно. Важно ощутить себя во Христе, молиться Ему, чтобы Он пришел во время Литургии, молиться Отцу ниспослать Святого Духа, чтобы Он преложил хлеб и вино в Тело и Кровь Христовы, молиться вместе с верующими в храме с непрестанным осознанием близости Иисуса Христа. Конечно, очень важно и разъяснение вопросов о Святой Троице и о Христе. Я пережил обе эти радости, я всегда переживал их вместе. Одно не может быть без другого. Когда я был в силах, всегда служил Литургию по воскресным и праздничным дням в ближайшем храме или там, куда меня приглашали.
К.Н.: Из всех людей, кого вы знали, кому вы больше всего обязаны?
О.Д.: Моим родителям. Они научили меня креститься и кланяться, не осуждать других, научили чистоте и смирению… они пробудили во мне желание проповедовать Христа.
К.Н.: Какую из ваших работ вы считаете наиболее значимой?
О.Д.: «Догматика», может быть, является наиболее полной, наиболее богатой. Многочисленные комментарии в «Добротолюбии» могут составить отдельную «Духовную догматику», но «Догматика» является наиболее систематичной.
К.Н.: Если бы у вас были силы снова сесть за письменный стол, что бы вы написали?
О.Д.: Я хотел бы подробно исследовать учение о Христе в Евангелиях, в посланиях апостола Павла, в других посланиях, у пророков… Хотел бы подробно изложить богатство и силу Его учения. Он – Свет, Который светит миру, Он нас обоживает, Он – безграничная любовь. Мы должны чувствовать Его любовь и Его богатство. Каждая молитва, если ею проникнуться, открывает нам многие тайны Христа.
К.Н.: Как вы думаете, благодаря каким направлениям или какому вкладу богословия Вашего Высокопреподобия ваши книги стали переводить на многие языки?
О.Д.: Я задел сердце европейских богословов тем, что представил Христа, идущего нам на встречу с любовью, я задел струны их чувств. Я не ограничился простым теоретическим изложением или представлением православия как простого христианского обряда среди многих других. Обряд – не просто некая форма. Если человек не обладает апостольским учением о Христе и апостольской Литургией, то он не имеет всего Христа. Обряд выражает веру: в церковных богослужениях мы выражаем свою веру во Христа с полной уверенностью, что Он присутствует. Когда мы говорим «Господи, помилуй», мы верим, что Он имеет великую милость к нам и чувствуем эту милость. Когда мы говорим «Святый Боже», мы чувствуем Его святость, которую обретаем и мы. Очень важно, чтобы все то, что мы говорим о Боге, касалось нашего сердца. Я попытался выразить это присутствие Бога через благодать, через Его нетварные энергии, через Его жертву. Это особенно понравилось западным ученым, поскольку они отдалились от такого живого представления Христа… Однажды ко мне пришел баптист, в руках у него была книга святителя Кирилла о благодати. Он сказал: «Мне нравится, что вы сделали акцент на Христе. У нас – только слова без содержания. А у вас я увидел содержание мысли святых отцов, вы размышляли о Христе и пытались задеть все струны нашего сердца». Думаю, это было…
К.Н.: Из всех святых отцов есть некоторые, которые вам особенно близки и дороги, с кем из них вы ощущаете некоторую внутреннюю схожесть?
О.Д.: Ни один святой отец не похож на другого, каждый из них привносит что-то новое. Мне очень нравится прп. Максим Исповедник, широта его взглядов, у него подробно изложено учение о Христе; нравится свт. Григорий Палама потому, что он представил тайну благодати, показал, что это нетварный Божий дар, а не тварный. Также нравится прп. Симеон Новый Богослов за глубокую поэтичность его записей о Христе, его поэзия проникает глубоко сердце…
К.Н.: Насколько тесной является, по-вашему, связь между верой и нацией?
О.Д.: Плохо, когда народ не имеет единой веры. Нет единства ни в чем. Я как-то получил анонимное письмо, в котором меня упрекают в том, что я слишком тесно связываю православие и нацию, утверждая, что нация должна бы быть второстепенна. Сначала нужно любить Бога, а потом нацию. Нация тоже Богом дана. Каждая нация по-своему воспринимает духовность, так же как и любой человек. Наша нация с самого начала была такой – православной, христианской. Нельзя отделить эти два аспекта, по крайней мере у нас…
К.Н.: Как вы думаете, дойдем ли мы когда-нибудь до объединения Церквей?
О.Д.: Сложно, если думать об Апокалипсисе… Сложно, потому что много эгоцентрических начинаний. Каждый должен ценить то, что находит в другом, и побольше брать у других. Не знаю, как все будет. Это очень сложный вопрос. Люди сотворены не только для собственного утверждения, а еще для того, чтобы дополнить друг друга; каждый должен привнести что-то свое, быть открытым к другим. Сложно!
К.Н.: К какому месту вы чувствуйте привязанность больше всего?
От. Д.С.: К моему селу – Влэдень. Оно очень сильно повлияло на меня. Взаимопонимание между людьми я вижу таким, каким оно было в моем родном селе; природу я вижу через призму этого благословенного места.
К.Н.: Чувствуете присутствие вашей жены рядом с вами[1]?
От. Д.С.: Часто чувствую, да! Мы прожили вместе долгую жизнь… она была хорошей, терпеливой…
К.Н.: Чего вы желаете себе больше всего сейчас?
От. Д.С.: Спастись, чтобы Бог не мучил меня слишком долго этим моим недугом и помог мне обрести спасение. Чтобы Он был всегда рядом…
Силою Креста Твоего спаси нас! Аминь!
Перевод – Ион Димитров