Российская национально-государственная идеология, разрабатываемая в отечественных политических концепциях, явилась следствием и, в свою очередь, обоснованием укрепления России как суверенного централизованного государства. Генезис русской национально-государственной идеологии в духовно-политической мысли принято связывать с возникновением и развитием Древнерусского государства. Как писал И. Ильин, «возраст русской идеи есть возраст самой России»[1]. Во все периоды становления, формирования и развития Руси, Российского государства и Советского Союза, каждый из которых имел свои характерные особенности развития духовно-политических, социально-экономических отношений, существовала единая российская государственность, национально-государственная идеология, характеризовавшаяся преемственностью, изменявшаяся в зависимости от политических и исторических задач, стоявших перед страной, но всегда являвшаяся основой государственной целостности России.

Процесс формирования национальной идеологии в рамках отечественной духовно-политической мысли прошел долгий путь развития. Началом его можно считать дошедшие до нас русские литературные памятники XI–XIII вв., в которых, наряду с описанием различных сторон политической жизни, в полном объеме поставлены важнейшие для того времени вопросы о единстве, национальной независимости и величии русского государства. Генезис русской национальной идеологии в духовно-политической мысли принято связывать с возникновением и развитием Древнерусского государства. В XI–XII веках Древнерусское государство переживало свой политический и культурный расцвет. Принятие христианства, распространение письменности и активная политико-правовая жизнь способствовали развитию русского духовно-политического мышления и национальной идеологии.

Принятие Русью христианства обусловило ситуацию выбора цивилизационной альтернативы, стоявшего перед государством. Ведь вера, как духовная основа единства общества, определяет общее направление развития культуры, особенности политического и экономического строя, условия развития науки, идеологии, философской и духовно-политической мысли. В христианском мировоззрении народ составляет одну большую религиозную общину. У него появляется общая цель – борьба за спасение после смерти, воссоединение с Богом. Народ начинает отличать себя по своей религии от других народов. Таким образом, происходит переход от племенной разрозненности к возникновению народа (национальности) как духовной общности[2]. Поэтому появление понятия «русский народ» неотделимо от принятия православия. Влияние христианской религии на самосознание народа было настолько велико, что племенные самоназвания деревенских жителей были заменены на характеристику их религиозной принадлежности – «крестьяне» (т. е. христиане). Христианство явилось основой развития культуры русского народа и помогло сохраниться культурным и духовным традициям даже при самых суровых испытаниях.

В отличие от язычества христианство дало прочную основу государственной власти. Великий князь нес на себе Божье благословение и являлся наместником Бога, воплощавшим Его волю на земле, содействовавшим соединению повседневности и духовного начала. Права верховной власти гарантировались религией и религиозной общиной. Религия заставляла народ примирительно относиться к неизбежному в государстве социальному угнетению, считая это следствием несовершенности и греховности человека. Покушение на власть или права общественной верхушки считалось покушением на основы, данные Богом, и должно было подвергаться всеобщему осуждению. Характерным для развития религиозных взглядов является мысль, что чем сильнее социальное и государственное угнетение и чем хуже живется человеку, тем сильнее его тяга к Богу и тем более стойкими являются его религиозные взгляды. Религия укрепляет и объединяет общество и государство в критические периоды развития. Поскольку большая часть истории России имела «критический», кризисный характер, влияние религиозного самоопределения на ее цивилизационное развитие было очень значительным[3].

Древняя Русь находилась на стыке Европы и Азии, в зоне контакта цивилизаций. Наиболее велика была вероятность принятия ею религии самых близких к ней крупных государств: Волжской Булгарии (мусульманства) и Византии (христианства). Принятие византийского православия означало для Древней Руси вхождение в круг христианских стран, открывало путь для политических контактов с Европой. Большие возможности давали особенности христианства как духовной основы цивилизации, общие для Западной Европы, Византии и Руси. Христианство помогло создать стабильные формы общества и государства. Ощущение своей греховности, свойственное каждому христианину, стремление преодолеть свое духовное несовершенство вело к объединению христиан в церковной общине, представляющей собой инструмент спасения. Церковь объединила сословия в общество, группы населения – в народ, создало духовную основу для этого единства. Одновременно она явилась прочной основой государственной власти. Церковь стремилась к стабильности общества, осуждая одновременно как социальный протест, бунты и восстания, так и чрезмерное накопление богатств и угнетение народа[4]. Выбор восточного христианства, византийского православия Древней Русью в качестве государственной религии определил особенности развития государственности и идеологии. Постепенно в государстве складывались политические, экономические и культурные институты, подобные византийским: авторитарная государственная власть, господствующая над Церковью и обществом; использование религии для поучения человека, а не для объяснения мира; стремление воплотить в мирской жизни божественный идеал[5]. Заслуга православия состоит в том, что оно обусловило духовное единство русского народа – ядра российской государственности.

Христианство явилось той духовной силой, которая сделала возможным существование и развитие европейской цивилизации, оно стало исходным пунктом становления современной мировой цивилизации. В этом заключается его всемирно-историческое значение. Ни одна другая религия не смогла сыграть подобной роли. В этом смысле выбор князя Владимира был совершенно верным. Древнюю Русь связал духовный союз с Византией, одним из сильнейших государств на мировой арене того периода. Резко вырос авторитет Руси в Западной Европе, о чем свидетельствуют династические браки русских князей с представителями западных королевских домов, установление дипломатических связей с Римом, торговых и политических отношений со странами Европы. С принятием христианства связано становление традиционной русской культуры: появление на Руси славянского письма, появление богослужебных христианских книг, формирование системы образования при монастырях, начинается строительство монументальных каменных церквей, появляется иконопись, искусство, духовно-политическое и литературное творчество, глубоко проникнутое христианскими идеями.

В духовно-политических концепциях Древней Руси вопрос о взаимоотношениях государства и Церкви, как основных учреждений европейского средневекового общества, стоял в центре внимания. Общим источником размышлений на эту тему стали библейские тексты, в которых есть места, где утверждается божественное происхождение государственной власти и дается авторитетное обоснование идеям главенства светских государей над Церковью, так называемой цезарепапистской идеологией, возобладавшей в Византии, а затем и на Руси; а также места, которые можно истолковывать в смысле идеи главенства Церкви над государством («священства» над «папством») и которые стали источником для теократических (папоцезаристских) идей на Руси[6].

В древний период зародились духовно-политические концепции, которые, эволюционируя, сохранили свою значимость вплоть до XX столетия. Именно тогда сформировалась и функционировала самобытная версия древнерусского христианского государства, генезис которой был связан с происхождением династии Рюриковичей от римского императора Августа. В русской культуре уже в XI веке появляется осознание богоизбранности русских, уравнивавшее их с византийцами, претендовавшими на политическое господство в Восточной Европе.^. Богоизбранность Руси связана с легендой о путешествии апостола Андрея, проповедовавшего в Причерноморье, в Киев и Новгород, изложенной и троекратно повторенной Иларионом в «Повести временных лет». В 1072 году появляются первые русские святые – князья Борис и Глеб[7]. Древняя Русь приобрела то единство языка, власти и веры, которое позволило ей восстановить свою целостность после распада государства, а также сохранить его в ходе расселения, колонизации земель. В этот период, несмотря на феодальную раздробленность и предпочтение местных политических интересов общим, было сформировано национальное самосознание. В политической мысли Древней Руси особое место заняли темы церковно-государственной независимости, суверенности Российского государства, концепция государя-самодержца, т.е. государя, властвующего самостоятельно, единодержавно над всей подвластной ему землей. Фундаментальной политической идеей в отечественной мысли явилась идея великодержавности, которая прошла через всю последующую российскую историософию и отголоски которой слышны до сих пор.

В «Слове о Законе и Благодати» (1051 г.) Киевского митрополита Илариона дается первое в истории русской мысли утверждение исторической миссии России, определение ее места во всемирной истории. Иларион отвергает идею богоизбранности лишь одного народа – древних евреев (Ветхий завет). Он, как пишет академик Д.С Лихачев, «излагает учение о равноправии всех народов, свою теорию всемирной истории как постепенного приобщения всех народов к культуре христианства»[8].

Используя уже известный в патристике сюжет о соотношениях Ветхого завета (Моисеев закон) и Нового завета (Христова благодать), автор противопоставляет их и выводит два различных принципа общественного устройства. На первом – «законе» – обосновывается подчинение народов друг другу, на втором – «благодати» – их полное равноправие. Характеризуя Киевскую Русь как общество, основанное на принципе «благодати», митрополит Иларион стремится теоретически обосновать государственную самостоятельность и международную значимость Русской земли. Причем, вопреки христианскому нигилистическому отношению к языческому периоду истории и культуры, Иларион не подчеркивает различия русской жизни до и после 988 г. Скорее он следует идее преемственности, поскольку воздает хвалу князьям, стоявшим у истоков национальной государственности и много сделавшим для объединения славяно-русских племен. Он вспоминает «старого Игоря» и «славного Святослава», которые «мужеством и храбростью прослыли во многих странах и победами и силою поминаются ныне и славяти»[9]. Исторический экскурс Илариона следует понимать шире: на факты политической истории он смотрит через призму национального самосохранения перед лицом византийского старшинства, которое начиналось с попыток денационализации русской культуры. Иларион отвергает претензии Византии на приоритет как принявшей христианство значительно раньше Киева. Он утверждает, что все новое совершеннее старого, а значит, новопринявшие христианство народы могут рассчитывать на более перспективное будущее. Русский народ, воспринявший во времена князя Владимира христианство в его православной форме, приобщается к мировой истории, более того, ставится в один ряд с другими христианскими народами, ничуть не отставая от них. Владимир по своей мудрости сопоставляется христианскими апостолами, а по своей государственной значимости – с римским императором Константином Великим. Власть киевских князей Владимира и его сына Ярослава выходит, таким образом, за региональные рамки, она приобретает масштаб по тем временам всемирный.

Сочинение Илариона пронизано предчувствием великого будущего Русской земли. Это своеобразный исторический оптимизм, он противостоит фатализму, т.е. идее заданности, предопределенности судьбы народов, который пронизывает Ветхий Завет, согласно которому спасение ожидает лишь один народ. «Слово» открывает такую возможность для всех христианских народов, в том числе и для русского народа[10]. В «Слове о Законе и Благодати» Иларион стремится показать международное положение Русского государства как равноправного среди других западных и восточных стран. Говоря о князях Киевской Руси, Илларион отмечает: «Ибо не в худой и неведомой земле владычествовали, но в Русской, что ведома и слышна всеми четырьмя концами земли»[11]. Иларион характеризует Владимира как «единодержца всей земли», сумевшего «покорить под ее окружные страны» (в данном случае – части русской земли). Власть великого князя крепка и основана на «правде». В Ярославе Иларион видит преемника великих дел Святослава и Владимира.

В русской политической мысли XI века появляется осознание богоизбранности русского народа. Богоизбранность Руси Иларион связывает с легендой о путешествии апостола Андрея, проповедовавшего в Причерноморье, в Киев и Новгород, изложенной им в «Повести временных лет». Иларион приравнивает деяния князя Владимира по христианизации сильной и известной в мире Руси к апостольским деяниям. Уподобив Владимира римскому императору Константину I, считавшемуся первым и великим христианским государем, Иларион заложил фундамент возникшей впоследствии теории «Москва – третий Рим». Идеализируя деяния великих князей Владимира и Ярослава Мудрого, Иларион первым на Руси пытался создать идеальный образ русского христианского государя, источником власти которого является Божественная воля, но княжеский стол он занимает по законам родового наследования. Великий князь – самодержец всей Русской земли. Это храбрый, мужественный, грозный, но милостивый государь, у которого «жестокости должно быть поменьше, а милости побольше», который должен «пасти» всю землю «правдой», т. е. по справедливому закону. Источник верховной власти Илларион усматривает в божественной воле, поэтому сам великий князь воспринимается как «причастник Божественного царства», который обязан перед Богом отвечать «за труд паствы людий его», обеспечивать мир и хорошее управление[12].

Трактат Илариона был высоко оценен современниками и потомками. Комплекс духовно-политических и юридических проблем, затронутых в нем (представление о статусе духовной власти и ее носителе, законности происхождения и реализации властных полномочий, моральном облике великого князя, ответственности за управление страной, мирном курсе внешней политики), разрабатывались в русской политической литературе в течение ряда столети[13]. А разработанная Иларионом идеология единодержавства заняла ключевое положение в киевской политической мысли XI–XII вв.

Дальнейшее развитие русская политическая мысль получает в трудах Владимира Мономаха (1053–1125), явившегося идеологом единодержавия и объединения русских земель. В «Поучении» он рассматривает проблему организации и осуществления верховной власти в государстве как долга и служения народу. Мономах советует будущим великим князьям все дела решать совместно с Советом дружины, не допускать в стране «беззакония», судебные функции исполнять великому князю самому, не допуская нарушения законов и проявляя милосердие к наиболее беззащитным слоям населения. Отрицание кровной мести вылилось у него в полное неприятие смертной казни: «Ни права, ни крива не убивайте и не повелевайте убити его». Принцип не «мстить» рассматривался в «Поучении» не только как принцип законодательства, но и как основа межкняжеских отношений[14].

Мономах разрабатывает поставленную еще Иларионом проблему ответственности великого князя перед подданными. О ней он говорит при разрешении вопроса об управлении страной, организации правосудия и необходимости военных действий. Во всех спорных случаях он советует отдавать предпочтение миру, так как не видит причин для братоубийственных войн, поскольку всем народам уготовано место на земле, а правителям следует направлять усилия на поиски путей достижения мира. Все споры возможно разрешать «добром» в том случае, если недовольные князья напишут «грамоту» со своими притязаниями. С теми же, кто жаждет войны («мужами крови»), достойным князьям не по пути, ибо месть не должна быть определяющим мотивом в политике[15]. При решении вопроса о взаимоотношениях светской и духовной властей, Мономах отводит Церкви почетное, но явно подчиненное место.

Вскоре после смерти Владимира Мономаха (1125) и его сына Мстислава (1132) начался распад Руси на удельные княжества, на наследственные отчины, которые стали фактически независимыми и в государственном отношении не подчинялись старшему в роде, великому князю, который уже не являлся главой государства, князем «всея Руси». С этим фактом общественное мнение еще долго не могло примириться. Воспитанные в лучших традициях древнерусской мысли, идеалом которой было сохранение единства Русской земли, мыслители пытались предотвратить или хотя бы замедлить распад единого Русского государства на отдельные государства-княжества.

Традиции русской национальной идеологии в духовно-политической мысли домонгольского периода нашли свое выражение в произведении «Моление Даниила Заточника» (XIII век). Основными мотивами этого произведения является укрепление сильной великокняжеской политической власти, способной преодолевать внутренние раздоры и подготовить страну к обороне от завоевателей, а также тревога за судьбу Родины перед лицом надвигающейся внешней опасности. Даниил Заточник считал незыблемым приоритет власти князя. В своем произведении он обращался не к Богу, а к человеку, прежде всегок князю, в котором он видел основу и опору государства. Центральной политической идеей произведения является образ великого князя. Владимира I Святославовича, Владимира Мономаха он именует «великим царем», достоинствами которого были «сила Самсона, храбрость Александра, разум Иосифа, мудрость Соломона, искусность Давида». Устройство государственной власти заключалось в необходимости иметь князю Совет (Думу) и опираться на нее при решении вопросов управления страной. Князь должен иметь хорошее войско, так как его «богатство во множестве храбрых и мудрых людей». Не златом и серебром он должен похваляться, «но множеством воев», управление которыми следует поручать мудрому военачальнику, ибо «мудрых полки сильны, а безумных храбры, но не умны, и на них бывает победа». Эти положения со всей очевидностью показывают, что форма власти у Даниила близка к идеалу Мономаха: великий князь решает дела с мудрыми советниками.

Даниил говорит и о необходимости «царской грозы», но эта гроза не реализация самовластия, а напротив – признак дееспособности и надежности верховной власти для подданных. Она обращена не против подданных, а на их защиту. «Гроза» действенна не только против внешних врагов, но и лиц, творящих беззаконие внутри страны, и с ее помощью должна восстанавливаться нарушенная справедливость. Только князь, по мнению Даниила, а не бояре или духовные лица, призван управлять государством, сохранять его единство. Боярское самовластие осуждается автором как противозаконное и порождающее беспорядок. Боярин и князь противопоставляются друг другу с явным предпочтением князя. Боярский произвол ущемляет верховную власть: «конь тучен яко враг смыслит на князя злое», а «боярин богат и силен, и он на князя своего мыслит все злое»[16].

Концепция Даниила говорит о его осуждении политики феодальной раздробленности и желании видеть свою державе сильной, единой, управляемой мудрым князем, опирающемся на Совет «думцев» и представляющим своей властью опору и защиту всем своим подданным. Даниил говорит только об охране и защите своей земли, а не о завоевательных походах, которые часто кончаются гибелью. Поддержка Даниилом сильной великокняжеской власти предполагала ограничение полномочий местных феодалов, что соответствовало главной задаче того времени – объединению всех русских земель под властью великого князя.

Митрополит Иларион был первым русским идеологом, обратившимся к проблемам осмысления истории и развития элементов исконно русской культуры. Его линия нашла последователей в лице Даниила Заточника («Моление»), Владимира Мономаха («Поучение»), епископа Кирилла Туровского (XII в.). Национальная идеология и процессы внутри Киевской Руси в средние века развивались в русле общих закономерностей мышления феодального общества, но русская мысль еще долго не могла вырваться из оков византийского православного богословия[17].

Причины, сдерживавшие развитие русской политической мысли в период с XIV по XVII века, объяснялись рядом факторов, главным из которых явилось монгольское нашествие, надолго нарушившее нормальное развитие русского общества. Начиная с 1240 г., на протяжении почти двух столетий на Руси нарушаются производственные силы, опустошаются города и села, гибнут памятники культуры. В политическом отношении Русь раздроблена на постоянно враждующие княжества, в дела которых попеременно вмешиваются то монголы, то литовцы. Развитие русского общества, так полнокровно начавшееся в предшествующие столетия, было надолго приостановлено, вследствие чего Россия значительно отстала от европейских стран. Но это развитие все же происходило, хотя и замедленными темпами. Все это оказало огромное влияние на развитие русской национальной идеологии и русского национального самосознания. Если в домонгольский период в отечественной политической мысли звучал призыв к объединению русских земель, разорванных междоусобицей, ввиду грозившей внешней опасности, то теперь в качестве основной выдвигается задача освобождения Руси от иноземных захватчиков, которая определяет русскую мысль и общественную жизнь на протяжении XIV–XV веков.

XIII век стал одним из трагических в истории России. Сначала Русь раздирали многочисленные княжеские усобицы, затем последовало монголо-татарское нашествие, поработившее Русь на долгие 250 лет, агрессия со стороны западноевропейских государств, поддерживаемых Римско-Католической Церковью, которая надеялась подчинить русские княжества своему духовно-политическому влиянию. В этих сложнейших условиях перед русским народом встали новые исторические и политические задачи. Они нашли отражение в русской национальной идеологии, явившейся основой становления, формирования и развития Русского государства X–XV веков. Тема места Руси во всемирном историческом процессе по-прежнему оставалась важнейшей, но появилась ее новая трактовка. Возникла и получила широкое распространение идея гибели Руси. Ранее, когда Русь была могущественной державой, этой идеи просто не могло существовать. Начиная с XIII века идея гибели Руси становится одной из главных в отечественном национальном сознании. Даже позднее, когда Русское государство вновь вернуло себе былое могущество, в политической мысли всегда подсознательно подразумевалось, что существует возможность новой гибели Русской державы. И уже исходя из этой возможности выстраивалась иерархия других общественно-значимых идей.

Причину гибели Руси отечественные мыслители видели в одном – это Божия кара за нарушение Его заповедей, за то, что русские люди отступили от христианских норм морали и правил жизни. Подобная трактовка была достаточно жесткой, однако она внушала и надежду, надежду на спасение. Согласно православному учению, Господь насылает Свою кару и страх Божий для того, чтобы очистить человека от скверны и избавить от грехов. Результатом такого очищения является обретение премудрости и познание Божиих тайн. Убеждение в том, что испытание страхом Господним – это один из важнейших путей к спасению, возникшее в предыдущий период, укрепляет свои позиции в древнерусской духовно-политической мысли. Согласно Библии, «начало мудрости – страх Господень»[18].

Таким образом, христианская идея «гибели-спасения» не только объясняла причины постигших русские земли страшных бедствий, но и показывала возможные пути выхода из кризисной ситуации, внушала надежду на спасение. Поэтому наряду с идеей гибели Руси сразу же возникла идея спасения Руси. Путь к спасению видели прежде всего в единении всех сил – духовных и политических. Конечно же, призывы к единству существовали и ранее, во времена феодальной раздробленности. Монголо-татарское завоевание, с одной стороны, подтвердило пророческую истинность этих призывов, а с другой – показало, что теперь необходимость единения становится самой насущной жизненной потребностью, условием выживания всего народа. Главное условие спасительного единения – духовное очищение и моральное совершенствование. Более того, восстановление христианских добродетелей в сознании всего народа русские философы рассматривали и как основу политического единения. Итак, в общественном сознании утверждалось совершенно определенное убеждение: Русь избавится от татарского ига, если вернется к христианскому благочестию.

Генезис русской национальной идеологии в духовно-политической мысли связан с возникновением и развитием Древнерусского государства. Развитию русского духовно-политического мышления и национальной идеологии способствовали принятие христианства, распространение письменности и активная политико-правовая жизнь государства в XI–XII вв. Христианство дало прочную основу государственной власти. Выбор восточного христианства, византийского православия Древней Русью в качестве государственной религии определил особенности развития государственности и идеологии. Православие обусловило духовное единство русского народа – основы российской государственности.

В XI–XII веках в отечественной политической мысли была разработана идеология единодержавия и объединения русских земель (Иларион, Мономах). Традиции русской национальной идеологии домонгольского периода отразились в призыве к объединению русских земель, разорванных междоусобицей, к укреплению сильной великокняжеской политической власти, способной преодолевать внутренние раздоры и подготовить страну к обороне от завоевателей, а также в тревоге за судьбу Родины перед лицом надвигающейся внешней опасности.

XIII век стал одним из самых страшных в истории России: феодальная раздробленность, княжеские усобицы, монголо-татарское нашествие, агрессия со стороны западноевропейских государств. В этих сложнейших условиях перед русским народом встали новые исторические и политические задачи. В политической мысли в качестве основной выдвигается задача освобождения Руси от иноземных захватчиков, которая определяет национальное самосознание, идеологию и общественную жизнь на протяжении XIV–XV веков.

Таким образом, русская национальная идеология, выраженная в отечественной духовно-политической мысли, явилась программой становления Русского государства X–XIII веков, а христианство явилось духовно-политической основой национальной идеологии и государственности Руси в условиях традиционного общества.

Библиографический список:

1. Аванесова Г.А. Роль православия в развитии отечественной культуры // Социально-гуманитарные знания. 2007. №2.

2. Антология мировой политической мысли. В 5 т. М., Т.3.1997.

3. Антология мировой философии: В 8-и. Т. 1. Ч.2. М., 1960.

4. Антология мировой философии : В 8-и. Т.1. Ч.2. М., 1960.

5. Библия. Пс. 111, 10; Пр. 1, 7; 9, 7; 10, 27. М., 2002.

6. Гумилев Л. Н. От Руси к России. Очерки этнической истории. М., 1992.

7. Дунаев М. М. Православие и русская литература. В 5 ч. М., 1997.

8. Игумен И. Экономцев. Православие. Византия. Россия. М., 1992.

9. Идейно-философское наследие Иллариона Киевского. Ч. I. М., 1986.

10. Ильин И. А. О русской идее // Русская идея. М., 1992.

11. Карташев А. В .Очерки по истории русской церкви в 2-х томах. М., 2000. Т.1.

12. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1997.

13. Памятники литературы Древней Руси . В 12-и т. Т.1. М., 1978.

14. Полное собрание русских летописей. Т. I –XII. Т.I. М., 1965.

15. Свистунов М. Н. О влиянии русской Православной Церкви на формирование основ русской цивилизации // Социально-гуманитарные знания. 2004. №1.

16. Слово о законе и благодати // Русская идея. М., 1992.

17. Успенский Б. А. Борис и Глеб: восприятие истории в Древней Руси. М., 2000.

[1] Ильин И. А. О русской идее // Русская идея. М., 1992. С. 18.

[2] Гумилев Л. Н. От Руси к России. Очерки этнической истории. М., 1992. С.96.

[3] Аванесова Г.А. Роль православия в развитии отечественной культуры // Социально-гуманитарные знания. 2007. №2. С. 52.

[4] Карташев А. В.Очерки по истории русской церкви в 2-х томах. М., 2000. Т.1. С.18.

[5] Игумен И. Экономцев. Православие. Византия. Россия. М., 1992. С21. 

[6] Свистунов М. Н. О влиянии русской Православной Церкви на формирование основ русской цивилизации // Социально-гуманитарные знания. 2004. №1. С.53.

[7] Успенский Б. А. Борис и Глеб: восприятие истории в Древней Руси. М., 2000. С. 87.

[8] Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1997. С.123.

[9]Антология мировой философии: В 8-и. Т. 1. Ч.2. М., 1960. С.703.

[10]Идейно-философское наследие Илариона Киевского. Ч. I. М., 1986. С. 54-59.

[11]Антология мировой философии : В 8-и. Т.1. Ч.2. М., 1960. С.707.

[12]Антология мировой политической мысли. В 5 т. М., Т.3.1997. С.218.

[13]Слово о законе и благодати // Русская идея. М., 1992. С. 76.

[14] Полное собрание русских летописей. Т. I –XII. Т.I. М., 1965. С412-418.

[15] Антология мировой политической мысли. В 5 т. Т. 3. М., 1997. С. 267-272.

[16] Памятники литературы Древней Руси . В 12-и т. Т.1. М., 1978. С.312.

[17] Дунаев М. М. Православие и русская литература. В 5 ч. М., 1997. С. 153.

[18] Библия. Пс. 111, 10; Пр. 1, 7; 9, 7; 10, 27. М., 2002.