Прежде всего, хочу поблагодарить нашего Святейшего Патриарха Кирилла за возможность принять участие всем желающим в обсуждении проекта «Положения». Как добрый пастырь Христова стада и духовный отец всех монашествующих, Святейший Патриарх Кирилл всей душой болеет за наше монашество и мы верим, что будет всячески содействовать, « дабы монастыри наши вновь обрели притягательную силу для молодежи, готовой полностью посвящать свою жизнь Богу », как было сказано им в одном официальном заявлении, в котором он выразил свою обеспокоенность о том, что в ряде монастырей нашей Церкви число насельников либо не изменилось, либо сократилось.
С большим интересом читаю дискуссию на сайте Богослов.ru, который является официальным форумом Межсоборного присутствия, действующего по благословению Святейшего Патриарха. Хочется поблагодарить всех, кто высказал свои мысли и предложения в связи с проектом данного «Положения», и прежде всего, досточтимых монахов и монахинь, написавших свои комментарии и статьи. Для меня было большой радостью увидеть столько отзывов со стороны монашествующих. Ведь не секрет, что все это время мы жили в какой-то изоляции друг от друга, были разобщены — и какая же радость увидеть единомысленные сердца, полные любви к монашеству и его неумирающей традиции. Это очень воодушевляет и дает надежду. Спаси Бог всех, кто написал о своем опыте и своей боли. Всем сердцем сочувствую этой боли и очень хорошо понимаю, о чем пишут монашествующие. Многое из этого прошла на своем опыте.
Зная о монастырской жизни не понаслышке, и проведя в обители не мало лет, я хотела бы высказать некоторые мысли по теме настоящей дискуссии.
Об управлении монастырем
Годами проходя в обители различные послушания, от самых простых до самых ответственных, и наблюдая за собой и сестрами, я убедилась в том, что испытание властью является самым трудным испытанием. Мы ведь говорим о человеке после грехопадения, природа которого повреждена грехом. И не важно, кем он является — игуменом или игуменьей, он не совершенен в той или иной степени и подвержен действию греха и страсти. Не свободна от этой природной поврежденности и монахиня, избранная игуменьей, будь то по благословению священноначалия или же по решению сестричества.
По моему смиренному мнению, власть каждого человека, на какой бы должности он ни находился, для его же блага должна быть ограничена святыми правилами и постановлениями. Если мы говорим о монастыре, то здесь это особенно важно, так как игумен (или игуменья) является не просто администратором, а человеком, которому монашествующие вверили свои жизни, свои души и свое здоровье. Ответственность велика.
Нужно признать, что мы живем в тяжелое время оскудения поистине духоносных игуменов и игумений. Кто из нас сегодня может сказать с полной уверенностью, что он способен своим духовным руководством привести человека ко Христу и под его руководством пасомый непременно достигнет Царствия Небесного? Все мы идем «на ощупь», «в полумраке», часто наш ум помрачается страстями и от этого страдают вверенные нам в духовное руководство души. Наши монахи и монахини должны быть ограждены от любого возможного произвола и насилия со стороны власть имущих. Иной раз игумены и игуменьи, пользуясь своим положением, требуют от своих подчиненных поступать против совести. Это становится возможным по той причине, что власть сосредоточена в руках одного человека, которого ничто не ограничивает. Представленный на рассмотрение проект «Положения» никак не рассматривает эту насущную проблему – напротив, всеми своими постановлениями он еще более усугубляет возможность злоупотреблений, вводя жесткие рамки подчинения и наказаний и ни слова не говоря о любви и ответственности со стороны власть имущих. Сравнивая такой подход с Евангелием, которое является зеркалом нашей жизни, мы можем убедиться, что наш Всемилостивый Господь Иисус Христос поступал нет так. «Будем любить Его, потому что Он первый возлюбил нас», — говорит апостол Иоанн Богослов (1 Ин. 4, 19). Как правило, наши игумены требуют от своих монахов любви, но сами не готовы явить ее во всей силе. Однако, любовь учеников есть следствие любви пастыря, а не наоборот. Чем больше будет любить игумен своих детей, тем больше они будут любить и слушаться его — и тогда в монастыре начнется нормальная духовная жизнь. А любовь невозможна без взаимного согласия и единодушия.
Вследствие этого все наши решения должны быть ответственными и приниматься совместно, в единодушии и любви. Еще в первом тысячелетии, когда возник вопрос, грозивший разделением Церкви: нужно ли христианам соблюдать обрядовый закон Моисеев, — для разрешения его антиохийские христиане обратились к апостолам и пресвитерам в Иерусалиме, и те собрались вместе для рассмотрения этого дела. Почему же мы сегодня называем каким-то странным словом «демократия» то, что было установлено самими святыми апостолами? И почему для разрешения этого вопроса они собрались все вместе, а скажем, не доверили это решить кому-то одному из апостолов?
О Духовном соборе и общем монастырском собрании
Также мне хотелось бы отдельно коснуться темы духовного собора и общего собрания братства (сестричества).
В главе «Духовный Собор» обсуждаемого положения говорится следующее:«Духовный собор является совещательным органом при игумене монастыря».
На мой взгляд, данная формулировка является двусмысленной. Ведь каждый, кто на опыте прошел путь монастырской жизни, может подтвердить, что понимание роли Духовного собора в наших монастырях зачастую является искаженным. Духовный собор — это не когда все посовещались, а игумен ( игуменья) решил затем так, как посчитал нужным, вопреки всеобщему мнению и желанию. Духовный собор должен быть тем органом, без которого игумен (игуменья) не в праве единолично что-то решать. Решать должны все вместе — это ведь и есть дух соборности в Церкви. Игумен на практике выражает общее мнение, а не навязывает свое личное. Если же так вышло, что в решении какого-то вопроса члены Духовного собора разделились поровну, то в этом случае предпочтение может быть отдано той части Духовного собора, на стороне которой мнение игумена ( игуменьи).
В «Положении» ничего не говорится об общем собрании братства (сестричества). Предполагается ведь, что монах приходит в монастырь, чтобы прожить там всю свою жизнь. Значит, монастырь — это его дом и чувствовать он себя должен в нем соответственно. Каждый монах (монахиня) должен иметь возможность на общем собрании братства (сестричества) высказать свою точку зрения по всем вопросам, касающимся его монастыря, и он должен быть уверен, что за это он не понесет никаких наказаний и не будет гоним. Это кажется мне очень важным. Монастырь — это семья. А в семье ведь все могут высказаться. Для того, чтобы общее собрание братства (или сестричества) не превращалось в шумное и беспорядочное обсуждение вопросов, касающихся монастыря, игумен (или игуменья) должен прививать насельникам монастыря культуру общения и терпимость к точке зрения ближнего. А научить этому можно только собственным примером — проявлять терпимость. Если брат (или сестра) монастыря боится что-то сказать, значит начальствующим в обители следует задуматься, не лежит ли причина этого в недостатке заботы и доброты с их стороны.
Хотелось бы, чтобы составители «Положения» и все, от кого зависит судьба нашего монашества, обратили особое внимание на то, что необходимо стараться создавать в наших монастырях атмосферу духовной семьи, проникнутой любовью к друг другу. Не может быть ничего такого там, где один «властвует», а другой должен повиноваться из страха, а не из любви.
О выборности игуменов (игумений) в монастыре
В начале моего иноческого пути в обители был случай, когда наша Матушка Игуменья из-за преклонного возраста и многих болезней не могла сама полностью управлять монастырем и ей нужна была помощница. По благословению и инициативе нашего правящего архиерея было решено провести тайное голосование сестер посредством которого и избрать помощницу Матушке. Каждая сестра написала на бумаге имя сестры, которая по ее мнению была бы достойной кандидатурой для несения этого служения. Наша обитель уже тогда насчитывала не один десяток сестер и, не смотря на такую многочисленность, это избрание прошло в высшей степени тихо, мирно, и на эту должность сестрами была избрана очень духовная, рассудительная и мудрая сестра, прожившая в обители достаточное количество лет. Вспоминая этот опыт, мне странно читать в некоторых статьях и отзывах, касающихся проекта «Положения», о том, что мы монашествующие не в состоянии сами избирать для себя монастырское начальство.
Что же касается выборов игуменьи, которой предназначено стать духовной матерью сестер, то я считаю, что в таких случаях невозможно никакое другое решение, кроме голосования сестер обители. Назначение со стороны возможно только в такие монастыри, в которых еще нет сформировавшегося сестричества. Там же, где уже много лет идет монашеская жизнь, где сестры живут уже многие годы, назначение со стороны всегда будет восприниматься болезненно и создавать отчуждение между сестрами и начальствующими. А это разрушительно для обители. Не случайно в святоотеческих наставлениях говорится, что в монастыре должна сохраняться духовная преемственность. Но посторонний человек, который не прошел в этой обители всех послушаний наравне с остальными насельниками, при всем своем желании не сможет сохранить преемственности, поскольку не принадлежит к братству (сестричеству) и не знает внутренней жизни обители. Только тот, кто трудился наравне со всеми остальными, кто хорошо известен всей братии (сестрам) своими добродетелями, рассуждением и благонравием, может быть избран игуменом (игуменьей). И такое избрание будет естественным и плодотворным для жизни монастыря.
О духовниках в женских обителях
Говорить о том, какой духовник лучше в женском монастыре — монах или из белого духовенства — однозначно наверное невозможно по следующим причинам.
Конечно, в идеале хорошо было бы, чтобы в монастыре духовником был монах, как было сказано многими участниками дискуссии, ведь монаха хорошо может понять только монах. Но разные бывают обстоятельства. Нужно помнить: для того чтобы в монастыре был порядок и единство, духовник и игуменья должны быть глубоко единомысленными людьми. Если же духовником будет даже очень хороший и опытный монах, но при этом он не будет одного духа с игуменьей, ничего кроме разлада и раздора монастырю он не принесет. И в то же время священник из белого духовенства, являясь хорошим пастырем и понимающим человеком, который в согласии с игуменьей будет духовно окормлять сестер, может принести обители много пользы. Был ведь у нас святой праведный Иоанн Кронштадтский, который окормлял и наше русское женское монашество.
О переводах сестер
Будучи сама неоднократно переводима и испытав по этому случаю много боли, могу с уверенностью сказать, что крайне редко эти переводы действительно приносят пользу нашей Церкви. В большинстве случаев переводимые сестры не выдерживают сильного стресса и разлуки с любимой обителью и в результате этого или переходят в какой-то другой монастырь (из того куда их перевели), или же вообще уходят в мир. Я думаю, что перевод монашествующих из одной обители в другую может осуществляться только с их согласия, а также с согласия Духовного собора обители.
Заключение
В заключение с чувством глубокой благодарности хочу сказать несколько слов о приезде игумена Ватопедского монастыря архимандрита Ефрема в Белоруссию. По благословению нашего священноначалия были собраны все желающие игумены и игуменьи, чтобы послушать отца Ефрема. Без преувеличения могу сказать (и это не только мое мнение), что приезд этого духовного старца на нашу белорусскую землю и общение с ним для нашего монашества было торжеством из торжеств. Это общение вдохнуло в нас силы и показало в каком направлении мы должны двигаться. Я не считаю, что мы можем полностью скопировать уставы греческих монастырей и по ним жить. У нас несколько другая реальность. Но я убеждена, что нам нужно следовать этому святоотеческому монашескому духу и монашеской традиции, которую милостью Божией смогло сохранить греческое монашество.
Подводя итоги, могу сказать, что проект «Положения о монастырях и монашествующих» в его нынешней редакции мне кажется недоработанным и требующим многочисленных уточнений и исправлений на основе уставов святых отцов и учителей нашей Церкви и монашества. В нем отсутствует главное — стремление к тому, чтобы не столько закрепить на бумаге то, что мы уже имеем, сколько к тому, чтобы исправить все то, что так препятствует монастырям жить в согласии с подлинными монашескими традициями.