В современных пособиях по эортологии как нечто само собой разумеющееся с легкой руки пособий синодальных объявляется о крещении оглашенных накануне праздника Богоявления. На самом деле прямых свидетельств о подобной практике обычно не приводится, потому что древние свидетельства практически отсутствуют, в отличие от доказательств совершения крещения в Великую Субботу[1]. В этой статье я приведу найденные доказательства практики крещения оглашенных накануне Богоявления, а также интересные подробности этой практики, способные наметить пути поиска ответов на два «вечных» вопроса при изучении праздника Богоявления: почему вода освящается вечером, и откуда взялось второе водоосвящение в самый день праздника[2].

Начнем с имеющихся древних свидетельств о крещении накануне Богоявления. Первое свидетельство имеется в 40-м слове свт. Григория Богослова[3]. Он пишет: Примите просвещение, пока есть время, да тьма вас не преследует и не обнимет (Ин.12:35), удалив от просвещения… Вымышляем то и другое для извинения дел греховных (Пс.140:4). «Жду дня Светов; более уважаю Пасху; дождусь Пятидесятницы; лучше со Христом просветиться; со Христом восстать в день воскресения; почтить явление Духа». Сама эта гомилия произнесена на праздник Богоявления (точнее на следующий день после праздника: Вчера торжествовали мы пресветлый день Светов…), посвящена крещению оглашенных и тоже является свидетельством связи Богоявления и крещения оглашенных. Почему нет особого доверия этому свидетельству? «Праздник Светов» – как святитель называет Богоявление – только установился как самостоятельный праздник. У самого Григория Богослова есть гомилия (№ 38)[4] на еще неразделенные Рождество и Крещение[5]. Поэтому странно говорить о какой-то установившейся традиции крещения оглашенных на этот праздник. Хотя речь может идти о традиции крещения оглашенных на еще не разделенный праздник – это всего вероятнее. Именно о такой традиции говорит Ефрем Сирин в Гимнах на Богоявление[6]. Остальные ссылки на свидетельства, приводимые в русских литургических пособиях, являются ложными[7].

Есть доказательства крещения оглашенных «второго порядка» – это «маркировка» праздничной Литургии песнопением Елицы во Христа крестистеся –признак участия в этой литургии новокрещенных оглашенных. Но это песнопение много где имеется и лишь опосредованно доказывает факт крещения. Ниже мы упомянем еще об этом вторичном доказательстве и его особенностях. Кроме того, есть еще ряд позднейших свидетельств (Никифора Каллиста, например – об этом свидетельстве см. ниже), опосредованным доказательством является практика крещения оглашенных в Богоявление несторианами в новое время[8].

Любой практикующий священник неизбежно обращает внимание на похожесть чинов Великой Агиасмы на Богоявление и водоосвящения на Таинстве Крещения (это сходство основной водосвятной молитвы, первая часть которой одинакова для двух чинов, а также одинаковость некоторых прошений ектении). Из этих двух Чинов, как не парадоксально, древнейшим является Чин освящения воды в Таинстве Крещения. Проще всего ознакомиться с этапами формирования этого водоосвящения по статье о. Михаила Желтова в Православной Энциклопедии (т. 9, стр. 140-148) – здесь мы не будем переписывать приведенных фактов. Чин Богоявленского водоосвящения появился позже, и его формирование покрыто некоей тайной, поэтому есть смысл сказать об этом здесь несколько слов. Позднейшее формирование Чина подтверждается его отсутствием, например, в восточно-сирийской традиции (см. ibid.).

Очень важно для нас при рассмотрении Богоявленского водоосвящения раннее свидетельство Иоанна Златоуста в одной из своих антиохийских проповедей (387 г.): В этот праздник все, почерпнув воды, приносят ее домой и хранят во весь год, так как сегодня освящены воды; и происходит явное знамение: эта вода в существе своем не портится с течением времени, но, почерпнутая сегодня, она целый год, а часто два и три года, остается неповрежденной и свежей(ссылка по ibid.). Эти слова можно истолковать как свидетельство отсутствия Чина водоосвящения на Богоявление в IV в. Вода освящалась, судя по всему, в полночь под праздник «автоматически», без какого-то чина. Освящающим здесь является временной фактор: святое время (точнее святой день или святая полночь). Это то самое «регулярное чудо», о котором в последнее время много спорили в православном интеллектуальном пространстве применительно к схождению Благодатного огня на Пасху. Может быть, поэтому при разграничении праздников Рождества и Крещения именно Рождество было отделено от Крещения, а не наоборот. Ведь обратный порядок логичнее: событие Рождества явно важнее Крещения. Но праздник-воспоминание можно передвигать, а сакральное время пресуществления – нет[9].

Слова Иоанна Златоуста имели и имеют сильный «исторический резонанс» в православии. Именно они, отражающие архаичнейшее отношение к Богоявленской Агиасме, определяют двойственное отношение к этой святыне в настоящее время. С одной стороны, освященной считается вода после Чина Агиасмы (поэтому и стоят за ней очереди, порою многочасовые). С другой стороны, освященной считается любая вода после полуночи (из под крана, из любого источника), потому что в праздник претворяется водное естество, и Господь освящает все воды– об этом многократно говорят и пишут современные проповедники (поэтому можно смело набирать воду из-под крана и не стоять в очереди). Причем «мера святости» в обоих случаях не разнится. Эти позиции противоречат друг другу: если водное естество претворяется, тогда зачем Чин Агиасмы? Попробую объяснить происхождение этого противоречия. Второй подход – подход архаичный, существовавший до появления Чина Агиасмы. О появлении Чина мы будем писать ниже. Появление Чина было обусловлено фундаментальными переменами в общецерковном сознании: формировалось само понятие святыни и корректировался процесс ее явления. Все это характеризовалось появлением письменных (а не харизматических) чинов и большей или меньшей их унификацией.

После появления Чина Агиасмы оба подхода наложились друг на друга и одновременно существовали, причем превалировал все-таки первый подход как позднейший и соответствующий современным позициям религиозного сознания. В качестве рекомендации в современное время можно рассмотреть средневековое отношение к процессу освящения воды в Богоявление, которое сохранили староверы. В случае наличия священника совершался Чин Агиасмы, и в качестве святой использовалась только вода, участвовавшая в этом Чине. В случае отсутствия священника (он был редкостью в некоторых поповских согласиях, а в беспоповстве отсутствовал всегда) вода наливалась в сосуды, ставилась перед иконами, и после полуночи использовалась как освященная[10]. Беспоповский Чин освящения похож: он состоит из пения тропарей Глас Господеньи каждения купели или сосуда с водой (совершается иногда в полночь)[11].

Причина освящения воды в полночь, вероятно, связана с церковным преданием о крещении Спасителя в полночь[12]. Это же предание объясняет древнейшее название праздника Богоявления – День Светов. Далее еще два литургических факта, в которых видится воспоминание предания о Свете: традиции ночных Крещений у сирийцев, в темноте (тьма актуализирует факт светового свидетельства), о том же говорит обязательное возжигание свечей на Таинстве Крещения (то же, кстати, можно сказать и о чтении на вечерне коленопреклоненных молитв в день Троицы: схождение Духа Святого было ночью, с явлением огненных языков – т.е. опять-таки света).

Далее надо бы говорить о позднейших временах и обещанном мною доказательстве, но я поддамся соблазну и не обойду вниманием благочестивые легенды, которыми обросла история праздника Богоявления. Эти легенды, увы, присутствуют в современных учебниках и пособиях по литургике[13]. Праздник Богоявления получил название День Светов вовсе не от крещения оглашенных. Я обойду тактичным молчанием информацию о том, что автором Чина Агиасмы был ап. Матфей[14]. Подобной безосновательной легендой является и приписывание авторства Чина Проклу Константинопольскому (434–446/47) и Софронию Иерусалимскому (560–638) (последнему источниками приписывается составление лишь одной молитвы). Ни Тертуллиан, ни Киприан Карфагенский не упоминают об освящении воды на Богоявление – речь идет о Таинстве Крещения. Василий Великий в 91-ом правиле также пишет о благословении воды в Таинстве Крещения, а не на Богоявление[15]. В Апостольских Постановлениях не содержится молитвы Чина Агиасмы – это опять-таки молитва на освящение воды в Таинстве Крещения (кн. 7, 43; кн. 8, 29).

Особое место занимает свидетельство Феодора Чтеца в «Церковной истории» (II, 48). Он пишет, что Антиохийский патриарх-монофизит Петр Гнафевс (469–489) постановил, чтобы [молитвенное] призывание над водами на [праздник] Богоявления совершалось с вечера. Совершенно справедливо мнение о. Михаила Желтова об этом свидетельстве: Этот факт может указывать как на установление Петром Гнафевсом чина богоявленского В., так и лишь на перенесение уже существовавшего чина на вечер накануне праздника[16]. В моем понимании, это свидетельство вполне может говорить о начале официальной практики крещения оглашенных в Агиасме, о которой теперь пришло время написать.

В IX в. появляются источники, которые говорят о том, что в Навечерие Богоявления Агиасма освящалась для крещения оглашенных. Это доказывается наличием целого комплекса прошений о готовящихся ко крещению в ектении Чина Агиасмы, а также специфических прошений о придании воде качеств, необходимых именно для Таинства Крещения. Главным образом это источники италийские, самым ранним из которых является Crypt. Γβ VII. (9-10 вв.). Далее я опубликую мирные прошения ектении Чина Агиасмы из этого источника[17].

Жирной рамкой выделены крещальные прошения. Отметим, что эти прошения охватывают все этапы Таинства Крещения: оглашение (прошение № 6), елеопомазание (прошение № 11), погружение (прошение № 9), возжжение свечей (прошения №№ 10 и 13) и миропомазание (прошение № 12). Бросается в глаза тот факт, что крещальных прошений больше, чем Богоявленских.

Затемнением выделены прошения, которые я называю общими (или общеспециальными – чтобы отличить их от начальных прошений мирной ектении). Эти прошения обычно присутствуют и в ектении Чина Агиасмы, и в ектении Таинства Крещения, поэтому определить их четкую принадлежность (и, соответственно, происхождение) пока не представляется возможным.

Крещальные прошения затем переходят из версии в версию в рукописях италийской редакции (Crypt. Γβ X. 10 в., Crypt. Γβ II. 11 в., Crypt. Γβ XII, 14 в., Sinait. gr. 974. 16 в. (1510 г.)), но количество их сокращается, а принадлежность забывается. Причиной этого является исчезновение практики крещения взрослых оглашенных (детей стали крестить во младенческом возрасте) – поэтому исчезает и практика крещения в День Светов в Агиасме, и крещальные прошения теряют актуальность, хотя некоторые из них остаются как гимнографические атавизмы. Некоторые из этих атавизмов присутствовали и присутствуют в славянских редакциях ектении.

Однако, говоря о крещении оглашенных в Агиасме, нельзя сказать, что эта практика была локальной италийской – она была распространена еще в некоторых местах. Я опубликую здесь ектению Чина Агиасмы из еще одного малоазийского источника: РНБ. греч. 226. 10 в. (Евхологий Порфирия Успенского)[18]. О происхождении этого источника спорят ученые; я бы дерзнул весьма предположительно (и малодоказательно) отнести Чин Агиасмы из этого Евхология к одной из Сирийских традиций[19] (в связи с этим вспоминается свидетельство Патриарха Антиохийского Петра Гнафевса, которое является косвенным доказательством введения в Сирии в V в. крещения оглашенных в Агиасме).

Здесь крещальные прошения (выделены жирной рамкой) не столь ярки, но они присутствуют. Явно к крещальным относятся прошения №№ 7 и 8 – в них используется крещальная терминология. Остальные прошения пропитаны крещальной тематикой. Источником пути спасения(σωτηριαν οδους πηγήν – прошение № 1) может быть только крещение. Только Крещение изглаживает рукописание грехов наших(прошение № 5), обновляет человеческую природу (прошение № 2).

Если учесть все вышеизложенные факты, можно сложить довольно красивую и стройную гипотезу о происхождении Чина Великой Агиасмы. Изложим ее кратко здесь. Вначале не было никакого Чина освящения на Богоявление – вода считалась освященной в силу святости праздника: претворялось водное естество и освящался весь мир. Накануне праздника крестили оглашенных, и, соответственно, перед их крещением по традиции освящали воду для крещения. Со временем эту освященную воду стали разбирать как собственно Богоявленскую. Таким образом, Чин освящения воды перед крещением оглашенных постепенно переродился в Чин Великой Агиасмы. Подобную гипотезу выдвинул И. Д. Мансветов[22]. Она основывается на словах Церковной истории Никифора Каллиста (История Церкви, кн. XI, с. XXVIII)[23] и повторяется еще несколькими авторами[24]. Разница между этими двумя гипотезами (моей и не моей) в частностях: почтенные авторы не учли раннего свидетельства Иоанна Златоуста, которое говорит о Богоявленской воде вовсе не как о воде, освященной для крещения оглашенных.

Эта гипотеза способна дать ответы на некоторые вопросы. Во-первых, ею объясняется сходство чинов водоосвящения в Таинстве Крещения и в Чине Агиасмы. Во-вторых, понятно, почему освящение воды совершается накануне праздника вечером[25]. Оглашенных хотелось крестить в Агиасме. Но крещение в полночь по ряду причин было сочтено неудобным. Поэтому крещение совершалось во время, удобное по естественным причинам, похожее по внешним факторам на время Крещения Спасителя (т.е. темное) и максимально приближенное к полночи. Таким образом, крещение совершали вечером, а воду освящали перед этим – т.е. сразу после вечерни и вечерней Литургии сочельника. В-третьих, становится понятным необходимость второго водоосвящения в самый день праздника[26]. Из крещальной купели черпать воду неудобно. К тому же если брать ее до крещения, то можно большую часть воды разобрать, и тогда будет не в чем крестить. А после крещения брать воду из баптистерия, по-видимому, вовсе не считалось возможным, потому что по тогдашним представлениям вода после крещения представляла из себя некую субстанцию, не одинаковую с собственно Богоявленской водой. Можно несколько утрированно описать «механику» нового рождения в Таинстве Крещения по представлениям того времени. При погружении в Крещальную купель крещаемый избавлялся от диавола, под действием сил которого он находился до Крещения. То есть диавол как бы «тонул» в Агиасме, и, поднимаясь из купели, христианин был свободен от его власти. Вода омывала и уничтожала (как бы вбирала в себя) грехи крещаемого и ту бесовскую силу, которая обитала в нем (до Крещения человек пребывал во власти диавола – Крещение освобождало его от этой власти). Быть может, именно поэтому позднейшие византийские и древнерусские правила повелевают крестить каждого следующего крещаемого в новой воде[27], а правила Древней Церкви предписывали крещение в воде проточной. Таким образом, после крещения оглашенных вода была непригодна к употреблению, т.к. «потенциал святости» ее был как бы реализован в совершенном Таинстве, и, хотя она оставалась святыней (святость не исчерпать), но уже какого-то иного качества (но не меры!). Нам не известны прецеденты использования воды после Таинства Крещения как святыни в быту. Поэтому для общего употребления требовался иной Чин Агиасмы, который и совершался в самый день праздника. Кроме того, вышеприведенная гипотеза объясняет сохранившееся в части рукописей Типикона Великой Церкви указание благословлять воду дважды в разных местах храма[28] (подобное указание присутствует и в других источниках[29]).

Эта стройная гипотеза, наверное, как и все красивые гипотезы, не отражает истинного положения вещей, потому что существуют древнейшие редакции Чина Агиасмы, в которых вообще нет крещальных прошений[30]. И древнейший италийский Чин в изначальном его виде тоже не имеет этих прошений (Barb. Gr. 336). Наверное, в IX в. (а вероятнее всего – ранее) была осознана целесообразность крещения оглашенных в Великой Агиасме, и поэтому крещальная и Богоявленская ектении были объединены, как бы наложены друг на друга. В результате этого наложения и появился т.н. «италийский дубляж» – повторение одного и того же прошения о благословении Иордановом дважды (прошения №№ 3 и 14[31] – этот дубляж «дожил» до нашего времени и имеется в современной русской редакции ектении Богоявленского чина водоосвящения). Чины, конечно, родственны, о чем говорит общая водосвятная молитва, но природа этого родства пока не выяснена (в обоих Чинах есть древнейшие самостоятельные, самобытные компоненты), и не следует делать поспешных выводов.

Эту версию «наложения» подтверждает ектения Таинства Крещения из древнейшего источника: Barb. Gr. 336[32] (Богоявленская ектения в этом Евхологии не имеет крещальных прошений – публикацию см. ниже). В крещальной ектении Barb. Gr. 336 и Богоявленской ектении Crypt. Γβ VII. (оба источника италийские, поэтому логично их сравнивать, и вполне понятна их преемственность: VIII→IX вв.) совпадают прошения о крестящихся оглашенных: Крещ.6↔Богояв.9; Крещ.8↔Богояв.13[33] (кроме того, совпадают общие прошения, прошение о струях Иордана, и в крещальной ектении присутствует Богоявленское прошение – о емлющих и причащающихся, – о чем ниже). Невозможно игнорировать совпадение второго прошения крещальной ектении РНБ. греч. 226. (10 в.; л. 80 об. – 81)[34] с Богоявленским прошением № 10 Crypt. Γβ VII (О еже чадами света явитися…) – особенно если учесть, что в остальном редакции одноименных Чинов в этих рукописях принципиально несхожи. Я не произвожу здесь систематического и полного сравнения текстов обоих Чинов – это дело отдельного и серьезного исследования. Но сравнение навскидку уже демонстрирует нам, что Богоявленская ектения Crypt. Γβ VII и последующих списков италийской редакции включила в себя прошения крещальных ектений, соединив их с Богоявленскими.

Строго говоря, исходя из сходства ектений, можно предположить и обратное влияние: ектения Таинства Крещения была заимствованием из Чина Агиасмы. Против этого говорят прошения, которые могут относиться только к крещению оглашенных. Но в данном случае я говорю о заимствовании только отдельных прошений. Это прошения, которые явно относятся не к крещальной, а к Богоявленской ектении, но присутствуют в крещальной.  В Barb. Gr. 336 это прошения №№ 4 и 7: О еже благословитися им как Иорданским струям; О еже быти ей на очищение душам и телом всем емлющим и причащающимся от них(могли быть заимствованы из Чина Агиасмы Barb. Gr. 336)[35]; а также прошения, которые я называю общими (последние, впрочем, могли быть рождены как крещальной, так и Богоявленской ектенией). Кроме того, заставляет задуматься наличие в архаичной докиприановской славянской ектении Чина Агиасмы дубляжных прошений о Святом Духе[36]. Эта ектения, вполне возможно, отражает несохранившиеся греческие источники Чина, которые в этом случае становятся очень похожими на ектению Таинства Крещения из Barb. Gr. 336, где также есть эти дубляжные прошения (правда, опять-таки непонятно, где первично появились эти прошения – в крещальной или Богоявленской ектении). Так что обратное заимствование также возможно и вероятно, но заимствование не полное, а только отдельных позиций. Взаимоотношения Чина Агиасмы и чина освящения воды в Таинстве Крещения требуют дальнейшего систематического изучения по древнейшим источникам – только тогда можно будет проследить особенности происхождения обоих чинов.

Сделаем здесь небольшое замечание относительно момента совершения Крещения. В Великую Субботу крещение оглашенных совершается перед Литургией (точнее – на вечерне, во время чтения паремий). Литургия Великой Субботы – первая Литургия, в которой участвуют новокрещенные, о чем говорит песнопение Елицы во Христа крестистеся на этой Литургии. Накануне Богоявления, может быть, тоже изначально было подобным образом. Но достаточно рано, уже к IX в., была осознана нелогичность происходящего. И Крещение стало совершаться позже, а освящение Агиасмы чуть пораньше. Освящалась Агиасма, а затем крестили в ней. Крещение совершалось уже после вечерни и Литургии сочельника, и Чина Агиасмы, следовавшего сразу за ними. И в этом случае первая Литургия, на которой присутствовали новокрещенные – это Литургия в самый день Богоявления. Подобная схема подтверждается «вторичными» аргументами: Елицы во Христа крестистесяотсутствует на Литургии сочельника, но присутствует в самый день праздника.

Возвращаясь к современной пастырской практике, можно было бы заметить, как красиво и миссионерски полезно было бы возрождение практики крещения оглашенных на праздник Богоявления в Великой Агиасме (с возрождением древних богослужебных текстов, сопутствующих этой практике). Это возрождение, правда, на настоящий момент представляется возможным только в деревнях, потому что в городе сочельник, и сам день Богоявления превращается для клириков и служителей городских храмов в «маленький кошмар», ввиду большого количества приходящих за Агиасмой, гигантских очередей, нецерковности основной массы испрашивающих Святую воду и прочих причин. Может быть, наступит время, когда на Руси количество священнослужителей придет в некое численное соответствие с размерами паствы, и процесс окормления будет совершаться без использования авральной и/или «конвеерной» методики, так распространенной сегодня в городах. Тогда, возможно, и будет возвращение в практику древнего и красивого богослужения, соединяющего в себе Чин Великой Агиасмы и крещение оглашенных.