Структура Постановления

Непосредственное изучение текста анализируемого документа[1] свидетельствует о том, что оно состоит из следующих основных частей:

 — полного наименования, из которого следует, кем и когда было принято «Постановление…»;

 — введения, в котором говорится о необходимости принятия «Постановления…»;

 — 10-ти отдельных пунктов «Постановления…».

Анализ доступных литературных источников свидетельствует о том, что достаточно полно об отдельных пунктах «Постановления…» говорили в основном два автора: историк Лев Регельсон и прот. Николай Артемов (другие авторы, как правило, лишь упоминали об этих пунктах). Поэтому именно на их работы мы и будем ссылаться при рассмотрении данного вопроса.

Пункт 1 . Говоря о сути самого первого пункта «Постановления…», прот. Н. Артемов указывает (процитируем еще раз), что этот «канонический закон» определяет «церковные пути на следующие возможные случаи:

 — возможность прекращения церковно-административной деятельности Синода и Высшего Церковного Совета (пункт 1), и

 — возможность того, что Патриарх окажется единственной инстанцией,

 — возможность того, что Патриарх будет вынужден указать на какое-то другое лицо или учреждение, исполняющее его обязанности» (это лишь в отношении текущих дел и оговорено: «дел, по правилам, восходящих к Высшему Церковному Управлению» (пункт 1)[2].

Пункт 2 . Лев Регельсон толкует этот пункт следующим образом: «Ясно, что суть дела здесь не в тех условно указанных конкретных обстоятельствах («передвижение фронта, изменение государственной границы и т.п.»), которые лишают связи с Высшим Церковным Управлением, но в самом факте «отсутствия общения» или «прекращения деятельности» Высшего Церковного Управления. Ясно также, что это «прекращение деятельности» неизбежно в случае тяжелой болезни, смерти или ареста первоиерарха, при невозможности обнаружения власти каким-нибудь из Местоблюстителей, наделенных чрезвычайными полномочиями.

Учреждаемые «Церковные Правительства» для групп епархий не означают, очевидно, учреждения новых Поместных Церквей со своей первосвятительской властью, но лишь по общему согласию избираемые временные органы административного управления, полезные для согласования действий нескольких епархий и прекращающие свое существование немедленно после восстановления реальной первосвятительской власти и установления надежной связи с ней»[3].

Говоря об этом пункте «Постановления…», прот. Н. Артемов указывает: «Что касается епархий, оторванных от ВЦУ, то — равно как и в случае прекращения деятельности ВЦУ во главе с Патриархом — каждый епархиальный архиерей должен «немедленно» войти «в сношение с Архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли Временного Высшего Церковного Правительства или митрополичьего округа или еще иначе)»[4].

Пункт 3 . Рассматривая данный пункт «Постановления…», прот. Н. Артемов подчеркивает: «В отдельный пункт выделена ответственность старейшего в группе по сану архиерея, которому попечение о таковой организации Высшей Церковной Власти для целой группы епархий вменяется в «непременный долг» (пункт 3). Итак, старейший архиерей обязан брать на себя инициативу, равно как и другие архиереи входить в общение ради организации церковной жизни. Иначе говоря, церковная жизнь не должна лишаться церковного начала, и Церковь не должна оставаться без должного возглавления. Таким образом церковная жизнь и соборность — источник и цель данного Постановления[5].

Пункт 4 . Указанный пункт Лев Регельсон считает «экклезиологически наиболее существенным», хотя и толкует лишь первую часть его, касающуюся полноты власти епархиального архиерея, указывая: «В этом постановлении вскрывается тот факт, что в основе церковной структуры по-прежнему остается изначальный принцип: «где Епископ — там Церковь». При всей своей древности и несомненности, этот принцип так неполно реализовался в практике церковной жизни многих столетий, что внедрение его в сознание епископата и церковного народа было и остается нелегким делом. Только чрезвычайное положение Русской Церкви, сознание величия происходящих духовных потрясений и пророческое дерзновение Патриарха Тихона вместе с окружавшими его выразителями соборного разума Церкви — только все это, вместе взятое, могло подвигнуть Высшее Церковное Управление на такой решительный разрыв с традицией поверхностной, но прочной, на восстановление традиции более глубокой, но менее явной и в значительной степени забытой. Дальнейшая история показала, до какой степени трудным оказалось для русского епископата понимание и исполнение этого постановления, при всей его очевидной простоте и практической разумности»[6].

Прот. Н. Артемов говорит об этом пункте следующее: «В том случае, если епархия оказывается наедине, в отрыве, при невозможности общаться с другими епархиями, «Архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, предоставленной ему церковными канонами, принимая все меры к устроению местной церковной жизни». Это в первую очередь касается продолжения или нового создания епархиальных структур — управления, собрания, совета (пункт 4). Почему это оговаривается? Потому что, собственно говоря, правила предвидели епархиальные советы и епархиальные собрания в связи со структурой всецелой Церкви. Но если этот порядок будет разбит, то проведение епархиальных собраний, создание советов и прочих новых инстанций этого уровня церковной организации полностью предоставляется свободе и ответственности Архиерея. Если же воссоздать епархиальные структуры окажется невозможным, то Архиерей управляет епархией «самолично и под своей ответственностью» (пункт 4)[7].

Пункт 5 . Толкуя п. 5. и связанный с ним п. 6 «Постановления…», Лев Регельсон прежде всего подчеркивает, что «Постановление, предусматривая возможность длительного существования Церкви без первоиерарха, наделяет отдельного епископа правами исключительными, не имеющими прецедента в церковной истории константиновской эпохи», а также делает вывод о том, что «так в церковной жизни взаимодействуют начала, кажущиеся при поверхностном взгляде несовместимыми: соборность в Русской Церкви восстановила патриаршество, патриаршество утвердило личное церковное достоинство епископа, и, наконец, это личное достоинство епископа восстанавливает разрушенную соборность!»[8]

Прот. Н. Артемов говорит следующее о п. 5 и п. 6 «Постановления…»: «В 5-м пункте предусматривается, что указанное положение, будь-то для группы архиереев, будь-то для архиерея, управляющего единолично, может принять «характер длительный и даже постоянный». Вряд ли кто-либо из издававших Указ № 362 представлял себе, что какая-то часть русской Церкви может оказаться вынужденной обосновывать им свое существование в течение долгих восьми десятилетий… И все же, не на кратчайшие сроки мыслилось то, что в рассматриваемом нами Постановлении сказано о викарных архиереях и епархиях. Ведь совсем незадолго до этого, в сложнейших обстоятельствах борьбы за существование Церкви под набирающим силу богоборческим режимом, был установлен институт викариатства, т.е. малой епархии, которой руководит епископ-викарий с ограниченными правами. А теперь в Постановлении № 362 очень дальновидно указывается возможность превращать викариатства в полноценные епархии, т.е. авторы предвидели, что епархии могут нуждаться в административном разделении (пункт 5).

В таком случае епархиальный Архиерей сперва своим викарным, обладающим правами полусамостоятельных, предоставляет все права епархиальных Архиереев. Затем согласно «соборному суждению» учреждаются новые кафедры «во всех значительных городах», причем не только полусамостоятельные, но даже и новые самостоятельные архиерейские кафедры. В целом так образуется «церковный округ», во главе которого стоит архиерей «главного епархиального города». На фоне всей церковной истории видно, что здесь православный архиерей наделяется организационными правами, принадлежащих в нормальных обстоятельствах исключительно Архиерейскому Собору Поместной Церкви. Это, можно сказать, предоставление полной церковно-соборной свободы, однако она не произвольна. Порожденная ответственностью, как уже было сказано, она непременно подотчетна…»[9]

В обоснование позиции, изложенной в рассматриваемом пункте «Постановления…», прот. Н. Артемов также цитирует С. Троицкого, говоря: «Приспособление церковных структур к государственным границам следовало соображениям церковной целесообразности. Известный канонист проф. С. Троицкий после историко-канонического обзора правил общеобязательного в Церкви значения показывает «глубокое догматическое обоснование церковно-административного плюрализма» и заключает: «Православная Церковь сама по себе совершенно чужда церковного империализма и вовсе не видит в образовании или сохранении обширных церквей своего идеала». Ввиду этого С. Троицкий считает вполне представимым разделение Православной Церкви на множество малых Церквей, как это было в римской империи как цельном государстве, особенно во время гонений. Это лишь вопрос блага Церкви. Таким образом, Постановление № 362, допускающее разделение Церкви на малые административные единицы, либо с собственными Высшими Церковными Управлениями, либо (или в том числе) в форме митрополичьих округов, имеет глубокие канонические и исторические корни»[10].

Пункт 7 . Об этом пункте прот. Н. Артемов говорит следующее: «В Постановлении отмечена и возможность того, что епархия вдовствует, т.е. либо архиерей умирает, либо каким-то иным образом епархия лишена архиерея. Тогда епархиальный архиерей ближайшей епархии, или же «наиболее доступной по удобству сообщения», может, по просьбе епархиального совета, или просто клира и мирян, либо командировать своего викария туда, либо даже сам вступать в управление ею. В первую очередь предвидится инициатива со стороны вдовствующей епархии (пункт 7)[11].

Рассматривая тесно взаимосвязанный с п. 7-м пункт 8 «Постановления…», Н. Артемов указывает: «Однако тут же следует еще более удивительное положение: даже если со стороны вдовствующей епархии нет приглашения, все же ближайший или наиболее доступный епархиальный архиерей может без приглашения, «по собственному почину» принимать на себя ответственность за дела епархии (пункт 8). В обоих случаях сам архиерей уполномочен организовать, если есть на то данные, «церковный округ». Надо отметить, что Постановление № 362 содержит поистине революционные для Церкви, но именно церковные выводы из положения, последовавшего за богоборческой революцией»[12].

Пункт 9 . Прот. Н. Артемов, говоря об этом пункте Постановления, указывает, что здесь «подчеркивается ответственность Архиерея: он ни в коем случае “не слагает с себя своих иерархических полномочий”»[13]. Помимо этого, автор указывает, что «в пункте 9 предусмотрена возможность крайней дезорганизации церковной жизни. Такое положение позже действительно возникало в период, когда при поддержке властей разворачивались обновленцы. Согласно Постановлению № 362 эта ситуация наступает, «когда некоторые лица и приходы перестанут признавать власть епархиального Архиерея». Архиерей, которому предоставлены во всем остальном столь обширные права, не имеет лишь одного права — отказаться от своих полномочий. Он обязан организовать «из лиц, оставшихся верными ему, приходы и из приходов — благочиния и епархии». Речь здесь не об одной епархии только, а об епархиях в множественном числе! Далее указывается, что в случае необходимости богослужения можно, по благословению архиерея, совершать «даже в частных домах и других приспособленных к тому помещениях и прервав церковное общение с непослушными». Это суровое правило не только предвосхищало трагическую ситуацию верных Церкви во времена наступления обновленцев, но и открывало пути для возникновения катакомбной Церкви в России»[14].

Пункт 10 . По поводу указанного пункта «Постановления…» Лев Регельсон говорит о том, что он прежде всего подчеркивает ненормальность внешней раздробленности Церкви: «При этом временная внешняя раздробленность Церкви в отношении управления ни в коем случае не приемлется как норма, но при первой возможности восстанавливается патриарший строй Поместной Церкви»[15].

Анализируя этот пункт «Постановления…», прот. Н. Артемов указывает: «заключительный пункт Постановления № 362 (пункт 10) гласит, что все принятые на местах в согласии с этим Указом мероприятия должны впоследствии быть представлены на утверждение «центральной церковной власти». Естественно, имеется в виду правомочно-преемственная власть, согласно пункту 2, где речь о «Высшем Церковном Управлении во главе со Святейшим Патриархом». Слово «возстановление» не предполагает организацию некой иной «центральной церковной власти» без учета данных соборных категорий Русской Церкви, в отрыве от церковно-правового прошлого. Это значит, что при соблюдении законных путей церковного восстановления непременно должно включаться само Постановление № 362. Именно тогда, в декабре 1920 г., права избранных Собором членов Синода и Высшего Церковного Совета истекали. Иначе говоря, подлинное «возстановление» предполагает полномочный Всероссийский Поместный Собор. Характерна осторожность формулировки: «в случае возстановления» таковой. Это свидетельствует о ситуации, в которой принималось данное Постановление, и указывает на объем его целепостановки»[16].

Изложенное позволяет прийти к следующему. Рассматриваемое Постановление состоит из 10 пунктов, из них первые 9 определяют необходимые меры в случаях различных вариантов нарушений канонических основ церковной жизни, а последний — 10-й — определяет образ действия в случае восстановления центральной церковной власти и предусматривает утверждение ею всех ранее принятых во исполнение Постановления мер. Причем именно этот последний пункт, на первый взгляд, прямо указывает на временный характер всего Постановления.

Территориальные границы

Исходя из текста и смысла «Постановления…» очевидно, что оно изначально касалось территории тогдашней России, то есть епархий, находящихся внутри страны, охваченной войной и другими нестроениями, прямо влияющими на церковную жизнь.

Отсюда можно предположить, что «Постановление…» предназначалось исключительно для РПЦ и, соответственно, могло применяться лишь священноначалием этой Церкви.

Таким образом, не подлежит никакому сомнению, что «Постановление…» должно было применяться на территории тогдашней России, и такое применение должно было быть целиком и полностью каноничным.

Однако «Постановлением…» обосновывала свою деятельность и само существование также РПЦЗ.

Так, прот. Николай Артемов подчеркивает, что «Указ № 362 сыграл большую роль в судьбе той части Русской Церкви, которая находилась в зарубежье, определив ее каноническое самосознание»[17].

Представляется, что вопрос правомочности применения «Постановления…» к деятельности Зарубежной Церкви является спорным и будет рассмотрен ниже, в разделе, посвященном вопросам правильности применения «Постановления…»

Хронологические границы действия

Постановления и момент его отмены

Как указывалось выше, можно утверждать, что «Постановление…» носит временный характер, что прямо определено его 10-м пунктом.

В связи с этим А. Солдатов подчеркивал, что РПЦЗ самоуправляется временно, причем «на соборных началах»: «Спустя год, в 1921 году, на Соборе в Сремских Карловцах (Югославия) было объявлено о создании Русской православной церкви заграницей (РПЦЗ), временно самоуправляющейся «на соборных началах» в соответствии с Указом № 362»[18].

По поводу этого проф. С.В. Троицкий подчеркивает, что «Постановление допускает децентрализацию только в случаях, когда… выражаясь каноническим термином, «нужда», — делает невозможным дальнейшее существование централизации в том ее виде, как она была установлена Всероссийским Собором. Но, Постановление вовсе не допускает отказа от канонического начала централизации, а требует, чтобы централизация была восстановлена в возможных при данных условиях формах: в виде обращения непосредственно к Патриарху (ст. 1), в виде «Временного Церковного Правительства или Митрополичьего Округа, или еще иначе» (ст. 2, 3 и 6).

Но и такая замена единой централизации, — местными, имеет условный и временный характер, и должна уступить место единой централизации, как только исчезнут внешние препятствия к тому, а “в случае восстановления церковной власти… все принятые на местах меры должны быть представлены на утверждение последней” (ст. 10)»[19].

В связи с этим предстоит исследовать вопрос: когда же конкретно «Постановление…» должно прекратить свое действие, и каким образом это должно произойти? Представляется, что хронологические пределы действия «Постановления…» напрямую зависят от наличия или отсутствия одного или нескольких условий, перечисленных в самом тексте «Постановления…», а именно, оно должно действовать, когда налицо хотя бы одно из перечисленных обстоятельств: «Священный Синод и Высший Церковный Совет по каким-либо причинам прекратят свою церковно-административную деятельность», «епархия, вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т. п. окажется вне всякого общения с Высшим Церковным Управлением или само Высшее Церковное Управление во главе со Святейшим Патриархом прекратит свою деятельность», невозможно «установить сношения с Архиереями соседних епархий», «если положение вещей, указанное в п. п. 2 и 4, примет характер длительный и даже постоянный, в особенности при невозможности для Архиерея пользоваться содействием органов епархиального управления», «Если в положении, указанном в п. п. 2 и 4, окажется епархия, лишенная Архиерея», «Если по каким-либо причинам приглашения от вдовствующей епархии не последует», а также «В случае крайней дезорганизации церковной жизни, когда некоторые лица и приходы перестанут признавать власть епархиального Архиерея».

Таким образом, если все указанные условия не существуют или отпали, не может применяться и Постановление, поскольку в таком случае налицо либо наличие, либо восстановление центральной церковной власти, а также возможность свободного общения между епархиями и центральной церковной властью.

Что же произошло фактически? Для РПЦЗ «Постановление…», как документ, определяющий ее особый канонический статус, оставалось актуальным достаточно долго — пожалуй, до момента подписания Акта о каноническом общении 17 мая 2007 г. Что касается территорий тогдашней России, то проф. С.В. Троицкий по этому поводу указал, что «Постановление Всероссийского В.Ц. Управления от 20/Х1-1920 года допускает объединение только соседних епархий, да и то пока не восстановится центральное церковное Управление в СССР, а оно восстановилось еще в 1923 году[20].

Выводы : Изложенное свидетельствует о следующем:

1. «Постановление…» первоначально предназначалось исключительно для епархий, находящихся территориально в тогдашней России; это логически вытекает из смысла «Постановления…».

2. Тем не менее, «Постановление…» послужило своего рода канонической основой создания РПЦЗ. То есть фактически действие «Постановления…» территориально охватывало как каноническую территорию РПЦ на территории тогдашней России, так и сформировавшуюся каноническую территорию РПЦЗ в Зарубежье.

3. Что касается сроков действия «Постановления…», то оно носит временный характер, что прямо определено его п. 10.

4. «Постановление…» должно прекращать свое действие с момента, когда отпадут все перечисленные в п. 1, 2, 4, 5, 7, 8, 9 этого акта условия.