Под термином «финнизация» в церковно-исторической науке первоначально понималось лишь использование финского языка в богослужебно-просветительской деятельности православных приходов и монастырей. Впоследствии же этот термин стал включать в себя все изменения православной церковной жизни, имеющие своей целью противопоставление национальной карело-финской православной самоидентичности традициям русского православия. Рассматривая вопрос о формировании национальной Финляндской Православной Церкви, необходимо указать, что православные приходы в Финляндии, относительно их богослужебных традиций, исторически можно разделить на три группы:

1. Карельские сельские приходы, имеющие особенности богослужебной жизни, сохранившиеся еще с начала XIX в. (Иломантси, Тайпале, Суоярви, Суйстамо и др.). Для них было характерно отсутствие вечерних богослужений и широкое использование финского языка. Данные приходы наиболее активно участвовали в практике изменения русских богослужебных традиций. Антоний (Вадковский) в свою бытность архиепископом Финляндским сообщал, что в этих приходах видна «недостаточная преданность Церкви, а прихожане в большинстве только по имени православные, а по жизни и по духу очень мало отличались от лютеран»[1].

2. Городские приходы, опирающиеся на богослужебную практику Выборгского Спасо-Преображенского собора (Гельсингфорс, Турку, Хамина, Кякисалми, Сортавала и др.). Здесь богослужебная жизнь преимущественно была максимально приближена к богослужениям столичных петербургских храмов и отличалась торжественностью и традиционностью. Протопресвитер Александр Шмеман, участвуя в богослужениях в Успенском соборе г. Хельсинки, прямо писал: «В шесть часов – всенощная в Успенском соборе, поразившая меня своим имперским великолепием: хором, облачениями и т.д. Но после подлинности служб в Куопио все это кажется уже искусственно сохраняемым, музейным, неоправданным»[2].

3. Приходы, придерживающиеся традиций Спасо-Преображенского Валаамского монастыря (Мантсинсаари, Петсамо и др.). Влияние монастырских богослужебных традиций отчасти испытывали и окрестные карельские приходы. В основном это заключалось в наибольшей консервативности в вопросе об изменении богослужебных практик: отсутствие чинопоследований пассии, Чина Воздвижения Креста, Чина погребения Божией Матери. Уникальная традиция использования цветовой гаммы облачений и практика крестных ходов.

Предстоятель Православной Церкви в Финляндии с 1924 по 1960 гг. – архиепископ Герман (Аав) – не был сторонником унификации богослужебных традиций в Финляндской Православной Церкви, чего нельзя сказать о его преемнике архиепископе Павле (Ольмари), порой жестко требовавшем введения своих литургических идей (т.н. «литургия архиепископа Павла», содержащая элементы греческого богослужения – «длинный вход» на Херувимской песни, служения с отверстыми Царскими Вратами, чтение вслух тайных молитв и т.д.). Вышеперечисленное разделение приходов согласно богослужебным традициям сохраняется в Финляндской Церкви и сейчас благодаря митрополиту Иоанну (Ринне), отказавшемуся от идеи архиепископа Павла ввести богослужебное единообразие. Сам архиепископ Герман (Аав), по некоторым, впрочем, малоавторитетным свидетельствам, допускал небольшие литургические изменения, например, чтение тайных молитв вслух, но никогда никому не навязывал своей точки зрения[3].

Стоит особо остановиться на вопросе языка богослужений. По причине преобладания в Финляндии в первой половине XIX в. шведского языка (на финском языке разрешалось печатать лишь самые необходимые книги духовной тематики, правительственные сообщения и административные постановления) циркулярным указом Санкт-Петербургской духовной консистории от 1844 г. в Выборгском викариатстве образуются детские школы грамоты с преподаванием на финском языке[4]. Принятие такого решения было обусловлено совершенным незнанием русского и церковнославянского языков большим процентом православного населения Финляндского княжества. Об этом мы можем узнать, например, из Всеподданейшего отчета Куопиоского губернатора Густава Адольфа Рамсая о положении дел в приходах Иломантси и Тайпале[5].

В то же время было введено преподавание финского языка в Санкт-Петербургской духовной семинарии, преподавателем при этом был назначен Фома Густавович Фриман (фин. Tuomas Friman), лютеранин по вероисповеданию, также преподававший и эстонский язык. С 1846 г. он активно участвовал в организации школ для карелов, а впоследствии трудился над переводами православных богослужебных текстов на финский язык. Всего Фриман перевел более 1200 страниц, в том числе в 1862 г. на средства Священного Синода им был издан Пространный катехизис свт. Филарета (Дроздова), а в 1867 г. – краткий Требник с опущением таинства елеосвящения. Кроме того, к концу 70-х гг. XIX в. были переведены Служебник, Часослов, чины молебных пений, воскресная служба 1-го гласа и сокращенная праздничная Минея. Фому Густавовича на поприще преподавательских и переводческих трудов в 1872 г. сменил бывший настоятель прихода Иломантси священник Иоанн Альбинский.

Указом императора Александра II 6 июля 1865 г. разрешалось проводить богослужения в православных храмах Великого княжества Финляндского на финском языке «в тех церквях, где церковное начальство и местные чиновники сочтут это необходимым»[6]. Большую роль в данном деле оказало вмешательство финляндского генерал-губернатора Платона Ивановича Рокасовского, предложившего Санкт-Петербургскому митрополиту Исидору (Никольскому) «…сделать распоряжение относительно православного духовенства озаботиться обучением детей прихожан катехизису и краткой Священной Истории»[7]. К концу 60-х годов XIX в. практика совершения храмовых богослужений и треб на финском языке среди православных финнов и карелов становится преобладающей.

5-го марта 1883 г. было принято Постановление о православном духовенстве в Финляндии, первый параграф которого устанавливал, что «в священно-церковнослужители впредь назначались лица, обладающие достаточными познаниями и навыком в местном языке, преобладающем в приходе»[8], т.е. тем самым финский язык был официально введен в богослужебную практику финляндских православных приходов. В 1887 г. уже образовалась Синодальная Комиссия по переводу богослужебных книг на финский язык.

Однако данное Постановление не всегда учитывалось. Имели место серьезные конфликты причта и прихожан, если первые не учитывали языковых традиций, сложившихся на приходе. Так, в нач. XX в. в Нейшлотском (Савонлинна) приходе часть прихожан предпочитала посещать лютеранское богослужение по причине незнания местным православным священником финского языка. В 1905 г. произошло разделение внутри Салминского прихода на сторонников и противников более частого (больше 2 раз в месяц) совершения храмовых богослужений на финском языке (еще в 1887 г. из 7911 членов данного прихода лишь 350 знали русский язык)[9].

Языковый вопрос православного богослужения обострился после образования независимой Финляндской республики в 1917 г. Некоторые приходы потребовали от своих священнослужителей знания финского языка как обязательного условия занимаемой ими должности. Так, по данной причине весной 1918 г. настоятель Петропавловского храма г. Сортавалы священник Василий Иванович Соболев был уволен за штат[10], большинство же приходского духовенства Финляндской епархии финский язык в той или иной мере знали или спешно учили, чего нельзя было сказать о епархиальном руководстве.

Первая литургия была отслужена на финском языке в 1897 г. свящ. Михаилом Казанским в Валаамском монастыре. Сохранились упоминания, что Антоний (Вадковский) и Сергий (Страгородский) в бытность их архиепископами Финляндскими финский язык активно изучали[11]. Архиепископ Серафим (Лукьянов) финского языка не знал[12], хотя был обязан знать на основании не только финского закона «о языке» от 1922 г., но и согласно Постановлению о православном духовенстве в Финляндии 1883 г. Незнание языка не способствовало его высокому авторитету среди финляндского духовенства и прихожан, а нежелание его выучить послужило официальной причиной увольнения в конце декабря 1923 г. на покой.

Герман (Аав) при избрании его епископом Сортавальским финского языка также не знал, но знание эстонского показалось правительству убедительным доказательством его способности к освоению финского в кратчайшие сроки. Избранный в епископы 17 июня, в сентябре он уже произносил свою проповедь в Успенском соборе г. Хельсинки на финском языке[13].

Стоит указать, что в отношении богослужебного языка архиепископ Герман был достаточно лоялен. Вопрос об обязательном переходе на финский язык всех приходов Финляндской Православной Церкви и запрете церковнославянского языка был поднят Союзом православных священников на Соборе 1950 г., но одобрения не получил[14]. До этого имели место рекомендации русскоязычным приходам включать в ектении некоторые прошения на финском языке, например, поминовение Патриарха Мелетия Константинопольского, Патриарха Тихона Московского и архиепископа Серафима в великой и сугубой ектениях[15].

Некоторые современные финские исследователи утверждают, что в православных храмах Финляндии вплоть до 1925 г. богослужения на финском языке не проводились в основном по причине отсутствия священнослужителей, знающих данный язык[16]. Первые богослужения на финском регулярно (раз в месяц) стали проходить в приходе Хельсинки с 1927 г., а с 1936 г. на финском языке стали служить по воскресеньям и большим праздникам.

Решение вопроса об официальном языке ФПЦ было поднято на Соборе 1955 г. по инициативе Государственного Совета в связи с обновлением Положения о Финляндской Православной Церкви. Также большую роль оказало письмо прихода Котка, столкнувшегося в 1954 г. с расколом общины по причине отказа настоятеля свящ. Иоанна Усвамо использовать финский язык на богослужениях. Данный вопрос был рассмотрен переводческой комиссией профессора Хельсинкского университета Отто Кейра, которая постановила, что официальным языком ФПЦ будет финский, за исключением монастырей и тех приходов, где имеется значительное число иноязычных прихожан[17]. Делегаты от прихода Котка потребовали перехода на финский язык богослужения всех приходов без исключения. Делегат Каухейнен предложил подобную практику ввести в тех приходах, где в штате находится лишь один священник. В итоге было решено одобрить предложение комиссии проф. Кейра[18]. В 1980-е гг. по причине уменьшения числа русскоязычных прихожан в Финляндской Православной Церкви языковый вопрос отпал сам собой. В настоящее время в православном приходе Хельсинки богослужения на церковнославянском языке совершаются в Свято-Троицком храме и в Свято-Еленинской церкви Дома для престарелых[19].

Но это положение не касалось вопроса официальной переписки и делопроизводства приходов и монастырей Финляндской Православной Церкви, которые с 1923 г. должны были вестись исключительно на финском или шведском государственных языках. Проблемы возникали в основном с монастырями, где финский язык знали единицы (в отношении Валаамского монастыря подобное имело место еще в 70-е гг. XX века)[20]. Обычно если официальное письмо или рапорт, подлежащие хранению в архивах, поступали в Церковное Управление на русском языке, то они возвращались без рассмотрения с припиской: «Возвращено обратно. Нужно послать на финском языке. См. отношение Церковного Правления от 3.05.1923»[21]. В частных же письмах архиепископ Герман русский язык употреблял довольно часто.

Хотя официальный переход ФПЦ на новый стиль произошел еще в 1924 году, каждый приход имел право сам определять, какому стилю следовать. Об этом свидетельствуют, например, дебаты на VI Церковном Соборе в 1955 г., вызванные предложением Церковного Управления о праздновании по новому стилю праздников Благовещения Пресвятой Богородицы и Рождества Иоанна Крестителя. Спор пришлось решать голосованием: 17 делегатов выступило за сохранение старого стиля, а 13 поддержало инициативу Управления[22]. Архиепископ Карельский Герман (Аав) и епископ Гельсингфорсский Александр (Карпин) в выборах участвовать оказались.

Первые 15 лет архиерейского служения владыки Германа (Аава), с 1924 по 1939 гг., можно охарактеризовать как годы церковного строительства. Епископ проводил длительные визитации приходов, заботился об обновлении и строительстве храмов, повышении образовательного уровня священнослужителей. Его внимание простиралось и на состояние приходских и монастырских ризниц. В статье «Православной энциклопедии», посвященной архиепископу Герману, можно прочесть: «На проводившихся с 1926 г. по инициативе Германа съездах духовенства принимались решения по переводу надписей на иконах с церковнослав. на фин. язык; изменению внешнего вида облачений священнослужителей по греко-католич. образцам; отмене обязательного ношения священниками рясы и восьмиконечного «русского» креста, вместо к-рого был введен четырехконечный крест, крепившийся на цепочке, составленной из соединенных между собой свастик; духовенству дозволялось остригать волосы и брить бороды, женатым клирикам разрешалось ношение обручальных колец на левой руке; при строительстве правосл. храмов предписывалось брать за образцы лютеран. кирхи или придерживаться визант. стиля и др.»[23].

Подтверждением данных утверждений служит заявление архиепископа Германа от 1928 г.: «Моей главной целью является постепенное национализирование Финляндской Церкви, которое в первую очередь должно выразиться во введении финского языка на богослужениях и перемене славянских надписей на иконах на финские. Далее я проектирую ввести в обиход новые облачения. Они будут узки, сделаны из мягкой материи. Украшения на них будут бело-синие (цвет финляндского государственного флага), а в Карелии – черно-красные. Уже в настоящее время наши церкви постепенно перекрашиваются в бело-синий цвет. Что же касается постройки новых, то они более не будут иметь русского стиля. Последний будет или северный, или византийский. Точно так же наши священники впредь не будут носить русского двойного креста. Звенья цепочки будут иметь форму свастики»[24].

Стоит особенно заметить, что епископ был верен своим словам – подобные нововведения действительно были постепенными. Герман (Аав), как художник, по-видимому, был не чужд и церковного эстетизма. Большое внимание он уделял облачениям, но упоминаемые выше изменения до сих пор как обязательные в Финляндской Православной Церкви введены не были. На некоторых фотографиях конца 30-х гг. встречаются богослужебные облачения, пошитые по образцу греческих, но отнюдь не черно-красные и не бело-синие.

Сам Герман за 38 лет епископского служения не пошил себе ни одного нового облачения. На Церковном Соборе 1955 г. был поднят вопрос о починке и реставрации архиерейской ризницы. Было доложено, что в настоящее время Финляндская Церковь имеет 36 комплектов архиерейских облачений: 13 из них находятся в состоянии негодности, а остальные нуждаются в периодической починке и чистке, так как среди них встречаются облачения более чем столетней давности, а самые новые были приобретены более сорока лет назад. На содержание ризницы требовалось выделить 972000 финских марок, что и было одобрено Церковным Собором. Кроме того, решено было ежегодно выделять 200000 марок для необходимых расходов по текущему ремонту и чистке облачений[25].

Протодиакон Лев Касанко 15 сентября 1932 г. по поручению архиепископа запрашивал игумена Харитона (Дунаева) о «порядке употребления церковных облачений». Германа интересовало, чем мотивируется выбор того или иного облачения в определенный день богослужебного года[26]. Какова цель этого письма – неизвестно, но стоит упомянуть, что более активное изменение богослужебной практики, в том числе и использования облачений, в сторону традиций греческих церквей началось лишь с 1950-х гг. В 1950 г. архиепископ Герман сделал запрос в Константинополь о присылке ему греческих богослужебных книг и чинопоследований, а также просил прислать ему фасон восточной рясы, «чтобы узаконить ее как официальную одежду священного клира Финляндской Православной Церкви»^[27]. Как отмечал журнал Константинопольской Патриархии «Ортодоксия», на данную просьбу Преосвященного Финляндского «было решено послать надлежащий ответ и выслать ему все, что он просил»^[28]. Сам же он ходил всегда в рясе исключительно русского покроя.

Храмы в северном и византийском стиле (за исключением построенной Юхани Вийсте в 1931 г. семинарской Иоанно-Богословской церкви в Сортавале) появились в 50-е – 60-е гг. XX века, но в то же время строились храмы и в традициях русской храмовой архитектуры (напр., Преображенский собор Ново-Валаамского монастыря). Строительство новых православных храмов и часовен было полностью обеспечено государством, в 1949 г. это было закреплено на законодательном уровне. Принятие закона растянулось на целый год (с 1948 по 1949 г.), но были даны четкие гарантии, что в течение 10 лет будут построены все необходимые храмы, часовни и дома для священнослужителей. Вместо 18 потерянных приходов Карельского перешейка было учреждено 14 новых. Государство также брало на себя оплату ремонтных работ: так, в 1952 г. Свято-Никольскому храму в Йоэнсуу Министерство Просвещения выделило 385000 финских марок[29], а в 1953 г. на капитальный ремонт Александро-Невского храма в Тампере – 5000000 марок[30]. На Церковном Соборе 1955 г. был поднят вопрос о плановой реставрации храмов и приходских строений за счет церковных фондов, но Комитет по делам реконструкции сообщил, что государство выделило для данных нужд 70000000 ф.м.

В связи с подъемом национального самосознания в 20-е – 30-е гг. XX в. в Финляндии происходит резкая самоидентификация как финского населения, так и проживающих в Финляндии шведов и русских. Это выражалось в том числе и в перемене имен и фамилий на финский лад, но неизвестно, часто ли это было вызвано желанием скрыть свое русское происхождение в целях избежать неприязненного отношения[31]. До 1921 г. в Финляндии не было всеобщих действующих законов об именах и фамилиях или об их изменении, только в указанном году решением Правительства каждый финляндский гражданин обязан был иметь фамилию или по желанию изменить ее. Этим воспользовались многие финляндцы, имеющие шведские или русские фамилии, для смены их на финские. Православные священнослужители в стороне не остались: так, Варфоломеевы стали Валмо, Сидонские – Раямо, Казанские – Касанко, Толстохновы – Талста и др. В 1930 г. в официальном издании Финляндской Православной Церкви – журнале «AamunKoitto» («Утренняя Заря») – были опубликованы две статьи, в которых говорилось, что «Православная Церковь начала важную работу с точки зрения финской национальности, и что связи с Россией окончательно порваны. Но эти связи оставили в наследство Финляндии русские имена и фамилии – видимые знаки политики угнетения во время автономии»[32], а сознательным и образованным гражданам рекомендовалось подавать всем хороший пример и национализировать свои имена и фамилии. В то же время наиболее активные сторонники «финнизации» свои фамилии и имена не изменяли, например, протоиереи Сергий Солнцев и Сергий Окулов.

В первой половине 20-х годов меняется и внешний вид большинства православных священнослужителей: многие из них начинают коротко подстригать или вовсе сбривать бороды. Возможно, это было связано с желанием не выделяться в обществе, но во всяком случае, строго говоря, их нельзя обвинить в подражании лютеранскому духовенству (так, архиепископы Турку Густав Йоханссон (ум. в 1930 г.) и Еркки Кайла (ум. в 1944 г.), епископ Савонлинны Отто Коллиандер (ум. в 1925 г.), епископ Куопио Юха Меннермаа (ум. в 1945 г.) и большое число пробстов и пасторов носили бороды).

Кресты с цепочками из свастик были введены в употребление к 1929 г.[33]. Письмо протоиерея Николая Валмо из Церковного Управления Правлению Валаамского монастыря за № 1825 от 16 августа 1935 г. показывает, что ношение их было строго обязательным, и изготовлялись они Валаамским монастырем по установленным образцам. Стоит отметить, что в Финляндии знак свастики не воспринимался так однозначно, как в других странах в последующее время. Финская свастика – «хакаристи» – отличается от свастики немецкой ориентацией (немецкая свастика развернута под углом 45 градусов) и синим цветом. Данный знак является историческим символом счастья у финских народов. Цепочки от данных крестов перестали использоваться после 1945 г., но сами свастики до сих пор встречаются в официальной символике Финляндии. Например, «хакаристи» с 1918 года является символом ВВС Финляндии[34]. Предполагается, что автором проекта данного креста был личный секретарь архиепископа Германа, будущий протодиакон Лев Касанко; ему же приписывается и идея создания официального ордена Финляндской Православной Церкви – ордена Святого Агнца, утвержденного Правительством 20 июня 1935 г[35].

Архиепископ являлся председателем правления Сортавальской духовной семинарии и членом правления детского приюта при Валаамском монастыре. В 1930 г. по его инициативе были организованы регентские курсы, а вскоре создан комитет по изданию музыкальных литургических сборников. В 1955 г. на VI Церковном Соборе в целях повышения уровня церковного пения приходом Хямеенлинна было предложено организовать при Духовной семинарии курсы по подготовке псаломщиков и регентов[36]. В итоге это предложение было поддержано и создана специальная комиссия под председательством иеромонаха Павла (Ольмари), впоследствии викария Германа и с 1960 г. Предстоятеля Финляндской Православной Церкви. Герман (Аав) сам создавал музыкальные произведения: так, в 1921 г. после смерти супруги он написал цикл «Евхаристия», изданный на финском языке в 1959 г. Некоторые произведения были изданы под псевдонимом H. Lumilill. По его же благословению Братство прпп. Сергия и Германа Валаамских стало регулярно проводить певческие праздники, на которые собиралось не менее 200 исполнителей и столько же слушателей[37].

Во время архипастырского служения Германа (Аава) каких-либо серьезных стилистических изменений в богослужебном пении Финляндской Православной Церкви не произошло. Сборник «Всенощное бдение», изданный в 1945 г., служит хорошим примером репертуара финского богослужебного пения, в нем представлены сочинения А.Л. Веделя, А.М. Архангельского, Н.И. Бахметина, М.П. Строкина, А.Ф. Львова, а также финских композиторов Бориса Якубова, Петра Акимова, Пекка Аттинена и др.

Из письма валаамского иеросхимонаха Михаила (Попова) архиепископу Рижскому Иоанну (Поммеру) известно, что на собраниях духовенства Финляндской Православной Церкви в 20-е гг. XX века высказывались следующие предложения, касающиеся изменения богослужебно-приходской жизни:

- сокращение постов,

- изменение вечерних богослужений (замена канона на пение духовных кантов, а вместо шестопсалмия и кафизм на утрени произносить проповедь),

- изменения при совершении Божественной Литургии (убрать ектению об оглашенных и часы, тайные молитвы читать вслух),

- разрешить совершение венчаний на дому и во всякое время, за исключением Первой и Страстной седмиц Великого Поста,

- упразднить ношение рясы, заменив ее на kaftaani – сюртук лютеранских пасторов (согласно иеросхим. Михаилу, заменить на «особый сюртук – бонжур»[38]),

- духовенству разрешить стричься, бриться и посещать общественные и увеселительные заведения,

- Пасхальное богослужение совершать только утром,

- в храмах установить скамьи и иконы повесить на такой высоте, чтобы не было возможности к ним прикладываться.

Однако данные предложения не были введены как обязательные для всех приходов Финляндской Православной Церкви.

В качестве итогов можно указать, что богослужебная жизнь Финляндской Православной Церкви во времена архиепископа Германа (Аава) не претерпела серьезных изменений, которые имели место уже впоследствии, при архиепископе Павле (Ольмари). Кроме того, следует отметить, что сам процесс «финнизации» православия в Финляндии довольно часто преувеличивается и приобретает исключительно отрицательный характер. Введение финского языка в качестве языка богослужения и прочие богослужебные изменения не носили обязательного и срочного характера, а предполагались к практической реализации в неопределенные сроки. Предстоятель Церкви архиепископ Герман (Аав) не имел всей полноты власти как в проведении реформ, так и их прекращении – здесь действовал принцип безоговорочного следования государственному и церковному законодательству, а также коллегиальным постановлениям Церковного Управления.