Брестская церковная уния, заключенная в 1596 г. Киевской митрополией с Римом, вызвала раскол в западнорусском обществе. Против нее объединилась значительная часть духовенства и православных мирян из разных социальных слоев, включая даже многих из тех, кто был ее инициатором. Слабость унии была вызвана сильными отличиями ее условий от тех, которые формулировала православная сторона при ее подготовке, а также отсутствием того результата, ради которого она затевалась, — в первую очередь уравнивания в правах восточнохристианского населения Речи Посполитой с католиками. Тогда перед униатами встала задача обосновать свой выбор историческими фактами, что должны были бы доказать безальтернативность их выбора. Им требовалось доказать, что уния с Римом утвердилась на Руси еще со времен ее крещения и решения Брестского собора были возвращением к вере предков. На деле перед ними стояла задача дать новое прочтение русской истории. Наиболее полно эта новая концепция была представлена в сочинении на то время униатского архимандрита Виленского Льва Кревзы «Защита церковного единства» 1617 г., в написании которого также принимал участие архиепископ Полоцкий Иосафат Кунцевич. Они описали всю историю как свидетельство верности Руси Риму, которая лишь несколько раз прерывалась.

Брестская уния 1596 г. разделила западнорусское общество на два лагеря, между которыми развернулись дискуссии по основным богословским и историческим вопросам. В конечном счете все эти споры сводились к тому, кого считать «православным», «русским». Для православной идентичности того времени было свойственно представлять «русскость» неразрывно связанной с православием, с Восточной церковью. Униаты же изменили эту структуру идентичности, связав «русскость» не с послушанием Константинополю, но только с восточной обрядностью.