Когда я в очередной раз слышу горестные сообщения «научных скептиков» о том, что теология уверенно пробивает себе путь в «настоящую науку», или же радостные сообщения от них же, что какие-то теологические инициативы или проекты были заблокированы, то мне искренне жаль этих наивных людей. Они, вероятно, полагают, что антинаучная тенденция в религии связана именно с теологией и желанием теологов поместить теологию среди прочих наук или в их главе. Однако, на мой взгляд, эти люди, вопреки заветам всех народных поговорок, плюют в колодец, из которого им придется пить, пилят сук, на котором сидят, и уверенно роют себе яму. Для любого человека, который представляет себе, что такое религия с теологией и без нее, вполне ясно, что первый вариант лучше не только для самих верующих, но и для окружающих. Теология организует, систематизирует и структурирует разрозненный религиозный опыт, придает религии философскую значимость и метафизический смысл и отбрасывает то, у чего такого смысла нет. Кроме того, именно теология занимается вопросами исследования, анализа и обоснования религиозного опыта. Без теологического фундамента религиозность превратилась бы во множество разрозненных практик, уходящих в магию и суеверия. Именно отсутствие источника теологического просвещения среди верующего населения (там, где этот источник отсутствует) приводит к произвольному и, чаще всего, в корне неверному истолкованию религиозных догм. Отсутствие теологических авторитетов в религиозном сообществе делает авторитетом для большинства разговорчивую соседку, которая с радостью объяснит, из какого святого источника надо набрать воды для приворотного зелья. И, что наиболее иронично и одновременно трагично для уважаемых «научных скептиков», именно отсутствие базовых теологических знаний приводит людей к выводу о том, что наука как институт может каким-то образом «вредить» религии. В академической же среде именно теология как научная платформа создает во внутрирелигиозных дискуссиях здоровую конкурентную среду и отсеивает некие девиантные и антинаучные формы религиозности.
Возможно, что у уважаемых «научных скептиков» есть претензии к тому, как все вышеперечисленное реализуется в современной теологии. Возможно, они полагают, что теология этих функций не реализует. Однако вряд ли можно критиковать реализацию академических практик в науке, развитие которой активно подавляется всеми возможными способами со стороны научного сообщества. Наоборот, позволить науке развиваться, прийти к ее представителям с критикой, вступить в дискуссию, организовать междисциплинарный диалог и взаимный контроль — вот здоровая реакция на наличие недостатков в той или иной науке. Если предполагается, что наука в текущей форме не соответствует стандартам научного мышления, в первую очередь необходимо предложить, с каких изменений следует начать и обосновать это предложение.
Конечно, всю ответственность на скептическое сообщество перекладывать не следует. Среди религиозного сообщества также находятся те, кто реагирует на науки (в первую очередь естественные) так же, как «научные скептики» реагируют на теологию. Здесь срабатывает точно такое же заблуждение, как в случае со скептиками, только в зеркальном виде. Критики науки со стороны религии полагают, что знание — это то, что каким-то образом препятствует вере, и степень образованности в тех или иных областях обратно пропорциональна степени веры, поскольку эти науки только и пытаются веру уничтожить. Здесь стоит замкнуть порочный круг этих двух позиций, поскольку именно отсутствие необходимого объема теологических знаний может приводить людей к подобным выводам.
Объем наиболее необходимых знаний при этом достаточно мал, фактически надо иметь общее представление о том, какие вопросы беспокоят религию, а какие — науку, для того чтобы сделать правильные выводы. Интерес к теологии порождает в голове верующего человека интерес к исследованию базовых оснований своей веры, его мировоззрение становится более осмысленным и ясным. Поэтому полноценно развивающаяся теология не только не вредна для научного скептицизма — она полезна для того, чтобы наконец-то сделать возможным диалог, который уже давно должен происходить между религией и наукой, но который по тем или иным причинам в русскоязычном сегменте все еще недостаточно интенсивен.