Философия может быть посредницей между богословием и наукой. Этот тезис (не новый в истории мысли) повторяет и отец Олег Мумриков, вспоминая высказывание В.И. Вернадского о том, что наука питается идеями и понятиями, которые возникли в религии и философии[1]. Тезис совершенно справедливый. Поскольку в современной культуре очень важную роль играет течение постмодернизма, которое затрагивает не только сферу искусства, но и философию и науку, важно определить, какое именно влияние это явление оказывает на соотношение упомянутых сфер между собой и с религией. Данная работа представляет собой исследование этого вопроса на примере трудов и сочинений итальянского философа, семиотика, медиевиста и романиста Умберто Эко.

Постмодернизм – это культурное течение, которое в конце XX века проявилось в области философии, науки, эстетики и искусства[2]. Само слово «постмодернизм» происходит от английского «modern», что в переводе на русский язык означает «современный, новый», от «modernity» – «современность». Приславка «post-» означает «после». Таким образом, постмодернизм буквально – это то, что после современности. В философии постмодернизм можно определить так: «Школа мысли, отвергающая то, что принято называть модернизмом»[3]. Постмодернизм можно узнать по следующим чертам: релятивизм, плюрализм, ироничность (смех), интерес к экологии, отсутствие интереса к конечной цели бытия, агностицизм как отказ от  возможности познания конечной истины, отрицание Абсолюта[4], сомнение в Боге как окончательное мировоззрение. В непосредственной связи с отрицанием Абсолюта находится тенденция критики религии и философских систем, опровержение существующих систем интерпретации реальности (фальсификация). Образно можно выразить эту позицию словами «все врут».

Некоторые примеры проявления этих черт в творчестве Эко

Отрицание Абсолюта. Сборник «Сотвори себе врага»: «Абсолюта, возможно, нет, а если и есть, то его нельзя помыслить или достичь… Смерть и стена – единственные формы Абсолюта, в которых мы не можем сомневаться. Очевидность стены, которая говорит нам “нет”, когда мы пытаемся её интерпретировать, как если бы её не было, наверное, покажется слишком слабым критерием истины для хранителей Абсолюта, но я ещё раз процитирую Китса: “Вот знания земного смысл и суть”»[5].

Фальсификация. Современный исследователь семиотики Умберто Эко Носачёв пишет: «Гораздо более возможным и важным, с точки зрения Эко, представляется найти критерии для ложных, неприемлемых интерпретаций. Эко предлагает здесь идти по пути, подобному тому, который избирает Поппер в своей теории фальсификации. Мы не можем установить критерии правильных интерпретаций, но можем выделить интерпретации экономически неудобные»[6]. Не в этом ли суть постмодернизма? Умберто Эко именно об этом пишет в своём эссе «Абсолют и относительность». Единственная абсолютная вещь – это отрицательная интерпретация: Стена, которая нам говорит «нет», когда мы пытаемся интерпретировать её как дверь. Роман Эко «Баудолино» представляет собой историю фальсификации, лжи, которая становится на место истины и заменяет собой жизнь, как бы сама становится жизнью. Носачёв упомянул Поппера и его критерий фальсификации. Надо заметить, что Поппер, как учёный, не был заложником одного метода опровержения, но утверждал и метод верификации (подтверждения), чего в философии Умберто Эко и постмодернизме мы не обнаружим. Постмодернизм – это всегда акцент на ложную интерпретацию или как минимум на её субъективизм (как в «Баудолино», так и в эссе «Охота за сокровищами» автор делает акцент на слишком большом количестве голов Иоанна Предтечи и на неважности их подлинности для субъективной веры).

Отрицание Абсолюта вкупе со стремлением обнаруживать ложные интерпретации стали методологической основой для формулирования Эко понятия герметичного семиозисаи его критики.

Герметичный (или неограниченный) семиозис – это процесс «бесконечной интерпретации одних знаков через другие, который диалектически переходит в практическое действие (тоже особого рода интерпретацию полученного сообщения) и для которого в принципе не существует устойчивого кода»[7]. Автором данного определения является С.Зенкин, приводит эту цитату Носачев П.Г. в своей диссертации.

Человек думает, что он постиг Тайну Троицы, ему она кажется слишком плоской, и он начинает видеть в ней намек на что-то, в чем он надеялся бы увидеть нечто большее. Как бы разоблачая это бесплодное стремление, Эко пишет: «Нет “ещё больших” секретов, потому что, как только они открываются, они становятся маленькими. Есть только пустые секреты[8].  (…) И в этом духе до бесконечности, быть среди посвященных значит не останавливаться никогда, облуплять универсум как луковицу, а луковица вся состоит из чешуй. Вообразим бесконечную луковицу, центр которой везде, а окружность нигде, или же луковицу Мёбиуса»[9]. Исходя из того, что несколько страниц ранее говорилось об отношении Эко к герметичному семиозису, становится ясно, что этот процесс, с точки зрения итальянского мыслителя, не только ненаучный, но и философски несостоятельный. Это эпистемологческий выстрел вхолостую… 

Эко предлагает два понимания понятия Абсолют: это или всё сущее, больше чего помыслить невозможно, или же это нечто большее, чего, соответственно, помыслить нельзя. Здесь важно обратить внимание на то, что если мы придерживаемся формулировки Ансельма «большее, чего помыслить нельзя», то она предполагает, что само «всё» помыслить можно. Но «“всё” не означает “ещё более” таинственный секрет»[10]. А не существует, как пишет Эко, больших секретов, так как они становятся маленькими, как только раскрываются человеческим умом. Зато есть пустые секреты, то есть тайны без содержания, мыльные пузыри. Поскольку в рассуждениях героя романа «Маятник Фуко» о больших и малых секретах в качестве примеров приводятся догматы христианства и высказывания известных людей о вере в Бога, то становится ясным, что Умберто Эко под словом «секрет» подразумевает в том числе и понятие Абсолюта.

Поэтому именно его критика герметичного семиозиса приводит его к отрицанию Абсолюта как «ещё большего секрета». Можно предположить, что такой ход мысли итальянского медиевиста обусловлен той культурой, в которой он был воспитан. Италия, традиционный оплот римского католицизма, западного богословия и схоластики, для которой апофатизм как метод чужд. Апофатизм для западного схоластического сознания – это именно такой пустой «больший» секрет. Фома Аквинат ясно пишет: «Последняя же цель, к которой человек с помощью божественной благодати приводится, есть видение Бога по сущности, собственно Самого Бога: и так это конечное благо сообщается человеку Богом» [11]. Поскольку в схоластическом богословии отсутствует различение сущности и энергии, зато существует учение о Боге как чистом акте, в котором нет акциденций[12], то непонятно, чем познание сущности Божией «как она есть в себе» (в этой жизни недоступное человеку, с точки зрения Аквината[13]) отличается от видения этой сущности, которая недоступна ангелам[14], но является целью человека (опять же по Аквинату)? В этой системе не может быть в Боге чего-то, что не является его сущностью. Фома пишет: «в Нем (Боге – П.К.) сущность и бытие не различаются. Следовательно, Его сущность есть Его бытие»[15]. Если человек видит сущность Бога, следовательно, он её познает, в чем и заключается блаженство праведников по Фоме.  Мысль кощунственная для каппадокийских отцов, боровшихся с евномианством и применявших апофатический метод.

Схоластический метод как попытка с помощью разума обосновать догмат, уместить все богословие в рамки философии – это как раз попытка раскрыть все секреты. Нет секретов, которые были бы принципиально непознаваемы, а значит, нет Абсолюта как «нечто большего».  Носачев П.Г. также обращает внимание на то, что именно метод толкования Фомы Аквината для Умберто Эко является наиболее приемлемым. Максимальный отход от аллегории. Символизм, по мнению Эко, чужд Аквинату[16].

Примечательно, что примером безграничного семиозиса Эко считает не только толкования оккультистов, но и экзегетические принципы святых отцов. Как пишет Носачев, Эко рассматривает учение святых отцов о том, что Ветхий Завет – тень Нового, а Новый касается не только этой временной жизни, но и является образом будущего века, как яркий пример неограниченного семиозиса[17]. Поскольку Умберто Эко считает герметичный семиозис неэкономичным, неоправданным, погоней за мыльными пузырями (пустые секреты), а традиционную экзегетику Церкви он считает проявлением такого семиозиса, то необходимо следует вывод о том, что итальянский писатель явно не рассматривает Церковь как «столп и утверждение истины», а святых отцов он не считает авторитетным источником толкования. С его точки зрения, это люди, которые ищут тайну там, где её нет, и приписывают смысл тексту, которого изначально в нем не было.

Есть ли в постмодернизме положительная сторона? Постмодернистская культура побуждает нас к критическому и трезвому осмыслению самих себя, нашей истории, нашей умственной деятельности. Мыслители этого течения ставят актуальные вопросы, на которые Церковь также должна давать ответ. Умберто Эко ставит проблему правильной и неправильной интерпретации и соотносит её именно с религиозностью. И он доказывает, что неправильная интерпретация и герметизм порождают маргинальную религиозность, от которой более защищены тексты Священного Писания благодаря традиции толкования. Может быть, Эко все-таки стремится к чистоте поиска истины, хотя и говорит о невозможности познания Абсолюта. Он предостерегает от неправильных способов её познания. Частично можно согласиться с Хаутепеном в том, что постмодернизм может способствовать творческому порыву, позволяя человеку абстрагироваться от известных законов и теорий.

Отрицательная сторона постмодернизма очевидна. Его можно назвать ядом, которым питается современная интеллигенция, потому что он лишает человека веры в возможность познать Истину, Бога. Если в умеренных количествах яд может быть полезен, то в случае передозировки он вызывает смерть.  Разрушая культурные стереотипы, постмодернист с водой выливает и ребёнка, уничтожает саму возможность что-либо утверждать в абсолютном смысле. Для науки это означает, что она лишается аксиом. Отсутствует единая основа для взаимодействия наук между собой (например экономики и математики). Ничто не гарантирует истинность самого познания и знания. Отрицание Абсолюта означает отрицание последнего основания для науки, для которой эта проблема всегда была одной из сложнейших. Протоиерей Александр Задорнов выразил справедливую мысль: «Поскольку подобное метафизическое вопрошание содержится именно в богословии, его научный статус обеспечивается как раз имеющимся здесь ответом на вопрос о “последнем основании”»[18].

Общий вывод таков: постмодернизм может быть полезен как метод, но губителен, если принимается как основной принцип.