В эпоху Средних веков, Возрождения и на протяжении всего XVII века для естествоиспытателей, инженеров и изобретателей было вполне обычным делом интересоваться богословской проблематикой. Но век Просвещения с его запальчивым антиклерикализмом и прагматизмом начинает утверждать новые идеалы, и к середине XIX столетия представитель «положительной науки», погружающийся в религиозно-философские дискуссии, кажется уже чем-то архаичным и асоциальным.
Конечно, были и исключения, но о них как-то не принято вспоминать... Например, основоположник теории множеств Г.Кантор, пристально изучавший блаженного Августина, хирург Н.И.Пирогов, написавший замечательный труд «Вопросы жизни», теоретик космонавтики К.Э.Циолковский, сочинявший «Научные основания религии»…
И вот в середине XX века известный авиаконструктор, русский эмигрант И.И.Сикорский напечатал в Америке несколько работ, выражающих его глубоко-религиозный взгляд на мир и современную цивилизацию.
Чем в первую очередь привлекают эти работы? Они отнюдь не являются заметками по частным вопросам, сухими академическими экскурсами. В них выражено глубоко продуманное, выстраданное миропонимание, которое решительно расходится с технократическим оптимизмом, пафосом природопокорительства, доминировавшим в эту эпоху. Не будь сам Сикорский в числе первых лиц инженерной мысли XX века, его взгляды немедленно заклеймили бы как проявление обскурантизма.
Но тут ситуация иная. Один из признанных лидеров технического прогресса предупреждает человечество о гибельности избранного земной цивилизацией пути. Подобно пророку, призывающему к покаянию, он возглашает, что техническая изворотливость и лукавство не могут привести к Царству Божию. Это – путь в бездну.
Религиозно-нравственное отношение к жизни И.Сикорский ставит бесконечно выше любых научных теорий и технических изобретений, решительно отметая всякие иллюзии, связанные с понятием прогресса. «Так называемый прогресс человечества в рамках существующего образа жизни, – пишет он, – не оставляет надежд на сколько-нибудь определённые и подобающие достижения даже и в будущем».
Конечно, Сикорский не был первым критиком прогрессистских умонастроений как новейшей формы социального утопизма. Из русских мыслителей к этой теме обращались Н.Я.Грот, П.Е.Астафьев, Н.О.Лосский, Н.А.Бердяев, Б.П.Вышеславцев. И не в последнюю очередь надо вспомнить Вл.Соловьева, который в своей знаменитой «Повести об Антихристе» ясно показал, кто и зачем воспользуется новейшими достижениями науки… Сикорский знал эту работу и не раз ссылается на нее.
Из его современников на Западе решительным критиком технократической цивилизации выступил О.Шпенглер, работы которого послужили авиаконструктору немалым подспорьем. И тут нельзя не вспомнить, что сам Шпенглер, в свою очередь, многим был обязан Ф.М.Достоевскому, а с его духовным наследием связывал будущее России и всей человеческой цивилизации. Вообще надо заметить, что основные ориентиры И.И.Сикорского в религиозно-философской книжности были выбраны очень продуманно, и они характерны для многих русских религиозных мыслителей первой половины XX века.
Если попытаться сформулировать в двух словах основную линию рассуждений И.И.Сикорского, то она сводится к следующему: главная проблема личности и всего человечества – нравственно-психологическая, она – в направленности воли.Именно потому так важно правильно понять слова Молитвы Господней «Да будет воля Твоя». Ведь многие, порой часто и благочестиво повторяющие эти слова, в глубине души имеют в виду: «да будет воля моя»…И в таком случае их не так уж многое отделяет от тех, для кого вера и молитва суть проявления «архаического сознания». Так что попытка И.Сикорского рассказать о смысле молитвы «Отче наш» современным языком вполне мотивирована, хотя и не во всем с ним можно согласиться.
Как бесспорно положительное обстоятельство хочется отметить, что взявшись за интерпретацию важнейших для христианского миропонимания текстов И.И.Сикорский усвоил для себя принцип единства Писания и Предания. Он отлично понимает, что конечным критерием истинности не могут выступать ни текстология, ни формально-логические выкладки, а только дух библейской правды, «данной и олицетворенной Христом».
В иных случаях И.И.Сикорскому филологической строгости все-таки не хватало, и с учетом современной общедоступности многообразных толкований библейских текстов его рассуждения выглядят порой несколько наивными.
Четко ориентируясь в основах евангельского Откровения, Сикорский тем не менее порой проявляет идейные колебания и допускает, в частности, определенную тенденцию к онтологизации зла, а отсюда и попытки оправдать борьбу с ним внешними средствами, что не может не вызвать в памяти известную работу И.А.Ильина «О сопротивлении злу силою».
Так, он, ссылаясь на Ин, 8:44, делает вывод, что «не все человеческие существа являются детьми Божьими», что возможно упорное и вполне сознательное противление Христовой Истине, примеры которого он видит и в коммунистическом Богоборчестве. При этом И.Сикорский совершенно оставляет в стороне историю Савла, ревностного и сознательного гонителя христианства, которому предстояло стать апостолом Павлом и так же самоотверженно и сознательно проповедовать Евангелие.
Таким образом, дело, очевидно, не просто в сознании, а в наличии различных типов и уровней сознания и во внутреннейборьбе со злом как противостоянии разных уровней сознания. Переход от одного из них к другому в христианстве понимается как покаяние, изменение ума, метанойя. Те, кто избрал своим «отцом» дух лести и лукавства, могутпокаяться, через этот нравственный подвиг стать сынами Божьими по благодати и призывать в молитве Небесного Отца...
Хотя, как сказано Самим Спасителем, «много званных, но мало избранных», это не означает предопределенности, т. е. того, что кому-то заведомо закрыт путь к спасению и оставлено лишь играть в мировой драме роль слуг дьявола... Внешняяже борьба с проявлениями зла, конечно, возможна и порой необходима, но главное поле брани – сердце человека, о чем писал Ф.М.Достоевский…
Впрочем, мы не можем сказать, что И.Сикорский однозначно встает на путь онтологизации злого начала. Напротив, в других местах он решительно отстаивает право каждогона молитвенное призывание Небесного Отца.
Космология играет не последнюю роль в обосновании метафизических взглядов Сикорского. Она во многом схожа с космологией Бруно и Галилея, Фонтенелля или Циолковского. «Множественность обитаемых миров» мотивирует многообразие форм разумной жизни, убеждение в бытии «существ выше человека». Сикорский охотно рассуждает о существах, свободных от «ограниченности нашего физического бытия», не подчиняющихся гравитации, способных «появляться в любом месте по своему желанию». В этом он нисколько не отличается от такого популяризатора астрономии как К.Фламмарион и даже многих писателей-теософов второй половины XIX века.
Существенная разница, однако, в том, что К.Фламмарион был исполнен горячей веры в прогресс человечества,Сикорскому же подобный оптимизм совершено чужд. Никакие технические изобретения и социальные проекты не могут, по его глубокому убеждению, изменить в лучшую сторону нравственнойприроды человека, а без этого цивилизация обречена на вырождение и самоуничтожение. Нашу Землю он рассматривает как зону, «оккупированную враждебной силой», и только убежденность в существовании более высоких форм нравственной жизни на других планетах и галактиках, иными словами, в реальности Царства Божьей Правды, оставляет ему почву для надежды.
Ряд натурфилософских мотивов также очевидным образом унаследован И.Сикорским из популярной книжности XIX века, и нельзя не заметить, что порой он воспроизводит взгляды, который сам же в других местах подвергает критическому разбору. Противник теории прогресса, он готов принять некий «позитивный» взгляд на эволюцию живых существ, важным фактором в которой рассматривает «нравственное начало». Так, по его предположению, динозавры погибли от того, что в их отношении к воспроизведению рода не возобладал альтруизм...
Маловероятно, что подобная гипотеза найдет поддержку в научных кругах... Но тем не менее хочется обратить внимание на идейную близость авиаконструктора с известным русским мыслителем П.А.Кропоткиным, который, в пику дарвинистской «борьбе за существование», доказывал на различных примерах важность взаимопомощи как фактора эволюции...
Другая параллель с русскими мыслителями ― известный богослов, профессор Московской духовной академии, мученик И.В.Попов. В своей ранней книге «Естественный нравственный закон» (1897) он пытался показать, что в ходе человеческой истории происходит постепенное расширение сферы нравственных отношений от семьи, племени или нации на все человечество...
И.Сикорский как будто прямо вторит И.В.Попову, когда в своей лекции «Эволюция души» говорит о том, что «благородные чувства ответственности и привязанности, испытываемые человеком к людям, его окружающим, постепенно перерастают в сложный комплекс чувств и альтруистичных побуждений, испытываемых тем же человеком к своей нации, затем к группе наций и, наконец, ко всему человечеству».
У этой концепции много уязвимых мест и явных противоречий с историческими фактами, причем сам же Сикорский подвергает суровой критике подобный благодушный «нравственный эволюционизм», когда пишет, что «под ненадёжным внешним глянцем цивилизованности существуют те же злобные твари с вожделением власти и готовностью пролить реки невинных слёз и крови для того, чтобы завоевать или удержать господство над людьми»…
Среди других параллелей с русскими религиозными мыслителями, которые хочется провести к взглядам Сикорского, остановимся на книге Н.О.Лосского «Мир как органическое целое». Свою концепцию Н.О.Лосский тоже строил исходя из убеждения в наличии Царства Божия как основы всего миробытия. И он же был решительным критиком технократического понимания прогресса. Оказал он влияние на Сикорского или нет, не так уж важно. Важен безусловный консенсусэтих двух представителей русской духовной культуры.
Как раз в связи с Н.О.Лосским, много внимания уделившим наследию И.Канта, хочется обратить внимание на встречающийся у Сикорского пассаж, который выглядит почти как явный парафраз знаменитого кантовского высказывания о двух самых удивительных вещах ― о ясном небе над нами и моральном законе в нас самих… И.Сикорский придает этому моральному закону не только практическое, но и эсхатологическое значение.
Частное богословское мнение И.Сикорского об аде тоже имеет аналогии у русских мыслителей. Подобным же образом рассуждал на эту тему князь Е.Н.Трубецкой. И мысль о «божественной искре» в душе человека ― любимом образе знаменитого мистика XIV века Мейстера Экхарта ― Сикорский скорее всего почерпнул из сочинений русских философов, таких как Н.А.Бердяев или С.Л.Франк… Вообще его круг чтения несомненно шире тех скупых ссылок и цитат, которые мы находим в публикуемых работах.
Не вдаваясь в детали, можно сказать, что имя И.И.Сикорского должно стоять в ряду тех видных русских богословов, которые четко уловили запрос на глубокое истолкование нравственно-психологического подвига Христа. Этот подвигзачастую отодвигался на второй план формально-юридическим подходом к проблематике спасения. Вполне возможно, что авиаконструктор никогда не заглядывал в труды святителя Иннокентия (Борисова), профессора Московской духовной академии М.М.Тареева или митрополита Антония (Храповицкого), но его несомненно сближает с ними внимание к внутренней стороне победы Духа Истины над исконным врагом. Здесь он – прямой и убежденный продолжатель Ф.М.Достоевского.
В целом очевидно, что в религиозно-философских и богословских работах И.Сикорского нет ни тени кликушества, эпигонства, самонадеянного сектантского догматизирования. Здесь все искренне, трезвенно и, можно сказать, тактично, хотя порой субъективно и вызывает много вопросов. Мы остановились только на некоторых моментах, так как более основательная оценка богословских текстов И.И.Сикорского, несомненно, еще впереди.