В 1945 году патриаршим экзархом в Америке, митрополитом Вениамином, (Федченковым) были инициированы переговоры между представителями Североамериканской митрополией, объявившей о своей временной автономии в 1934 году и Московской Патриархией. Для переговоров в качестве делегата от Патриархии в сентябре 1945 года в США прибыл архиепископ Ярославский и Ростовский Алексий (Сергеев). В итоге, стороны так и не смогли договориться об условиях примирения. Архиерейский собор представителей митрополии, заседавший в декабре 1945 года в Чикаго, вынужден был отложить вопрос «о возобновлении отношений с Российской церковью» до созыва Всеамериканского церковного собора в 1947 году. Не дожидаясь созыва собора, архиепископ Алексий (Сергеев) был отозван в Москву.

После отъезда архиепископа Ярославского и Ростовского Алексия (Сергеева) из Америки церковная борьба в Североамериканской митрополии возобновилась с удвоенной силой. Сторонники немедленного воссоединения – верующие и рядовое духовенство – создали церковно-народный комитет, который должен был добиваться воссоединения с Московской Патриархией и осуждения «карловацкого раскола»[1]. 20 апреля 1946 года бывший глава епархии Аляски Североамериканского митрополичьего округа епископ Алексий (Пантелеев) заявил о своем подчиненииМосковской Патриархии и перешел под омофор патриаршего экзарха[2]. 9 мая 1946 года он был назначен секретарем Митрополичьего Совета при митрополите Вениамине, а 16 мая секретарем Совещания епископов, которое последний учредил вскоре после отъезда архиепископа Алексия (Сергеева) для ликвидации последствий сложившегося «двоевластия». Совещание епископов, одобренное Патриархом, явилось высшим органом в экзархате по подобию Священного Синода в Москве.

В мае месяце 1946 года новосозданный церковно-народный комитетСевероамериканской митрополии телеграфировалпатриарху Алексию (Симанскому): «Церковно-народный Комитет из мирян намеревается созвать церковно-народный конгресс в Нью-Йорке 6 июля 1946 г. по делу воссоединения с матерью церковью американских русских православных приходов, состоящих в юрисдикции митрополита Феофила, и по делу осуждения карловацкого раскола. К участию привлекаются исключительно представители приходов и духовенства юрисдикции митрополита Феофила без участия епископов. <…>Общее желание сторонников сводится к тому, чтобы в Америку был назначен новый архиепископ, но ни в коем случае экзарх Вениамин или архиепископ Адам[Филипповский][3], которые неприемлемы для американского русского православного народа. Ждем определенного и скорого ответа по этому делу»[4].

На такие запросы в Москве ответов не давали, потому что не желали полагаться на церковно-народные конгрессы и иные «шумные» мероприятия, минуя священноначалие Североамериканской митрополии. В свою очередь, не получив поддержки от патриарха, конгресс был отложен до созыва Всеамериканского православного собора.

По прибытии в Москву, архиепископ Алексий (Сергеев) представил 6 мая 1946 года патриарху Алексию доклад, в котором он, в частности, писал: «…в американских кругах существует тенденция к созданию автокефальной Американской Православной Церкви, поддерживаемая представителями Греческой, Сирийской, Болгарской, Румынской и Армянской Церквей, а также и Экзархом Московской Патриархии Митрополитом Вениамином. Учитывая, что работа по расколу феофиловской Церкви и воссоединению отдельных приходов может привести к обострению борьбы и усилению карловацкой, автономистской и автокефалистской тенденций, мы полагаем целесообразным в дальнейшем повести работы на соглашение с Митрополитом Феофилом. Целью этого может быть завоевание такого положения, при котором, после отхода Митрополита Феофила от руководства в виду его преклонного возраста, новому архиерею, представляющему Московскую Патриархию, удастся отвести от руководства митрополией Архиепископов Виталия и Леонтия и самому встать во главе руководства Американской митрополией <…> Дальнейшее пребывание Митрополита Вениамина на посту Экзарха в Америке не является целесообразным в силу отсутствия у него организационных данных для проведения этой работы – с одной стороны, и наличия у него тенденций, идущих вразрез с интересами Русской Православной Церкви (согласие на создание Американской автокефальной Православной Церкви). Поэтому целесообразно заменить Митрополита Вениамина на посту Экзарха новым архиереем, присланным из Советского Союза, который бы завершил переговоры с Митрополитом Феофилом и вошел в его епархию на правах правящего архиерея, с последующим выдвижением его кандидатуры в Митрополиты Северо-Американские. Вместе с русским архиереем в Америку целесообразно послать архиерея-украинца для возглавления им украинских приходов Канады, вместо Теодоровича»[5]. Как видно, архиепископ Алексий приписывал митрополиту Вениамину желание даровать Североамериканской митрополии автокефалию чтоне соответствовало действительности[6].

Примерно в то же время патриархом Алексием был дан указ митрополиту Вениамину (Федченкову) об учете церковного имущества в США и «возвращении его Русской Православной Церкви». Поручение о возбуждении такого ходатайства перед правительством США американский экзарх получал еще в 1943 году[7]. В справке Совета по делам Русской Православной Церкви, однако, говорилось, что вопрос этот на данный момент очень сложный: «Во-первых, он потребует много времени и, во вторых, много денег; кроме того, вызовет еще большее обострение между Феофилом и Патриархией. Поэтому необходимо пока заниматься ознакомлением с юридической стороной дела и изучением американских законов. Конкретно ставить вопрос о возвращении церковного имущества, пока ведутся переговоры о воссоединении не следует»[8].Такой позиции изначально придерживался и митрополит Вениамин.

С 23 по 24 мая 1946 года в Детройте проходило архиерейское собрание митрополичьего округа, на котором созыв Всеамериканского Собора был перенесен «на эту осень». В докладе патриарху от 9 июня 1946 года митрополит Вениамин так объяснял причину переноса сроков созыва собора: «миряне недовольны откладыванием и могут начать переход в Патриаршую Церковь, не дожидаясь собора» и, второе, «это развернувшаяся агитация в американской прессе против Советского Союза, которой желали воспользоваться епископы и часть духовенства с целью недопущения объединения»[9]. «Надежд на мир я не теряю», – продолжал митрополит, – Но Преосвященный Епископ Алексий [Пантелеев] совершенно не верит в возможность примирения архиереев. Однако, архиепископ Макарий [Ильинский], вопреки прежнему своему мнению, которое он высказывал мне месяцев пять-шесть назад, теперь на нашем Совещании Епископов высказал мысль о возможности мира»[10].

В телеграмме, полученной в Москве 4 июля 1946 года, Владыка писал патриарху: «Митрополичий совет с архиереями единогласно ныне постановили просить Вас делегировать [в] половине октября Митрополита Николая [Ярушевича]»[11]. Авторитет митрополита Николая за границей был очень велик. Он смог успешно выполнить свою миссию по присоединению к Московской Патриархии Западноевропейского Экзархата и это позволяло надеяться на благополучный исход в Америке с его участием.

24 августа 1946 года в Нью-Йорке состоялся первый церковно-народный съезд, в котором принимало участие около двухсот представителей прихожан из штатов Нью-Йорк, Нью-Джерси, Коннектикут и Пенсильвания. На съезде участники заявляли о своей лояльности американскому правительству и президенту США Гарри Трумену, а затем говорили о единстве с Матерью Церковью и патриархом Алексием, осуждали митрополита Феофила за создание раскола и отклонение предложения архиепископа Алексия (Сергеева) о воссоединении и т.п. В постановлении съезда звучали, в частности, следующие слова: «Единодушно осуждаем и не признаем митрополита Феофила и епископов, подчиняющихся его юрисдикции, и мы против протоиереев и иереев, поведших секретно, тайно и без ведома верующего народа, совершенно независимую, раскольническую свою церковь»[12].

15 сентября 1946 года в г. Скрентон, штат Пенсильвания, состоялся второй церковно-народный съезд, подтвердивший резолюции первого съезда. В обоих случаях был брошен призыв «бороться за единство». Учитывая складывающуюся ситуацию как благоприятную для воссоединения, митрополит Вениамин в своих телеграммах Патриарху Алексию торопит приезд представителя Московской Патриархии.В свою очередь, митрополит Феофил и его окружение в преддверии Собора развернули большую кампанию в американской прессе за сохранение подчинения Североамериканской митрополии Заграничному Синоду.

27 октября 1946 года группа профессоров в составе М.М. Карповича, Н.С. Тимашева, Г.П. Федотова, а также П.П. Зубова и Г.И. Новицкого выступила на страницах газеты «Новое русское слово» с «Запиской о положении русской православной церкви в Америке» (более известной как «Записка пяти профессоров»). Документ, датированный 18 октября, признавал зависимость Русской Православной Церкви в Америке от Московской Патриархии, но требовал со своей стороны от нее широкой автономии. По разъяснению газеты, «Записка» была представлена митрополиту Феофилу на предмет обсуждения высказанных в ней положений на предстоящем Соборе в Кливленде.В ней, в частности, указывалось, что Зарубежный архиерейский синод находится в Мюнхене, а не в Югославии, где действовал с благословения Сербского патриарха. Он лишился значительной части паствы вследствие расширения сферы советского влияния и более не пользуется покровительством Сербской Церкви. В силу этого он утратил связь с Вселенской Церковью и свои канонические права. «Для Русской Православной Церкви в Америке, — говорилось в «Записке», — наиболее естественным… представляется возврат к каноническому подчинению Матери-Церкви русской, духовной связи с которой русские православные люди в Америке никогда и не желали прерывать, будучи готовы духовно участвовать в ее служении делу Христову». Авторы «Записки» высказывались за признание Московского Патриарха каноническим главою Православной Русской Церкви в Америке при условии, что Патриарх не будет пользоваться здесь никакой церковно-административной властью, а предоставит американскому митрополичьему округу полное самоуправление, т.е. широкую автономию. Данная «Записка» оказала большое влияние на умонастроения будущего Собора[13].

Всеамериканский церковный собор американского митрополичьего округа проходил в Кливленде с 26 по 29 ноября 1946 года[14]. В ходе соборных заседаний стало очевидным разделение в среде клира и мирян по принципу принадлежности к той или иной волне эмиграции. Дмитрий Поспеловский пишет: «В то время как «белая эмиграция» голосовала за продолжение связей с Мюнхенским синодом или, в крайнем случае, за духовную, но никак не административную связь с Московской патриархией, русские из Закарпатья и некоторые другие представители дореволюционной эмиграции в основном голосовали за присоединение к Московской патриархии. Впрочем, в обоих лагерях преобладали голоса за сохранение в сложившихся условиях полной автономии»[15]. После «больших колебаний» была составлена резолюция, которую приняли 187-ю голосами против 61.

Официальный текст этой резолюции, переданный патриаршему представителю только 9 августа 1947 года, гласил: «Седьмой Всеамериканский Церковный Собор Русской Православной Церкви в Америке, собравшийся в г. Кливлэнде, Огайо, ноября 26-29 1946 г., подтвердивший нашу нерушимую веру и лойяльность нашему избранному Высокопреосвященнейшему Митрополиту Феофилу, по всестороннем обсуждении нашего отношения к Матери-Церкви Московской Православной, постановили просить Его Святейшество Святейшего Патриарха Московского воссоединить нас в свое лоно и пребывать нашим духовным отцом при условиях сохранения нашей полной автономии, существующей в настоящее время». Далее говорилось о прекращении какого-либо административного подчинения Заграничному Синоду, с сохранением братского и молитвенного общения со всеми Церквами в рассеянии сущими. Высшей законодательной инстанцией признавались американские периодические церковные соборы, на которых избираются митрополиты и вырабатываются свои уставы. В случае неприемлемости этих условий Патриархом, «Американская Православная Церковь остается и далее самоуправляющей до той поры, когда Московская Патриархия найдет их приемлемыми и даст нам просимое»[16].

Для обсуждения постановлений Кливлендского собора и дальнейших действий со своей стороны, митрополит Вениамин созвал Митрополичий Совет, где выступил с обстоятельным докладом. Из сложившегося положения экзарх видел три выхода: объединение, параллельное временное существование и особый Экзархат Патриарха. Собор Патриаршей Церкви в Америке, назначенный на 12 февраля 1947 года, по мнению митрополита Вениамина, должен был также принимать тех желающих делегатов, чьи приходы еще не были «патриаршими»[17]. На этом Соборе ожидалось присутствие нового представителя Московской Патриархии: «И лучше бы всего, если Патриарх поручил ему докончить все переговоры с примиряющимися», – добавлялВладыка[18].

10 декабря 1946 года митрополит Вениамин пишет подробнейший доклад патриарху Алексию, где излагает свои мысли по поводу Кливлендского собора и просит: «проявите любовь и понимание – выше «законов» и выше буквы. Тогда все прочее придет, как следствие». Далее он писал: «Я молюсь и ожидаю того момента, когда мы с Митрополитом Феофилом (при его первенствовании) отслужим Божественную Литургию совместно и искренне скажем друг другу:

– Христос посреде нас!

– И есть и будет!

О, если бы скорее пришло это время! Тогда Благодатью Божиею скреплено будет единство между нами»[19].

22 января 1947 года митрополит Вениамин шлет патриарху Алексию телеграмму о том, что митрополит Феофил «на днях почтой посылает решения Кливланда» и просит дождаться этих решений для дачи инструкций патриаршему послу перед выездом в Америку[20]. «Ваши доклады и бумаги получил. Очень ценные материалы. Собор [Патриарший] отложить можно. Сообщите на какое время его намечаете. Ожидаем доклада Митрополита Феофила», – пишет в ответной телеграмме патриарх Алексий[21].

На следующий день, спустя почти два месяца после Кливлендского собора, 23 января 1947 года в Москве была получена телеграмма от митрополита Феофила. В ней сообщалось: «…было решено просить Ваше Святейшество принять американскую церковь, как Вашу паству и быть нашим духовным Главой с сохранением полной автономии американской церкви с высшим правом периодически созывать всеамериканские соборы для избрания митрополита и для принятия решений касающихся разных вопросов церковной жизни. В то же время было решено прекратить административное признание зарубежного Синода русских церквей заграницей, оставаясь в братском и духовном союзе со всеми частями русской церкви повсюду в мире[22]. Мы считаем нашим приятным долгом сообщить Вашему Святейшеству эти факты. Официальные протоколы собора только что одобрены и отосланы Вашему Святейшеству для информации. Ваш брат во Христе Феофил Архиепископ Сан-Францисский Митрополит Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Северной Америке»[23].

Патриарх отвечал: «Телеграмму Вашего Высокопреосвященства сегодня получил. Приветствую и приемлю решение Кливлендского Собора. Принципиально не имею возражений против автономии для нашей православной церкви в Америке. Митрополиту Ленинградскому Григорию [Чукову], в ближайшее время имеющему отбыть в Америку поручаю в миролюбивом духе обсудить все вопросы совместно с Вашим Высокопреосвященством. Божие благословение духовенству и всей пастве. Христос посреде нас и есть и да будет»[24].

Однако вопреки постановлению Кливлендского собора и своему личному обещанию, митрополит Феофил так и не прислал Святейшему Патриарху ни протоколов собора, ни даже резолюции собора о признании патриарха духовным главой. Видимо, это было связано с тем, что в резолюциюбыли внесеныправки. В результате этих правок из нее «выпали» четыре слова о признании патриарха «на строго канонических основах». Слова эти присутствовали в подлинной редакции, принятой Собором, о чем свидетельствовал в печатичлен Собора, один из составителей резолюции адвокат В. Кацедан[25].

Более того, на телеграмме Святейшего Патриарха митрополиту Феофилу о том, что «он не имеет принципиальных возражений против автономии для нашей Православной церкви в Америке и поручает митрополиту Григорию [Чукову], имеющему приехать в Америку, обсудить в миролюбивом духе все вопросы совместно [с митрополитом Феофилом]» последний положил резолюцию, которая вскоре просочилась в американскую печать и так и небыла опровергнута: «1-27-47. Этот ответ неудовлетворителен, как не окончательный и вести какие-либо соглашения или ставить какие-либо условия по этому делу бесполезно, а также нет смысла в длинном разговоре с митрополитом Григорием или другим каким-либо [лицом] из Москвы, как представителем Патриарха; раз он не свободен говорить самостоятельно, а только чрез Правительство ССР (на телеграмме стоял гриф «Правительственная» – прим. Р.П.). Так и поручаю предупредить Патриарха, а красные слова мало имеют силы и цены, раз они произносятся неопределенно»[26].

В марте 1947 года митрополит Феофил добился через суд о признании принадлежности всех церковных имуществ в США ему, как «законному представителю Русской Православной Церкви в Америке»[27], и начал судебный процесс о передаче Североамериканскому митрополичьему округу Свято-Николаевского кафедрального собора, бывшего до того в ведении патриаршего экзарха.

Тщетно митрополит Вениамин 7 мая, на основании телеграммы Святейшего Патриарха, который просил «постараться окончить дело мирным путем: суд нежелателен», умолял митрополита Феофила приостановить дело. Митрополит даже не ответил экзарху, и в итоге Владыка Вениамин добровольно уступил собор Североамериканской митрополии до окончательного решения суда[28].

22 апреля 1947 года патриарх Алексий I сообщал Г.Г. Карпову: «Писать Феофилу нахожу совсем бесполезным, даже более чем бесполезным. А между тем что-то делать надо»[29].

17 июля 1947 года в качестве патриаршего посланника для переговоров в Америку прибыл митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков). Его сопровождал секретарь Московской Патриархии Л.Н. Парийский. Делегатов на аэродроме встретили митрополит Вениамин, архиепископ Леонтий (Туркевич) и юрисконсульт митрополита Феофила Р. Акруш. По случаю прибытия гостей был отслужен благодарственный молебен.

Митрополит Григорий привез с собой проект патриаршего постановления, в котором митрополия Америки признавалась автономной, подчиняющейся исключительно решениям собственных соборов. В качестве условия этого признания Москвой выдвигались следующие требования: 1) утверждение митрополитов Московским патриархом; 2) посылка митрополией делегатов на Всероссийские соборы и признание их постановлений; 3) сохранение за патриархатом статуса суда последней инстанции для американского клира; 4) осуществление контактов митрополии с другими поместными церквами через патриархат. Совет епископов митрополии отверг эти условия. Митрополит Григорий заявил, что американцы требуют фактически не автономии, а автокефалии, каковую пока Московский патриархат не готов предоставить[30].

7 августа 1947 года в Митрополичьем Совете при митрополите Феофиле был составлен проект автономии Русской Православной Церкви в Северной Америке и Канаде (так называемый «Комментарий» к резолюции Кливлендского собора) и в тот же день вместе с резолюцией он был представлен митрополиту Григорию. В «Комментарии» подтверждалось, что «Русская Православная Церковь Америки и Канады <…> признает Патриарха Московского и всея Руси своим духовным Главой», – и далее шло пояснение, – «Она признает его авторитет в делах веры и догматов. Имя Патриарха Московского и всея Руси возносится в церквах Митрополии по установленному чину»[31]. А далее говорилось о том, что Русская Церковь в Америке будет сообщать Патриарху о течении своей церковной жизни, извещать его об избрании на Всеамериканском Церковном Соборе митрополита, который и возглавляет Церковь. Последним пунктом оговаривалось, что американская митрополия сохраняет свою полную независимость, управляется на основании существующих Положений и обеспечивает за собой сохранение своего имущества[32].

На следующий день газета «Новое русское слово» опубликовала слова митрополита Феофила, сказанные им в адрес митрополита Григория с амвона: «Заявляю вам, дорогие, с этого святого места, что этот посланец пожаловал к нам, чтобы нарушить течение нашей жизни, уничтожить мир, внecти раздор и cмyтy...»[33].

В телеграмме митрополита Григория патриарху Алексию, которая была получена в Москве 10 августа 1947 года, сообщалось: «Митрополичий совет, архиепископ Антоний, епископ Иоанн сегодня посетили меня и решительно предложили автономию, которая исключает патриаршее право учреждения митрополита, суда над ним, надзора за имуществом, не допускает существование независимых от них патриарших приходов, что угрожает многим несогласным с ними клириками увольнением и запрещением, предлагаю возражать»[34].

В проекте своего письма митрополиту Григорию и митрополиту Вениамину патриарх Алексей сообщал: «Неприемлемые требования митрополичьего совета явно не отражают желаний всего духовенства и верующих, угрожают полным разложением церковной жизни Америки, необходимо учесть это, равно как желание всей церковной массы, согласно Вашим полномочиям»[35].

14 августа митрополит Григорий передал в митрополичий совет свое заключение, в котором говорил о том, что Святейший Патриарх в целом согласен и одобряет постановления Кливлендского Собора 1946 года, но Московская Патриархия не может согласиться на принятие последующего «Проекта» («Комментария»), как несоответствующего в целом церковным канонам и предлагает свой проект[36]. В ответном проекте было сказано, что Русская Православная Церковь в Северной Америке входит в состав Русской Православной Церкви как автономный митрополичий округ, управляемый ее Поместным Собором и Священным Синодом и возглавляемый Святейшим Патриархом Московским и всея Руси. Патриарх утверждает грамотой законно избранного Всеамериканским Церковным Собором Северо-Американского митрополита, а также кандидатов в епископы. Принимает жалобы на Северо-Американского митрополита и производит суд над ним вместе со Священным Синодом Русской Православной Церкви. Также принимает апелляции по поводу суда над епископами автономного округа и др.[37]

О всем ходе переговоров по делу о воссоединении митрополит Григорий докладывал Патриарху в посланных им 50 телеграммах (из них 12 на имя митрополита Николая (Ярушевича) и 3-х докладах: от 14 августа, 16 октября и 31 октября 1947 года. В своем докладе патриарху митрополит Григорий писал: «Безконтрольное управление с начала двадцатых годов; принижение канонического сознания в течение 25 лет «безвременья» и шатания из юрисдикции в юрисдикцию; непомерная гордыня и желание «высшей власти» лично для себя, вместе с корыстными стремлениями и ни на чем неоснованною боязнью имущественного ущерба в пользу Патриархии, – все это явилось теми цепями, которые оковали добрую волю и потемнили сознание М[итрополита] Феофила и его епископов»[38].

Все это время митрополит Феофил уклонялся от встречи с патриаршим посланником. Предложение Святейшего Патриарха митрополиту Феофилу отслужить совместно с экзархом митрополитом Вениамином или патриаршим представителем в Америке митрополитом Григорием Божественную литургию в знак восстановления литургического общения так и не было исполнено[39].

3 сентября 1947 года в газете «Россия» митрополит Феофил (Пашковский) опубликовал заявление: «Нам не о чем больше говорить с Митрополитом Григорием. Документы, представленные им, ясно показывают, к чему стремится Московский Патриарх, вернее, власть, которая за ним стоит. Цель Москвы ясна: ей надо не духовное общение, как решил Кливлендский Собор, а полное подчинение нашей свободной Северо-Американской Православной Церкви»[40].

Духовенство Североамериканской митрополии молчало, опасаясь как митрополита Феофила, так и возможных политических обвиненийв пособничестве Советскому Союзу. К тому же многие уже устали от нескончаемого «объединительного» противостояния. Всем было уже ясно, что стороны не могут или не хотят договориться.

6 сентября 1947 года митрополит Григорий в последний раз обратился с письмом к митрополиту Феофилу, в котором просил «не затягивать бесполезно на долгое время переговоров по этому вопросу» и дать ясный ответ: «Согласны Вы или нет на принятие сообщенных мною условий даруемой Святейшим Патриархом автономии управления Северо-Американскому Митрополичьему Округу». Ответ было обещано ждать до 15 сентября 1947 года и в случае его неполучения понимать это как «нежелание продолжать переговоры по вопросу о восстановлении канонических отношений Северо-Американского Митрополичьего Округа с Матерью-Церковью и таким образом препятствовать духовенству и приходам, выразившим свое решение на Кливлэндском Соборе 1946 года, войти под омофор Святейшего Патриарха Московского»[41].Ответа на письмо так и не последовало.

В отношении Североамериканской митрополии 12 декабря 1947 года Патриарх Московский и всея Руси Алексий и Священный Синод Русской Православной Церкви на своем заседании постановили: «1. Митрополита Феофила и единомысленных с ним Епископов: Чикагского Архиепископа Леонтия[Туркевича], Аляскинского Иоанна[Злобина], Бруклинского Иоанна [Шаховского]и Епископа Никона [де Греве] – за упорное противление призывам Матери-Церкви к общению; за вовлечение своей паствы в раскол, вопреки желанию самой паствы, выразившемуся в постановлении Кливлэндского Собора, а первого и за незаконно наложенное «проклятие» на Архиепископа Макария[Ильинского] за воссоединение его с Московской Патриархией – подвергнуть Суду Собора Епископов, согласно с Правилами: 34-м Апост[ольским], 9-м Антиох[ийского] Соб[ора], 15-м Двукратн[ого] Соб[ора].Наложенное на Митрополита Феофила 5 января 1935 г. Патриаршим Местоблюстителем Митрополитом Сергием и условно снятое с него в январе 1947 г. Святейшим Патриархом Алексием запрещение, оставить в силе, вследствие неисполнения им указанного Патриархом условия воссоединения чрез совместное служение его, Митрополита Феофила, с Преосвященнейшим Экзархом, или с представителем Патриарха – Митрополитом Григорием. Это же запрещение простирается и на вышеупомянутых Епископов, идущих вслед за Митрополитом Феофилом по пути раскола»[42].

В то же время в патриаршем послании к архипастырям, пастырям и пастве Православной Русской Церкви в Америке отмечалось, что «главными виновниками разделения являются те, кто должны бы были по своему положению архипастырей и руководителей блюсти по Апостолу «единение духа в союзе мира», именно Митрополит Феофил и сущие с ним епископы; что пастыри, возглавляющие приходы, подчиненные Митрополиту Феофилу, в большинстве остаются в его ведении против своего личного желания, бессильные пред сложившимися обстоятельствами, и, что, таким образом, вина их в разделении является гораздо меньшей, что православный народ является в сущности жертвой раздоров и разделений, царящих в церковной жизни Америки»[43]. А потому второй пункт постановления гласил: «Поручить Преосвященному Экзарху, Архиепископу Макарию, принимать духовных лиц, желающих воссоединения – через общение с ними в таинстве Евхаристии после исповеди их у духовника»[44].

***

Во время своего пребывания в США митрополит Григорий (Чуков), помимо проведения переговоров, должен был инспектироватьдеятельность митрополита Вениамина.Выяснив сложившееся положение дел, владыка Григорий обратился к патриарху Алексию с просьбой о переводе митрополита из Америки[45]. Однако до окончания переговоров с Североамериканской митрополией предпринимать такой шаг в отношении патриаршего экзарха было нецелесообразно. Еще 11 августа 1947 года в письме Г.Г. Карпову по поводу проекта своего ответа на телеграмму митрополита Григория патриарх Алексий сообщал: «Я не пишу, что мы назначили[на Рижскую кафедру] Вениамина, т.к., возможно, что ситуация потребует еще его пребывания там [в Америке]»[46]. Митрополит Вениамин был вынужден оставаться здесь до осени, так как в начале октября принимал участие в судебных заседаниях по делу о Николаевском кафедральном соборе вНью-Йорке.После завершения судебного процесса, 31 октября 1947 года исполняющим обязанности Экзарха Московской Патриархии Православной Русской Церкви в США был назначен архиепископ Макарий (Ильинский)[47]. А митрополит Вениамин покинул Америку и отправился на новое, не менее сложное, служение в Советском Союзе. 1 ноября 1947 года митрополит Григорий и Л.Н. Парийский также отбыли из Нью-Йорка в Москву.

***

Митрополит Вениамин (Федченков)в 1947-м году возвращался на Родину. К концу своего пребывания в Америке он пришел к выводу, что автономия здесь необходима. Но в слове «полная автономия», по его мнению, не следовало подозревать скрытой автокефалии. И до выработки общего положения об автономии Владыка вполне допускал временное сосуществование двух форм церковной жизни в Америке: митрополичьего округа и патриаршего экзархата. В трудно разрешимых вопросах устройства американской церковной жизни митрополит всегда призывал руководствоваться мерами церковной «икономии» и ради этого готов былидти на значительные уступки. Но в канонических вопросах всегда старался держаться позиции «твердого православия».

Несомненно, что весь переговорный процесс в Америке, начиная с 1943 года, контролировался Советом по делам Русской Православной Церкви при СНК (Совете Министров) СССР. И это создавало дополнительные трудности. Объединительные устремления Московской Патриархии, построенные на началах централизации, никак не могли нащупать точек соприкосновения с объединительными устремлениями в Америке, которые в силу своих ментальных и политических причин не могли принять условий административного подчинения Москве.

Для нас до сих пор остаются не совсем ясными причины двух довольно резких докладов митрополита Григория (Чукова) и Льва Николаевича Парийского, которые были представлены Патриарху уже после перевода митрополита Вениамина из Америки на Рижскую кафедру.Многие из прозвучавших в этих докладах обвинений в адрес патриаршего экзарха были надуманны и несправедливы. Так, митрополит Григорий ставил в вину владыке Вениамину плохое административное управление экзархатом. В частности, указывал на то, что связь с приходами не была организована; регулярных взносов от них не поступало; отчетность не представлялась; содержание архиереев налажено не было; собственного имущества в экзархате не было (все имущество церквей принадлежало приходским советам или отдельным настоятелям) и прочее[48]. Известно, что приходская жизнь в Америке строилась по иному принципу, нежели в России или даже в Европе. Не могли этого не понимать и представители из Москвы. К тому же, враждебно настроенное окружение и бедственное материальное положение американского экзархата не позволяли митрополиту Вениамину заниматься имущественными вопросами, требовавшими значительных судебных издержек. Сам патриарший экзарх был в крайне затруднительном материальном положении и с трудом изыскивал необходимые средства на текущие расходы и поездки по стране. Денежной помощи от Московской Патриархии не было и не могло быть вплоть до 1945 года. И даже тогда, когда эта помощь была предоставлена, митрополит Вениамин вынужден был значительную ее часть потратить на удовлетворение запросов патриаршего посла в Америке – архиепископа Алексия (Сергеева)[49]. В упомянутом докладе митрополита Григория на имя патриарха патриаршему экзарху ставилось в вину и то, что состав церковного клира в Америке по своему богословскому образованию был «не высоким» и что «в погоне за доходамисвященники обходят с блюдом церковь для сбора пожертвований в важнейшие моменты литургии»[50].«Не предпринимая никаких мероприятий церковно-религиозного характера, – докладывал митрополит Григорий, – он [митрополит Вениамин] все вздыхал о «церковном мире», надеясь, что тогда, без всякого с его стороны труда, «патриаршая, сравнительно небольшая группа влилась бы в Церковь большинства; а там, конечно, идет и более широкая и более плодотворная работа…». Что же Вы все-таки в общем здесь делали? – спросил я его на заседании Совета, и получил в ответ: «Мы жили, мы просто физически жили, и этим показывали, что жива московская Патриаршая Церковь…» А в то же время присылаемая из Патриархии литература («Журнал М[осковской] Патриархии», «Церковный календарь», «Правда о религии в России»), где освещалась церковная жизнь на Родине, пачками валялась на складе и Экзарх не находил нужным снабжать ею приходы…», – сетовал митрополит Григорий. Последнее обвинение кажется довольно странным, потому что доподлинно известно, что экземпляры книги «Правда о религии в России» исправно рассылались адресатам[51].

«Вместо живой плодотворной практической церковной работы, – продолжал митрополит Григорий, – М[итрополит] Вениамин без нужды увлекался посвящениями в епископы, архимандриты и игумены, избирая для этого, как нарочно, мало подходящих лиц: еп[ископа] Феодора [Текучева] – полубольного (психически), еп[ископа] Антония [Васильева] – почти слепого старца, которого при богослужении надо водить <…> странное поведение М[итрополита] Вениамина в отношении сдачи Кафедрального собора феофиловцам, неправильное толкование на суде Патриаршей телеграммы и спокойное разрешение одинаково посещать верующим храмы и православные и раскольнические, и 3) не менее странное отсутствие всякого содействия мне при исполнении моей миссии в Америке. Не осталось безрезультатным и «упрощенность» богослужения митрополита Вениамина, «игнорирование им соответствующей обстановки богослужения, попущение банкетных собраний в церковных залах и пр[очее]»[52]. К сказанному, можем только заметить, что все посвящения совершались с благословения и одобрения патриарха Сергия (Страгородского).

Другим обвинителем митрополита Вениамина стал Л.Н. Парийский, написавший, по свидетельству А.А. Кострюкова, «доклад, полный слухов, грязных домыслов и прямой клеветы (автор доклада постарался обвинить митрополита Вениамина в чем только можно, даже в том, что он не знал названий нью-йоркских улиц, по которым проезжала делегация)»[53].

Представляется, что понять причины появления и содержания этих докладов можно только с учетом глубокого изучения как вопросов личных взаимоотношений авторов с экзархом, так и внутренней церковной политики и методов достижения необходимых Московской Патриархии результатов в условиях жесткого контроля Церкви со стороны государства. Мы не знаем доподлинно, насколько эти доклады были искренними и не являлись ли они очередной попыткой ввести в заблуждение «органы» для того, чтобы митрополита Вениамина впустили в страну без излишнего опасения. Так или иначе, но и «полубольной (психически)» епископ Феодор (Текучев), и «слепой старец» Антоний (Васильев) смогли вернуться на Родину.

В то же время, докладывая 27 марта 1951 года Священному Синоду о назначении митрополита Вениамина на Ростовскую кафедру, патриарх Алексий (Симанский) характеризовал его как «благоговейного священнослужителя и опытного администратора», который «в состоянии привести в порядок все стороны церковной жизни епархии»[54]. Изучив деятельность митрополита Вениамина (Федченкова) в Северной Америке, мы склонны согласиться с этими словами патриарха.