Одной из таких классификаций является разделение на чувственное (эмпирическое) и рациональное познание. Рационалистическая традиция допускает восприятие посредством интеллектуальной интуиции, то есть прямого видения сущности вещей, а эмпирическая – посредством восприятия свойств вещей органами чувств. При этом рационализм необязательно предполагает, что идеи уже находятся в разуме, до того, как они могут быть познаны. Однако и эмпиризм необязательно предполагает, что чувственные данные даны нам как внешние. Кто-то воспринимает рациональные истины как приходящие в наш разум из некого внешнего источника, а кто-то воспринимает доступ к эмпирическим фактам как результат работы когнитивного механизма, внутренние составляющие которого недоступны для мышления субъекта.
Особенно сглаживается это противопоставление, когда мы начинаем анализировать такое явление, как опыт, понимаемый не в классическом смысле, а как поток данных, составляющий нашу субъективность, т. е. феноменальный опыт. Мы видим значительные отличия между процессами восприятия и мышления, но это отличия скорее в сложности их организации, чем в принципиальном различии между механизмами. Рациональное мышление требует гораздо большей структурной сложности, однако то, что происходит в нашем мышлении, мы так или иначе воспринимаем посредством феноменального опыта и лишь потому можем считать, что происходящие в нем процессы имеют к нам отношение. Чувственное восприятие более просто организовано, однако воспринятое не может быть использовано как воспринятое, пока не прошло хотя бы поверхностную обработку разумом.
Когда мы говорим о восприятии мира посредством опыта, то нам уже не нужно разделять познание на рациональное и иррациональное, поэтому это противоречие не имеет большого значения. Если что-то имеет место быть в опыте, значит, оно существует, если его нет – значит нет. Все остальное описывается связями между отдельными восприятиями. Этот образ мышления может быть крайне полезен для анализа религиозного опыта, поскольку именно в религиозном опыте наиболее явно встает проблема разделения на рациональное и чувственное познание. Религиозный опыт предполагает, что человек разумом воспринимает сверхъестественную суть происходящего рядового события. Если мы анализируем и рациональное и чувственное познание в терминах опыта, то мы устраняем это разделение. Здесь сохраняется проблема соответствия этого опыта действительности, однако для мышления, предполагающего наличие сверхъестественного, это не является большой проблемой, поскольку сверхъестественное, то есть Бог, может само порождать соответствующий опыт, не прибегая для этого к изменению реальности как к опосредующему звену. Однако на этом преимущество данного способа мысли не заканчиваются. Например, он дает неплохое объяснение того, каким образом мир, в котором есть субъективный опыт, может быть натуралистическим. Если мы определяем натуралистический мир как мир, который может быть исчерпывающе познан кем-то, то мы при этом не исключаем возможности для некоторых частей реальности не быть представленными в опыте для всех субъектов. Некая напряженность по отношению рационалистическому познанию, свойственная для натурализма, таким образом устраняется.