Постановлением ЦК КПСС от 13 января 1960 г. "О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах" и Постановлением ЦК КПСС по этой же повестке от 18 февраля 1960 г. были разработаны инструкции, которые ставили задачу более тесного контакта партийных и советских органов в направлении ужесточения контроля за деятельностью духовенства. Направлением, по мнению партийных идеологов, могущим решить задачу ликвидации Церкви как института, было создание напряженности (нехватки) в кадрах духовенства и проведения ограничительных мер по ремонтам и строительству церковных зданий в церковных общинах с целью создания повода для их закрытия.

К середине–концу 50-х гг. кадровая проблема остро стояла в Церкви. Она была создана властями намеренно, в соответствии с идеологическими установками по искоренению «религиозных пережитков». В 1917 г. в Русской Православной Церкви состояло 68928 священников и диаконов, в 1946 г. – 9254 священникови диаконов, в 1958 г. – 12217, из них в 10 Центральных областях России 1370[1]. После репрессий 20-30-х годов, в 50-х годах основная часть дореволюционного поколения духовенства сократилась как в результате естественной убыли (умерли), так и по причине болезни и старости находилась за штатом. К 60-м годам на пороге закрытия было 6 епархиальных семинарий, открытых в конце 40-х гг., что серьезно подрывало пополнение кадров духовенства. К 1964 году в РПЦ осталось 3 семинарии и 2 академии. Абитуриентам, желающим поступить в семинарии, со стороны властей чинились различные препятствия. Людей с высшим образованием всеми возможными способами не допускали к поступлению в духовные школы. На местах проводилась работа по ограничению пополнения кадров за счет поступающих в семинарии и верующих мирян без духовного образования, кандидатов в священники. Управляющий епархией епископ Никодим (Руснак) в 1962 г. был вынужден констатировать: «Самым актуальным вопросом для Епархии в настоящее время является отсутствие кадров священнослужителей; по этой причине Епархия на 1-е января 1963 года имела 17 незамещенных приходов. И в течение всего года в Епархии было, в среднем, 14-15 вакантных приходов, а некоторые их них не имели пастыря более двух лет»[2]. Некоторые приходы десятилетиями оставались без постоянного священника и богослужений. В таких приходах отсутствовала (либо была неукомплектована) даже двадцатка (по причине малочисленности населения в этих населенных пунктах), как организационный орган религиозной организации. В конце концов, они закрывались. Так, уже в относительно «благополучном» по сравнению с началом 60-х годов 1983 году Постановлением Совета по делам религий снят с регистрации приход в с. Васильковке Парфеньевского района, находившийся в безлюдном месте (жители разъехались в города и перспективные деревни), стоявший без охраны и ремонтов более 10 лет[3]. Проблема с наполняемостью приходов состояла еще и в том, что приходы в епархии были распределены неравномерно – удаленный от промышленных центров при оттоке населения в города и укрупнении деревень в 60-е годы северо-восток области обезлюдел, обезлюдели и деревенские церкви. Храмы в деревнях северо-востока области стояли десятилетиями без службы, затем их закрывали.

Приведем данные о количестве действующих приходов в Костромской епархии.

Таблица 1

Количество действующих приходов Костромской епархии в 1958-1988 гг.

Указанное сокращение количества приходов связано именно с проблеммой, озвученной нами выше.

В епархии на 1963 год значилось 66 священнослужителей (63 священника и 3 диакона) на 77 действующих церквей (10 городских и 67 сельских). Проблема с кадрами стояла как никогда остро, текучесть кадров была постоянна: в 1963 году в епархию прибыли 5 человек, а покинули ее 10 человек[4]. В следующем 1964 году в епархию пришло 11 священнослужителей, по различным причинам покинуло ее 10 (4 было почислено за штат, 2 выехали в другую епархию, 4 умерло), т.е. фактически новые кадры едва покрыли естественную убыль. В 1965 году выбыло 9 священнослужителей, принято 12. Причем, в 1964 году по линии Учебного комитета не пришло ни одного кандидата в священство (сокращение кол-ва семинарий). В годовых отчетах костромские епархиальные архиереи указывают, что в сельских храмах, находящихся без настоятеля, изредка совершаются богослужения благочинными и священниками близлежащих храмов. Такая тенденция сохранится и до 1988 года, когда Управляющий епархией вынужден будет констатировать, что «10 приходов постоянного священнослужителя уже не просят»[5].

Епископ в годовом отчете в Патриархию жаловался на малочисленность священства с наличием духовного образования и преклонный возраст священства: В 1963 году из 66 человек священнослужителей – 3 человека с высшим духовным образованием (Академией) и 20 человек, окончивших семинарию.

Таблица 2

Образовательный уровень священнослужителей Костромской епархии

Таблица 3

Возраст священнослужителей Костромской епархии

На основании показателей, указанных в таблицах, мы видим преобладающее количество малообразованного духовенства в преклонном возрасте. Тому были свои причины. В свете поставленных задач с каждым кандидатом в священство уполномоченным, партийными, комсомольскими и общественными организациями проводилась индивидуальная работа с целью оставления кандидатом в семинарию своих намерений. Уполномоченный по делам Русской Православной Церкви по Костромской области в 1957 году докладывал в Совет: «За истекший год со стороны бывшего епископа Сергия (Костин, управлял Костромской епархией в 1956–1959гг. – прим. автора) были попытки посвятить в сан диакона галичского агронома т. Суворова, но после индивидуальной беседы в райкоме партии, т. Суворов взял свое заявление обратно. Если бы запретить епископу посвящать в сан священнослужителей из других областей, то посвящение в сан людей, проживающих в области, вполне можно бы предотвратить»[6]. Ограничен был и прием духовенства на заочный сектор обучения. Архиепископ Костромской и Галичский Кассиан (Ярославский, упр. епархией с 1964–1988 гг. – прим. автора) в 1984 году с сожалением писал в годовом Отчете в Патриархию о сокращении приема абитуриентов на заочный сектор обучения[7]. В епархии остро ощущалась нехватка образованных и молодых кадров. Епископ Костромской и Галичский Никодим (Руснак, упр. епархией 1961–1964 гг. – прим. автора) писал в годовом отчете: «В нашей епархии очень мало священнослужителей с духовным образованием и большая часть из них находится в таком престарелом возрасте, что постоянно ходатайствует об увольнении за штат. Но просьбу их удовлетворить невозможно за неимением кадров»[8].

Вместе с тем, общая тенденция церковной политики в отношении кадрового вопроса была направлена на повышение образовательного уровня духовенства. Сам архиепископ Кассиан, еще будучи приходским священником, имея желание самосовершенствоваться, в 57 лет окончил Ленинградскую духовную академию.

Уполномоченные по делам Русской Православной Церкви (впоследствии, по делам религий) последовательно выполняли задачу на уменьшение кадров духовенства, старались снять с регистрации авторитетных и образованных пастырей, не допустить пополнения священнических кадров в епархии за счет приезжающих из других епархий, оставить как можно большее количество приходов без священников. Так, в отчете уполномоченного по делам Русской Православной Церкви по Костромской области говорится о таких мерах по сокращению числа духовенства, как ограничение приема священников на вакантные должности из других епархий. Об отказе в регистрации под любыми предлогами: «Из направленных епископом Пименом (Извеков, врем.упр. Костромской епархией 1959 г. – прим. автора) 23 священников зарегистрировано 12, 11 отказано в регистрации под различными предлогами. Из подававших заявление 4 заштатных священников под благовидными предлогами не зарегистрирован ни один». Повсеместно усилился контроль по законодательству о культах. Уполномоченный по Кстромской обалсти Кудрявцев отмечает, что в результате контроля «больше стало поступать сигналов о нарушении законодательства о культах, что позволило собрать достаточно материалов для снятия с регистрации и увольнения из епархии священников»[9]. Одновременно партийными органами были приняты меры по опубликованию в печати компрометирующих материалов на священнослужителей, что стало основанием ставить вопрос перед епископом об увольнении из епархии лиц, те или иные действия которых получили огласку. По этим причинам в 1960 г. уволено 7 священников. Подобная работа позволила в течение 1960 года оставить без священников 10 приходов, или 13% действовавших церквей. Кроме того, расторгнуты договора с общинами и снято с регистрации 4 церкви, из них 2 по причине нарушения общинами договора всвязи с тем, что церковные здания были доведены до аварийного состояния, а две другие были закрыты по требованию населения[10].

Чтобы лишить священника регистрации, власти искали малейший повод в проповеднической, финансовой, моральной сторонах деятельности священника. Проповедническая деятельность священства тщательным образом контролировалась через антирелигиозных активистов. В 1962 году был снят с регистрации и отправлен епископом за штат священник В. Степанов с формулировкой: «в связи с увлечением проповедями, в которых он касался политических вопросов, на что неоднократно жаловались представители местной гражданской власти»[11]. На самом деле, как следует из отчета того же уполномоченного, священник Степанов в проповедях считал нужным призвать верующих к воспитанию подрастающего поколения, призывал задуматься об ответственности каждого человека за прожитую жизнь.

Вместе с тем, несмотря на жесткий контроль со стороны властей, епископы обращались к духовенству с требованием повышать свой образовательный уровень и неукоснительно проповедовать. Архиепископ Кассиан обращался по этому поводу к благочинным через циркуляры и поощрял внеочередными наградами наиболее радивых[12]. В отсутствие возможностей получения образования, рукополагаемые епископом священнослужители постоянно вызывались им для проверки богослужебных действий и проповеднических навыков в кафедральный собор[13], где проходили практику и получали наставления от опытных и образованных священников. В 70-х годах в кафедральном соборе из 7 священнослужителей 4 были кандидатами богословия. Желающие получить образование заочно и «ревнители веры», ведущие достойный образ жизни, поощрялись внеочередными наградами и достойными приходами. «Для противопоставления приведенным примерам, укажу на лиц, не заслуживающих награждения, даже срочных, – писал архиепископ Кассиан в 1984 году. – Есть священник, 25 лет служа – не протоиерей, за нетрезвость. Есть «академик», но не кандидат, за нежелание проповедовать, не представляется к протоиерейству 15 лет. Не подлежат награждению за распад семейной жизни…»[14] Из благочинных 6 благочиннических округов в 1963 г. 3 благочинных являлись кандидатами богословия, в 1973 г. – 5, в 1983 г. – 3, в 1988 г. – 5. Из четырех городских приходов три возглавляли кандидаты богословия. Архиепископ Кассиан писал в ежегодном отчете: «Благочиннические округа возглавляются лучшими образованными и авторитетными священнослужителями, зарекомендовавшими себя усердным служением Церкви Божией и безупречным поведением»[15].

В 1965 году возраст духовенства епархии выглядел так: до 40 лет – 26 священнослужителей, от 40 до 60 лет – 13 священнослужителей, свыше 70 лет – 17 священнослужителей[16]. Архиепископ Кассиан писал в ежегодном отчете: «Благочиннические округа возглавляются лучшими образованными и авторитетными священнослужителями, зарекомендовавшими себя усердным служением Церкви Божией и безупречным поведением»[17]. Как мы видим из таблицы, в период с 1958 по 1988 гг. образованных пастырей становится больше в 6 раз, доля людей с низшим образованием (в основном преклонного возраста) уменьшается на 4,6 раза.

Несмотря на кадровый «голод» и неблагоприятную обстановку, костромские архиереи вели кадровую политику, направленную на развитие духовной жизни с опорой на образованных, преданных делу и мудрых пастырей. Такая политика дала свои благотворные плоды. В отчете уполномоченного указано, что епископ Сергий расстановку кадров духовенства производил так, чтобы «самые мощные по доходам церкви были обеспечены самыми сильными священниками, имеющими богословское образование, большой жизненный опыт и способными укреплять позиции церкви, а в малодоходные, слабые приходы посылал менее подготовленных и менее авторитетных священников». При распределении священников на места и пополнении кадров духовенства епископ смотрел не на недостаток священнослужителей, а на духовно-моральный облик священника: «В этом деле епископ Сергий руководствуется принципом, что пусть будет меньше священников, но по своим качествам они будут оказывать лучшее влияние на верующих, от этого религиозное влияние не ослабнет, а только усилится, т.к. они сделают для церкви больше, чем морально разложившиеся священники»[18]. Именно руководствуясь соображениями качества, он рукоположил в 1956 году на половину священников меньше (6 чел.), чем в 1955 (12 чел.). Особенно уделял внимание образовательному и моральному облику кандидата в священнослужители, смотрел на его поведение в быту, образование. Своей позиции он придерживался несмотря на то, что 10% приходов оставались без священников.

Положительный эффект от проведения такой кадровой политики не заставил себя ждать: распределение и расстановка кадров духовенства по церквам позволили Епархиальному управлению закрепить и расширить финансово-хозяйственную деятельность Церкви и, как свидетельствует уполномоченный, «обеспечили им сильнее распространить влияние на верующее население, или не допустить его спада». В 1955 году из 80 церквей в области годовой доход менее 21 тыс. руб. имели 15 церквей, в 1956 году 10 церквей, в 1957 году 9 церквей, т.е. за три года число церквей, имевших годовой доход менее 21 тысячи руб., уменьшилось на 80%, или на 1/3. Денежные остатки менее 1000 руб. из 80 церквей в области были в 1956 году у 13 церквей, в 1957 году у 5 церквей, в 1958 году у 4 церквей. Число церквей, имевших денежный остаток менее 100 руб., за 3 года сократилось более, чем в 3 раза.

За последние 5 лет, начиная с 1953 года, денежные доходы церквей ежегодно увеличивались на 10-15%, в 1957 году увеличились по сравнению с 1954 годом на 2289 тыс. руб., или выросли за последние 3 года на 43%, а по сравнению с 1955 годом они увеличились на 1 миллион 418 тыс., или выросли на 23%. Только в 1957 году доходы церквей увеличились против 1956 г. на 963 тыс. руб., т.е. в 2 раза больше, чем прибавка доходов за 1954 и 1955 годы.

Опора на образованных и авторитетных священнослужителей позволила поставить пастырскую, хозяйственную и внутрицерковную жизнь на приходе на новый уровень. Такого увеличения денежных доходов церквей в течение одного 1957 года – почти в 1 миллион руб. – в истории Костромской епархии за весь последний период не было.

По свидетельству уполномоченного, «проповедническая деятельность духовенства по области дает свои результаты, т.е. посещаемость церквей верующими не снижается, доходы церквей увеличиваются, не уменьшается также исполнение основных религиозных обрядов […] за 5 лет количество церквей, где имеются платные хоры, возросло с 49 в 1957 году до 66 в 1958 году, т.е. в 17 церквах стало больше платных хоров, число их увеличилось на 35%, а расход денежных средств на содержание церковных хоров в 1957 году стал больше, чем в 1953 году на 149.400 руб., или вырос на 69%».

С увеличением доходов общий расход епархии увеличивался, особенно начиная с 80-х годов.

Таблица 4

Итак, доходы епархии в период с 1963-1988 гг. увеличились на 20,15%, дефицит составил 16,35%. Начало 80-х годов показывает епархиальный вклад в дело строительства храма-памятника на Поклонной горе в г. Москве (9000 руб.), восстановление Толгского монастыря (9000 руб.) и Оптиной обители (6000 руб.), расходы были направлены в фонд празднования 1000-летия Крещения Руси, в помощь пострадавшим в Армении (5000 руб.), Обществу Красного креста (5000 руб.) и Обществу инвалидов г. Костромы (2000 руб.). Последнее указывает на восстановление благотворительной функции Церкви, запрещенной в 60–70-х годах. Показательна отдельная статья расходов, ранее, в 60–70-х годах, невозможная – строительство храма в г. Кологриве (10084), пособие на ремонт храма в Неверове (5000 руб.)[19].

Рост доходов епархии показывает, что политика на повышение образования духовенства оправдывает себя, т.к. образованное духовенство , воспитанное своим архипастырем в патриотическом духе и любви к Родине (только так и было возможно строить взаимоотношения с властью), активной проповеднической деятельностью, мудрым воспитанием прихожан, в том числе из числа церковных советов, сорвало попытки власти не только ликвидировать Церковь, но и даже загнать ее в культовую резервацию. Проводимая линия на повышение образовательного и духовного развития духовенства дала возможность Церкви восстановить свои структуры и получить развитие.

Постепенно прояснилась область, где Церковь и государство нашли точки соприкосновения, – поддержка внешней «миролюбивой политики» и воспитание патриотизма. Почти в каждом отчете костромской архиепископ напоминает о «добровольных» пожертвованиях в Фонд мира. Такая постановка вопроса помогала «наладить» диалог с властью, решать в том числе и кадровые вопросы. 17 октября 1980 года, по инициативе уполномоченного по делам религий по Костромской области М.В. Кузнецова (при согласовании с архиепископом Кассианом), прошло патриотическо-миротворческое собрание духовенства и председателей церковных советов Костромской епархии. Местом заседания был выбран зал Костромского историко-архитектурного музея-заповедника, расположенного в бывшем Ипатьевском монастыре. Докладчики (Уполномоченный по делам религий М. В. Кузнецов, лектор Областного общества «Знание» Ю. В. Волкова, ответственный секретарь Областного комитета «Защиты мира») выразили «благодарность архиепископу Кассиану и всем священнослужителям за активную миротворческую деятельность»[20].

Уже в 1988 г. архиепископ Иов (Тювонюк, упр. епрахией с 1988 по 1989 гг.) находил, что «состав духовенства Костромской епархии, по его пастырской деятельности и духовно-нравственной жизни, можно считать довольно хорошим. Факты недостойного поведения отдельных лиц довольно редки […] продолжают заочное обучение в Семинарии, 3 в Академии»[22].

Благодаря изменению церковно-государственных отношений, немалую роль в которых сыграл и образовательно-духовный фактор духовенства, стало возможно возвращение в начале 80-х гг. закрытых ранее храмов. Укажем на пример. В 1969 году Воскресенская церковь с. Воскресенского Островского р-на по решению Костромского облисполкома была закрыта, а в 1980 г. постановлением Исполнительного комитета Комитета Костромского Совета народных депутатов открыта. То же можно сказать и в отношении Воскресенской церкви с. Нежитино Макарьевского р-на (закрыта в конце 1940 г.). За 1988 г. было открыто 3 прихода[23].

Таким образом, постепенно Церковь выходила из отведенного ей идеологическими лидерами маргинального состояния, укрепляла свои кадры, которые своей деятельностью утверждали авторитет Церкви, укрепляли веру в народе и подготавливали время, когда 90-е и последующие годы стало возможно называть «возрождением Церкви в России».