Митрополит Макарий называет «Лаврашев»[1] монастырь, основанный в середине XIII века, древнейшим из 11-ти монастырей домонгольского периода, известных в Литве и на Западной Руси[2]. В начале XVII века, после введения унии, монастырь перешел в ведение униатского монашеского ордена базилиан (OSBM) и продолжил свое существование до 1836 года, когда был упразднен. Правопреемником обители сегодня является Свято-Елисеевский Лавришевский монастырь.

В имеющейся на данный момент литературе не существует основательного описания исторического пути обители. Большинство авторов, рассматривая данный вопрос, основываются лишь на легендарных сведениях либо черпают информацию из предельно узкого круга источников[3]. Существенной трудностью в этом контексте является большая разрозненность источниковой базы по истории монастыря – документы рассеяны по архивным собраниям Беларуси, Литвы, Украины, России, Польши.

Автором были предприняты усилия по выявлению, сбору и анализу архивной информации, относящейся к истории обители. Это позволило более подробно изучить историю Лавришевского монастыря, начав со времени его основания. Обратимся к вопросу о личности основателя обители.

Войшелк, сын великого князя Литовского Миндовга

Древнейшие сведения о возможном основателе Лавришевского монастыря относятся ко второй половине XIII века. Ипатьевская летопись называет нам имя человека, который «учини собе монастырь на реце на Немне межи Литвою и Новымъгородъком и ту живяше»[4]. Это великий князь литовский Войшелк.

Некоторые исследователи делают вывод, что скупые слова об устроении Войшелком некоей обители на Немане, близ Новогородка, говорят именно о Лавришевском монастыре. Например, П.Н. Батюшков (1890) пишет, что Войшелк «сам основал в 1263 году Лавришевский монастырь, на берегах Немана, где и проводил подвижническую жизнь»[5]. Такое мнение имеется и в современной историографии[6].

Важным аспектом является то, что упоминания о Войшелке мы находим в нескольких летописных источниках, созданных вскоре после его смерти. Так, наряду с Ипатьевской летописью (XIII в.[7]) сведения о нем содержатся и в Новгородской первой летописи, написание которой было завершено не позже первой половины XIV века[8]. Кроме того, о жизни Войшелка нам сообщают и более поздние хроника Быховца[9] (в словах о Войшелке она в основном повторяет текст Ипатьевской летописи), «Хроника…» Мацея Стрыйковского[10], Хроника Литовская и Жмойтская[11] и проч.

Дату рождения Войшелка – 1223 год – приводит нам Теодор Нарбутт[12]. Войшелк княжил в Новогородке[13], будучи язычником, а затем крестился. Татищев сообщает о его имени в крещении – Василий[14]. После крещения Войшелк оставил свое княжение и принял монашество у старца Григория в Полонинском монастыре[15] (о его имени в монашестве сведений нет). А. В. Кузьмин датирует принятие монашества Войшелком 1255 годом. Это вполне возможная дата, хотя оснований для точного ее определения не достаточно.Прожив 3 года у старца Григория, Войшелк предпринял попытку паломничества на Святую гору[16]. Однако, встретив на пути препятствия, он вернулся и, как уже упоминалось, «учини собе монастырь на реце на Немне межи Литвою и Новымъгородъком и ту живяше»[17]. Запись об основании монастыря Войшелком датирована в Ипатьевской летописи 1262 – 1263 гг.[18] Отметим здесь, что выражение летописца «учини собе монастырь», как представляется, можно понимать не только в узком смысле – «основал монастырь на том месте, где его не было». Речь, на наш взгляд, может идти и об участии Войшелка в строительстве и развитии монастыря, начало которому уже было кем-то положено. Основания для такого вывода дают и слова Хроники Литовской и Жмойтской. Согласно ее тексту Войшелк «збудовал собе монастыр над Немном межи Литвою и Новгородком, и там мешкал з килканадцетю[19] чернцами в побожности живота»[20]. Здесь внимание на себя обращает достаточно большое количество монахов-сподвижников князя – между 10-ю и 20-ю, при коротком периоде его пребывания в монастыре (видимо, немногим более года). Возможно, какая-то часть монахов уже жила в данном месте, когда туда пришел Войшелк. В.П. Семенов (1905), например, по этому поводу говорит, что еще с древнейших времен в Лавришеве был монастырь, в который и поступил в свое время князь Войшелк Мендовгович[21].

В материалах по истории Лавришевской обители можно найти указания на того, кто мог предварить Войшелка в основании монастыря. Например, некто М. Д–в (1864) относит основание Лавришевского монастыря в 1261 – 1262 гг. на счет преп. Елисея Лавришевского, но при этом говорит и об участии Войшелка в этом процессе[22]. К личности преподобного Елисея мы еще вернемся, а пока окончим разговор о Войшелке. На протяжении своей жизни Войшелк поддерживал дружеские и даже родственные отношения с галицким княжеским домом: он выдал свою сестру замуж за сына Данилы Галицкого Шварна, сам был крестным отцом внука Данилы — Юрия Львовича, а удаляясь от княжеской власти, оставил престол еще одному сыну Данилы – Роману.

Когда в 1263 г. в результате заговора[23] был убит Миндовг, отец Войшелка, последний, опасаясь за свою жизнь, бежит в Пинск. После смерти убийц отца он возвращается в Новогородок и княжит непродолжительное время в Литве. А немногим позже, оставив княжение, Войшелк снова уединяется для монашеской жизни, пока зложелатели не убивают и его самого, заманив в ловушку. Таково краткое жизнеописание Войшелка[24].

Итак, у нас имеются упоминания о непосредственном участии Войшелка в жизни некоего монастыря на Немане около 1262 года. При этом географические сведения XIII века об обители Войшелка вполне согласуются с местом расположения Лавришевской обители, а устойчивых сведений о существовании в указанных местах иного монастыря, кроме Лавришевского, не имеется.

Однако необходимо обратить внимание на группу более поздних по происхождению источников, которые указывают на иного основателя обители – Римунта, сына литовского князя Тройдена.

Римунт, сын Тройдена

В группе белорусско-литовских летописей[25] основателем монастыря с названием «Лаврышов» прямо назван Римунт, сын литовского князя Тройдена.

Летопись Рачинского (из указанной группы) повествует, что он воспитывался в русской среде, в дружбе (NB!) с галицким княжеским домом: «И коли сын его Рымонт доростал лет своих, и отец его Троиидень дал его для науки языка руского до Льва Мъстиславича, которыи заложыл город во имя свое, Львов. И мешкаючы Рымонту у князя Льва, и навчылся языка руского, и сподобалася ему вера хрестиянская и окрестился, и врозумел, иж тот свет ничого не ест, и опустившы свет и постригся в чернецы, и названо имя ему Василий, а прозвищом Лаврыш. И будучы ему в чернъцох, пришол до дядка своего Нарымонта и просил его, абы ему дал в Новогородском повете местцо на пущы подле реки Немна, где бы собе манастыр збудовати мел, и он ему допустил. И он собе там манастыр збудовал, и поставил напервеи церъков святого Воскресенья, и оттоле прозвано Лаврышов манастыр. И будучы ему у манастыры, дядко его умрет, и панове Литовские и жомойтские взяли собе великим князем Троиденя»[26].

Несколько позже насильственная смерть отца подвигла Римунта временно оставить монастырь и отомстить убийцам, после чего он снова вернулся к монашеской жизни: «И реченыи чернец Лаврыш, по-литовскии зовемыи Лаврымонт, а по-русски Василеи и жалуючы смерти великого князя Троиденя, отца своего, и оставившы чын чернеческии и прышол до панов. И собравшыся со всякими силами своими литовскими, и потягнул противко Довмонта, хотечы помстити кров отца своего… и поможеть Бог Лаврышу, и все воиско дядка своего Довмонта наголову поразил и самого его убил и город Полтэск взял. И вернувшыся назад к стольцу отца своего до Кернова, и рек паном: «Коли мне Бог дал помстити кров отца своего, я света того отрекаюся, взял есми на себе чорную рызу, а господарства не хочу»[27].

Ничего нового не добавляют и Евреиновская, Румянцевская и Ольшевская летописи, Список археологического общества.

Летописный Римунт вероятно родился не ранее 1265 года[28], а его смерть отнесена в Хронике Литовской и Жмойтской не ранее чем к 1309 году[29].

Несколько неожиданные сведения о Римунте сообщает нам Густынская летопись[30]. Ее составитель говорит, что Римунт жил в монастыре Лавришевском, а имя его в монашестве было Елисей[31].

Если доверять этому известию, то надо допустить, что Елисей – это уже 4-е именование Римунта. Возможно, что именно эти сведения послужили поводом для более позднего отождествления Римунта с преп. Елисеем Лавришевским. Данное предположение было опровергнуто в XVIII веке И. Стебельским[32], о чем будет сказано ниже. Из более поздних исследователей, пожалуй, только один раз в 1890 году В.В. Зверинский снова называет Римунта в монашестве Елисеем[33]. Не считая этого исключения, упоминаний об этом тождестве после XVIII века мы не встречаем.

Отметим, что у Стрыйковского несколько иначе описано отношение Римунта к Лавришевской обители: он некоторое время жил в русском монастыре[34] – источник представляет нам вариант пребывания Римунта в обители, уже основанной  кем-то иным (NB!)[35].

Таким образом, согласно данным группы белорусско-литовских летописей, возможным основателем Лавришевского монастыря является сын литовского князя Тройдена Римунт, в крещении, вероятно, Василий, и в монашестве, как можно полагать – Лавриш.

Войшелк или Римунт?

Обратим внимание на две рассмотренные выше версии. Если считать достоверными обе одновременно, то надо будет признать, что и Войшелк, и Римунт приняли непосредственное участие в основании Лавришевского монастыря. Именно в таком ключе и передают ситуацию некоторые авторы[36].

Существует, однако, ряд аргументов против такого подхода.

Во-первых, обращает на себя внимание хронологический аспект: участие Войшелка в жизни монастыря предположительно относится ко времени, когда Римунт еще даже не родился (1261 – 1262 гг.). Признать за обоими князьями роль основателей, таким образом, весьма трудно.

Кроме того, на основании летописных данных, говорящих о Римунте, можно гипотетически реконструировать линию преемства литовских князей. Так, после смерти Войшелка его сменили последовательно следующие представители герба Китаврус: Свинторог Утенусович, Гермонт, Гилигин, Роман, Наримунт, а затем и его брат Тройден, сыном которого и был Римунт… Итак, от смерти Войшелка до смерти Римунта за короткий промежуток времени приблизительно в 50 лет сменяетcя 6 поколений, что является неправдоподобным – летописные сведения очевидно приобретают характер легендарных.

Во-вторых, отметим большое сходство жизнеописаний Войшелка и Римунта: белорусско-литовские летописи в своих текстах дважды воспроизводят практически одни и те же факты, сперва говоря о жизни Войшелка, а потом и Римунта. Наиболее наглядно это отражается в хронике М. Стрыйковского, летописи Быховца, хронике Литовской и Жмойтской[37].

Д. П. Огицкий замечает, что, следуя летописям, «…оба они … дети литовского князя, оба находятся в тесном контакте с Галичиной и галицким князем, оба принимают «русскую» веру и постригаются в монахи, оба строят монастырь на Немане, в районе Новогородка, оба, узнав о насильственной смерти отца, оставляют монастырь, отправляются в Литву, чинят там расправу над врагами, но не пользуются возможностью сохранить за собой власть и возвращаются к монашеской жизни»[38].

Еще факты: как мы знаем из Ипатьевской летописи, отец Войшелка, Миндовг, потеряв супругу, вероломно взял в жены ее родную сестру, жену князя Довмонта, приехавшую оплакивать умершую родственницу[39]. Аналогичная история относится и к жизни Римунта, только в изложении белорусско-литовских летописей уже князь Довмонт теряет супругу и насильно женится на ее сестре, которая была замужем за Наримонтом (пусть не отцом, но дядей Римунта)[40]. Эти обстоятельства снова наводят на мысль о том, что речь в источниках идет об одном и том же человеке, информация о котором дублируется с некоторыми изменениями.

При этом заметим, что сведения о Войшелке сообщают нам авторы, жившие вскоре после его смерти. Речь идет о конце XIII – начале XIV века. А вот фигура Римунта появляется в летописных сказаниях значительно позднее – в середине века XVI, то есть спустя более 200 лет после предполагаемого окончания его жизни.

Как бы подытоживая сказанное, Фаддей Ревинский, поверенный князя Радзивилла, изучив еще в XIX веке соответствующие обстоятельства, пришел к выводу что «князь Римунт никогда в Литве не царствовал, и подобного имени на родословной князей Литовских не было»[41].

Д.П. Огицкий говорит по этому поводу, что в повествованиях о Войшелке и Римунте на самом деле рассказывается «об одном и том же лице, об одних и тех же событиях»[42], а именно – о жизни Войшелка. Данная точка зрения поддерживается и рядом современных исследователей[43].

Таким образом, по нашему мнению, Римунта следует признать легендарной, несуществовавшей фигурой. При этом, как видно из сравнения жизнеописаний Войшелка и Римунта, легенда о Римунте явно основана на реальных событиях, относящихся к Войшелку, и, следовательно, может содержать в себе реальную историческую информацию[44]. В силу этого оправданным может быть право осторожно находить в деталях рассказа о Римунте «нечто, отражающее действительные факты, относящиеся к Войшелку»[45]. Какие это факты?

Таковым может быть имя Войшелка в крещении – Василий, созвучное его языческому имени[46]. Кроме того, имя Лавриш может являться монашеским именем Войшелка. Исходя из этого, можно установить и прямую связь между ним и Лавришевским монастырем, к основанию которого, как мы уже предполагали выше, великий князь Литовский Войшелк имел непосредственное отношение…

Преп. Елисей Лавришевский

История зарождения Лавришевской обители, между тем, по свидетельству церковного предания, тесно связана с именем преподобного Елисея Лавришевского, современника князя Войшелка.

В ряде работ приводится мнение, что именно святой преподобный Елисей Лавришевский является основателем Лавришевского монастыря[47]. Эта мысль получила и официальное признание, в частности, на сайте Синодального паломнического отдела Белорусской Православной Церкви[48].

Древнейшее, известное к настоящему времени упоминание о тесной связи преп. Елисея и Лавришевской обители можно найти в дарственной монастырю от имени Александра Ивановича Ходкевича, маршалка короля Жигимонта Старого[49]. Запись датирована 1517 (1530?)[50] годом. Оригинал данного документа пока не найден – имеется лишь его копия, записанная по-славянски латинскими буквами. А. Ходкевич передает обители свое имение в Лычицах и адресует вклад таким образом (передадим текст уже кириллицей) «монастыру пречистое божое матери храму честнаго ея успения во обшеру лавры преподобнаго отца елисея»[51].

Широко распространенная в настоящее время информация о преп. Елисее основывается большей частью на сведениях, приведенных архимандритом Николаем при описании Минской епархии[52] (1864 г.). Однако данные архим. Николая о преп. Елисее являются компиляцией более ранних известий о святом. Древнейшим из них является труд профессора и ректора Виленского университета иезуита Альберта Кояловича «Miscellanea rerum ad statum ecclesiasticum in Magno Lithuaniae Ducatu pertinentium»[53] (1650г.). Коялович сообщает, что в его распоряжении имелось житие преподобного Елисея Лавришевского, написанное по-славянски[54]. Согласно ему преп. Елисей родился у «знатных в Литве родителей»[55], «если некоторые не ошибаются»[56] – у «Тройдена Князя Литовского» (NB!)[57], и долгое время жил при дворе великого князя Литовского, «вероятно Мендовга»[58], занимая высокую должность. Позже, оставив мирскую жизнь, Елисей нашел безлюдное место, окруженное болотами, где от некоего подвижника воспринял монашество. Когда вокруг Елисея собралось много послушников и монахов, он построил для них церковь и монастырь. Елисей был убит своим питомцем, бесноватым юношей-слугой в ночь на 23 октября. Больше о жизни преп. Елисея автору середины XVII века ничего не известно. Как видим, Коялович весьма осторожно, со ссылкой на неопределенные источники, говорит о возможном сыновстве преп. Елисея литовскому князю Тройдену.

В XVIII веке историчность Римунта, сына Тройдена, еще не ставилась под сомнение. В силу этого данное предположение было критически рассмотрено с иных позиций. Базилианин Игнатий Стебельский приводит изложенное А. Кояловичем житие преп. Елисея в переводе на польский язык, а также комментирует жизнеописание святого[59]. Стебельский, сравнив житие преп. Елисея (в изложении Кояловича) и жизнеописание сына Тройдена (Римунта) по текстам белорусско-литовских летописей, прямо отвергает несмелое предположение Кояловича о том, что преподобный Елисей может быть отождествлен с Римунтом.Действительно, мы не находим почти ничего общего между житием преп. Елисея и жизнеописанием Римунта Тройденовича[60]. И более того, преп. Елисей почитается в лике преподобных, чего нельзя сказать о Римунте. Примем во внимание еще и хронологический аспект: по мнению И. Стебельского, Римунт мог родиться не ранее 1265 года[61]. Свой вывод он основывает на хронологии, приведенной М. Стрыйковским. Такая дата плохо согласуется с датировкой жития преп. Елисея, умершего, как полагают некоторые, уже в 1250 г.

Далее, в 1835 – 1841 гг. был опубликован труд польского историка Литвы Теодора Нарбутта « Dzieje starożytne narodu litewskiego»[62]. У Нарбутта также имеются только известные нам уже данные о преп. Елисее[63], но с одним странным нюансом. Нарбут сообщает, что якобы по сведениям А. Кояловича преп. Елисей был сыном литовского князя Тройната[64]. Сам А. Коялович, как мы видели, об этом не говорит.

Сведения, вероятно, заимствованные у Нарбутта, в 1858 году приводит и инспектор Минской духовной семинарии игумен Анатолий: « В роде Князей Литовских является начатком веры Христовой пр. Елисей Тройнатович, основатель Лавришевской обители на берегах Немана в окрестностях нынешнего Новогрудка »[65].

Нарбутту во всем следует и архимандрит Николай, ректор Минской духовной семинарии, который в 1864 году издал уже упомянутое выше «Историко-статистическое описание Минской епархии»[66]. Сам о. Николай, как представляется, не знаком с оригинальным текстом А. Кояловича[67], и в силу этого просто повторяет выводы Нарбутта. В 1864 году и некий М. Д-в также называет преп. Елисея сыном третьего племянника Миндовга Тройната (Елисей – его имя в монашестве).

В 1874 году священник Климент Савич, говоря об истории обители[68], сообщает, что она основана «по свидетельству польских историков» около 1220 года преподобным Елисеем, сыном Литовского князя Тройната[69].

Архимандрит Димитрий (Самбикин), позже епископ Подольский, также повторяет сведения о преп. Елисее, прямо или косвенно заимствованные у архимандрита Николая[70].

Те же данные встречаем в «Описании церквей и приходов Минской епархии»[71] 1879 года, составленном по официально затребованным у причтов сведениям. После длительного перерыва, публикации о преподобном Елисее продолжились в XX веке. Авторы многочисленных электронных[72] и печатных[73] публикаций во всем следуют «версии» о. Николая, часто буквально повторяя его.

Обратимся здесь к ее проблемным аспектам. К таковым относится происхождение преп. Елисея и, соответственно, датировка его жизни.

Что касается сведений о сыновстве преп. Елисея князю Тройнату, то их автором, как уже было указано, следует считать Теодора Нарбута. Именно он, будучи знаком с аргументированной позицией И. Стебельского о невозможности сыновства преп. Елисея князю Тройдену, видимо, предпринял попытку обосновать знатность преп. Елисея иным образом – искусственно «усыновив» его Тройнату. Аргументов в пользу своей версии Нарбутт не приводит[74], а летописи при этом совершенно ничего не пишут о детях Тройната[75].

Возвращаясь к вопросу хронологии, отметим, что в 1864 г. с неявной ссылкой на Т. Нарбутта и И. Стебельского архим. Николай, как представляется, впервые указывает условную дату основания монастыря преп. Елисеем – 1225 г.[76], однако у адресатов его ссылки таких данных обнаружить не удалось. Возможно, эта мысль принадлежит самому о. Николаю. А в более поздней работе Е.Е. Голубинского также впервые появляется и дата смерти преп. Елисея – 1250 г.[77] Вопрос об основаниях такой датировки остается открытым.

По свидетельству А. Кояловича, в 1514 году на соборе в Вильно под председательством митрополита Иосифа Солтана Елисей был прославлен в лике святых. Материалы этого деяния, к сожалению, не сохранились. Однако таковой собор действительно имел место. В 1514 году в Вильно собрались епископы, клирос, и даже представитель Константинопольского Патриарха. Нам известен документ, касающийся Супрасльского монастыря и подписанный от лица перечисленных соборян митрополитом Иосифом[78]. В повестку собрания мог войти и вопрос о прославлении преп. Елисея, а среди участников собора был и Лавришевский архимандрит, не названный, правда, по имени[79]. Вероятнее всего, это был Иона (Протасевич), будущий митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси (1568—1576). Во всяком случае именно он назван как Лавришевский архимандрит в упомянутой выше дарственной монастырю от Александра Ходкевича, последовавшей, вероятно, тремя годами позже собора[80].

Святость же преподобного Елисея обнаружилась, в частности, через чудеса от его мощей, которые особенно помогали страждущим от беснования. Так, прикоснувшись к чудотворным останкам святого, исцелился и сам бесноватый слуга преподобного, убивший его[81]. Еще одно чудо произошло около 1505 года,во время правления короля Польского Александра. Согласно преданию, когда татары под водительством Менды-гирея, опустошив окресности Новогрудка, приблизились к Лавришевскому монастырю, Господь явил чудо через своего угодника: татарам показалось, что монастырский двор заполнен конницей, и они удалились[82].

По свидетельству А. Кояловича, в его время (середина XVII века) в церкви[83] находился «гроб»[84] преподобного Елисея, эти же данные воспроизводит и И. Стебельский[85]. По мнению А.В. Кузьмина, «почитание святого носило местный характер, что косвенно подтверждается отсутствием списков Жития преп. Елисея»[86]. Он также отмечает, что среди богослужебных текстов «имеется составленный ранее, возможно в нач. XX в. (при возобновлении Лавришевского монастыря), общий тропарь Елисею и «Лаврентию чудному»»[87]. О личности Лаврентия, наставника и сподвижника Елисея, информации, к сожалению, не имеется. Существует предание, что духоносным наставником преподобного Елисея был святитель Лаврентий Туровский, окончивший свой жизненный путь в Киево-Печерской Лавре. Однако святитель Лаврентий умер в 1192 году, и преп. Елисей, если он какое-то время подвизался вместе со святым, должен был уже к концу 80-х годов XII века быть достаточно взрослым для этого. Это, очевидно, несовместимо с его нахождением при дворе Миндовга, которое должно было предшествовать монашескому периоду жизни преподобного.

Почитание преподобного Елисея снова подтверждено в наше время «включением его имени в Собор Белорусских святых, празднование которому было установлено в 1984 г. по инициативе митр. Минского и Белорусского Филарета (Вахромеева)»[88].

Необходимо подытожить приведенную информацию.

Кто же основатель?

Итак, у нас имеется информация, позволяющая предположить, что в основании обители приняли значимое участие два человека – преп. Елисей и князь Войшелк.

Подтверждение такому выводу мы можем найти, обратясь к внутримонастырскому преданию. Будучи живой памятью насельников об истории своей обители, оно действительно повествует нам о двух основателях: в монастыре чтилась память преподобного Елисея[89], при этом насельники еще в XVIII веке хорошо помнили и о князе Лавраше[90]. Так, штатный архивариус монастыря в описании монастырского архива, составленном в 1792 году, отмечает, что «преп. Елисей построил церковь… еще до прибытия к нему многих желающих монашеской жизни», а Лавраш прибыл лет на 30 позже[91]. Документ не открывает нам мирское имя Лавраша, однако в силу рассуждений, приведенных выше, представляется, что речь идет о принявшем монашеский постриг князе Войшелке.

Итак, начинателем монашеской жизни в обители явился преподобный Елисей. Князь Войшелк-Лавраш был его современником, придавшим импульс развитию монастыря[92].

Ипатьевская летопись[93], отстоящая на несколько десятилетий от времени основания монастыря, еще никак не именует обитель преп. Елисея и Войшелка, указывая только место ее основания.

Именование «Лаврашев» и более позднее «Лавришевский» (видимо, по монашескому имени Войшелка) сложилось, и это естественно, несколько позднее. По крайней мере мы видим его уже на страницах Лавришевского евангелия во вкладных записях[94], которые датируются XIV–XV вв. Это же именование было усвоено и преподобному Елисею, канонизация которого предположительно состоялась в 1514 году. Фактом достаточно поздней канонизации преподобного объясняется и то обстоятельство, что имя Елисея не упоминается в древнейших официальных актах обители.

Существуют, впрочем, и иные версии происхождения названия монастыря. Так, некоторые авторы выводят его от предполагаемого именования обители «лаврой»[95] либо от именования местности, где монастырь был основан[96]. На наш взгляд, указанные предположения недостаточно обоснованы[97].