1. Введение
Пища – ее приготовление, употребление и распределение – составляет важную часть религиозной практики. Для православных ритуальная пища приобрела огромную значимость в советский период: многие люди выросли, зная о Пасхе только одно – это день, когда пекут куличи с изюмом и красят яйца (Левкиевская, 2012, с. 67). Некоторые виды пищи пережили саму традицию поста: еще в 1980-е годы в советских продуктовых магазинах продавались дешевые разноцветные конфеты под названием «постный сахар».
Тема питания в православии намного шире темы поста. Можно назвать следующие активно обсуждающиеся вопросы: пищевые аспекты причастия (сухое вино для диабетиков, виноградный сок для не переносящих алкоголь, безглютеновая просфора и т. д.); пищевые ограничения, не относящиеся к посту (воздержание от удавленины, от яблок до Преображения, от арбузов в день Усекновения главы Иоанна Предтечи и т. д.); утилизация остатков освященной пищи (яблочных огрызков, яичной скорлупы); различные ритуальные блюда (коливо, кулич, «жаворонки» в День Сорока мучеников Севастийских и т. д.); потребление ритуальной пищи других религий (халяльной, кошерной, прасада и др.) и многое другое.
Цель данной статьи – продемонстрировать, каким образом православное сообщество России, представленное клириками и мирянами, обсуждает, проверяет и оценивает различные практики поста – как традиционные для Церкви, так и изобретенные заново. Методология исследования построена на анализе интернет-источников, помимо этого автор полагается на непосредственное наблюдение в ходе участия в приходской жизни и обсуждения повседневных вопросов с другими верующими. Статья написана в рамках теоретического подхода к религии как живой практике людей (см.: Orsi, 1985) и не ставит целью выявление «правильных» методов поста.
Из названных выше тем пост заслуживает особого внимания. Он является наиболее доступным способом поддержания телесной дисциплины и, по мнению В. Лексина, позволяет верующим постоянно демонстрировать очевидные признаки «инаковости», находясь в общих публичных и семейных пространствах с неверующими (Лексин, 2008, с. 163). Православные в современной России часто испытывают одиночество в своем непосредственном окружении (Лексин, 2008, с. 179; Komáromi 2010; Забаев 2011; в последние годы ситуация не изменилась), так как происходят в основном из неверующих семей и стали практикующими христианами в результате индивидуального обращения. В других публикациях автор называет таких людей «новыми прихожанами» (Митрофанова, 2004, cc. 194-195; Mitrofanova, 2016). Статистически значимое количество индивидуальных обращений в начале 1990-х гг. вызвало в России дискуссию о так называемом возвращении религии (см.: Фурман и Каариайнен, 2000). То, что религия «вернулась» в постсекулярное пространство, обустроенное процессами советской секуляризации (Узланер, 2013), имеет по меньшей мере три важных последствия.
Во-первых, у обычных верующих (или даже священнослужителей), родившихся в средних нерелигиозных советских семьях (не семьях священников или религиозных диссидентов), не было возможности впитать домашнюю традицию поста. Знания о религиозных практиках им пришлось извлекать из книг и других неравнозначных источников, иногда противоречащих друг другу.
Во-вторых, онлайновые и офлайновые дискуссии обнажают серьезные проблемы с духовничеством в современной России. В теории, у каждого православного верующего должен быть духовный наставник, с которым можно консультироваться в случае неопределенности (наставником может быть и священник, и опытный мирянин, в том числе женщина – духовная мать). Поскольку в советское время все институционализированные каналы распространения информации о религиозных практиках были перекрыты (Левкиевская, 2012, с. 59), многие российские верующие и теперь не имеют индивидуальных духовных наставников, в лучшем случае они пытаются хотя бы постоянно исповедоваться одному и тому же священнику. Даже те, кто заявляет в интернете о наличии духовника, признаются, что иногда стыдятся или боятся его о чем-либо спрашивать.
В-третьих, требование перечислить четкие правила поста исходит от рядовых верующих, а не навязывается церковными властями, которые, напротив, избегают установления нормативных религиозных практик, так как разнообразие и отсутствие кодификации практик является нормой для православия. К сожалению, в результате новообращенные миряне в России оказались брошены на произвол судьбы вместе со своей неуверенностью и фрустрацией. Современные верующие крайне атомизированы, и никто (ни семья, ни духовные наставники) не помогает им пройти через незнакомую территорию исторически сложившихся практик. Интернет стал главным источником знаний для новых прихожан и новорукоположенного священства, которое тоже часто не чувствует уверенности относительно различных вариантов поста. Тем самым открылась возможность исследования текущего дискурса на основе электронных источников[1].
Современный православный пост – даже за пределами России – остается малоисследованной темой. Большинство российских ученых описывают исторические практики (Воронина, 2010; Воронина, 2011; Левкиевская, 2012; Левкиевская, 2013; Веременко, 2015; Колесниковa, 2016) или отражение поста в литературе (Лысенко, 2014; Ильинская, 2016). Существует ограниченное число публикаций об организации общественного питания в период поста (Дудник, 2009; Новикова и Галицкий, 2013) и о влиянии поста на спортивные результаты студентов (Богомолова, 2009). Советские и российские этнографы рассматривали пост в контексте изучения народной культуры (обзор соответствующей литературы см.: Воронина, 2011, сс. 8-9). Некоторую информацию о современном посте можно найти в книге Т. Ворониной (2011), которая остается единственным масштабным исследованием данной темы. Вне России православный пост изучается в основном в контексте воздействия на здоровье человека (например: Chrystalleni and Matalas, 2010; Morcos et al., 2013), за исключением незначительного количества социологических и антропологических публикаций (Quinton and Ciccazzo, 2007; Komáromi, 2010; Matalas et al., 2011).
Поскольку тема православного поста является очень широкой, в данном исследовании предприняты шаги по ее ограничению:
1) Исследование посвящено текущим практикам, поэтому рассматриваются только те дискуссии на форумах и индивидуальные сессии вопросов и ответов, которые завершились не ранее пяти лет назад (даже если они начались раньше). Меньше внимания уделено дате публикации статей и видеоматериалов, так как они находятся в сети постоянно и могут быть прочитаны или просмотрены в любое время.
2) Статья посвящена только Русской Православной Церкви и не включает иные юрисдикции или отколовшиеся от нее альтернативные общины.
3) Исследование в максимально возможной степени сосредоточено на мнениях воцерковленных (см.: Чеснокова, 2005), или, иначе говоря, практикующих верующих, то есть причащающихся с некоторой регулярностью (по крайней мере на основании их заявлений). Более широкий дискурс о посте, который включал бы непрактикующих православных, агностиков или неверующих, в статье не затронут. Исключения возможны в случае дискуссий между этими категориями и воцерковленными верующими.
4) Исследование посвящено дискурсу о практиках поста для мирян и не затрагивает проблем поста для монашествующих или священнослужителей.
5) Исследование ограничено пищевыми аспектами поста, не анализируется половое воздержание, ограничение сна или так называемый «духовный пост» (воздержание от развлечений). Моральные проблемы поста также находятся вне данной статьи.
6) Исследование является качественным и не предполагает сбора количественных данных о постящихся в России.
Дискурс о православных практиках поста (как и сами практики) в современной России является полифоническим: священнослужители и миряне активно высказывают свои тревоги, мнения и опыт. Дискуссии не ограничиваются тем, что миряне ищут совета у клириков: опытные миряне делятся опытом с новоначальными. Чтобы получить доступ к взглядам среднего верующего, автор обращается к популярным форумам: Pravmir.ru, Azbuka.ru, женским форумам Prikhozhanka.ru и Matushki.ru[2]. На этих форумах миряне обсуждают практики поста с другими мирянами, священниками и матушками. Диалоги между священниками и мирянами можно найти также в таких источниках, как интернет-стримы и группы в соцсетях. Для данной статьи были проанализированы популярный стриминговый канал «Киберпоп» протоиерея Андрея Федосова[3] и группа ВКонтакте «Батюшка-онлайн», включая ее ответвление «Матушка-онлайн», где женщины задают вопросы женам священников. Помимо этого, автором исследованы некоторые традиционные сервисы вопросов и ответов, включая «За советом к батюшке» на форуме сайта Pravmir.ru и «Вопросы священнику» на сайтах Pravoslavie.ru и Foma.ru. Такого рода источники менее полифоничны, потому что здесь миряне обычно не обращаются друг к другу. Еще более авторитарный дискурс характерен для статей на крупнейших православных сайтах (автором были выбраны сайты Foma.ru, Pravlife.org, Pravmir.ru, Pravoslavie.ru и Prichod.ru), которые обычно не дают возможностей для дискуссии, так как предназначены для того, чтобы информировать мирян о правильных практиках. К визуальным источникам относятся видеоблог протоиерея Дмитрия Смирнова и Youtube-канал «Кухня батюшки Гермогена» игумена Гермогена (Ананьева), бывшего келаря Свято-Данилова монастыря в Москве.
Для православия в целом характерно разнообразие практик и высказываний, объединяющих региональные, местные и семейные живые традиции. Но в ситуации массового неофитства эта полифония может запутать и даже обескуражить, что и будет продемонстрировано далее.
2. Пост – не диета
Согласно разным подсчетам, всевозможные периоды поста в православном календаре составляют от 180 до 200 дней в году. Календарные посты (в отличие от ситуативных, например в ходе паломничества) различаются по продолжительности, значимости и суровости. Самым долгим и суровым является Великий пост. Существуют также три других долгосрочных поста (Апостольский, Успенский и Рождественский), однодневные посты, еженедельные посты (среда, пятница, иногда понедельник), подготовительный пост перед причастием (от одного до трех дней) и евхаристический пост (не менее шести часов полного воздержания от пищи и воды накануне Божественной Литургии). Степень воздержания варьируется: возможно воздержание от мяса; от мяса и других продуктов животного происхождения (яиц и молока); от продуктов животного происхождения и рыбы; от продуктов животного происхождения, рыбы и морепродуктов; от всех видов пищи, за исключением вареного зерна и овощей с маслом или без него; от всей пищи, за исключением невареных овощей (сухоядение, или ксерофагия). Большинство практикующих православных христиан в России не подвергают сомнению необходимость поста как такового, однако относительно конкретных практик периодически возникают дискуссии, например, по теме Апостольского поста, известного также как Петров пост (Кураев, 2013; Сенчукова, 2018). Тем не менее большинство мирян готовы поститься хотя бы в некоторой степени.
Главным печатным источником информации о практиках поста в Русской Православной Церкви, к которому восходят печатные и электронные календари для верующих, является Типикон – сборник литургических правил VI века, включающий также некоторые рекомендации по питанию монашествующих. Ограничения Типикона суровы, поэтому можно услышать мнение, что он представляет собой недостижимый идеал (Скабалланович, 2004, с. 447; Бегиян, 2014; Морозов, 2015; Федосов, 2017), поскольку соблюдение всех рекомендаций не предполагается даже для монашествующих. В ситуации неопределенности у верующих возникает острая потребность в «точных» правилах поста. «Правильно ли это?» – самый частый вопрос, который задают на православных форумах (здесь и далее сохранена орфография и пунктуация оригинала):
«Скажите, как правильно держать пост в еде и в телесной чистоте? <...> Искала в интернете ответ мнения разные, поэтому спрашиваю здесь, так как вы скажете точно, как надо» (Пост в среду и пятницу, 2013); «Я бы хотел точно знать список того, чего есть нельзя на каждый день в календаре» (Пост для мирян, 2012); «На самом деле у меня уже какая-то нервозность начинается. Я все боюсь съесть чего-то не разрешенного, а для себя пока еще точно не понял про дни когда можно, когда нельзя» (Рождественский пост, 2008). Вопрос с сайта журнала «Фома»: «Мы с мамой в первый раз встали на Великий пост и информацию, что есть и чего не есть взяли в интернете, но к сожалению там везде все по-разному написано» (Ефанов, 2018b).
Многие люди критически относятся к тем, кто слишком много внимания уделяет составу пищи, выискивая следы яичного порошка и молока в хлебе и печенье или требуя кофе с кокосовым молоком. Но вопреки ироническим комментариям священников и более опытных мирян относительно фарисейства (Комаров, 2017), оцеживания комара и проглатывания верблюда (Смирнов, 2012), верующие крайне обеспокоены тем, чтобы не съесть нечто запрещенное случайно, просто по незнанию: «Кетчуп, томатная паста. У меня есть подозрение что там есть масло, хотя в составе не написано. <…> Хлеб. Насчет черного не сомневаюсь, что можно. Но вот как с белым быть? Я его приравнял к запрещенным в пост т.к. там яйца» (Запрещенные продукты, 2015); «В крупном магазине на вывеске большими буквами написано: "Постный майонез". Читаю состав (доверяй, да проверяй): "Яичный желток"» (Что «постнее»? И другие вопросы питания в пост, 2008a).
Священники не могут удовлетворить эту потребность в точных правилах, так как у Церкви нет твердых требований к посту, приспособленных к нуждам мирян (Типикон предназначен для монашествующих)[4]. Выглядит очевидным, что правила для мирян должны быть менее строгими, хотя некоторые священники считают их вообще не нужными (Первозванский, 2009; Морозов, 2015). В настоящий момент все участники дискуссии выражают лишь свои личные мнения, которые варьируются от призывов к строгому соблюдению Типикона до проведения четкого водораздела между идеалом и реальностью.
Как правило, священники отговаривают верующих от жестких пищевых ограничений. В стриме, посвященном Великому посту, протоиерей Андрей Федосов отрицательно высказался о попытках мирян соблюдать все правила Типикона. Он подчеркнул, что масса людей совершает одну и ту же ошибку: начинает поститься даже жестче, чем священники, но «этот подвиг совершенно никому на самом деле не нужен» (Федосов, 2017). Протоиерей Дмитрий Смирнов иронизирует над теми, кто одержим пищевыми ограничениями, в знаменитой «проповеди о курице»: «Большинство людей думают, что Богу угодно, чтоб человек курицу не ел постом, а вместо курицы он ел рыбу, а еще лучше – осьминогов. И вот, если ты ешь осьминога, ты угоден Богу, а если ты ешь курицу, начиненную пенициллином, ты не угоден Богу. Потому что спасение души зависит от курицы» (Смирнов, 2015a).
Участники форумов подтверждают, что некоторые священники открыто запрещают следовать рекомендациям Типикона: «У нас сегодня даже батюшка признался, что не держит такой строгий пост без масла, поскольку у него больной желудок. И призывал без фанатизма, а по состоянию здоровья» (Кулинарные советы в помощь постящимся, 2014a). Другой участник пишет о практике Великого поста: «А у нас батя благословляет без масла только первую + последнюю седмицы + среда и пятница. А все остальное время с маслом» (Что можно, а что нельзя в пост! 2008a).
Другие священники, например, врач-реаниматолог, иеромонах Феодорит (Сенчуков), высказываются в пользу строгого соблюдения постов. Несмотря на диабет, отец Феодорит утверждает, что нарушал пост только два раза в жизни (имеется в виду, после крещения), и в обоих случаях последствия были разрушительными. Еще будучи мирянином, он съел в самолете куриную грудку: «Просто я летел в самолете, там была грудка, ну что, я путешествующий... Как же мне было потом плохо. Не от курицы плохо, от нарушения поста» (Сенчуков и Десницкий, 2018). Протоиерей Дмитрий Смирнов, несмотря на процитированную выше проповедь о курице, в другом видео рекомендует поститься строго: «Это очень полезно. Очень многие люди постятся по Уставу. Я сам 45 лет пощусь и вообще никаких затруднений не испытываю» (Смирнов, 2015b). Но даже те, кто пропагандирует строгий пост, часто признают, что для него необходим нестандартный образ жизни – в монастыре или в деревне, что недостижимо для большинства современных горожан, весь день работающих и вынужденных питаться вне дома.
В результате многие прихожане чувствуют замешательство:
«Духовного отца у меня нет и ранее разные батюшки мне "без проблем" давали благословение на послабление поста. А в этот раз получилось подойти к недавно рукоположенному, и он мне сказал, что послабления я прошу по лукавству моей плоти и он такой грех на свою душу брать не намерен» (Как правильно провести начало Великого поста, 2009). «Один священник у нас говорит, что не надо поститься в сб, <…>, а др. говорит, что надо, а прот. Д. Смирнов, что мясо только не есть в сб. Кого слушать?» (Сколько должно быть постных дней в году, 2013);
«Мнения священнослужителей по этому вопросу расходятся. Одни считают, что устав обязателен для всех: и для монахов, и для мирян. Другие придерживаются противоположной точки зрения, что уставные правила непосильны для большинства людей и мирянам соблюдать их не обязательно. <...> Как же простому человеку разобраться, какая точка зрения является правильной, т.е. соответствует воле Божией? Советы типа "спросить у духовника" не годятся. Это все равно что положиться на авось: попадешь к одному священнику – услышишь одно, попадешь к другому – услышишь другое. А на чаше весов – посмертная участь» (Пост не по Типикону — Спасение или погибель? 2012).
На самом деле сами священники иногда испытывают замешательство. Большинство из них не может предложить ничего, кроме личного опыта. Пост всегда был частью живой традиции, которую узнают не из книг, а из жизни в христианской семье или общине. В современной России такой опыт недоступен для большинства людей. В книгах можно найти альтернативу воздержанию от пищи: «пост – не диета», и его главная цель – духовная (Берхин, 2016; Легойда, 2011; Ефанов, 2018d). Согласно святым отцам, пост – это духовное упражнение, с помощью которого можно достичь более высокой степени обожения. Остается, однако, неясным, что нужно делать для поста, если не воздерживаться от определенных видов пищи. Участники текущей дискуссии дают множество ответов, большинство из которых, к сожалению, мало удовлетворяет даже самих авторов высказываний.
Пост включает воздержание от обычных развлечений, например от просмотра фильмов и телепередач, от танцев или чтения бульварной литературы. Странным выглядит, что некоторые комментаторы предлагают осуществлять «духовный пост» посредством усиления напряженности христианской жизни: больше молитв, посещений храма, раздачи милостыни. Священник Александр Ельчанинов пишет: «Пост – период духовного усилия. Если мы не можем отдать Богу всю свою жизнь, то посвятим Ему безраздельно хотя бы период постов – усилим молитву, умножим милосердие, укротим страсти, примиримся с врагами» (Православие, 2014). Протоиерей Андрей Федосов объясняет, что пост – это время «воздержания прежде всего от греха, от осуждения, от празднословия, от праздности вообще; больше внимания уделять своей душе, богослужению, молитве, активно участвовать в церковных таинствах, чтение Священного Писания» (Федосов, 2017). Возможно, усиленную церковную жизнь и молитву рассматривают как варианты поста потому, что Великий пост действительно предполагает не только воздержание от животной пищи, но и посещение многочисленных особых богослужений, а также усиление личной молитвы. Однако другие долгосрочные посты не предполагают служебных изменений и не ассоциируются с призывом «больше молиться».
Некоторые авторы предлагают верующим во время поста больше заниматься благотворительностью или (временно) стать особенно добродетельными. Протоиерей Максим Первозванский, например, полагает, что те, кто не может соблюдать пищевые правила поста, должны попытаться «компенсировать это, скажем, отказом от чего-то, что мы любим, и делами милосердия» (Первозванский, 2009). Идея, что употребление скоромной пищи можно «компенсировать» усиленной благотворительностью, вызывает у верующих сомнения: христиане призваны заниматься благотворительностью постоянно, равно как молиться и причащаться. Благотворительность, молитва, участие в службах – не пост, а нормальная христианская жизнь. Многие комментаторы негативно оценивают идею духовных усилий в ограниченный периода времени (Мещеринов и Смирнова, 2011; Зайцев, 2013). Похожие мысли высказываются на форумах: «Христианину надо избегать того, что он как бы мобилизуется только на время поста... Христианин должен всегда быть внимательным к себе, <…> чтоб не стать эпизодическим православным христианином» (Диета по Уставу, 2018). Диалог с форума Matushki.ru: «В пост нельзя осуждать, раздражаться, обижать ближнего». – «Это и не в пост нельзя». (Что можно, а что нельзя в пост! 2008c).
Для большинства людей воздержание от пищи не выглядит чем-то, что можно заменить или компенсировать спорадическим усилением христианской жизни. Пост означает временное воздержание от чего-то, что в другие периоды не запрещено. И здесь дискуссия возвращается к началу – диетической стороне поста.
3. Мера поста
У вопроса меры существуют по крайней мере два аспекта. Один из них касается ежегодного количества постных дней, обязательных для среднего мирянина. Мало кто (или даже никто) подвергает сомнению необходимость Великого и евхаристического постов. Предметом дискуссии может стать вопрос, поститься в субботу накануне причастия или три дня перед причастием, обязательны ли другие многодневные посты и т. д. Но поскольку данная статья посвящена не посту вообще, а именно его пищевым аспектам, автору хотелось бы сосредоточиться на втором аспекте – проблеме смягчения поста.
Неясно, кому и при каких обстоятельствах принадлежит право смягчать требования Типикона. В самой книге объяснений нет. Как обычно, дискурс вокруг этой темы полифоничен. Одна позиция заключается в том, что и строгий пост, и смягчение поста для мирян требуют одобрения духовного наставника. Prichod.ru сообщает читателям, что «для мирянина вопрос о посте может быть решен достаточно просто – надо обратиться за советом или благословением к духовнику» (Тарабрин, 2015). На форуме Pravmir.ru мирянка сообщает, что обескуражена интервью с румынским иеромонахом Клеопой (Илие), настаивающим на жестких пищевых ограничениях перед причастием – только сырые фрукты и овощи (Илие, 2013). Священник Владимир отвечает: «Имейте своего духовника. К советам же монастырских подвижников лучше не прибегать. Для мирян предпочтительнее белое духовенство» (Форум, 2014). Отвечая на вопрос, необходимо ли священническое благословение для послабления поста больному человеку, тот же священник подтверждает: «Да, обратиться к своему священнику за благословением на послабление» (Форум, 2013). На том же форуме священник Григорий пишет женщине, что ее здоровье пострадало, поскольку она постилась, будучи больной: «Вы же сами дерзнули поститься, не взявши благословение, и получили результат непослушания и гордыньки» (Форум, 2012).
Проконсультироваться с духовным отцом – таков частый совет мирян другим мирянам: «Вы бы с духовником своим проконсультировались на эту тему» (Постные рецепты, 2010); «Степень строгости поста лучше всего обговорить с духовником. Я когда-то сделала это. Раз и навсегда. Если будут сомнения, буду советоваться с духовником» (Ваше меню в пост, 2014a).
Звучат и противоположные голоса людей, предпочитающих самим нести ответственность за пост: «Женщинам отказ от молочки вреден, особенно в возрасте – остеопороз. Поэтому я никогда не прошу благословения на молочное – если не благословят, все равно буду, а это куда больший грех, имхо, но я своим костям не враг» (Вегетарианство и православный пост, 2018b); «Не стоит полагаться на священника. Если встретился какой-то особенно любящий пост, ищите другого. Того, который понимает, что в жизни встречаются разные заболевания, по которым требуется разная диета и разный режим» (Постный стол на Новый год, 2013).
Столь же полифоничен голос священства. Игумен Нектарий (Морозов) пишет, что благословение не является необходимым для начала поста (Морозов, 2009), той же позиции придерживается игумен Петр (Мещеринов): «Каждый человек должен определить себе свою меру поста» (Мещеринов и Смирнова, 2011). «Батюшка-online» Александр Кузьмин рекомендует члену группы: «Пост регулируйте сами, если вы мирянин. <…> Главный ваш судия – ваша совесть» (Батюшка-online 2018). Похоже, такая позиция не продиктована каким-то особым «либерализмом» конкретного священника, скорее, она отражает общую неуверенность в том, что надлежит делать мирянам.
Даже один и тот же священник может давать разные рекомендации. Например, протоиерей Андрей Ефанов советует читателю, спрашивающему, что можно есть на день рождения во время Великого поста: «Соблюдение поста и мера поста – это Ваше личное дело и Ваша ответственность перед собой и Богом» (Ефанов, 2018a); другому читателю, спрашивающему, надо ли мирянам воздерживаться от масла, он же отвечает: «Все нужно делать под руководством священника» (Ефанов, 2018b). Отец Андрей Федосов сообщает одному зрителю, что миряне сами должны определять свою меру поста, но немедленно рекомендует двум другим, страдающим от болезней, обратиться для смягчения поста за священническим благословением (Федосов, 2017). Очевидная нечеткость рекомендаций показывает, что решения не знает никто, если оно вообще существует. Можно настаивать, что разнообразие – в природе православия, но это вряд ли полезно с практической точки зрения, поскольку спрашивающие не готовы принимать самостоятельные решения.
Другая важная проблема касается определения причин для существенного облегчения или же полного отказа от поста. Обычно клирики и миряне готовы учесть особые требования к питанию некоторых групп: занятых тяжелым физическим трудом, больных, беременных, подростков, спортсменов, путешественников и т. д. Болезнь (как и беременность) – наиболее распространенная причина для законного смягчения правил поста. В отношении евхаристического поста это мнение даже подтверждено официальным документом Русской Православной Церкви (Патриархия, 2015). Большинство священников согласны, что принять таблетки не значит нарушить пост, поскольку медикаменты – не пища (Козлов, 2008; Смирнов, 2015b). Существует также распространенная теория, что предписанная врачами диета может быть приравнена к посту (Ефанов, 2018d). Некоторые предлагают, чтобы меру поста определяли врачи, а не духовники: «Батюшка – не врач, он не может учесть индивидуальных аспектов. Среди прихожан, наверное, есть и врачи. Почему бы их, в тех храмах, где есть, не привлекать к работе по рекомендациям конкретным прихожанам в пост, а батюшке останется только благословить рекомендацию профессионального врача» (Пост не по Типикону — Спасение или погибель? 2015).
Некоторые священники сами являются врачами. Но даже их позиции варьируются от настаивания, что пост полезен для больных диабетом и панкреатитом (Потупчик, 2015) до признания: «При решении вопроса о послаблении поста я ориентируюсь на предписания лечащего врача, мнение которого важнее моих предположений» (Тарабрин, 2015). Протоиерей Владимир Вигилянский пишет: «Послабления я очень часто разрешаю по медицинским показаниям <…> И я не знаю таких священников, которые бы сказали больному человеку: нет, ты умри, но постись». (Приход, 2018). Однако ситуация не так проста: в интернете можно найти многочисленные благочестивые рассказы, отражающие противоположный подход. Например: «Когда Иоанн Кронштадтский сильно заболел, врачи порекомендовали батюшке нарушить пост, на что он ответил: “Без благословения матери не могу”. Была послана телеграмма Феодоре Власьевне, в ответе которой видна непоколебимость веры этой простой женщины: “Лучше умереть, нежели нарушить пост”» (Павлова, 2015). Подобные тексты могут иметь летальные последствия для верующих, имеющих серьезные проблемы со здоровьем.
Противоречащие друг другу сообщения вызывают смущение и тревогу. Хотя облегчение поста при болезни выглядит очевидным, больные, неспособные соблюдать предписания Типикона, часто воспринимают себя как грешников. Отец Андрей Федосов рекомендует им «принести покаяние» (Федосов, 2017). Остается неясным, в чем же каяться? В наличии диабета или аллергии? В данном случае полифония не способствует поиску консенсуса по чувствительной проблеме. В результате некоторые больные пытаются соблюдать строгие правила поста, еще больше разрушая здоровье. Бывает, что даже люди без каких-либо заболеваний падают в обморок от «перепоста».
Братская любовь является вторым по частоте предметом обсуждения в качестве причины смягчения поста. Как было отмечено ранее, большинство верующих в России живет среди неверующих – своих супругов, детей или родителей. Соблюдение поста часто ведет к напряжению в семье (Лексин, 2008, с. 180). Например, от женщин ожидают, что они будут готовить для всей семьи, и соблюдать правила поста им тяжело, потому что приходится готовить два набора блюд. Другая частая ситуация в России – взрослые дети, живущие с родителями. Они не могут поститься по правилам, потому что не готовят себе сами: «[Мама] очень переживает, когда я прошу ее приготовить постное, мы из-за этого начинаем ссориться. Я подумала, что лучше сохранять мир в семье и есть скоромное, чем поститься, но причинять боль маме. Из-за этого всего я долго не причащалась, мне было страшно. Вчера я ходила на исповедь, думала, что спрошу нашего священника, можно ли мне причаститься и когда, но так и не спросила, постеснялась» (Снова вопросы о причащении и посте, 2012).
Проблемы порождает не только повседневная семейная жизнь, существуют еще походы в гости и совместные застолья с непостящимися людьми: «У моего брата завтра день рождения, а он не постится, и я собираюсь кушать, что дают, дабы не обидеть хозяина ибо это будет больший грех, нежели я скушаю скоромное» (Праздничный постный салат «Рыбный торт», 2012a).
Самую важную проблему для православных в России представляет празднование Нового года. В послевоенном Советском Союзе этот единственный неидеологический национальный праздник стал любимым семейным событием. Его пищевые традиции предполагают употребление мясных блюд (утка с яблоками, салат оливье). К сожалению, гражданский Новый год всегда выпадает на последнюю неделю Рождественского поста. Большинство мирян (как и священники, рожденные в обычных советских семьях) сохранили теплые детские воспоминания о Новом годе, и его совпадение с постом является для них проблемой.
Мнения вновь многочисленны и разнообразны. Есть священники и миряне, которые резко выступают против идеи, что Новый год является основанием для нарушения поста (Гумеров, 2010; Шишкин, 2011; Авдюгин, 2016). Иногда это люди, выросшие в религиозных семьях, где и в советское время Новый год не праздновали, иногда в этом заключается их понимание благочестия, или они просто хотят отличаться от других. Однако большинство верующих не готовы жертвовать лучшими воспоминаниями своего детства. Одна из комментаторов антиновогодней статьи отца Павела Гумерова пишет (эта статья, в отличие от других, посвященных «серьезным» темам, вызвала поток комментариев): «Я 1952 года рождения. Мы жили все вместе – дедушка, бабушка (родители отца), мама, папа и сестра 1959 г. р. Всегда на Новый Год украшали елку. <...> К сожалению, воцерковлены мы не были, но любовь всегда согревала нас всех. Всегда в канун Нового года в квартире пахло пирогами. Как же можно это все забыть? Как можно все это называть неправильным?» (Гумеров, 2010, комментарий Елены, декабрь 2010).
1 и 2 января заметно больше людей стоят в храмах в очереди на исповедь, чтобы покаяться в нарушении Рождественского поста. Многие верующие признаются, что иногда нарушают пост ради празднования Нового года: «Легче не отклоняться, если вся семья воцерковлена, а если вы один, то тяжелее. Я отклоняюсь постоянно, уж рыбу красную, икру в тарталетках, салат из печени трески я ем в Новый год. <...> Поэтому я за переход на европейский календарь...» (Отклоняетесь ли вы от поста в Новый год? 2013a); «Что касается Нового года. Строить из себя святошу среди невоцерковленных родственников совсем не хочется. Да и неправильно это <…> Если кто-то будет обижаться, что не попробовала то, что приготовили из скоромного, то чтобы не обижать немного попробую» (Отклоняетесь ли вы от поста в Новый год? 2013b).
Значительное число священников, особенно те, у кого сохранились те же детские воспоминания, готовы одобрить облегчение – если не полную отмену – поста в Новый год как «меньшее зло», чтобы никого не обидеть и не проявлять высокомерия (Мещеринов и Смирнова, 2011; Ильяшенко и Данилова, 2012; Баринова, 2015; Ровинский, 2017). Автору показалась репрезентативной следующая сессия вопросов и ответов (Foma.ru, 2017): Вопрос Марины: «Недавно я крестилась. Этот Рождественский пост у меня – первый, поститься мне нравится. Но беспокоит один вопрос: как быть с Новым годом? Из всей нашей семьи соблюдаю пост только я одна. Мама, папа и бабушка – люди неверующие. Новый год всегда был для нас семейным торжеством: мы собирались за праздничным столом, желали друг другу счастья. А теперь я не знаю, как мне быть. Кричать «Ура!» под бой курантов и есть салат с колбасой мне не хочется. А обижать родных отказом не хочется еще больше». Ответ протоиерея Сергия Архипова: «По общему мнению всех без исключения православных святых, любовь выше поста. И, конечно же, Бога не оскорбит, если ради мира в семье верующий человек, вопреки своему желанию поститься, попразднует с близкими и хоть в чем-то постарается сохранить пост или даже съест несколько ложек салата с колбасой за новогодним столом».
В настоящий момент новогодняя проблема выглядит неразрешимой: Церковь не собирается переходить на григорианский календарь. Вариантом выхода была бы некая официально одобренная практика смягчения поста для празднования Нового года. Некоторые православные юрисдикции в США разрешают верующим есть индейку в День Благодарения, который часто попадает на Успенский пост (Quinton and Ciccazzo, 2007, p. 481). Для российского Нового года можно было бы найти похожее решение.
Проблема меры поста доказывает, что полифония и дискуссия не всегда лучше, чем наличие одного авторитетного мнения. Многие люди, неспособные поститься в соответствии с Типиконом из-за болезни или нежелания обидеть членов семьи, считают себя великими грешниками и не приступают к причастию, фактически отказывая себе в полноценной литургической жизни. Очевидно, что отдельные священники им помочь не могут, особенно если верующие стыдятся или боятся их спрашивать. Пользу мог бы принести церковный документ, регулирующий хотя бы некоторые аспекты поста для мирян.
[1] В других сферах (медицина, путешествия, ремонт и др.) существует аналогичная тенденция: люди предпочитают спрашивать в интернете, а не обращаться к услугам профессионалов.
[2] Форумы отличаются жесткой модерацией, предотвращающей флуд и размещение нерелевантных постов.
[3] В период проведения исследования протоиерей Андрей Федосов являлся клириком Русской Православной Церкви.
[4] Ряд древних источников обсуждает как возможную основу для выработки правил поста для мирян, например, Номоканон Иоанна Схоластика.
Источник: Mitrofanova A. Orthodox Fasting in a Postsecular Society: The Case of Contemporary Russia \\ Religions 2018, 9(9), 267; Published: 7 September 2018, https://doi.org/10.3390/