К святости, по учению Церкви, призван каждый. История знает немало парадоксов: нередко святыми становились, казалось бы, совершенно потерянные для общества люди. Среди святых были и боголюбивые крестьяне, и состоятельные купцы, и добродетельные жены, и великие правители. Всех объединила Божья благодать, но по-разному. Как писал апостол Павел, «одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков» (I Кор. 12:8-11). Согласно словам апостола, Церковь почитает самых разных людей, получивших бесценный дар Святого Духа через свою жизнь или через свою смерть.
При этом надо понимать, что почти никто из святых не становился таким мгновенно, никто не обретал «помазание Божией благодати» внезапно и без своего сильного желания быть с Богом. Но помимо помазания благодатью, святые всегда оставались обычными людьми со своими привычками, сложными моментами в биографии и человеческими немощами, за которые они горько каялись. Интересно, что в церковной практике есть строгое предупреждение, запрещающее православному считать, что святые безгрешны. «Не сами по себе гениальные военачальники, писатели, композиторы, художники и мастера своего дела составляют сонм святых Божиих, а апостолы, святители, мученики, бессребреники, благоверные князья, то есть святые праведники, обладавшие различными талантами и трудившиеся в различных областях человеческого знания, но почитаемые именно за веру и благочестие. Святые – это наглядное обнаружение промысла Божия о человеке. Разнообразие же подвигов, приводящих к святости, свидетельствует о многообразии промысла: каждый святой со своим особым житием демонстрирует свой путь к святости и выступает как образец этого пути»[1].
В церковной истории всегда были люди, которые соединяли в своей жизни заботу о человеческих душах и врачевание человеческого организма. Немало таких людей и в лике святых, прославленных Церковью. Такие святые, как великомученик и целитель Пантелеимон, бессребреники Косьма и Дамиан, преподобный Агапит Печерский, святитель Лука Крымский, известны не только в православном мире, но и за его пределами. В ряд этих великих мужей, на наш взгляд, можно было бы поставить знаменитого и выдающегося хирурга с мировым именем Николая Ивановича Пирогова, чья подвижническая жизнь – наглядный пример осуществления Промысла Божия.
Душа Н.И. Пирогова в течение всей его жизни исполнялась многочисленными христианскими добродетелями: и покаянием, и верой, и смирением, и состраданием, и милосердием, и любовью, и бескорыстием, и правдой, и исповедничеством, и терпением, и благодарностью, и в какой-то степени даже прозорливостью. Господь Бог наделил Пирогова талантом целительства, талантом учительства, и он не зарыл их в землю, он блестяще развил, чтобы служить Богу и людям.
Все началось с детства, с родительского дома. Когда в семье Пироговых в канун Рождественского поста 13 (25) ноября 1810 года родился мальчик, счастливый отец на радостях произнес: «Будет назван мой сын в честь Святителя и Чудотворца – Николаем. Бедных жалеть он будет и побеждать врагов»[2]. Так и случилось. Вся жизнь Николая Ивановича Пирогова – яркий пример целеустремленности, неустанного творческого труда, несгибаемой воли, человечности. Цель хирургической науки и хирургического искусства, по определению Пирогова, состоит в облегчении людских страданий, и ее всецело следует подчинить высшему, нравственному чувству. Поэтому все его многочисленные труды пронизаны огромным человеколюбием, состраданием к больным, стремлением облегчить их участь.
Подобно многим святым, известным нам, Николай Иванович Пирогов родился в благочестивой семье и получил домашнее религиозное образование. Родители его были верующими людьми. По словам самого ученого, его «отец, и мать проводили целые часы за молитвою, читая по Требнику, Псалтыри, Часослову и т.п. положенные молитвы, псалмы, акафисты и каноны; не пропускалась ни одна заутреня, всенощная и обедня в праздничные дни… О соблюдении постов и постных недельных дней и говорить нечего. Чистый понедельник, сочельники, Великий Пяток считались такими днями, в которые не только есть, но и подумать о чем-нибудь не очень постном считалось уже грехом»[3].
С детских лет Пирогов ежедневно упражнялся в церковном чтении и знал наизусть много молитв и псалмов. По его собственному признанию, «слова молитв, так же как и слова Евангелия, слышавшиеся в церкви, считались сами по себе, как слова, святыми и исполненными благодати Святого Духа; большим грехом считалось переложить их и заменить другими»[4]. Детская незрелая вера, столь умилительно описанная им в «Записках», сформировалась у него, безусловно, под влиянием религиозного воспитания в семье. «Но если несомненно, что начало премудрости есть страх Господень, то несомненно и то, что это начало мне было сообщено. Я почитал и боялся, – писал Николай Иванович о своих детских впечатлениях. – Но, конечно, в моем понятии Бог, Церковь, таинства, служители церкви и обряды составляли нераздельное целое»[5]. Неизгладимое впечатление на душу восьмилетнего отрока произвело посещение величайшей святыни русского народа – Троице-Сергиевой Лавры[6]. Так, в благоприятных домашних условиях, у мальчика сформировалось живое религиозное чувство, не вызывающее никаких сомнений и особых раздумий. Ведь в детской вере есть особая черта – ее исключительная чистота и искренняя любовь к Богу.
Николай Иванович жил в середине XIX столетия, в период, когда происходило не только зарождение, но развитие и расцвет неверия в Российской империи. Безбожники использовали науку в качестве инструмента для борьбы с православием. В образованном обществе широко распространились идеи материализма и нигилизма. И Пирогов в молодые годы, погрузившись в науку с головой, не смог пройти мимо пагубных для себя веяний. Более двадцати лет продолжался период сомнений и неверия Пирогова. Неверия, которое, по собственному признанию ученого, никогда не являлось полным. В трудные минуты жизни он не мог не обращать взор на небо, включая время научных занятий в Дерптском профессорском институте и последующие годы преподавательской деятельности в нем.
Но Господь не оставил того, кого Он привел в этот мир и наделил великим талантом для свершения великих дел. В какой-то степени обращение вновь к православию Н.И. Пирогова напоминает покаяние преподобной Марии Египетской. Великая грешница, соприкоснувшись с Невидимой силой в видимом храме, ощутила благодать Божию, преобразившую всю ее жизнь. Когда Н.И. Пирогов взял в руки Евангелие, его жизнь перевернулась. Евангелие избавило его от блуждания «в непроходимых дебрях и топях»[7]. В «Дневнике старого врача» Пирогов писал: «После того как я убедился, что не могу быть ни атеистом, ни деистом, я искал успокоение и мира души, и, конечно, пережитое уже мною чисто внешнее влияние таинств, церковных богослужений и обрядов не могло успокоить взволнованную душу… Мне нужен был отвлеченный, недостижимо высокий идеал веры. И, принявшись за Евангелие, <…> а мне было уже 38 лет от роду, я нашел для себя этот идеал… Выше законов нравственности, непостоянных, нетвердых, подлежащих толкованиям, обходам, уступкам и разного рода лазейкам, поставлен был совершенно в другой сфере идеал неземной и вечный, – будущая жизнь и бессмертие»[8].
«Пирогов был анатом, хирург – говорит его биограф, – учился над трупами, но в то же время он был идеалист и принимал к сердцу все человеческое. Он постоянно расширял и углублял круг своего общего образования, задавал себе философские вопросы о жизни, анализировал действительную жизнь и убедился, что его стремления не удовлетворяются этою жизнию, что ни к одной толпе он пристать не может. Его идеал создался на основах евангельских, на любви к ближнему, а идеалы толпы основаны на эгоизме. И вот в то время, как она видела его в работе над трупами или за перевязкой раненого и прославляла его за искусство в своем деле, в нем самом происходила внутренняя борьба, переработка, перевоспитание самого себя. Он дошел до сознания, что не жить с толпою одною жизнию и остаться твердым в своих убеждениях нельзя, не воспитав в себе силы воли, характера, способности бороться во имя своего идеала; он сам признавался, как трудно совершался в нем этот душевный процесс»[9].
Пирогов был глубоко убежден, что существует Истина, единая, цельная, высшая, служащая основанием всего нравственного бытия. Если бы не было Истины, то «без этой основы не существовали бы для нас и научные истины, ибо в нас не существовало бы нравственного стремления к открытию ее (т.е. Истины)». «Истина! Ведь это абсолют, это – Бог! Мы не должны сметь когда-нибудь ее постигнуть!.. Мы можем стремиться к ней, и это стремление, данное нам свыше, есть наше драгоценнейшее достояние»[10]. «Я верую, – по крайней мере стараюсь верить и прошу Бога даровать мне эту веру, – в духовную загробную жизнь, и как отвлечение для нас непостижимую. Так верить я обязан, как христианин; она – венец учения Христа; идеал веры в загробную жизнь поставлен Им; не умирая, мы не достигаем конечной цели нашей жизни. Вот суть учения… Истину узнаем только за гробом»[11].
Из этого явствует, что жить на земле дана для усовершенствования, для облагораживания материи; что необходимо приготовлять себе чрез земное бытие путь к бессмертию, к сохранению сознания о себе и за гробом. «Кто, посмотрев с этой точки на жизнь, не поймет, что при таком взгляде наши мысли, намерения, речи и поступки получают другое направление! А когда этот взгляд окрепнет до степени убеждения, то такой заветный идеал высокого и святого останется для нас непривлекательным, недостижимым? Какая жертва останется для нас невозможною, чтобы жить для бессмертия, жить сознательно, вечно? Вот наш эдем, вот вечное блаженство откровения! И наоборот, утратить духовное сознание и слиться с грубыми стихиями земли – вот вечный ад»[12].
Евангелие явилось для Пирогова действительным указателем пути к совершенству. «Веруя, что основной идеал учения Христа, по своей недосягаемости, останется вечным и вечно будет влиять на души, ищущие мира, через внутреннюю связь с Божеством, мы ни минуты не можем сомневаться и в том, что этому учению суждено быть неугасаемым маяком на извилистом пути нашего прогресса». «Откровение – идеал жизни, начертанный то в умилительной простоте, то под видом цветистых иносказаний и олицетворенный в земной жизни и делах Искупителя»[13]. Так произошел знаменательный перелом в душе Н.И. Пирогова. Не без борьбы стал он верующим. «Но, – читаем мы в «Дневнике», – я благодарю Бога за то, что по крайней мере успел понять себя и увидал, что мой ум может ужиться с искреннею верою. И я, исповедуя себя весьма часто, не могу не верить себе, что искренно верую в учение Христа Спасителя»[14].
К сожалению, XVIII и XIX вв. стали для Церкви Христовой очень скорбными, несмотря на внешнее ее благолепие. По слову святителя Тихона Задонского, монастыри стали хуже светских домов. Состояние современной Пирогову церковной жизни вызывало, например, у святителя Игнатия (Брянчанинова) тревогу и скорбь. «Еще будучи настоятелем Сергиевой пустыни, он в беседе с английским богословом В. Пальмером говорил с удивительной откровенностью: “Наше духовенство чрезвычайно лихо поддается новым и странным мнениям, читает книги неправославных и даже неверующих сочинителей… Россия, пожалуй, находится недалеко от взрыва в ней еретического либерализма. У нас есть хорошая внешность: мы сохранили все обряды и Символ первобытной Церкви, но все это мертвое тело, в нем мало жизни. Белое духовенство насильно сдерживается в лицемерном православии только боязнью народа”»[15]. А святитель Феофан Затворник с удивительной проницательностью предрек по сути конец православия синодального периода: «Того и гляди, что вера испарится…Через поколение, много через два, иссякнет наше православие…»[16].
В связи с таким положением церковной жизни мы можем думать, что это мешало Н.И. Пирогову стать с формальной точки зрения полноценным церковным человеком. Но тем не менее он считал себя «сыном господствующей Церкви по рождению и подданству»[17] и обязан был остаться ей верным на всю жизнь[18]. Он с благоговением относился к пониманию Бога. «Было время, – вспоминает Николай Иванович, – когда вопрос о существовании Бога решался в Гостином дворе, при встрече двух знакомых.
– Слышали ли, Петр Иванович, что Бога нет?
– Что вы, как это можно!
– Говорю вам, что нет, – Иван Иванович сказывал вчера».
«Это было, кажется, – присовокупляет Николай Иванович, – в Фонвизинские времена, а то и не так давно (в 1850 годах) зaдавали такого рода вопросы ученикам в фельдшерской школе второго сухопутного госпиталя в Петербурге: “А почем ты знаешь, что Бог есть?” и получали не менее умный ответ: “Так стоит в Катехизисе”. Во времена, когда возможны бывают такие проявления грубого кощунства в разных слоях общества, конечно находят, пожалуй, еще оправдание и запретительные меры против соблазна. Культурное же общество не может допускать бесцеремонного обращения ни с кем, и в особенности с Богом»[19].
Итак, мы видим, что Николай Иванович был не только верующим христианином, но и православным, признающим необходимым иерархический, обрядовый и вообще церковный строй своей веры. Возврат к православию, а значит, к неиссякаемому источнику благодати Божией, повлиял на научную деятельность Пирогова: «Фундаментальные открытия в естественнонаучных исследованиях, задуманных еще в период неверия, осуществились Пироговым на практике уже после того, как он встал на путь примирения своих научных убеждений с религиозными воззрениями».
Примером этому может служить выдающийся научный труд великого хирурга под названием «Иллюстрированная топографическая анатомия распилов, произведенных в трех измерениях через замороженное человеческое тело», изданный в 1851-1859 гг.[20] Предварительные исследования в этой области были начаты Пироговым еще в 1836 г., когда он стал профессором хирургии на медицинском факультете Дерптского университета и относился к числу атеистически настроенных исследователей. Обретение православной веры ученым совпало с подготовкой к проведению новых топографо-анатомических исследований, связанных с послойными распилами замороженного человеческого тела в 1849 г. В связи с данной работой можно сказать, что с помощью Божией Н.И. Пирогов прозрел в будущее. Его топографическая анатомия распилов послужила основанием для современных очень информативных методов диагностики – магнитно-резонансной и компьютерной томографий.
Он уверовал в Высшую благодать и убедился, что вера с наукой могут идти рядом, нисколько не мешая друг другу. «Я убедился, – пишет он, – на себе, что, не отличая истину, добываемую путем анализа и расследования, от другой, доставляемой нам верой, нельзя быть настоящим верующим. И прежде всего нужно уверовать в Высшую благодать! <...> Всеобъемлющая Любовь и благодать Святого Духа – это два самые существенные элемента идеала веры Христовой, отличающей ее от морали, как небо от земли!»[21]
Потребности сердца – потребность высшего подъема нравственного элемента, потребность идеала, идеала недосягаемого, превозмогающего всякую действительность, – у Николая Ивановича были гораздо выше эмпиризма, которому он так долго служил верою и правдою как врач, хирург и анатом. «Теперь, когда я убедился, что люди моего склада ума не могут и не должны стремиться к достижению крайних пределов последовательности, я сделался искренно верующим, не утратив нисколько моих научных, мыслью и опытом приобретенных убеждений!»[22].
Как известно, главной христианской добродетелью, на которой основываются все прочие, является смирение. Именно оно привело обратно к вере Н.И. Пирогова: «В тот же период жизни Пирогов стал одним из немногих, кто взял за правило открыто свидетельствовать о собственных ошибках, дабы не допустить их повторения другими. Увидевший свои грехи, как известно, выше увидевшего ангела, ибо первый видит духовными очами, второй – чувственными. И это является еще одним подтверждением того, что религиозное чувство Пирогова в полной мере не подавлялось материализмом и неверием, а как бы проступало наружу, подтверждая древний афоризм Тертуллиана – anima naturaliter christiana (лат. – “душа по природе христианка”)»[23].
Замечательной чертой в Пирогове была его удивительная скромность. В письме И. Бертенсону в ответ на просьбу написать автобиографию Пирогов заметил: «Но для этого я не имею никаких материалов под рукой и не собирал их, потому что никогда не думал писать собственную биографию и, признаюсь, мало ею интересовался...» Тот, кто не знает его судьбы, полной лишений, неприязни со стороны чиновников и менее удачливых в научном отношении коллег, может решить, что старый врач рисуется. Но это не так. Об этом свидетельствует конец фразы: «...правда, иногда я мечтал написать историю моих заблуждений».
«И вот мой бедный ум, – пишет Николай Иванович, – не раз блуждавший, остановился на признании Бога – Существование Верховного Разума и Верховной Воли для меня сделалось такою же необходимостью, как мое собственное существование»[24]. Поистине великие люди, видя величие Божественного разума, с большим смирением смотрели на свой ум. Здесь вспоминается выражение святителя Феофана Затворника: «Умишко наш – комар, а все пищит!»[25]
«Подлинным богословом не может быть просто интеллектуал, рационально изучающий и познающий духовное наследие предыдущих поколений, но им становится только тот, кто стремится жить по заповедям Господним, кто соединен с ним молитвой, кто стремится к чистоте сердца, дающей возможность «увидеть Бога»[26]. И смирение Николая Ивановича сопутствовало ему всю его жизнь. В своем «Дневнике старого врача», написанном в конце жизни, ученый выражал, по сути, свое недостоинство перед Христом: «По мнению Пирогова, каждый христианин, несмотря ни на какую историческую критику, должен утверждать, что никто из смертных не мог и не может возвыситься до нравственного идеала в учении Христа: нельзя не почувствовать, что оно не от мира сего. Это не простая мораль, как желали бы думать отвергающие Божественную природу Христа. Мораль, нравственный закон, дан Моисеем, Христом же дана благодать и истина»[27].
Обретя веру во Христа, Пирогов на деле проявлял ее. Духовные убеждения привели Пирогова к выводу, что, по слову апостола Иакова, «вера без дел мертва» (Иак. 2:26). При этом под делами имелся в виду православный принцип «добротоделания», подразумевающий, что всякое доброе дело верующего есть служение Господу. И прежде всего дела эти были делами милосердия. Всей своей жизнью он осуществил одну заветную идею, усвоенную им из Евангелия: счастье, как неоднократно писал он, может дать только полная реализация себя, а она возможна только на пути самоотверженной помощи ближним. Вся жизнь Пирогова, его самоотверженные труды, как на медицинском поприще, так и на педагогическом и общественном, были посвящены людям. Так Евангельская любовь к ближнему материализовалась в научных трудах Н.И. Пирогова, считавшего профессиональную деятельность ученого и врача одним из способов «добротоделания» во имя служения Господу. Высочайшая цель, к достижению которой стремился Пирогов, во многом объясняет ту невиданную целеустремленность, с которой он продвигался во всех своих трудах и научных открытиях. Именно из-за милосердия к человеку он впервые в Российской империи применяет эфирный наркоз и создает анатомические атласы.
«В 1848 г. в Петербурге свирепствовала холера. Пирогов по распоряжению военного министра в своей клинике открыл холерное отделение, где принялся изучать развитие и течение опасной болезни. Несмотря на все карантинные меры, холера убивала множество людей. Морги были переполнены телами умерших. Врачи боялись вскрывать холерные трупы, но Пирогов не только не боялся, но и самоотверженно работал в Анатомическом институте, где провел сотни вскрытий. Рассматривая пораженные ткани через микроскоп, он сделал массу патологоанатомических срезов и препаратов»[28]. Материалы 400 вскрытий Пирогов использовал для написания своей монографии, посвященной патологической анатомии азиатской холеры, где подробно описал проявления холерного процесса, а также установил, что зараза проникает в организм с пищей и питьем. Работа снабжена атласом рисунков и таблицей вскрытий. Так великий хирург, выполняя свой профессиональный долг врача и долг христианина, постоянно находясь под угрозой заражения смертельной болезнью, совершил жертвенный подвиг во имя отечества и ради спасения людей. Труд Пирогова по азиатской холере является основополагающим и неповторимым по своему содержанию и в наши дни[29].
Врачебная деятельность Н.И. Пирогова в период героической обороны Севастополя (1854-1855) была, без преувеличения, христианским подвигом самопожертвования. Ради оказания медицинской помощи ближним Николай Иванович оставляет уютную кабинетную жизнь, оставляет семью и отправляется на фронт. За девять месяцев Крымской войны Пирогов провел 5 тысяч ампутаций, по 30 в день. В письмах к мужу Александра Антоновна Пирогова умоляет: «Хватит, нужно подумать о семье, о собственном здоровье». И получает ответ: «Чем же я виноват и перед кем, что у меня в сердце не заглохли порывы к светлому и святому, что я не потерял еще силу воли жертвовать. А жертвовать собою ради других – это и есть высшая степень любви, данная от Бога»[30].
Праведник по-другому поступить не мог. Так поступали настоящие угодники Божии. Например, праведный Иоанн Кронштадтский, который хотя и не участвовал в военных кампаниях, но мы все знаем, какой неимоверный пастырский душевный и физический труд нес он ради спасения человеческих душ! Вспоминается и святитель Лука Крымский, вызвавшийся во время Великой Отечественной войны временно вернуть его из ссылки, чтобы исполнить свой долг врача, и самоотверженно трудившийся потом ради помощи раненым.
Во время Крымской кампании Николаем Ивановичем было впервые реализовано величайшее дело христианского милосердия – организация частной помощи раненым силами женщин. На театре военных действий были сформированы и слаженно работали отряды медицинской помощи из членов Крестовоздвиженской общины сестер милосердия, прообраз Общества Красного Креста[31]. Можно говорить о врачебном служении Пирогова как о служении во имя Христа, так как он считал «профессиональную деятельность ученого и врача одним из способов “добротоделания” во имя служения Иисусу Христу»[32].
Будучи попечителем вначале Одесского, затем Киевского учебных округов, Пирогов имел колоссальное нравственное влияние на студентов. За короткий период пребывания его на этих постах, несмотря на возбужденное революционное состояние студенческих умов, не произошло ни одной серьезной студенческой демонстрации, постоянно случавшейся тогда в других университетах страны. Из Евангелия мы знаем, что истинные последователи Господа нашего Иисуса Христа в этом мире бывают гонимы. Все двенадцать апостолов яркий тому пример. И поэтому естественно, что, как настоящий христианин, Николай Иванович, следовавший всегда правде, не стал исключением. Через два года его деятельности в Киеве из Пирогова захотели сделать «полицейского надсмотрщика». Он категорически отказался. И поэтому в результате клеветы на него он должен был оставить свой пост и переселиться в своем имении под Винницей[33].
И до этого случая неоднократно Н.И. Пирогов подвергался и клевете, и доносам, и несправедливым упрекам[34]. Некоторые считали его умалишенным. Николай Иванович, несмотря на встречи в своей жизни с людьми, которые причиняли ему боль и неприятности, видел в человеке прежде всего личность (как верующий и религиозно образованный человек, можно сказать, Пирогов смотрел на каждого как на образ Божий, например, так заповедовал к каждому относиться праведный Иоанн Кронштадтский): «Главной мыслью Пирогова, и это стало революционным прорывом в отечественной педагогической мысли тех лет, стало утверждение, что прежде всего надо воспитать в учащемся человека, а уже затем следует учить его той или иной профессии»[35]. Ученый писал: «Дайте выработаться и развиться внутреннему человеку! Дайте ему время и средства подчинить себе наружного, и у вас будут и негоцианты, и солдаты, и моряки, и юристы; а главное у вас будут люди и граждане...»[36].
Видя высоту человеческой личности, Пирогов не мог пройти мимо вопроса «о необходимости воспитать женщину как радость человеческой жизни, сопутницу и поддержку мужчины в борьбе со злом, как равноправного члена общества, как жену и мать, гордящуюся своим высоким назначением, определенным ей самим Богом»[37]. В своей статье он возвышает роль женщины в обществе. В Крымской военной кампании впервые в истории его страны женщина была привлечена к медицинской помощи на войне. Раньше такого не было.
Самый главный вопрос для Н.И. Пирогова был вопрос о Боге, и поэтому он стремился к достижению Царства Небесного: «Из всех молитв самая благодатная завещана нам Спасителем; произнося ее, я призываю имя и царство Божие к себе и молю сообщить мне то настроение души, которое охранило бы меня от искушения и зла»[38]. Пирогов вторит преп. Макарию Египетскому: «Смысл человеческой жизни заключается в приближении ко Христу, каковое достигается путем осуществления Его учения, заповеди о любви. В горячей молитве к Богу человек получает благодатную помощь Св. Духа для выполнения Христова учения и приготовления себя к будущей, загробной жизни, как истинной цели нашей жизни»[39].
В своей жизни знаменитый ученый практически в самых сложных обстоятельствах следовал наставлениям святых отцов, которые, например, говорили о перенесении телесных болезней с терпением и благодарностью. Поэтому в конце жизни, когда ему пришлось принять на себя крест тяжких мучений от неизлечимой болезни, он смиренно записал в своем «Дневнике»: «Благодарю моего Господа Бога, что страдания не лишили меня способности живо вспоминать старое, думать и писать. Да будет воля святая Твоя!»[40].
Вернувшись к православной вере своих предков, Пирогов обретает вместе с ней благодать молитвенного обращения к Всевышнему. Только тот, кто многократно достигал благодати в собственных обращениях, мог написать такие проникновенные строки: «Веруй в любовь и уповай в благодать Высшего предопределения; молись всеобъемлющему духу любви и благодати о благодатном настроении твоего духа. Ни для тебя, ни для кого другого ничто не переменится на свете – не стихнут бури, не усмирятся бушующие элементы; но ты, но настроение твоего духа может быть изменено верой в благодать Святого Духа. Когда ни одно предопределенное горе, ни одна предопределенная беда не может быть устранена от тебя, ты все-таки можешь остаться спокойным, если благодать молитвы сделает тебя менее впечатлительным и более твердым к перенесению горестей и бед»[41].
Наш герой не был лишен и внешнего благочестия, и любви к Богослужению. В студенческие годы Пирогов в силу своего тогдашнего окружения был подвержен и даже пересказывал домашним всякие нигилистические идеи. Но в пожилом возрасте он вспоминает об этом периоде своего студенческого нигилизма со стыдом и смущением, прибавляя, что все же и тогда он продолжал соблюдать посты и регулярно ходить как к заутрене, так и на всенощные. Киевские гимназисты в бытность его попечителем Киевского учебного округа вспоминали: «Видели мы его также часто, почти каждую службу, в гимназической церкви, через которую он проходил незаметно и становился обыкновенно в алтаре»[42]. И даже в осажденном Севастополе, под бомбами и снарядами, как видно из писем к жене, читаем: «В Светлое Воскресение был у заутрени в соборе, и во время служения раздавались сильные выстрелы; бомбы летали в город…»[43].
Современные исследователи жизни Пирогова Ю.М. Мостовой и В.А. Кучер, работая над архивными документами – первоисточниками для написания юбилейной статьи к 200-летию со дня рождения Н.И. Пирогова, постоянно находили материалы, демонстрирующие, что он был в высшей степени отзывчивым и бескорыстным человеком: «Будучи попечителем Одесского, а затем Киевского учебных округов, он всегда во время инспекторских поездок находил время для бесплатного приема больных. Знаменитый доктор консультировал пациентов и во время отдыха в г. Одессе. Вот выдержка из письма в Комитет попечительства о переселенцах: “Его превосходительство, господин статский советник доктор Пирогов уже в течение нескольких лет проводил летние месяцы в колонии Люстдорф и подавал тогда скорую и превосходную врачебную помощь не только колонистам колонии Люстдорф, но и жителям других колоний либентальского округа, пораженными опасными и, казалось, неизлечимыми болезнями. Его лечение, часто против всякого ожидания, увенчивалось наилучшим успехом, и вообще, многочисленные случаи излечения больных господином статским советником Пироговым заслуживают названия необычайных… Всякий другой врач, конечно, потребовал бы вознаграждения за свои труды; но сколько не предлагали ему пациенты денежного вознаграждения, на которое он имел полное право, он категорически всегда от такого отказывался. Господин Пирогов был всегда так доступен и прост, что каждый больной, богатый или бедный, мог прийти к нему, и он всегда оказывал им безвозмездную медицинскую помощь”»[44]. Корреспондент газеты «Киевский телеграф» за 1861 г. сообщал, что «по просьбе больных даже в скверную погоду господин Пирогов шел пешком к ним домой, делал операции и перед уходом прятал руки в карманы, чтобы нуждающиеся хозяева не вздумали ему платить!»[45]
А вот выдержка из письма жены доктора А.В. Бертенсона – друга Н.И. Пирогова, на даче которого в г. Одессе летом 1881 г. (незадолго до смерти) он отдыхал: «У нас на даче поселился знаменитый Пирогов. Больные осаждают нашу дачу, хотят, чтоб Пирогов дал им совет. Все это беднота из Юго-Западного края. Нищие. Жена Пирогова заявляет, что муж ее болен и принимать не может. Больные умоляют, рыдают, ужасная сцена. В это время появляется сам Пирогов. Узнав, в чем дело, он объявляет, что будет каждый день принимать бедных бесплатно. Ты бы видела, с какой верой подходят к нему эти бедняки»[46].
Как эти свидетельства напоминают нам древние жития святых бессребреников Косьмы и Дамиана, великомученика и целителя Пантелеимона и преподобного Агапита Печерского! Современник Пирогова, священник В. Кожин делает справедливое заключение: «Н.И. Пирогов, очевидно, не признает нравственной деятельности без Бога. Эта вера не только побуждает его к выполнению Христова учения, но и дает ему надежду получить от Бога помощь для выполнения Его (учения). Везде, где бы он ни заговорил о любви как основе нашей нравственной деятельности, упоминает и веру. Любовь к ближним – это лишь следствие горячей любви человека к Богу, своему Искупителю»[47].
Еще при жизни Н.И. Пирогова знала и почитала вся страна. В 1881 году был отмечен пятидесятилетний юбилей профессиональной деятельности знаменитого профессора. Вот как об этом свидетельствует современник: «Юбилейные приветствия получены были со всех сторон. Кроме телеграммы Государя на имя юбиляра, все русские университеты, не исключая и Гельсингфорского, все научные учреждения России и высшие правительственные органы, все больницы, клиники и иные лечебные заведения, все медицинские и врачебные общества, равно как и другие ученые общества, все эти институции прислали или своих представителей, или же приветственные телеграммы. Заграничные университеты и ученые общества также поздравили русского ученого, а именно: университеты Мюнхенский, Страсбургский, Падуанский и Эдинбургский, медицинские факультеты Парижа и Германское хирургическое общество. Представители прессы поднесли особый адрес, в котором приветствовали в лице Пирогова “не только знаменитого ученого, но и честного публициста и общественного деятеля”. Среди этой массы приветствий было даже приветствие от русских евреев и закавказского муфтия»[48].
Знаменитый педагог К.Ф. Ушинский, который был известен неподкупным критическим взглядом, вот как высказывался о личности Пирогова: «Мы имеем посреди нас человека, на которого с гордостью можно указать нашим детям и внукам, и по безукоризненной дороге которого можем вести смело наши молодые поколения… Другой такой жизни, какова жизнь Н.И. Пирогова, мы не знаем в России, да и у других народов таких жизней не много. Если Н.И. Пирогов призывает нас к бескорыстной деятельности на пользу народа, если он говорит нам о нравственной силе духа; если он указывает нам необходимость нравственного самовоспитания, как единственного средства действовать благотворно на воспитание народа, если он говорит нам о религии, нравственности, любви к людям и любви к отечеству, бескорыстии, самопожертвовании, то эти слова уже не одни громкие фразы, а дела, или укоряющие нас в бездействии, или призывающие нас к спасительной деятельности»[49].
Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) в своем трактате «Наука и религия» высоко оценил Николая Ивановича Пирогова и сравнивал его с Н. Коперником (1473-1543), а также с основоположником современной микробиологии и иммунологии, глубоко верующим человеком Л. Пастером (1822-1895). По его мнению, Пирогов «исповедовал христианскую веру именно так, как она излагается Православной Церковью». «Великие ученые, которые служат для нас авторитетом в области науки, – утверждал святитель Лука (Войно-Ясенецкий), – оказывается, могут быть для нас примером и в области религии. И потому: не ограждайся гранью тесной, огней духовных не туши, свободомыслие совместно с религиозностью души»[50].
Высоко отзывался о религиозно-философских взглядах Николая Ивановича знаменитый религиозный мыслитель, философ и педагог, протоиерей Василий Зеньковский: «Вера для Пирогова означала живое ощущение Бога; не историческая, а именно мистическая реальность Христа напитала его дух… Самое замечательное в построениях Пирогова есть, конечно, его разрыв с материализмом и позитивизмом и выход за пределы секулярной идеологии. То "биоцентрическое" понимание мира, к которому пришел Пирогов, живое ощущение мирового разума и истолкование в свете этих идей тем космологии и антропологии, – все это обратило сознание Пирогова к религиозной жизни»[51].
Интересно, что даже советские атеисты, не желая того, свидетельствовали о святости Пирогова: «На Пирогова принято смотреть как на некоего святого, – писал В.А. Оппель. – Если читать его "Вопросы жизни", т.е. его предсмертное творение, которое он, к сожалению, не окончил, то может получиться и впечатление некоторой святости»[52]. Советский биограф Пирогова С.Я. Штрайх, писал: «Религиозно-философская позиция Н.И. Пирогова, примирила с Пироговым (после его смерти) не только реакционеров и монархистов, но и служителей церковного культа, с радостью ухватившихся за религиозно-патриотические откровения великого хирурга. Целый ряд статей, помещенных разными священниками в церковно-приходских журналах, засорил огромную литературу о научных заслугах Пирогова и многочисленные воспоминания об его общественно-медицинской и педагогической деятельности»[53].
Когда Церковь рассматривает того или иного человека, достоин ли он причисления к лику святых, то она принимает во внимание и свидетельства о чудесах, которые происходят по молитвам этого человека. На данный момент мы не можем с уверенностью сказать, что таковые есть. Но это при том, что просто никто не задавался целью собирать их. А если учесть то количество жизней, которые были спасены благодаря открытиям и разработкам Пирогова, вопрос о чудесах отпадает сам собой.
Мы можем позволить себе называть Пирогова «чудесным доктором», подражая Лескову, который в своем рассказе «Чудесный доктор» описал реальную жизненную ситуацию, однажды произошедшую с Николаем Ивановичем. Уверены, что Пирогов и сейчас приходит на помощь всем тем хирургам, которые обращаются к нему за помощью, подсказывает им и направляет их в том, как следует правильно поступить в сложных клинических ситуациях, в итоге помогая победить болезнь.
Очень ярко описывает Пирогова архиепископ Иоанн (Шаховской): «Книга высшего совершенствования – Евангелие – была любимой книгой Пирогова. Он верил, что евангельское откровение есть истинное Слово Божие и что это Слово вводит душу в вечность; свою жизнь Пирогов строил на евангельских основах. Такое глубокое религиозное отношение к жизни отмечает путь многих больших ученых мира, истинных слуг человечества. Н.И. Пирогов считал, что в мировой истории путь прогресса извилист, нет прямой линии в нравственном совершенствовании человечества. Уклоняясь от правды Христовой, люди впадают временами в звериное – демоническое состояние. Разве мы не свидетели этому в наш век? Да, человечество омрачается, когда отходит от того образа Божьей правды, чистоты и милости, который дан ему в лице Сына Божия, Христа Иисуса. Гениальная ученость, любовь ко Христу, борьба за правду, справедливость в мире, и милосердие к страждущим, больным – таков образ человеколюбивого врача Пирогова»[54].
Некоторые авторы сравнивают Н.И. Пирогова с архиепископом Лукой Крымским. Считаем эти сравнения некорректными. Да, их можно сравнивать по профессиональным качествам и величайшим заслугам перед наукой и отечеством. С одной стороны, это так, но с другой – сравнивать их в полной мере нельзя, поскольку один из них – святитель, а другой – мирянин. Святитель Лука, прославленный за свой исповеднический подвиг, за свою веру, переживший пытки, заключение, лагеря, остался верен Богу и Матери-Церкви, мужественно неся крест своего архипастырского служения. Николай Пирогов также в течение всей жизни претерпел гонения, клевету, ложь, злорадство, нечеловеческие нагрузки и, пройдя через это достойно, вопреки всему пришел к Богу. Один, претерпев все испытания, не отрекся, а другой пришел к Богу! Кто может сказать или кто может знать, что менее ценно для Бога?
В своем докладе на XXI Международных Рождественских образовательных чтениях 25 января 2013 года протоиерей Олег Митров, член комиссии по канонизации святых, назвал принципиальное отличие святых от героев земного отечества: «Во святых Церковь прославляет Бога, действие Духа Святого в человеке. Их самоуничижение, самоумаление, славоненавидение, презрение ко всему земному – от славы человеческой до пристрастия к земным удобствам и богатствам»[55]. Учитывая вышесказанное, имеем право считать, что все эти высокие качества присущи личности Николая Ивановича Пирогова.
Православная Церковь благословляет почитание своих подвижников, причисляя их к лику святых. Святые – это светильники веры, которые своими подвигами осуществили христианские идеалы, Евангельские заветы; это – соль земли (Мф. 5:13), на которой стоит мир. Молитвами и предстательством угодивших Богу подвижников укрепляется наша вера, утверждается добродетельная жизнь наша и всего общества.
«Наконец-то, – пишет Ушинский о Пирогове в одном из своих заграничных писем, – мы имеем посреди нас человека, на которого с гордостью можно указать нашим детям и внукам и по безукоризненной дороге которого можем вести смело наши молодые поколения. Пусть наша молодежь смотрит на этот образ и будущность нашего отечества будет обеспечена»[56]. Взирая на все описанные высокие качества Н.И. Пирогова, можно выразить большую надежду на то, что память о нем будет увековечена, найдет свое место в святцах Православной Церкви и послужит великой пользой для многих верующих христиан, которые будут обращаться в своих молитвах к этому угоднику Божию.
Оценивая духовное наследие Н.И. Пирогова, сумевшего соединить науку и религию, известный хирург Н.Н. Бурденко уверенно утверждал: «Память о людях, подобных ему [Пирогову], должна быть поддерживаема, как светильник, льющий кроткий примирительный свет. В ее живучести – утешение для тех, на кого могут нападать минуты малодушного неверия в возможность и осуществимость добра и справедливости на земле»[57].
[1] Максимов Максим, протоиерей. Подготовка материалов к канонизации святых // ХVIII Международные Рождественские образовательные чтения. Прославление и почитание святых. Материалы конференции. М., 2010. С. 52.
[2] Брежнев А.П. Пирогов. М.: Мол. гвардия, 1990. 476 с. илл. (Жизнь замечат. людей. Сер. биогр., вып. 711).
[3] Пирогов Н.И. Вопросы жизни. Дневник старого врача (юбилейное издание, посвященное 200-летию со дня рождения Н.И. Пирогова) / Предисл. Ю.Л. Шевченко, М.Н. Козовенко. М: НМХЦ им. Н.И. Пирогова, 2010. 440 с. – С.163.
[4] Там же. С. 123.
[5] Там же. С. 124.
[6] Там же. С. 104.
[7] Там же. С. 129.
[8] Там же. С. 143-145.
[9] Старосивильский С. Николай Иванович Пирогов. Великий целитель тела и воспитатель души / Сост. С. Старосивильский. Варшава: Тип. Варшавского учебного округа, 1907.
[10] Сочинения Н.И. Пирогова. Изд- е 2-е. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1900. Т. I. С. 55-56.
[11] Там же. Т. I. С. 187, 189.
[12] Там же. Т. II. С. 29.
[13] Там же. Т. II. С. 21.
[14] Там же. Т. I. С. 175.
[15] Цыпин В., протоиерей. История Русской Православной Церкви (Синодальный и новейший периоды 1700-2005). 3-е изд., испр. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. 815 с. – С. 222.
[16] Там же. С. 226.
[17] Галахов И., прот. Николай Иванович Пирогов и его религиозно-философские взгляды. Томск: Тип. Дома Трудолюбия, 1911. 18 с. – С. 18.
[18] Там же.
[19] Третья годовщина смерти Николая Ивановича Пирогова.1881, 23 ноября 1884. Чтение Иосифа Васильевича Бертенсона в заседании соединенных Пироговского и С.-Петербургского медицинского обществ. СПб., 1884.
[20] Pirogoff N. Anatome topographica: sectionibus per corpus humanum congelatum triplici directione ductis illustrata. Petropoli: Jacob Trey, 1852-1859. 4 T.
[21] Шевченко Ю.Л. Высокий дар небес. К вопросу о канонизации Н.И. Пирогова [Электронный ресурс]: URL: http://www.pirogov-center.ru/about/210-years-pirogov/canonization/.
[22] Пирогов как философ, психолог и богослов», статья д-ра мед. н. Пясковского Н.Я. // Вопросы философии и психологии. 1893. №16. С. 18.
[23] Шевченко Ю.Л. Высокий дар небес. К вопросу о канонизации Н.И. Пирогова [Электронный ресурс.] URL: http://www.pirogov-center.ru/about/210-years-pirogov/canonization/.
[24] Галахов Иаков, протоиерей. Николай Иванович Пирогов и его религиозно-философские взгляды. Томск: Тип. Дома Трудолюбия, 1911. 18 с. – С. 14.
[25] Феофан Затворник. Православие и наука. Руководственная книга изречений и поучений / Сост. и прим. Феофан (Крюков), игумен. М., 2005.
[26] Митров Олег, протоиерей. Святые Отечества небесного и герои Отечества земного: Доклад на XXI Международных Рождественских образовательных чтениях 25 января 2013 года. [Электронный ресурс.] URL: https://watanabe-cdg.livejournal.com/91079.html.
[27] Галахов Иаков, протоиерей. Николай Иванович Пирогов и его религиозно-философские взгляды. Томск: Тип. Дома Трудолюбия, 1911. С. 8.
[28] Брежнев А.П. Пирогов. М.: Мол. гвардия, 1990. С. 229.
[29] Там же. С. 230.
[30] Праведный врач Николай Пирогов: документальный фильм. [Электронный ресурс.] URL: https://www.youtube.com/watch?reload=9&v=N8SaHsxE-xU.
[31] Галахов Иаков, протоиерей. Николай Иванович Пирогов и его религиозно-философские взгляды. Томск: Тип. Дома Трудолюбия, 1911. С. 5.
[32] Шевченко Ю.Л., Козовенко М.Н. Духовно-философское наследие Н.И. Пирогова // История медицины. 2014. №1. С. 80-93.
[33] Бертенсон И.В. Николай Иванович Пирогов. Очерк его общественной деятельности как профессора, врача-хирурга, писателя и педагога с 24-го мая 1831 г. по 24-е мая 1881 г. СПб.: Издание К. Рикера, 1881. С. 16.
[34] Там же. С. 7.
[35] Пирогов Н.И. Вопросы жизни. Первая редакция // Пирогов Н.И. Педагогические и публицистические сочинения. «Избранное» / Сост. и лит. ред.: Ю.Л. Шевченко, К.В. Забелин. Смоленск - М.: Историко-литературный журнал «Странникъ», 2018. С. 24-40.
[36] Николай Иванович Пирогов. Великий целитель тела и воспитатель души. Его жизнь, государственно-общественная деятельность и педагогические взгляды / Старосивильский С. Варшава: Тип. Варшавского учебного округа, 1907. С. 9.
[37] Там же. С. 10.
[38] Пирогов Н.И. Вопросы жизни. Дневник старого врача (юбилейное издание, посвященное 200-летию со дня рождения Н.И. Пирогова) / Предисл. Ю.Л. Шевченко, М.Н. Козовенко. М: НМХЦ им. Н.И. Пирогова, 2010. С. 159.
[39] Кожин В., свящ. Николай Иванович Пирогов как религиозный мыслитель. Казань: Центральная типография, 1914. С. 16.
[40] Пирогов Н.И. Вопросы жизни. Дневник старого врача (юбилейное издание, посвященное 200-летию со дня рождения Н.И. Пирогова) / Предисл. Ю.Л. Шевченко, М.Н. Козовенко. М: НМХЦ им. Н.И. Пирогова, 2010. С. 347.
[41] Там же. С. 134.
[42] Забугин Н.П. Воспоминания (1856 – 1861) // Столетие Киевской Первой гимназии (1811 – 1911). Т. 2. К., 1911. С. 599 .
[43] Пирогов Н.И. Севастопольские письма и воспоминания. М., 1950. С. 195-496.
[44] Мостовой Ю.М., Кучер В.А. Терапевтическое наследие Н.И. Пирогова: К 200-летию со дня рождения / Мостовой Ю.М., д. м. н., профессор, зав. каф. пропедевтики внутр. медицины; Кучер В.А., к. м. н., зав. курса фтизиатрии ФПО Винницкого нац. мед. университета им. Н.И. Пирогова // Медична газета «Здоров’я України». №11-12 (240-241), 2010. С. 73.
[45] Пирогов Н.И. Сочинения В 2-х тт. СПб., 1887. Т. 2.
[46] Мостовой Ю.М., Кучер В.А. Терапевтическое наследие Н.И. Пирогова: К 200-летию со дня рождения / Мостовой Ю.М., д. м. н., профессор, зав. каф. пропедевтики внутр. медицины; Кучер В.А., к. м. н., зав. курса фтизиатрии ФПО Винницкого нац. мед. университета им. Н.И. Пирогова // Медична газета «Здоров’я України». №11-12 (240-241), 2010. С. 73.
[47] Кожин В., свящ. Николай Иванович Пирогов, как религиозный мыслитель. Казань, Центральная типография, 1914. С. 16.
[48] Николай Иванович Пирогов. Великий целитель тела и воспитатель души. Его жизнь, государственно-общественная деятельность и педагогические взгляды / Старосивильский С. Варшава: Тип. Варшавского учебного округа, 1907. С. 10.
[49] Там же. С. 1-2.
[50] Святитель Лука (Войно-Ясенецкий). Наука и религия. Дух, душа и тело. М.: Троицкое слово, 2001. С. 72.
[51] Зеньковский Василий, протоиерей. История русской философии. М.: Академический проект, Раритет, 2001. С. 371- 373.
[52] Оппель В.А. История русской хирургии: критический очерк. Вологда: Вологодское обл. отд. Гос. Изд-во, 1923. 409 с. – С. 262.
[53] Штрайх С.Я. Н.И. Пирогов. М.: Журнально-газетн. объед., 1933. 159 с. – С. 150.
[54] Иоанн (Шаховской), архиепископ. Н.И. Пирогов – хирург и мыслитель // Время Веры. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1954. С.120 -123.
[55] Митров Олег, протоиерей. Святые Отечества небесного и герои Отечества земного: Доклад на XXI Международных Рождественских образовательных чтениях 25 января 2013 года. [Электронный ресурс.] URL: https://watanabe-cdg.livejournal.com/91079.html.
[56] Ушинский. Его жизнь и педагогическая деятельность / Песковский М.Л. СПб.: Тип. Ю.Н. Эрлих, 1893.
[57] Бурденко H.Н. О Н.И. Пирогове с исторической точки зрения (сообщено в заседании [Юрьевского врачебного общества Н.И. Пирогова] 5-го ноября). Юрьев: Тип. К. Маттисен, 1908. 14 с. – С. 3.