Настоящая статья обращает внимание читателя на богословские идеи, содержащиеся во вводном параграфе к курсу лекций по истории Древней Церкви священника Михаила Чуба (будущего архиепископа; 1912–1985). Эти мысли вызывают, по мнению автора, определённый интерес, что будет показано ниже.

Этот текст, представляющий собой авторскую рукопись (подлинный автограф) и хранящийся в Синодальной Библиотеке Русской Православной Церкви, был написан в 1953 году и до сих пор не был опубликован, а также нигде не цитировался. Он содержит ряд глубоких мыслей о предмете и цели церковной истории как богословской науки.

Если М.Э. Поснов, издавший свой монументальный труд «История христианской Церкви (до разделения Церквей в 1054 г.)» в Софии в 1937 г., пишет, что «изображению церковной истории подлежит все то, в чем выразилась и выражается жизнь общества Господня, именуемого Церковью, устрояющею вечное спасение людей»[1], то свящ. М.Чуб делает существенную оговорку: «необходимо знать и помнить, что Историю Церкви прежде всего составляет то, что отвечает её прямому назначению, а не то, что только украшается её святым именем. <…> Значительность церковных событий вовсе не должна измеряться внешним положением того или иного деятеля»[2]. Таким образом, молодой богослов призывает всматриваться в глубинный, духовный смысл истории, а не заниматься лишь составлением описания внешней канвы событий.

Далее автор статьи развивает свою мысль: «первое место в Истории Церкви принадлежит тем, которые в жизни и в учении своем соответствовали этому назначению, сами к нему стремились и достигали его, соединяя себя и других со Христом и во Христе»[3]. Заметим, что этот личностный или персоналистский подход к церковной истории был высказан впервые в русском богословии XX века, задолго до знаменитой статьи прот. Георгия Флоровского «Положение христианского историка», где, в частности, автор высказывает весьма созвучную мысль: «Цель изучения истории не в том, чтобы устанавливать объективные факты — даты, места действия, числа, имена и тому подобное. Это только необходимая подготовка. Главная же задача — встреча с живыми людьми. <…>Изучая историю, мы устанавливаем связь с людьми, с их мыслями и трудами, внутренним миром и внешними действиями. <…> История изучает не объекты,а субъектов —наших собратьев и соработников на ниве познания жизни»[4].

Свящ. М.Чуб, обосновывая свой подход к церковной истории, ставит весомый риторический вопрос: «почему умолкли столицы, но до сих пор имеют столь большое значение дела и мысли, молитвы и подвиги древних пустынников?»[5]. Говоря о первостепенном значении личного духовного совершенствования тех, кто оставил наибольший след в церковной истории, автор подчёркивает следующее: «если Антиохия или Константинополь являлись местом проповеди и подвигов Иоанна Златоуста и его учеников, мы должны знакомиться с жизнью этих столиц в соответствующую эпоху. Но если, в то же время, наибольшую ревность и наибольший успех в христианском делании сосредоточивают в Египетской пустыни, мы должны отвести этой пустынной жизни одно из первых мест в истории IV века, не смущаясь тем, что речь здесь идёт не о столице и не о богатых культурных центрах. Не их искал Христос Спаситель, а живых душ человеческих. Не того же ли должен искать и христианский историк?»[6]. Отсюда следует, что богослов, писавший в СССР в 50-е гг., предвосхитил своего американского коллегу, который писал несколькими годами позже, настаивая на той же первостепенной роли личности в церковной истории: «История — это поле действия, и за каждым событием стоят действующие лица — даже если они потеряли свободу и следуют каким-то образцам и шаблонам или обуреваемы слепыми страстями»[7].

Созвучие с русским богословием в эмиграции на этом не заканчивается. Свящ. Михаил Чуб оказался весьма близок к рассуждениям В.Н. Лосского о Священном Предании, которые увидели свет в 1944 г., когда вышла книга «Смысл икон» в соавторстве с Л.А. Успенским. Там в качестве введения помещалась статья «Предание и предания». В ней В.Н. Лосский, в частности, пишет, что Священное Предание в самом целостном и глубинном смысле «не навязывает человеческой совести формальных гарантий истин веры, но раскрывает их внутреннюю достоверность. Оно не содержание Откровения, но свет, его пронизывающий: оно не слово, но живое дуновение, дающее слышание слов одновременно со слушанием молчания, из которого слово исходит, оно не есть Истина, но сообщение Духа Истины, вне Которого нельзя познать Истину»; «быть в Предании – это хранить живую Истину в свете Духа Святого, или, вернее, быть сохраненным в Истине животворной силой Предания. Сила же эта сохраняет в непрестанном обновлении, как и все, что исходит от Духа»; «В каждый конкретный момент истории Церковь дает своим членам способность познавать Истину в той полноте, которую не может вместить мир»[8]. Эту же идею о непрерывном действии Святого Духа в Теле Христовом – Церкви развивает и свящ. М.Чуб: «дело обожения, очищения, соединения с Богом, не зная перерыва, переходило из поколения в поколение в недрах Церкви. В нем, в этом великом непрерывном христианском деле заключается смысл бытия Церкви, объяснение и корень исторических событий церковной жизни»[9].

Уже упоминавшийся выше историк М.Э. Поснов проводит чёткое разграничение между Божественным и человеческим факторами в церковной истории: «Собственно изучению церковной истории и подлежит элемент человеческий, его развитие, его изменения, под влиянием или воздействием божественного фактора. Сам же по себе божественный фактор, как вечный, неизменяемый, не подлежит истории, выходит из границ её»[10]. Свящ. М.Чуб избегает такого рационального, сугубо аналитического подхода к решению вопроса о сочетании божественного и человеческого начал в жизни Церкви и старается показать их нераздельное единство. Говоря о путях и способах к достижению полноты благодатного Богообщения, отец Михаил обобщает сказанное следующими словами: «через все это и созидается и собирается в единое целое спасаемое Богом человечество, собирается в Церковь, единое Тело Христово, Царство благодати. Вот область, в которой явно действует Божественная благодать и возрождает человечество, направляет его и руководит по угодному Богу пути… Вне этого нет подлинного христианства, нет Церкви. История Церкви – это прежде всего история того, как среди человечества создавалась и соблюдалась эта новая жизнь, тот святой огонь, который возгорелся от Христа»[11]. Несомненно, здесь преподаватель Ленинградской духовной академии рассуждает в тех же категориях и понятиях, что и парижский богослов, который рассматривал Священное Предание как жизнь и дыхание Святого Духа в Теле Церкви Христовой.

Подобно тому, как Лосский утверждал, что Церковь Христова обладает Откровением во всей полноте во все времена, также и свящ. Михаил Чуб подчёркивает, что эта жизнь во Христе никогда не угасала и не прерывалась. При этом «не следует смущаться разницей в настроениях и, так сказать, количественных показателях разных эпох. <…> Эпохи относительного духовного упадка для историка не менее важны, чем эпохи духовного процветания. Они научают, как среди преследований, среди непонимания и равнодушия, благодать Божия находила способы и людей, умевших (в обстоятельствах иногда, по-человечески, отчаянных) сохранять свет истины и огонь жизни христианской»[12].

В 1954 году свящ. Михаил Чуб читал и лекции по экклесиологии. Сохранились тезисы на тему «Понятие и значение Церкви». Из них мы узнаём, что автор предпочитал прочим определениям Церкви то определение, которое сформулировал А.С. Хомяков в трактате «Церковь одна», но отец Михаил несколько видоизменил его: «Церковь – это единство Божией благодати, живущей во множестве разумных творений, подчиняющих свою волю Божественным законам»[13] (у Хомякова: «…покоряющихся благодати»). Но здесь же автор лекций сформулировал собственное определение Церкви, которое гласит: «Церковь – это общество людей, вставших на путь обожения и вечной жизни для восстановления в первоначальном цельном образе Божием»[14]. По мнению автора этих строк, освящающая благодать Божия имеет первостепенное значение для членов Церкви, в этом заключается её главная миссия в мире, отсюда и выводится такое свойство Церкви, как святость.

Интересно, что свящ. М.Чуб проводил различие между терминами «кафоличность» и «соборность», которые в его представлении соотносятся друг с другом как идея и её воплощение в жизнь: «“соборность”, как одно из важнейших определений Церкви, является практическим исполнением термина “кафоличность” (от греч. “вообще, в целом”)»[15]. Именно из соборности Церкви православный мыслитель выводит «тот характерный для православия синтез духовного авторитета и духовной свободы в объединяющей любви»[16].

Отец Михаил связывает непогрешимость Церкви, являемую её иерархией на Вселенских соборах, с Апостольским характером и происхождением Церкви, а также с непрерывностью апостольского преемства в среде епископата. Когда он пишет, что «Христос завещал и передал Истину Своим Апостолам, Апостолы – Церкви, а Церковь хранит эту истину в непрерывном преемстве своих епископов»[17], то, возможно, здесь имеет место аллюзия к расхожей цитате из творений свт. Василия Великого: «так Господь научил, Апостолы проповедали, отцы соблюли, мученики утвердили»[18].

Таким образом, на основании проанализированных отрывков из лекций священника Михаила Чуба, преподававшего в Ленинградской духовной академии и семинарии в 1948–1955 гг., в его авторе – будущем архиепископе – можно видеть самостоятельного мыслителя и самобытного богослова второй половины XX века.